Грейст

      Учитель что-то невнятно бормотал у доски, поясняя слова меловыми чертежами. Ровная интонация его голоса, которой он читал урок, вызывала лишь желание уснуть.       В кабинете все занимались своими делами: кто-то дремал, подложив под голову учебник, кто-то лениво водил карандашом по полям тетради, рисуя разные узоры. Лишь отличница мелким почерком записывала конспект, сидя на первой парте в полном одиночестве. На галёрке же сегодня был аншлаг. Ученики перешёптывались и хихикали между собой, веря в то, что они это делают незаметно.       Оторвав от них взгляд, я посмотрела в окно, под которым растёт несколько огромных елей. Скорее всего, их посадили, когда школа была ещё новой. Я обожаю рассматривать их зелёные раскидистые лапы, порой я люблю зарисовывать эти деревья. Дома целый альбом с набросками этих красавиц, правда на любительском уровне.       Всматриваясь в нарисованный мною маленький серый лес, я подумала о том, что хочу снова побывать в настоящем густом ельнике. Зелёном, живом, с ярким оседающим на дно лёгких запахом сладкой смолы и тонким ароматом хвои. Прикрыв глаза, я представила себе эту картину, эти запахи, эти звуки. Звуки леса я тоже люблю, обманчивая тишина звенит в ушах, но при этом лес всё время шевелится и живёт. Мне нравится слушать, как он дышит.       В сосновом лесу я не была лет с десяти, мы туда ходили вместе с бабушкой летом по грибы. Я до сих пор помню, сколько она мне тогда про лес рассказала. В детстве он мне казался целым заколдованным миром со своими волшебными обитателями. Но когда мы переехали в другой город, к бабушке возить меня перестали, чаще она к нам по праздникам приезжала. Жаль, что больше не было возможности увидеть тот лес.       Прозвенел звонок, вырвав меня из воспоминаний. Я снова взглянула в окошко: там моросил мелкий дождь. Не люблю такую осень.       Медленно складывая ручки и тетради в сумку, я увидела, как к нам зашла классная руководительница — Марина Сергеевна. Она была активной и жизнерадостной женщиной средних лет. Её большие карие глаза были прикрыты толстыми очками, а рыжие волосы собраны старомодной заколкой. Сегодня облачена она была в свою любимую кофточку в жуткую розочку и коричневую юбку, закрывающую её ноги практически до пола. В таком наряде ей не дашь и сорока пяти. У меня к ней отношение неоднозначное: мне не очень нравятся чрезмерно активные люди. — Ребята, вы последний год учитесь вместе, так, может быть, съездим всем классом куда-нибудь, например в поход?       Я опять посмотрела в окно, где мелкий дождик превратился в жуткий ливень. Видимо, она поняла общее недоумение столь странным предложением и решила уточнить: — Да бросьте, ребята, на следующей неделе аномальное потепление обещают, целых двадцать пять тепла.       Было видно, что у одноклассников особого энтузиазма не было. Кислые и безынициативные лица явно отражали нежелание отдавать долгожданные выходные под классное мероприятие. Все мы дружно, как единый сплочённый коллектив, смотрели на дверь с единой мыслью: сбежать отсюда, пока нас не приобщили к совместному времяпрепровождению.       Марина Сергеевна решила зайти с другой стороны, чтобы нас мотивировать: — Ну, раз вы не хотите в поход, то, думаю, вместо него можно устроить замечательный субботник. И школе поможете, и на свежем воздухе побудете. Как вам эта идея?       На её лице было выражение самой доброжелательности и гуманности - даже и не скажешь, что эта страшная женщина тебя шантажирует.       Я выразила мнение всего класса вслух: — Ну, поход так поход.

***

      Не успел начаться наш поход, как уже случилась неприятность. Куча подростков на опушке леса пытались разобраться с таким хитроумным приспособлением, как палатка. Мы как в паутине были обмотаны верёвками, а колышки, которые эти самые верёвки и должны закреплять, были косо воткнуты в землю. Ткань палатки же комком лежала на земле. Только один парень собрал это адово приспособление быстро и безболезненно для нервов, и теперь он в нашем походном коллективе негласный гуру.       Я же со своей подругой Верой практически справились, и теперь я занесла это в список моих личных подвигов. Мы с ней сели на землю и с наслаждением наблюдали за их мучениями - всё-таки идея с походом мне нравится всё больше и больше.       Когда все закончили со своими временными пристанищами, Марина Сергеевна предложила перекусить, и от её прекрасной идеи не отказались даже те две девушки, что вечно сидят на диетах и лишний раз на еду просто взглянуть боятся. Не понимаю, как можно отказываться от одной из основных радостей жизни.       Сейчас мы решили перехватить по бутерброду, а ближе к вечеру зажарить картошку в костре, так как я её давно не ела.       Было ближе к вечеру, но ещё не слишком темно, и мы решили немного поиграть в волейбол, пока ужин готовится. Наше «немного» превратилось в затянувшийся матч, где никто не хотел отдавать победу. Мы так заигрались, что про картошку вспомнили даже не по запаху, а по дыму. Марина Сергеевна отругала нас за перевод продуктов, раздала по бутерброду и отправила спать, чтобы больше про ужин не забывали.       Я думала, что из этой затеи ничего путного не выйдет, но, на удивление, было нескучно и интересно. Уставшая от количества впечатлений за день, я быстро уснула.       И быстро проснулась. Взяв телефон в руки, я увидела, что было только три часа ночи. Я даже не смогла понять, что меня разбудило. Оглядев сонными глазами палатку, я не смогла увидеть ничего, кроме смутного силуэта Верки, дрыхнущей без задних ног.       Вдруг я заметила, как сквозь ткань палатки просвечивает два жёлтых огонька. Сначала я подумала, что кто-то из мальчишек по лесу ночью пройтись решил: мало ли что им, оболтусам, в голову взбредёт, но потом поняла — нет, не мальчишки. В этот момент я действительно осознала, что такое холодный пот и оцепенение. Я понимала, что пока не узнаю, что же это такое, не усну.       Дрожащей рукой я расстегнула молнию палатки и выглянула в маленькую щель. Я тихо вскрикнула от увиденного.       Там, за тонкой плащевой тканью, стоял настоящий волк со светящимися золотыми глазами. Его образ запечалился под веками, и я не могла его разглядеть. — Это просто сон, это сон, сон… Нужно проснуться, просто проснуться.       Он будто услышал мои слова, а может, и действительно слышал, тихо завыл, будто говоря: «Это не сон, не пытайся, глупая».       Я не слышала, как лапы ступают по земле, но я чувствовала его приближение к себе. Медленно повернув голову к щёлке, я увидела чёрный мокрый собачий нос. Не знаю, о чём я думала, но рука сама дотронулась до морды зверя. Он, будто испугавшись, отпрянул. Страх начал отступать — если бы он хотел мне что-то сделать, он бы это уже сделал. По крайней мере, мне нравилось так себя успокаивать.       Его морда снова появилась в палатке, на этот раз он мягко взялся зубами за мою кофту и попытался вытянуть меня наружу. Не знаю, почему именно ко мне он воспылал столь миролюбивым чувством. Я вылезла и посмотрела на его глаза с дикими зрачками, тонущими в мягкой шерсти. Я никогда не встречала у зверей таких умных глаз, мне они напоминали больше человеческие, осмысленные и понятливые.       Он же тщательно наблюдал за мной, но никакой враждебности от него не исходило. Если бы не размеры, я бы приняла его за заплутавшего пса. Я аккуратно протянула руку и погладила его между больших ушей. Он опустил голову и стал ластиться под гладящую руку. Я не смогла бы назвать событие более необычное и странное в моей жизни, чем это.       Вдруг он опустился на землю и стал чего-то ждать. Только чуть позже я поняла, что это приглашение на него залезть. — Прости, здоровяк, но мне это кажется плохой идеее…— волк резко забросил меня себе на спину и аккуратно побежал, стараясь не уронить.       Я выпрямилась и удобно устроилась на тёплом убаюкивающем мехе, впадая в лёгкую умиротворённую дрёму.       Открыла я глаза уже на какой-то крошечной полянке с маленьким озерцом, больше напоминавшим глубокую лужу. Вокруг росли сосны, но совсем не такие, какие я видела в той части леса. Здесь они были огромны, будто они тысячи лет цепляются своими корнями за почву этого места. Они выглядели как оплот вечности. От этого странного места у меня складывалось ощущение, будто я не в этом мире: даже небо имело другой, более светлый и глубокий оттенок сапфирового. Никогда такого не видела.       По всему небу были рассыпаны миллиарды звезд, которые из-за их обилия даже нельзя было собрать в созвездия. В середине того лоскута неба, что был виден среди высоких макушек тёмных, почти чёрных деревьев, виднелся белый оскал луны. Я не могла оторвать взгляд.       Волк снова дёрнул меня за рукав, заставляя обратить на него внимание. Он указал мне на озерцо. Там я увидела тот же ночной лоскут неба. Почему-то в воде он смотрелся ещё более загадочным. Присев на колени, я легко провела своей тонкой рукой, и по водной глади пошла мелкая рябь. Небо зашевелилось, будто на моих глазах меняло облик с одного на другой.       Всё стало изменяться, при этом не изменилось ничего. У меня закружилась голова, и я прилегла на траву.       Боль отступила также резко, как и появилась, и я открыла глаза. Надо мной навис парень с янтарными глазами и тёмно-каштановой шевелюрой. — Ты же и есть волк, да? — я провела по его волосам рукой и вновь ощутила кожей тот мягкий волос, что и у волка.       Он молча ответил одними глазами на своём языке, но не знаю, почему я его поняла.       Взглядом он указал на небо, и теперь я действительно понимала, зачем он меня сюда позвал.       Белые искры кидались, друг на друга разбивались, затухали и вспыхивали вновь. Некоторые из них падали на землю, но как только соприкасались с поверхностью Земного мира, тут же оборачивались лёгким дымом звёздной пыли.       На их воинственный танец было больно смотреть - настолько он был совершенен в своей жестокости. Белые огоньки перегрызали друг другу артерии, были слышны их голоса: крики проигравших и дикий смех победителей. Вы когда-нибудь слышали, как звёзды плачут? Я слышала, и это ужаснейший из всех звуков. А их языческий хохот больше похож на дьявольский. Но тем не менее они прекрасны.       Всё стихло так же резко, как и началось. Над землёй вился плотный белый дым, а небесные войны спускались с поля битвы, чтобы отпраздновать пир на костях проигравших.       Они танцевали свои чужеродные танцы, переплетаясь лучами прозрачного света, и пели свои песни, не слышные человеческому уху. Я поняла, что они так поют, только по сморщившемуся лицу Волка. Вид у него был такой, будто ножом по керамике водят.       Одна из звёздочек подбежала ко мне, взглянула своим безглазым лицом и улыбнулась, открыв поистине жуткий оскал. Волк рыкнул на неё, и та убежала к своим собратьям.       Медленно они снова поднялись наверх, в свою обитель, не оставив и следа своего пребывания в Земном мире.       Я поняла: звездопад окончен.       Волк сидел на траве и задумчиво вглядывался в озеро, где только что проводился звёздный праздник. Я села рядом и положила голову ему на плечо. Плечо было тёплым, твёрдым и надёжным и почему-то пахло лесом, в котором я была в детстве. Я опять сморилась, ощущая защищённость.       Мне снился странный сон. Будто я маленькая кочусь по сельской дороге, а за мной бежит щенок. Я радостно смеюсь, и щенок счастливо лает. Другой момент - мы идём с бабушкой по грибы, и снова тёмный щенок ходит рядом с нами, будто охраняет. Мы звали его «наш защитник» и хохотали с бабушкой от вида насупившегося маленького охранника. Тот будто понимал, о чём мы говорим, и обижался на нас. Моменты за моментами как в фильме пробегали перед глазами, словно один кадр.       И вот я уезжаю. По моим щекам катятся слёзы, а подросший щенок жалобно их слизывает, пытаясь меня утешить. Вот я сажусь в машину и долго вглядываюсь в ветхий домик. Бабушка со щенком долго провожают нас взглядом. — Прощай, Г…       Мои глаза распахнулись, я подскочила, перепугав сонную Верку, но мне было не до этого, что же это за имя, что я забыла.       И вдруг в моей памяти как будто нашёлся старый ветхий листок с упоминанием дальнейшего будущего. —Грейст.       Это было.       Всё это было.