***
Обед. В большом зале порхали десятки сов, разнося почту. Гарри ничего не ждал, потому что ещё вчера получил портключ от семьи до дома. Завтра он снова увидит отца и маму, обнимет сестру. Рождество наполняло его душу ощущением ожидания и радости, поэтому последние дни с его лица не сползала довольная улыбка. Сотни свечей освещали зал, с зачарованного потолка кружились снежинки, сверкая тёплым светом. Стояли уже украшенные ели, маленькие ангелочки с которых постоянно перелетали с одного дерева на другое. Сказочная, предпраздничная атмосфера. Гарри уже закончил обедать, когда почувствовал позади себя прекрасный аромат капучино со жжёной карамелью. Обернувшись, он увидел самого красивого человека из всех, что ему когда- либо доводилось видеть. В его руках исходила паром и ароматом чашка с кофе. - Будешь? Я не очень люблю карамель, друг перепутал вкусы. Нежная улыбка буквально осветила его лицо с несколько острыми чертами. Несмотря на это, оно выглядело привлекательно. Особенно с этой улыбкой. Не будь Гарри уже влюблён, то мог бы попытаться соблазнить этого слизеринца. Не чувствуя никакого подвоха он своей небольшой рукой, в разы меньше, чем у парня, принял ещё горячую чашку и улыбнулся в ответ. - Я Том, Том Риддл, рад знакомству - Я Гарри, можно просто Гарри, - юноша проказливо улыбнулся и слегка отхлебнул кофе. Сразу стало тепло и приятно. Он снова поднял глаза на своего нового знакомого и замер. Его лицо мгновенно отпечаталось в сознании, его голос, нежный и глубокий, проник через уши сразу в мозг, обволакивая; запах капучино и жжёной карамели забивал нос, не давая дышать, а его улыбка заставила колени слегка задрожать. Кое-как взяв себя в руки, Гарри встал со скамьи и протянул руку Тому. Его ладонь покрылась потом и тоже дрожала, буквально захваченная в плен чужой. - Я тоже рад знакомству, - голос слегка сорвался в конце, из-за чего щёки юноши покрыл нежно - розовый румянец. Его зелёные глаза были как будто покрыты дымкой. В тёмно-синих глазах, так похожих на штормовое море, загорелось торжество.***
Гарри не поехал на Рождественские каникулы домой. Впервые за семь лет. Мама прислала гневное письмо, в котором юноша узнал о себе очень многое: к примеру, что он неблагодарный сын, что родители уже потратились на портключ, что все приготовления к празднику из-за него придётся отложить и многое другое. Отец ограничился парой строк в конце, приписав, что ждёт знакомства с милой девушкой или юношей, ради которого он решил остаться в полупустом Хогвартсе. Сестра обиделась и не написала ничего. Кажется, ему придётся хорошо потратиться в магазине для квиддича, чтобы купить ей новую метлу. Тем более, что Роза давно мечтала о гоночной, а не детской. Причина, ради которой Гарри остался, сейчас находилась рядом с ним. Из-за этого его сердце буквально сходило с ума. Поттер не знал, почему они не знали друг друга раньше, хотя и припоминал, что когда-то Том подходил к нему с предложением помочь в зельях и, кажется, они пару раз сталкивались в коридорах. Но эти встречи с трудом сохранились в его памяти, на которую Гарри раньше никогда не жаловался (а иначе как бы он смог стать одним из лучших выпускников?). От должности старосты юноша отказался из-за квиддича, поэтому у них не было возможности раньше познакомиться поближе. Шёл третий день каникул и Риддл пригласил его прогуляться до Хогсмита к мадам Розмерте, выпить пару стаканчиков сливочного пива и Поттер не смог отказаться, тем более, что с гриффиндора никто больше не остался и в башне было слишком скучно одному. Они вместе прогулялись вдоль улицы, зашли в Зонко и Сладкое Королевство, где Том не дал ему расплатиться за покупки и наконец, зашли погреться и выпить у мадам Розмерты. Внутри также была предпраздничная атмосфера, люди веселились, ели и выпивали не только сливочное пиво, но и более крепкие напитки. День прошёл в атмосфере веселья и радости, Гарри и Том сидели до самого вечера, узнавали друг друга с каждой секундой всё больше, и вместе с тем росло недоумение Поттера: почему они не общались раньше? Как он мог жить без него рядом? Без этого нежного, глубокого смеха, тёплой улыбки на столь красивом лице и этих синих глаз, цвет которых юноше снился вторую ночь подряд. Запах капучино и жжёной карамели окутывал их обоих, смешиваясь с ароматом хвои Гарри. Впервые ему было так хорошо и спокойно, даже рядом с Драко он не испытывал такого единения душ, как сейчас с Томом. Его саркастичные шутки заставляли его глупо улыбаться, а внутри живота как будто летали те самые бабочки. Счастье переполняло каждую клеточку тела Поттера.***
Тяжёлый, мрачный взгляд упирался младшему юноше прямо в спину, но тот ничего не замечал, занятый своими мыслями и ощущениями. Том чувствовал мрачное злорадство и вместе с тем необыкновенное довольство. Гарри наконец-то был его. Смеялся над его шутками, искал его взгляда и прикосновений, при этом краснея каждый раз, когда их руки соприкасались. На Хогсмит опускались сумерки, стремительно темнело и они вдвоём шли в сторону замка. Риддл подготовил всё ещё вчера. В ванной старост их ожидала горячая вода с расслабляющим и возбуждающим лосьоном, комната Тома с огромной трасфигурированной кроватью. Он предвкушал, как его, уже его, мальчик будет стонать на ней, связанный, покорный. Он не сможет и пошевелиться, и будет буквально умирать и возрождаться на шёлковых простынях, не способный прикоснуться к себе. Картинка так чётко встала у слизеринца перед глазами, что ему пришлось на мгновение зажмуриться, чтобы взять себя в руки. Ещё не время.***
Тихий всхлип нарушил тишину в ванной старост. Горячие руки Тома медленно, нежно двигались вдоль груди, распаляя, заставляя почти что сходить с ума невинное тело Гарри. Маленькие сосочки выпирали, так и прося жадных прикосновений этих рук и юноша не стал себя сдерживать. Погладить, сжать, растереть между пальцев до ещё одного всхлипа со стороны Гарри, до нервной дрожи слегка испуганного первым разом юноши. Губами вдоль тонкой шеи, ключицы, и снова шеи. Прикусить до сладкого стона и оставить свой след на смуглой, нежнейшей коже. Всплеск воды и вот одна из рук гладит уже бедро, совсем рядом со средоточием желания, но не касаясь. Зелёные глаза, уже поплывшие от удовольствия, просительно заглядывают в его, сейчас красные от наплыва удовольствия. Гарри наконец его. Полностью в его власти, слабый, дрожащий, возбуждённый от его прикосновений. На мгновение красная пелена снова покрыла его глаза и Том чуть сильнее, чем необходимо, укусил маленький сосок. Юноша в его объятиях вскрикнул и дёрнулся от мимолётной боли. - Ты только мой, - почти прорычал слизеринец, жестко захватывая небольшие, по сравнению с его, ладони, и заводя их за спину младшего партнёра. - Мой.***
Юное тело поистине волшебно смотрелось на чёрных простынях. Точно так, как представлялось Тому в его воображении. Гарри сжимал тонкие ножки, пытаясь прикрыться, на его лице горел лихорадочный румянец возбуждения. Одной рукой юноша, уже почти мужчина, оглаживал торчащие сосочки, такие розовые и притягательно припухшие от частых ласк, а другой медленно, не спеша, растягивал нежный, узкий вход в юное тело. Уже два пальца свободно двигались внутри, задевая простату, от чего Гарри каждый раз выгибался и прикусывал уже покрасневшие, полные губы, пытаясь сдержать стоны наслаждения. Его запястья были пусть и нежно, но надёжно связаны у него над головой и привязаны к столбику кровати. Волосы, и так вечно торчащие во все стороны, совсем растрепались и были мокрыми от пота. По щекам катились редкие слёзы, а по подбородку тонкая ниточка слюны вперемешку с кровью: Гарри слишком сильно прикусил губу. Аккуратный, достаточно большой член стоял, истекая соками наслаждения. Он тоже был перевязан тонкой лентой, чтобы гриффиндорец не кончил раньше времени. В очередной раз задев простату, Том скользнул внутрь третьим пальцем, вошедшим уже довольно легко. Упругие, нежные стеночки обволакивали его руку, затягивали, сжимались и пульсировали. Убрав руку, слизеринец направил давно мокрый от смазки член внутрь такого желанного тела, сразу начиная быстро двигаться, не щадя юного партнёра, который задохнулся первым же стоном. - Дыши, - рукой Риддл приподнял лицо Гарри, заглядывая в покрытые дымкой удовольствия глаза, резко при этом замедлив движения внутри тела. - Давай, малыш, медленно вздыхай, когда я вхожу Юноша приоткрыл рот, набрал воздух и сразу же застонал, когда чужой член попал по его простате. Медленные движения сводили его с ума, заставляя изгибаться так сильно, что сам Гарри удивлялся, как он ещё не сломался пополам. Ошеломительное, горячее удовольствие, смешанное с болью, казалось, проникало до самых костей сжигая его заживо, пока, наконец, не вышло вместе с семенем, когда тонкая лента слетела с его напряжённого члена.***
Том всегда был амбициозным. Ему было мало быть просто лучшим в маггловской школе, лучшим в Хогвартсе. Власть, давно прокравшаяся в его сердце и разум, пленила его не хуже амортенции. И он знал, о чём говорил. Сейчас Риддл известен как самый молодой министр магии в истории, ему всего двадцать три. А рядом с ним, всё такой же влюблённый, его Гарри. Навеки его.