После

Кларк открывает глаза. Нет, это невозможно! Она должна была умереть. Только так можно спасти ее друзей и Мэди. И весь мир тоже. Кларк должна была умереть. Она хотела умереть! Она просто не заслуживала жизни после всего, что натворила. И ее жизнь не имела смысла без одного человека, которого она собственноручно убила. Кларк снова закрывает глаза. Она чувствует себя удивительно хорошо. Она давно не ощущала такую легкость во всем теле. Ей хочется полежать еще немного, ощущая себя словно бы в теплом воздушном шарике. Еще секунду, а потом она снова откроет глаза, поднимется и возьмет на свои — уже давно не хрупкие — плечи груз целого мира. Вновь пройдет через боль и ад, и пожертвует собой ради спасения друзей и дочери, позабыв о том, что чувствует сама. И она бы отдала все это, и даже больше, только чтобы вернуть…  — Кларк! — она слышит знакомый голос. Нет, это невозможно.  — Кларк! — вновь зовут ее. Она открывает глаза и рывком поднимается, удивляясь, что не ощущает боли во всем теле.  — Кларк, — уже совсем тихо пересохшими губами произносит человек прямо перед ней. Нет, это невозможно. Она сошла с ума? Вообще-то стоило уже давно. Почему именно сейчас?  — Кларк, — он делает шаг к ней со вздохом облегчения. И она в ужасе отшатывается. Лучше бы она все же умерла!  — Кларк? — он смотрит растерянно. И боль в его карих глазах резко пронзает своей стрелой тот теплый воздушный шар внутри нее, вновь заглатывая ее волнами нескончаемой вины и холода. А потом он вновь повторяет ее имя и делает шаг вперед, заключая ее в свои объятия. Он настоящий. Большой, теплый, уютный… Самый родной на свете. И Кларк крепко обнимает его в ответ, сжимая ладошки в замок за его спиной, и утыкаясь носом в его грудь. Время привычно замирает, реальность — какая? — перестает существовать, и Кларк на секунду полностью растворяется в объятиях друга. Они не так часто обнимались, но это были самые лучшие/нужные объятия в целой вселенной. Они дарили ей мир и покой. Они давали ей дом и давно потерянное счастье. И от него вновь — как и всегда — пахнет чем-то надежным, теплым, родным — пахнет домом. Он сжимает ее все сильней, грозясь переломить, но Кларк все равно. Она трется носом о его грудь, об мягкую ткань его одежды… И резко подскакивает, отталкивая друга от себя.  — Кларк? — парень вновь смотрит растерянно. Веснушки так и пляшут у него на лице.  — Я стреляла тебе в грудь. Она недоверчиво качает головой, разглядывая абсолютно здорового Беллами. Без ран, без шрамов, без крови. В привычной ей футболке и темных штанах.  — Что происходит? Где мы? — она оглядывается, но не узнает место. Вокруг темно. Рядом лишь кованные ворота с причудливым замком из множества переплетающихся линий. Если присмотреться, можно заметить, что линии образуют огромное сердце и множество сердец поменьше в нем, покрытых «зазубринами». Что за ними — не разглядеть. Она не видит источника света, но они с Беллами будто бы стоят в ярко освещенном кругу.  — Где мы? — повторяет Кларк.  — Ты должна понять это сама, — мягко произносит Беллами, смотря на нее таким взглядом, что…  — Я умерла, — понимает девушка. Блейк кивает.  — И мы здесь… — она начинает задыхаться.  — Вместе! — кивает Беллами, безошибочно угадывая ее мысли.  — Как? — на большее ее просто не хватает. Он внезапно улыбается. Такой широкой мальчишеской улыбкой. Ее любимой.  — Ты что, не рада меня видеть, принцесса? И в груди что-то обрывается, когда она слышит знакомое — когда-то раздражающее, а затем самое любимое — прозвище. Назвал бы он так ее тогда — и она бы уже ни за что не смогла выстрелить. Кларк качает головой, не в силах больше произнести ни слова. И через секунду уже она обнимает его, крепко прижимая к себе. Кларк плачет, не в силах больше сдерживать эмоции, а он гладит ее по голове, тихо приговаривая:  — Ну же, Кларк, все хорошо, теперь мы здесь. Мы вместе. Все хорошо, ну же…  — Как мы здесь оказались? — спрашивает девушка спустя больше чем минуту, наконец, отстраняясь от друга и вытирая слезы с лица. Сначала нужно все выяснить, понять, а потом уже можно расслабляться и продолжать обнимать Беллами. Хоть целую вечность.  — Помнишь, я говорил о вознесении? — серьезно спрашивает друг, тут же становясь настороженным. Она слабо кивает. Беллами верил. Он был прав. Она не поверила ему. И убила. Она — убийца своего лучшего друга. Она заслуживает лишь гореть в аду, если он все еще существует, потому что сложно придумать больший ад, чем тот, через который они прошли при жизни. Кларк отступает на шаг, хотя подойти хочется ближе.  — Прости, что ошиблась, — в глазах стоят слезы. И она уже не пытается их сдержать. — Прости, что убила… Она едва ли не задыхается. Как глупо это звучит! Ей не вымолить прощение, ей больше никогда не быть рядом с Беллами.  — Кларк, — он почему-то все еще смотрит на нее с теплом в глазах. Так, как смотрел раньше. Как смотрел всегда. Как не смотрел больше ни на кого. И от этого ей еще больнее, потому что она — убийца — не заслуживает такого взгляда.  — Прошу, — он протягивает руку и мягко касается ее лица, вытирая слезы тыльной стороной ладони. И пусть она не заслужила, но у нее не хватает сил сопротивляться. Ей так хочется почувствовать немного… Немного его тепла.  — Не говори так.  — Но это правда. Я убила тебя.  — Нет, ты подарила мне покой, — громко восклицает Беллами, тоже делает шаг вперед. И она узнает своего эмоционального друга, повинующегося в первую очередь сердцу, а не разуму. У него было большое сердце, которое она пронзила.  — Кларк, здесь уже не имеют значения старые обиды. Я понимаю, почему ты это сделала. И не злюсь! По правда говоря, ни секунды не злился, — он немного понижает голос. — Смерть сильно меняет приоритеты, — пытается шутить.  — Ты хотел спасти всех нас, а я… Я вновь забыла, что ты тоже моя семья, — язык не слушается ее. В горле встает тугой ком.  — Я хотел спасти тебя. В первую очередь, тебя! Перед глазами вновь стоит их последняя ссора: спасти тебя. Вас всех! Неужто сейчас Беллами не боится признаться в том, что двигало им на самом деле? И его лицо, полное облегчение, когда он вытащил ее с того света, отказываясь сдаваться, несмотря ни на что.  — Но я должен был понимать, что тебе не нужно спасение ценой страданий Мэди, — он как-то виновато опускает голову.  — Ты спас мне жизнь. Вернул с того света… а я так отблагодарила тебя, — из горла вырываются рыдания. Он тяжело вздыхает и касается рукой ее волос, убирая одинокие прядки назад.  — Наверное, немного обидно мне было, — он грустно улыбается. — Не потому что ты меня убила, а потому что именно так закончилась наша история. Ведь мы могли вместе прожить жизнь на земле. Но в тоже время жизнь на земле всегда была для нас испытанием, и неизвестно, закончилось бы оно когда-нибудь иначе, чем нашей смертью. Наверное, это закономерно, что именно мы должны были отдать жизни, чтобы наша семья, наконец-то, смогла начать жить счастливо.  — Ты думаешь, они смогут… Смогут там быть счастливы?  — Я верю в это, Кларк. Ты веришь мне?  — Да. Всегда… Теперь всегда да! — уверенно произносит Кларк, несмотря на срывающийся голос.  — Отлично, потому что у нас впереди вечность. И я не дам тебе сбежать от меня, принцесса. Он мягко усмехается, и Кларк повторяет за ним сквозь слезы.  — А теперь пойдем.  — Куда?  — Мы должны пройти сквозь эти ворота, чтобы попасть домой. Не переживай, там все уже ждут тебя.  — Кто «все», Беллами? И зачем ей дом, когда есть он?  — Увидишь, пойдем. Это может быть немного сложно, но ты справишься. Она послушно берет его за руку. Беллами немного испуганно посматривает на ворота, которые начинают громко скрипеть. Переплетенные линии, что вроде как сделаны из металла, развязываются и распутываются, чтобы раскрыть замок. Ей почему-то не страшно. Наверное, она уже ничего не боится. Пока рядом Беллами.  — Постой. Сейчас… Он поворачивается к ней и долго смотрит на нее, словно бы не решаясь что-то сказать или сделать.  — Белла… Парень склоняется к ней слишком резко, она даже не успевает ничего понять. А через секунду он уже целует ее мягкие губы. И Кларк отвечает ему, внезапно вновь ощущая себя счастливой. Теряя голову и реальность с миром. Потому что даже загробный мир не способен забрать у нее ощущение Беллами…  — Всегда мечтал это сделать, — он отстраняется с легкой улыбкой на губах.  — Я тоже! И он какое-то время смотрит на нее так, словно она весь его мир. И неважно какой. И улыбается так счастливо, что Кларк думает, что еще ни разу не видела Беллами более счастливым.  — Пойдем, принцесса. Теперь мы точно пройдем через эти ворота.

***

 — Это было несложно! — они уже стоят на другой стороне, и Кларк с восторгом оглядывает огромный сад, полный самых разных растений. Часть она видела на земле, часть в Санктуме, а некоторые были лишь в ее книгах и фантазиях, которые она потом переносила на бумагу. Здесь есть беседки и качели. И Кларк вспоминает, что не каталась на них с детства. Пруд с маленьким водопадом и какие-то птицы… Беллами улыбается, смотря с каким восторгом Кларк разглядывает все вокруг, и ни на секунду не выпускает ее руку из своей ладони, пока они идут по тропе. К большому красивому дому, а перед ним…  — Кларк! Это Кларк! Она здесь, — слышится со всех сторон. И она видит пожилого человека, в котором внезапно узнает Монти, а рядом с ним взрослую красивую женщину, что когда-то была солнечной девчонкой. Харпер. Они крепко обнимают ее.  — Мы долго ждали вас.  — Но на самом деле хотели увидеть позже.  — Вы же наконец-то вместе?  — Почему вы так и не поженились на земле?  — Мы никогда не видели пары счастливее вас…  — Ладно, ребят, она только пришла, — говорит несколько смущенный Беллами. — Потом обсудим все это.  — Кларк! — слышится совсем другой голос.  — Мама, — она чувствует, как по ее лицу вновь текут слезы. К ней уже спешит Эбби, а за ее спиной широко улыбается Маркус.  — Воссоединение семейства. Рад видеть тебя, Кларк! Твои родители и этот парень все уши про тебя прожжужали.  — Моя девочка, как же я рада!  — А я теперь старше тебя, Кларк, — шутит Монти. Вокруг много шума, слез и голосов, и Кларк думает, что умерла бы от переизбытка эмоций, если бы уже не была мертва. За спиной Маркуса оказывается красивая темноволосая женщина. Она делает шаг вперед, внимательно разглядывая подошедшую девушку. И ее чертах Кларк видит много знакомого.  — Вы — Аврора Блейк?  — Да, это моя мама. Познакомься, мам, это и есть Кларк. Голос внезапно пропадает, и ей хочется опять попросить прощения, но женщина внезапно улыбается, делает шаг вперед и крепко обнимает ее. И ей не остается ничего, как обнять Аврору в ответ.  — Мой сын готов говорить о вас вечность.  — Мам…  — Уверена, и мы станем друзьями. Кларк кивает.  — Теперь он будет не говорить, а проводить с ней вечность, — шутит Монти.  — Так, не будем мешать молодым! — и перед вконец ошарашенной девушкой появляется еще один родной человек. Он смотрит на нее с теплой улыбкой в своем растянутом свитере. Именно таким она запомнила его. Он всегда был для нее примером, героем, другом. Настоящим отцом.  — Папа, — ей кажется, что она совершенно разучилась говорить, но отец понимает ее с полуслова и просто обнимает, давая ей как в детстве крепко уткнуться в грудь и стараться не заплакать.  — Бедная моя девочка, тебе столько пришлось вытерпеть…  — Я делала много ошибок, папа.  — Я знаю. Как и мы все. Но это в прошлом. Все беды в прошлом, Кларк, — он гладит ее по голове, совсем как в детстве. Она замечает, что все на некоторое время отошли на почтительное расстояние и делают вид, что продолжают накрывать на стол, хотя все время поглядывают на них.  — Но знаешь, что я тебе не прощу? — внезапно строго спрашивает отец. Кларк пожимает плечами, не зная, что сказать.  — Мистер Гриффин…  — Эй, еще раз услышу от тебя «мистер», — строго грозит Беллами Джейк.  — Хорошо, Джейк, я выиграл вас!  — Один раз из… Сколько раз мы сыграли? Раз пятьсот?  — Кларк, ты не предупреждала, что твоего отца почти невозможно обыграть в шахматы.  — И не научила его играть за несколько лет! Это ужас!  — Нет ничего невозможного. Не переживай, папа, я сыграю с тобой. И мы посмотрим, не разучился ли играть ты. Они втроем смеются.  — Вот теперь я узнаю свою дочь! И Кларк тянет к себе отца и друга. И вновь оказывается в объятиях двух самых дорогих мужчин в мире — в любом из миров.