Залечи мои раны

— Первое, что ты слышишь – шум бензопилы. — Для него попыткой снять стресс, является то, что нужно порубить кого-то бензопилой. И он может быть уверен, что Хойт ему в этом поможет. — Однако если это что-то большее, чем проблемы с гневом, то справиться труднее. Он не будет ничего ломать, или убивать, нет, он начинает причинять боль себе. Мужчина будет резать на себе кожу, конечно, кроме лица. — В любом случае ты поймёшь, что что-то не так, когда увидишь, что дверь в подвал заперта. — Обычно в этом случае лучше оставить его в покое. В конце концов, он дождётся пока все уснут, чтобы разбудить тебя и позволить тебе очистить ему раны. — Ты не говоришь с ним об этом, потому что знаешь, что это усугубит ситуацию, поэтому ты молча гладишься его по голове, отчего он засыпает.

***

Скрип пружин будит тебя, после чего матрас опускается в сторону и катится к центру. Ты протягиваешь руку, чувствуя, что кто-то стоит за тобой. Ты с недоумением и ворчанием подтягиваешься, запутавшись в простынях, и пытаешься сфокусировать взгляд в темноте. Ты почти удивлена, увидев рядом с собой Томаса, полусидящего на краю кровати. Его голова опущена, он избегает твоих глаз, а длинные волосы его маски закрывают его лицо. Его грудь обнажена, покрыта старыми шрамами и множеством новых, руки лежат на коленях и истекают кровью. Ты спешишь встать с постели, пиная ноги, чтобы освободиться от простыни. - О, дорогой, что ты с собой сделал? - Шепчешь ты, подходя к кровати и щелкая лампой, чтобы получше рассмотреть его. Он по-прежнему не смотрит на тебя, сгорбившись, словно пытается спрятаться от тебя. Мужчина весь в крови, наполовину засохшей, но на этот раз на самом деле его собственной. По бокам и рукам большие порезы, кожа слипается от крови, а на руках и костяшках пальцев образуются синяки. Особенно сильный порез на изгибе его живота все еще кровоточит, и пятна на его старых штанах ухудшаются. - Пойдем в ванную, я приведу тебя в порядок, - Ты берёшь его за руку, помогая встать с кровати, и хотя помощь ему не нужна, он принимает её. В течение нескольких минут вода в раковине становится коричневой, поэтому ты ждёшь, а после берешь чистую ткань и вытираешь кровь ей. Теперь ты замечаешь, что его маска разорвана, сшитая плоть рассыпается по швам, клочья волос соскальзывают с кожи головы. Поднимая его подбородок, ты все равно гладишь щеки его маски, отворачиваясь только для того, чтобы намочить ткань. - Ты готов ко сну? - Спрашиваешь ты, осторожно обрабатывая края маски, чтобы не порезаться. Ее нужно будет вычистить завтра, когда мама или Хойт ее зашьют. Томми медленно и нерешительно кивает тебе, наконец, отрывая глаза от пола, но не смотрит прямо на тебя. Его руки крепко сжимают собственные колени, и ты не уверена, причиняют ли ему боль твои движения или он все еще напряжен после того, как провел время в одиночестве. - Это хорошо, потому что я скучала по тебе, - Ты промываешь ткань, смывая весь красный цвет, пока она не станет только розовой. Ты вычищаешь столько крови, сколько можешь в данный момент, но ты все равно продолжаешь протирать прохладной тканью его грудь и плечи, ожидая, пока его тяжелое дыхание не выровняется. - Пытаться уснуть без храпа очень тяжело, - Ты улыбаешься, и он, наконец, встречает на секунду твой взгляд, отчего уголки его губ поднимаются вверх. - Я думала будет проще, но нет, я привыкла к нему. Ты выключаешь раковину, оставляя грязную ткань сложенной на краю, но пока не позволяешь ему встать. Ты прижимаешь его к своей шее, обнимаешь за плечи, и прижимаешься поцелуем к разорванной коже головы его маски. Ты так долго не видела его без этого, что детали лица в твоей памяти почти нечеткие, и ты отчаянно хочешь снова взглянуть на него без этого, но ты не просишь. Его руки касаются твоих бедер, и он отдается твоим объятиям, прижимаясь ближе. - Тебе нужно будет сделать новую, - Говоришь ты, дергая за завязки на его маске. - Но это может подождать до завтра.