И я готов съесть ещё много

Виски греет куда лучше, чем кресло с подогревом.

Данте любовно потрошил человека, нелепо и так некстати высказавшегося о чужом мрачном поведении в баре. Вечером пятницы, на минуточку, все были вольны напиваться за честно заработанные деньги. Докапываться до посетителей было глупо, особенно если посетитель — двухметровый широкоплечий мужик в кожаном чёрном плаще с такого же цвета волосами, закрывающими его уставшие глаза и психованную ухмылку. Охотник на демонов был в паршивом настроении, цедил свой виски, не скрывал портупею и то, что кобура была далеко не пустая, но каждый грёбаный раз находился тупица похлеще прежнего. Он, мурлыча себе что-то под нос, подхваченное где-то в торговых рядах, споро упаковывал в непрозрачные тёмные мешки чужую грязную от крови, мочи и блевотины одежду и те куски тела, что не удастся нормально приготовить. Голова, что Данте держал за русые сальные волосы, будто укоризненно смотрела на него за трату пищи; он раздражённо выдавил ей глаза и завязал последний мешок покрепче. Их все нужно было разнести в разные концы города, чтобы не нашли и не опознали быстро. С другой стороны, нужно было подкормить едва живого демона, пришпиленного к стене пару месяцев как (прежнего Данте в порыве ночного жора разорвал в клочья), а то в кого ему было от скуки метать дротики? Кто спас бы его от приступа неожиданного голода, если бы таковой снова пришёл? Такая заначка была жизненно необходима. У человечины был особый, неповторимый привкус. Кому, как не Данте, было знать об этом. Тяжёлая жизнь на улицах и работа наёмником раньше окупала его квартиру, оружие, одежду и, иногда, выпивку, но никак не еду. Приходилось есть всё подряд. То демонов, то людей, то животных — мясо есть мясо. Животное мясо было пресным, человечина — сладковато-кислая, а демонятина — сладко-острая. Данте нравились все три варианта, ему, как полудемону, было до сиреневой звезды, чем подпитывать свои силы, но это выходило дёшево и очень, очень сердито. Даже после, когда у него появилось агентство с двумя напарницами, деньги не прибавились от большего количества заказов и стали уходить ещё и на это. Женщины драли с него втридорога, но охотник не особо осуждал. Ворчал, но улыбался — не кровожадно. Разумеется, ему было интересно, каковы и Леди, и Триш на вкус, но он предпочитал вкушать их иначе. Но сейчас у него была другая мания. Эта мания с светлыми волосами — он сразу понял, от кого был получен в дар такой редкий оттенок — спустилась со второго этажа в его, дантевой серой майке и старых, поеденных молью штанах и хрипло заявила: — Пахнет вкусно. Что готовишь? Данте просиял. То, что Неро соглашался хотя бы пару дней в неделю проводить с ним, было безоговорочным подарком: трудоголик по натуре — весь в отца — он не мог усидеть без дела на одном месте ровно, в то время как полудемон мог изображать растение месяцами. Данте нравилось, что Неро позволял себе лениться в кровати, изображать принцессу, пока он сам послушно играл роль хорошенькой примерной жёнушки на кухне. У жёнушки был секрет. — Пиццу, — он промурлыкал это, выключив свет в духовке. Неро вымахал почти с него ростом, но был всё же ниже, что давало Данте небольшую привилегию: парня было донельзя удобно и уютно обнимать, просунув тому руки под майку, уложившись щекой на плечо и грея своими широкими мозолистыми ладонями изумительную поясницу. Неро был с утра игривым и податливым, так что позволял подобные выходки. И поощрял. Вот и сейчас он наклонил голову, давая полудемону оставить вереницу мягких поцелуев на коже. — Пицца на завтрак? Звучит ужас как нездорово, — Неро лениво хрустнул шеей, когда Данте отстранился, чтобы вскочить и усесться на столешницу, заключая бывшего рыцаря в объятия уже ногами и притягивая вплотную. Лодыжки удобно скрестились у него за спиной, когда парень придвинулся ближе, положив свои руки на чужие бёдра. Данте поцеловал его, украдкой скосив глаза на бешено пульсирующую в его присутствии демоническую руку. Неро придумал ей красивое, изысканное и стильное название — Приносящая Дьявола. Никакие слова не могли передать, как Данте хотелось перейти в триггер и своими огромными зубами вцепиться в эту руку, оторвать одним рывком и прожевать вместе с костями. Кровь Неро хлынула бы рекой, он бы скрючился на полу, хрипя от боли и неверия, что его ласковый любовник сотворил с ним такое. Как бы хотелось взглянуть в помутневшие злые глаза, поблагодарить за угощение, проурчать с нежностью, какое вкусное у Неро мясо. Сильно привкус отличался бы от его слёз, пота или спермы? Но Данте придумал себе план получше. Можно же было наслаждаться обществом Неро всё то время, что он будет втихую подкармливать его человечиной и демонятиной, следить, как будет разрастаться его триггер и во что выльется. И после того, как полудемон распнёт барахтающегося и избитого Неро на земле, когда зальёт всю её не своей кровью, он вцепится ему в горло и съест так много, как сможет. — Зато как вкусно, — Данте погладил обе руки, чувствуя лёгкое возбуждение от одних мыслей и близкого присутствия другого охотника. Непередаваемый смешанный запах Неро заставлял крылья носа трепетать в надежде разобрать все нотки, но он знал, что это было бесполезно. — По моему фирменному рецепту, тебе точно понравится. Неро фыркнул: — Не сомневаюсь. На фоне демон, спрятавшись под грозным взглядом Данте, бесшумно слизывал человеческую кровь с пола.