неспокойные северные воды

Джо сидел на неудобном диване, навалившись боком-грудью на подлокотник и подперев ладонью щеку. За панорамными окнами кабинета осень поджигала кроны немногочисленных деревьев, а ветер – стылый и порывистый – разносил листву яркими снопами искр по дорожкам парковой зоны возле здания главного офиса «Рубиона». От неподвижной позы тело, за всю жизнь привыкшее к постоянному движению, снова начинало неприятно ныть, но шевелиться, противоречиво, не хотелось. Скучно. Джо, не меняя положения, сфокусировал взгляд обратно на сидящем за рабочим столом спиной к окну Исае Хансоне, и чуть громче обычно вздохнул: красиво. Смазливая породистая мордашка, излом тревожно нахмуренных бровей – выверенными штрихами умелой руки художника. Прикушенная в сдерживаемом недовольстве губа и бегающий по экрану планшета взгляд. Холодный-холодный, но не застывшей ледяной глыбой, а скорее – ломкой коркой только-только сковавшего неспокойные воды льда. Прозрачного, но с белой сетью мелких трещин, а под ним. Под ним метрами вниз синева, в которую оступишься – не выплывешь, не стоит и пытаться. – Может перестанешь пялиться? – Исай, дошедший, кажется, до какой-то своей очередной точки кипения, резко вскинул взгляд. – Я работаю, – губы Джо растянулись в довольной усмешке. – Мне платят деньги, чтобы я за тобой присматривал. Последнее слово он непроизвольно выделил снисходительной интонацией – не хотел и не собирался, честно. Но скопившееся от скуки напряжение требовало выхода, а шоу, которое случалось каждый раз, стоило Исаю выйти из себя, скрашивало серые офисные будни. Джо даже подобрался, готовясь к чужой вспышке гнева, но в ответ получил лишь еще глубже нахмуренные брови и нервно дрогнувшие нечитаемой эмоцией губы. Что-то между досадой и отвращением, но точнее не скажешь. Исая, как оказалось, было не так уж легко прочитать. Самоуверенный, властный, избалованный и капризный – бомба со сломанным таймером, в любой момент готовая взорваться и разнести все вокруг к чертям; а может – и нет. Даже сейчас, напряженный и, очевидно, доведенный чем-то до бешенства, он просто вернул свое внимание планшету, вместо того, чтобы выплеснуть гнев на Джонатана. Словно таймер дошел до нулевой отметки, а потом, вместо взрыва, выдал новый набор цифр. Это было странно. Джо разочарованно выдохнул и все-таки пошевелился: потянулся всем телом, жмурясь от удовольствия, а потом откинулся спиной на жесткую спинку, запрокидывая голову к белому ровному потолку с россыпью маленьких, прямо в него впаянных светильников. Думать не хотелось, не думать – не получалось, потому что в «Рубионе» что-то происходило, и это что-то – явно не хорошее. Он скосил взгляд в сторону стеклянных стен кабинета, за которыми ближе всего к двери располагался стол секретаря, а дальше – несколько столов для остальной команды сотрудников, закрепленных именно за Исаем. Когда босс был в офисе, они старались быть тише воды и ниже травы: неудивительно, учитывая взрывной темперамент Хансона. Но уже некоторое время, как к простой и чуть снисходительной опаске – ну, покричит, так успокоится же – коллектива примешалась новая эмоция. Она проблескивала в заинтересованных взглядах и в тихих перешептываниях у кофемашины; пряталась по углам и зависала прямо в воздухе так никем ни разу не произнесенным в полный голос: «говорят, у босса поехала крыша». Джонатан снова повернулся к Исаю. Тот, все еще сосредоточенный, не обращал внимания ни на что, кроме своего планшета. Растрепанные чуть больше обычного свекольного цвета волосы, вечно спадающая на лоб седая прядь, залегшие под покрасневшими глазами тени и едва заметно посеревший оттенок недовольного лица. Исай Хансон выглядел до болезненного вымотанным, но сумасшедшим? Джонатан сильно сомневался. С глубоким шумным выдохом он сел прямо и, не слишком задумываясь, выдал: – Босс, вы в порядке? – понимая, что облажался, лишь в тот момент, когда Исай поднял расфокусированный недоуменный взгляд. Глаза – пронзительная синь и зелень глубин северных вод, а сверху – корка льда, которая с каждой секундой осознания вопроса все больше шла трещинами. – А что, – вкрадчиво начал Хансон. – Похоже, что со мной что-то не так? Джо подобрался, буквально слыша звук, с которым лед трещал, пытаясь удержать вмиг взбунтовавшуюся воду, но – не справлялся. И Джо был рядом с Исаем не первый день, чтобы не понимать, что прямо сейчас трещины расходятся под его ногами. Правда, в отличие от остальных, Джонатана это совсем не пугало. – Выглядите нездоровым, – скорее уж волновало, поэтому он даже не попытался остановить катастрофу. – Нездоровым, – Исай повторил слово, чтобы распробовать его вкус на языке. Вздохнул глубоко, прикрывая глаза на долгие пару секунд, а потом со всей силы швырнул планшет в сторону, не целясь и не вдумываясь; порывом. – Нездоровым? – еще раз проговорил он, медленно, но уверенно поднимаясь голосом и в тональности, и в громкости. – Покажи мне, где я тебя спрашивал? Окончание вопроса оборвалось звенящей тишиной, когда Исай глухо опустил на стол локти, зарываясь пальцами в волосы. Джонатан встал. Оглянулся, отмечая любопытно притихших сотрудников за пределами кабинета, которые прямо сейчас внимательно запоминали каждую деталь бесплатного шоу, чтобы потом разнести его новым витком слухов по корпорации. – Мистер Хансон, – вкрадчиво начал он, но не смог продолжить: Исай резко встал, так, что его кресло бестолково отъехало, тихо стукаясь о стекло. – Твоя работа – следить за моей безопасностью и молчать, – его голос прозвенел бешенством. – С какой стати ты решил, что у тебя есть право оценивать мое состояние? Засунь свои комментарии себе в задницу и помалкивай! Воздуха Хансону явно не хватало. Задыхаясь злостью, он открыл рот и на мгновение замер, не произнося больше ни слова. Лицо – белая маска с начинающими некрасиво краснеть щеками и потемневшими, полными истерики глазами. Джонатан еще раз коротко оглянулся, прежде чем быстро и твердо посоветовать: – Опустите жалюзи. Исай сделал глубокий вдох. – Теперь ты решил, что можешь еще и указывать мне, что делать? Ты – простой телохранитель, одно слово – и тебе найдут замену, – он перевел дыхание, снова нервно зачесывая назад упавшую на глаза челку. Кинул расфокусированный взгляд за пределы кабинета, затем – на лежащий возле монитора пульт. – Или ты хочешь сказать, что со мной что-то не так? Что-то, что не стоит видеть другим людям?! Голос Исая окончательно разорвался истерикой, и Джонатан, не медля больше ни секунды, подошел к столу, чтобы самостоятельно опустить жалюзи. Это взбесило Исая еще больше: он вылетел из-за стола, в несколько порывистых движений оказываясь в шаге от, чтобы уже в чужое лицо разразиться новой порцией бессмысленного злого крика. Для этого ему пришлось чуть запрокинуть голову, но даже будучи ниже, он все еще держался так, будто Джо не стоит и грязи на подошвах его лакированных ботинок. С гордо выпрямленной спиной даже в жалком приступе истерики. – ...Ты возомнил себя не пойми кем, но пора бы тебе осозн-, – тирада Исая оборвалась, когда Джонатан занес для пощечины руку и застыл неоконченным движением в сантиметрах от чужой щеки. Широко распахнутые в ужасе остекленевшие глаза и заломленные брови: со своими мальчишескими чертами лица, Исай и так выглядел моложе своих двадцати четырех, но на мгновение – секунда, не больше – Джо увидел перед собой застывшего в страхе ребенка. Наваждение спало, как только Хансон с глухой неверящей ненавистью прищурил глаза, готовый заорать пуще прежнего, но Джонатан не дал ему этого сделать: медленно опустил руку к ослабленному еще пару часов назад узлу галстука и потянул его, пальцами второй возвращая на положенное место. Он прекрасно знал, что Исай не любит физический контакт, и прямо сейчас этим пользовался, костяшками пальцев намеренно задевая кожу, чтобы замешательством сбить чужую агрессию. Проговорил тихо, но весомо: – Сейчас вы успокоитесь, а потом спуститесь и сядете в машину, чтобы я отвез вас домой. На сегодня рабочий день окончен. Исай вздрогнул, вырываясь из-под чужого недо-контроля, и отступил на шаг. Глаза – пронзительная синь и зелень глубин северных вод – снова стремительно покрывались коркой колючего ломкого льда. Он судорожно втянул воздух и с тихим ненавидящим – Да пошел ты!.. – вылетел из кабинета, на ходу, словно назло, обратно ослабляя душащий его узел галстука. Джонатану пришлось потратить время, чтобы собрать вещи, поэтому Хансона он нагнал уже возле машины, где тот замер, лишь нервным постукиванием левой ноги обозначая, что внутри у него до сих пор все бурлит и воет едва сдерживаемым раздражением. Исай хмыкнул коротко на вежливо открытую перед ним дверь и устроился на заднем сидении, тут же складывая на груди руки и отворачиваясь к противоположному окну. Гордый, до ужаса гордый и своевольный. Джо тоже хмыкнул. То, что произошло сегодня – выходило за рамки обычных для Хансона вспышек бешенства. Разница была в деталях: слишком глубоком изломе бровей, слишком отчаянной, почти бессильной злости в глазах. Пальцах, зарывшихся в волосы, в конец сбитом дыхании. С Исаем действительно что-то происходило, и Джонатану до абсурдного сильно хотелось узнать – что. Правда, давить или пытаться выпытать смысла не было. Если Хансон сам не захочет поделиться, заставить его не получится никак, поэтому Джо спокойно сел за руль и вырулил с места на подземной парковке. Тихо включил первую попавшуюся радиостанцию, зная, что Исай даже от этого в восторге не будет, и скосил ожидающий взгляд в зеркало заднего вида. Да, он осознанно провоцировал Хансона на контакт, но тот только сильнее поджал губы, невидящим взглядом продолжая смотреть в окно. Джонатан не настаивал. Осень в этом году случилась холодная, но неожиданно яркая и светлая. Горящие листвой деревья – искрами по асфальту и брызгами расступающегося перед колесами автомобиля пожара. Достаточно красивое зрелище, чтобы хоть чуть-чуть прояснить голову. – Ты правда собирался меня ударить? – Исай отмер спустя минут пятнадцать пути. Произнес тихо, с затаенной угрозой, но уже почти спокойно – так и не повернув головы. – Вас нужно было привести в чувство, – уклончиво ответил Джонатан, потому что он не знал. Правда не был уверен, что он собирался сделать, но задумываться даже не планировал – какая разница. Вышло уже так, как вышло, и другого не будет. – Что потребовал от тебя Айрелл, когда нанимал? – Обеспечить вашу безопасность любой ценой? – Джо бросил непонимающий взгляд в зеркало заднего вида и на секунду словно головой окунулся в холодную синеву, изучающую его, прямо в душу смотрящую. – Избиение входит в категорию обеспечения безопасности? – Я ведь не ударил вас. – Вопрос был не в этом. Джонатан вернул взгляд к дороге, переводя дыхание. Ему было странно: Исай не вызывал в нем страха ни в одном из своих проявлений, зато провоцировал неспокойное волнение, которое просто не получалось объективно проанализировать и подвести хоть под какой-нибудь знаменатель. – Если того требует ситуация, то мой ответ, – Джо снова коротко поймал чужой взгляд. – Да. Хансон, неожиданно, не разозлился. Непонятно фыркнул, отворачиваясь к окну, чтобы спустя долгую минуту равнодушно спросить: – Тоже думаешь, что я сумасшедший? Так дело все-таки в этом. Джонатан глубоко вдохнул, сворачивая к обочине, и только после остановки обернулся со спокойным: – Нет. – А зря, – тут же резко отозвался Исай, поворачивая к нему лицо – бледную маску незаинтересованности. Красивую, точную, но – всю в трещинах. – Потому что психиатр на осмотре как раз сказал обратное. В салоне повисла тишина. Нелогично – совсем не напряженная: Хансон совершенно осознанно давал Джонатану осмыслить услышанное, и только его пытливый взгляд, которым он подмечал каждую эмоцию на чужом лице, выдавал, что он не так спокоен, как хотел бы казаться. Мальчишка. – Так и сказал: «сумасшедший»? – Джо дернул уголком губ, обозначая беззлобную усмешку. Его сложно было смутить подобным заявлением, и он пытался показать это всем своим видом. Неизменившимся взглядом, которым он с самой первой встречи смотрел на Исая – чуть снисходительная, но восхищенная заинтересованность; своими насмешливыми интонациями. Никакого подтекста, никакого двойного дна. Хансон, оценив, кивнул. Перевел взгляд за окно, цепляясь за листву у бордюра противоположной стороны дороги, и теперь уже по-настоящему спокойно произнес: – Нет, сказал «нарциссическое расстройство личности», слышал о таком? Джонатан качнул головой: – Не-а. Скользнул взглядом по точеному профилю, зацепился за ослабленный в порыве ярости узел галстука. – Но теперь, в силу рабочих обязанностей, похоже придется изучить это. Воротник черной рубашки измятый, и его бы разгладить – хоть пальцами. – Похоже, что так, – плечи, сведенные напряжением с самого утра, чуть расслабились. Джонатан застыл на них расфокусированным взглядом, задумавшись, поэтому не сразу заметил, что Исай снова смотрел на него. На искусанных губах при всем старании не получилось бы обнаружить хоть намек на улыбку, но глаза. Глаза – пронзительная синь и зелень глубин северных вод, и корка льда, их сковавшая – едва-едва плывет, подтаявшая теплом солнца.