Июнь. 2019 год
Пять тридцать утра. Рей уже двадцать минут не спит. Она успела умыться, спрятать подальше футболку и даже решить серьёзный вопрос: делать блины или просто поваляться на диване? В итоге заводит немного теста и включает плиту. Придёт ли Бен — неизвестно, но готовить при нём как-то не хочется — она же в него не влюблена. Ей просто показалось. Чего не привидится в воскресенье вечером? Тесто прилипает к сковородке. Рей пробует обжарить его с другой стороны, но блин подгорает. Рей очищает лопаткой сковородку, скрипя на всю квартиру, снова наливает тесто и, поджав губы, наблюдает, как блин прилипает сильней. С этими блинами она уже сомневается, что вообще умеет готовить. Когда раздаётся звонок, она с раздражением убирает сковородку, выключает конфорку и, пока идёт к двери, всерьёз думает, что надо дать Бену ключи от квартиры, чтоб не отвлекал своими звонками. — Когда ты поставишь дверной глазок? — звучит вместо приветствия, и Рей закатывает глаза. — Прости, как-то занята была. Тебя эта тема больше волнует — возьми и поставь! Бен проходит в квартиру, снимает пиджак, чтобы повесить на спинку стула. Пока она закрывает дверь, он моет руки в ванной, проходит на кухню и по-хозяйски открывает верхний ящик, чтобы достать кофе. Включает соседнюю конфорку и снимает турку с гвоздика. Рей складывает руки на груди, облокачивается левым бедром о столешницу. Устраивается практически в первом ряду, чтобы насладиться настоящим шоу, и старается не замечать, как рубашка натягивается на плечах и спине Бена — кто же ещё поможет бедной заброшенной турке исполнить своё предназначение? — А блины в нормальном виде будут? — Бен кидает хмурый взгляд на забытую сковороду, и Рей поджимает губы. — Я вообще обязана готовить тебе блины? — огрызается она и хватает сковородку, чтобы содрать прилипшее тесто. Противные скрипучие звуки вновь заполняют кухню. — Я не обязан варить тебе кофе. — Бен достаёт две кружки и снимает турку с плиты. — Но я его варю. Его голос не звучит грубо или злобно, это бесит ещё больше, и Рей скребёт сковородку быстрей. — А я об этом не просила, — сквозь зубы цедит она, пока Бен обходит её с двумя кружками в руках. — Чтобы блины не прилипали, достаточно использовать масло, — умничает напоследок он, и Рей судорожно сжимает ручку: ещё немного, и сковорода полетит ему в голову. — Может, сам приготовишь? — взрывается она и ставит сковородку в раковину, чтобы наполнить водой. Как она могла подумать, что влюбилась в этого мудака? Бен усаживается за стол, прижимает галстук к груди, чтобы тот не волочился по столу. Рей шумно втягивает воздух и остервенело скребёт по сковородке ёршиком, чтобы в порыве не подойти к нему и не схватить за этот самый галстук. Снова наполняет сковородку водой, открывает ящики и достаёт все банки, купленные Беном. С громким стуком расставляет их на столе. — Что сегодня выбираете, сэр? — с издёвкой спрашивает она и наблюдает, как Бен молча тянется к малиновому джему. — Надеюсь, сам откроешь? — фырчит Рей и убирает банки обратно. Чистую сковородку она снова ставит на плиту и незаметно добавляет масла. Блин обжаривается не прилипая, а Рей бурчит: «Чёртов мудак». Наконец завтрак готов. В каком-то фильме она видела, как официантка с пренебрежением ставит на стол заказ, и всеми силами пробует повторить тот же трюк, но тарелка не стучит достаточно громко, и Рей с досадой садится на противоположный стул. — А ты почему не ешь? — нарушает тишину Бен. — Я не завтракаю по утрам. Слежу за фигурой. Не будет же она ему говорить, что не завтракала последние два года, потому что нечем было, да и некогда. Он прожёвывает кусочек блина и подносит кружку к губам. — Теперь понятно, почему блины пересолены. Ты их даже не пробуешь! Рей распахивает глаза, застывает на секунду. Её рука дёргается в сторону кружки Бена, и тёплое кофе тёмным пятном расплывается по светлой рубашке. Вот зачем она это сделала? Срочно надо извиниться! Она бы не позволила плеснуть чем-то в лицо коллеге и тем более начальнику. Платт убил бы за это и, судя по выражению лица напротив, Бен тоже, но вместо «мне жаль», «прости», «я не хотела», вылетает: — Джема добавить? Ох. Не очень хорошо начинается неделя. Как и отношения с начальством на новой работе. И пока Бен чистит рубашку в ванной, Рей решает спрятаться в спальне и на всякий случай одеться. Он дуется всю дорогу. Точнее, рассержен и даже в бешенстве: проносится мимо Митаки, как ураган. Плаща не хватает для пущего эффекта. Рей семенит за ним, почти забыв о своих наполовину заживших мозолях. Неуклюже кивает Митаке и бежит к лифту. Она могла бы просто подождать, когда Бен поднимется на свой этаж, и поехать в спокойствии и безопасности одна, но врождённое чувство самосохранения, выражение лица генерального директора и очень долго открытые двери лифта приказывают ей поторопиться. Ох! Не задалось начало недели. Открыв дверь кабинета, Бен оставляет пиджак на спинке кресла, тянет узел галстука, чтобы снять, и широкими шагами направляется к незаметной двери из чёрного стекла. В гардеробе Лея всегда хранила запасную одежду, Бен, по всей видимости, поступает так же. От шороха рубашки и неизвестно чего ещё, Рей бросает в жар, поэтому она отходит подальше. Тихо идёт к полюбившемуся креслу с правой стороны стола и кладёт сумочку на стол. — Я думал, мне послышалось, — раздаётся знакомый голос. — Уж не ты ли постаралась, чтоб наш генеральный директор пришёл на работу с пятном от кофе? Рей удивлённо оборачивается. С Хаксом она в пятницу не встречалась и толком не знала, работает он здесь или нет. Она не успевает поздороваться, как оказывается в объятьях сильных рук и мужского одеколона. — Вот это да! — отстраняется Хакс. — Неужели у нас теперь работаешь? Рей и не знает, что сказать, может, Бен уже её уволил. — Доброе утро, — раздаётся низкий голос, и Хакс оборачивается. — Вижу, выходные прошли удачно? — улыбается Армитаж и пожимает руку генеральному директору. — Более чем, — бурчит Бен, обходит Рей стороной, по пути к своему столу надевает пиджак и садится в кресло. — Что с контрактом из Китая? — Он бегло осматривает бумаги на столе и откладывает их в сторону. Затем берёт папку от Хакса, ту самую, что ему показывала девушка в четверг. Хакс тут же обходит стол и усаживается в противоположное кресло. Рей тоже садится. Что-что, а молча сидеть и слушать, когда говорит босс, она научилась ещё у Платта. — Контракт в порядке, кроме одного пункта. — Какого? — Бен поднимает голову. — Десятого. — По всей видимости Бену это ни о чём не говорит, и Хакс продолжает: — Они хотят, чтобы часть производства проходила на их заводах. Под их контролем. — Ясно, — кивает Бен, затем поворачивает голову к Рей. — Рей, запиши меня и Армитажа на встречу с их представителями. Рей растерянно хлопает глазами. Записать? На чём? Она осматривает стол, затем мысленно трескает себя по затылку — блокнот! Куда она вообще его дела? Рей, ругаясь и краснея, уже лезет в сумочку за телефоном, куда сфотографировала всё расписание Бена, когда перед её носом появляется блокнот. Неужели она забыла его в пятницу? — Спасибо, — смущается Рей и достаёт ручку из сумочки (хорошо хоть её носит с собой), и открывает блокнот, стараясь не смотреть ни на Армитажа, ни на Бена, который уже вернулся в своё кресло. — На какое число? — На вторник. Если есть окно, то на четыре часа. Предупреди мисс Лоуренс, что встреча пройдёт в зале для конференций на первом этаже. Армитаж, свободен в это время? Мисс Лоуренс — это ещё кто такая? Рядом с Рей скользит визитка, она переписывает номер, записывает «вторник в 16.00», совершенно не слушая, о чём говорят мужчины. Ей срочно требуется остаться одной! Где-то на этаже был её кабинет, и это лучшая новость за сегодняшнее утро. Там она сможет успокоиться и напомнить себе, что она вообще-то хороший работник. Всегда ответственно выполняет свои обязанности и способна работать без выходных. Исполнительна, коммуникабельна и… — Рей, ты слушаешь? — Что? — Бен что-то ей говорил, пока она вытаскивала свалившуюся в пропасть самооценку? — Я говорю, что в пятницу вечером нам надо быть на приёме. Рей недоумённо смотрит поочерёдно то на Хакса, то на Бена. — Это просто фуршет и выставка, — объясняет Армитаж, — можно не надевать смокинги. — Я тоже должна там быть? — Обязательно, — невозмутимо добавляет Бен. Так и вертится на языке спросить «зачем», но Рей вовремя его прикусывает. Она не ошиблась — начало недели выдаётся плохим, и сама неделя оказывается не лучше и для нервов, и для осознания, куда же она попала. Рей никак не может привыкнуть. Всё по-другому! В работе, в царящей атмосфере, в отношениях друг к другу и, конечно, в руководителях. Какую-то там фирму не сравнить с компанией с собственным производством, но Рей не может удержаться, сравнивает каждую мелочь и при каждом воспоминании о Платте вздрагивает, будто отряхивается от грязи. На фирме Платт был хозяином своего царства, и солнце по утрам вставало только для того, чтобы поприветствовать своего господина. Совещания проходили каждый день по каждому поводу, в грязном кабинете, с вечно жующим администратором, сальными шутками и мухами. Какой картридж купить для принтеров? Кто за ним пойдёт? Что будут заказывать на обед, и как сделать так, чтобы обеды доставляли горячими? Через час бессмысленных разговоров начиналось обсуждение планов на день: все сорок пять подчинённых зачитывали планы на каждый час своего рабочего времени. В завершение, любимчики Платта напоминали «правильные мнения» о начальнике, фирме и корпоративных ценностях. Затем Платт удалялся в свой кабинет, где вызывал каждого поочерёдно, задавал по одному вопросу и отпускал со словами «вы свободны». При этом все должны были сидеть возле его кабинета и ждать своей очереди. Это затягивалось на много часов и разбавлялось сплетнями, перекурами каждые пятнадцать минут, фальшивым смехом над старыми шутками и откровенным подхалимажем. К шести часам вечера начиналось другое совещание — обсуждение выполненного за день. За невыполнение лишали части зарплаты, а успешно выполнившим говорили, что раз план выполнен, значит, задачи были лёгкие, а халявщиков поощрять — убыток фирме. Каждое совещание заканчивалось речью Платта о всеобщей несостоятельности, неполноценности и плавно перетекало в нытьё о том, что денег нет, клиентов и выгоды тоже, но спасибо ему за то, что есть работа, сохранённая им путём нечеловеческих усилий. У других и того нет. Настоящая работа начиналась с его уходом, и часто работники задерживались до ночи. Рей доставалось не меньше. В её каждодневном плане были задания по типу: поточить карандаши для всего офиса, перетащить вещи из одного угла в другой, переписать названия приказов за последние пять лет. Сделать то, никто не знает что, с пометкой «очень срочно» и сроком «позавчера». Организовать обед для всех. Заполнить от руки карточки на каждого работника с личными данными, составом и доходом каждого члена семьи. На любое возражение Платт сметал всё с её стола. Лишал половины зарплаты. И при каждом удобном случае напоминал, что на месте Рей работала другая девушка и она справлялась гораздо лучше, быстрей и заслуженно получала зарплату. Однажды Платт дал задание заняться наконец рекламой, но при этом сам решил, что именно должно быть использовано в качестве привлечения клиентов и какими словами сказано. Реклама вышла откровенно слабой, и Платт тут же нашёл виновника безобразия и, кроме урезки зарплаты, несколько месяцев выговаривал Рей, что ей вообще повезло — её приняли на работу без опыта и доверяют самые важные дела. Следующий шанс поработать по специальности выпал только через год, и Рей сделала всё по-своему. Реклама сработала самым наилучшим образом: привлекла поток клиентов и одновременно вывела из строя конкурентов. Платт лишил её зарплаты на месяц за то, что посмела думать, что умней его. За несколько дней на новой работе она понимает, что работать в компании считается престижным и что Бен совсем другой начальник. Он не кричит, не навязывает своего мнения, однако требования у него высокие. Ему обязательно нужно знать, что и откуда вытекает и к чему ведёт. При невыполнении плана, что случается редко, он даёт больше времени, подключает дополнительные силы или перепоручает задание другим сотрудникам. В такие моменты у Рей глаза на лоб лезут, потому что люди стараются выполнить свою работу качественно и в срок без страха лишиться должности или зарплаты. Дресс-код соблюдается только в плане опрятности и чистоты. Айтишники ходят в футболках, джинсах или шортах, рекламщики отдают предпочтение мягкой и удобной одежде, руководство одевается исключительно в бутиках, но, несмотря на разницу в должностях (Рей поверить в это не может), между сотрудниками сохраняются дружеские и уважительные отношения. Она не слышит сплетен или шушуканий за спиной, а они должны быть хотя бы в отношении неё: пришла из ниоткуда и вдруг помощница генерального директора. Не важно, что старейшие работники узнали в ней внучку Шива и воспитанницу Оби-Вана. На неё смотрят с интересом, и от этого коробит. Совещания проходят по понедельникам, и это единственная встреча за всю неделю с обсуждением планов, дальнейшей стратегии, с отчётами и презентациями. Длится всё не более полутора часов, но за это время успевают обсудить столько важных тем, что Рей сидит в сторонке и тихонько щиплет себя. А вдруг всё это сон? Благо, никто не обращает на неё внимания. Но самым большим ударом становится выступление Гвендолин Фазмы — руководителя отдела рекламы. Рей долгое время думала, что хорошо разбирается в рекламе, но десять минут презентации высокой белокурой женщины разрушают все её наивные иллюзии на этот счёт. Рей серьёзно отстала и буквально отупела на работе у Платта. Она не понимает и половины сказанного, а когда Фазма после совещания подходит к ней и признаётся, что восхищена её рекламным ходом, Рей чуть не плачет, выдавливает из себя что-то нечленораздельное и кисло улыбается. Отношения с Беном носят вулканический характер. Бен никогда не говорит, что она с чем-то справляется плохо, просто молча ждёт, пока она сообразит, что именно от неё требуется. Это бесит, пугает и одновременно выматывает. Голова раскалывается от обилия информации. Она понимает, что после фирмы ей придётся восстанавливать свою память, внимательность и сообразительность со спортивным рвением, но всё равно еле сдерживается, чтобы не послать Бена подальше. Единственным утешением является то, что вставать в пять утра оказывается довольно легко, особенно если отключиться в девять вечера. Каждый день они работают допоздна, Бен привозит её домой, и сил у неё хватает лишь заварить старый добрый «Роллтон» и сходить в душ. Зато Бен отлично отыгрывается во время совместных завтраков. Для него блинчики то слишком солёные, то слишком сладкие, то с комочками, то жёсткие, то слишком масляные. Рей терпит, огрызается, открыто грубит и получает в ответ пожимание плечами и противоестественное спокойствие. Окончательно нервы не выдерживают в четверг, когда Рей открывает шкаф, чтобы достать единственное платье для фуршета, и видит два мужских костюма в серых чехлах, две коробки с мужскими туфлями и синюю дорожную сумку с двумя футболками и шортами. И она очень надеется, что чёрные маленькие свёртки в боковых карманах — просто носки. Не составляет особого труда сообразить своим уставшим мозгом, что это одежда генерального директора, и Рей стремглав несётся за сумочкой, достаёт телефон, открывает список контактов и нажимает на вызов. Бен отвечает не сразу. Приходится набирать номер три раза и изрядно помучиться ожиданием. Это не помогает успокоить гнев, и как только Рей слышит ответ, то орёт в трубку что есть силы. — Какого хрена в моём шкафу висит твоя одежда??? Он несколько секунд молчит, а затем отвечает самым спокойным и невозмутимым тоном, на который способен. — Это на случай, если ты ещё раз захочешь вылить на меня кофе. — Да я её сейчас ножницами изрежу! — Они у тебя сломаны и затупились, — так же спокойно отвечает он. — Тогда я в полицию заявлю на то, что ты незаконно проник в мою квартиру! — Заявляй, — соглашается Бен. — И включи видеосвязь. Хочу увидеть, как они наручники на меня надевают. — Сука! — выкрикивает Рей, прежде чем отключить связь. Она бросает телефон в сторону кровати, совершенно не заботясь о том, куда он упадёт. Несётся на кухню, попутно уронив один из стульев. Выдвигает ящик с ложками, вытаскивает ножницы без одного колечка и несётся обратно в спальню. Ножницы и правда затупились — они не могут разрезать даже полиэтилен на чехле. Рей откидывает их в сторону, открывает молнию, чтобы разорвать костюм на клочки, но замирает, вдохнув слишком знакомый запах, и делает то, что ни при каких обстоятельствах делать нельзя — трогает ткань. Всё утро пятницы и весь рабочий день Рей не говорит Бену ни единого слова и старается не встречаться с ним взглядом.Октябрь. 2015 год
Жизнь — дерьмо! И вляпалась она по самые гланды. Она сидит в «Старбакс», поглощает мороженое в гордом одиночестве и обдумывает всю дерьмовость ситуации. Угораздило же её влюбиться в Бена Соло и, судя по всему, давно. Господибожемой! В самый неподходящий момент и в самого неподходящего парня! Она же терпеть его не может! То есть раньше не могла, теперь-то поняла, что влипла. «Надо быть честной самой с собой». Да. Да! Твою мать, да!!! Куда уж честней признать: ей не всё равно, что он её ненавидит, что он несвободен, что признай она свои чувства раньше, то не устроила бы из дня Святого Валентина чёрт-те что. Дались ей эти грёбаные валентинки и игрушки вместе с долбаными поклонницами? Из-за своей несдержанности и тупости упустила свой шанс и теперь вынуждена смотреть, как Бен счастлив с другой. Да не просто с другой, а с Кайдел. Заносчивой ненормальной дурой! Рей не солгала — Бен говорил о своей девушке так искренне, что она прониклась симпатией, но в данный момент, вот уже тринадцать часов и тридцать восемь минут, Рей осознаёт, что влюблена, а значит, его девушка автоматически становится самым пастозным существом на свете. Сука! Патлы бы ей все повыдергать! Рей зачерпывает большую ложку мороженого и пихает в рот. От сложностей он, видите ли, устал. А она не устала ждать, пока он решится взять её за руку? Рей замирает с ложкой во рту: в тот день Армитаж сказал, что Бен какой-то странный и ищет её, а что, если… Боже!!! Рей закрывает ладонями лицо, не вынимая ложки. Что, если он и хотел предложить ей встречаться? А она даже не выслушала. Наорала. Послала подальше. Вылила столько дерьма на его голову, и даже невинным цветам досталось. Вот зачем? Как же хочется сдохнуть. — Привет! — раздаётся весёлый голос над головой. Это По с его необъяснимым умением всегда быть жизнерадостным. — Как жизня? — Дерьмо, — фырчит Рей, вытаскивает ложку изо рта и бросает в стаканчик. По кидает рюкзак на соседний стул и садится напротив Рей. — Надеюсь, ты не собираешься купаться в этом долго, а то засохнет и помрёшь, как Диоген? Рей хлопает глазами и тяжело вздыхает — надо было поцеловать По. Хотя бы из мести. — Это был Гераклит. — О! Ты всё же смотришь мои послеобеденные лекции на ютубе! Я польщён. Милый, очаровательный По. Кучерявые волосы, волевой подбородок, горячий томный взгляд. Она могла бы влюбиться в него, потерять голову, окунуться в чувственный мир. — Тебе что-то принести? — По встаёт из-за стола и щурится, читая меню на экране, а Рей делает то, что никогда нельзя делать с друзьями — представляет По обнажённым. Опускает взгляд на ширинку, позволяя воображению дорисовать чуть заметные черты через джинсы, и еле успевает отвернуться, чтобы успокоить желудок. — Нет, спасибо, — морщится она. — Я тогда пойду куплю себе вкусненького. — По, не замечая мучений Рей, идёт к кассе. Желудок успокаивается, а Рей хватается за голову. Ладно Хакс. Она с ним редко общается, но По! Это же друг, и всё в нём прекрасно, как она думала. В крайнем случае должно быть безразлично. Но не должно же тошнить каждый раз, когда представляешь, что у парня в штанах? Что же будет, когда она увидит это на самом деле? За соседним столом поднимается довольно симпатичный парень с девушкой, и Рей целенаправленно смотрит на его ширинку. Представляет каждую мельчайшую подробность и дышит как можно медленнее, но тут же вскакивает и несётся в сторону двери, не обращая внимания на вернувшегося По. Срочно на воздух! На улице ощутимо прохладно и пасмурно — не сравнить со вчерашним днем. Хорошо, что она догадалась взять куртку. Рей тяжело прислоняется к стене у входа. Свежий воздух помогает остыть, привести мысли в порядок. Она больная. Ненормальная. Это явно какое-то отклонение. Может, обратиться к Маз? Хотя сложно представить, как именно Рей расскажет о своей проблеме кому-то постороннему. Тут точно нужна чёрная комната без единого намёка на свет, сидеть она должна рядом с входом, чтоб была возможность убежать в случае чего, а тот, кто её будет слушать, ничем не должен выдать, что вообще живой. И то Рей ещё подумает, рассказывать или нет. — Ты чего здесь трёшься? — бодрый голос Роуз возвращает в реальность. Мимо проходит Пейдж, машет рукой и заходит в «Старбакс» со словами: «Пойду сделаю заказ». Рей провожает девушку взглядом и поворачивается к Роуз. — Тошнит немного, воздухом дышу. Роуз округляет глаза. — Уже? Рей хмурится, не понимая, что подруга имеет в виду. Может, не стоило так откровенничать? Роуз славная, милая, напористая, с удивительно извращённым воображением — подумает ещё чего. — Вы только вчера переспали! — С кем? — С Хаксом. Рей удивляется сама себе. Один из самых позорных моментов в её жизни был только вчера? — Я с ним не спала, — краснеет она и обхватывает себя руками. Лучше сразу всё сказать, иначе разговор об этом растянется на века. Роуз молчит слишком долго. Слишком напряжённо. Вот же чёрт! — Меня вырвало на улице. При нём. Может, подцепила какой-то вирус. — Целомудрия? — И что, если так? — резко отвечает Рей, чувствуя усталость и разочарование от всей этой истории. — Не всем дано так легко переступить черту. Что мне теперь, головой об стенку биться? — Я ж тебе сказала не пить, — продолжает Роуз, и Рей немного рада, что не придётся раскрывать настоящую причину. — Что будешь дальше делать? Удивительно спокойный вопрос от подруги, которая столько сил и времени потратила на всю эту затею. — Утоплюсь? — неуверенно предполагает Рей. — Вот дурында, — улыбается Роуз. — С Хаксом что будешь делать? Попробуешь ещё раз? Рей мотает головой и опускает взгляд. — Нет. Не хочу. — Уверена? — Да. Роуз всматривается в лицо Рей, затем пожимает плечами. — Ладно, если что, я всегда помогу найти подходящее место для уединения. На этом неловкий разговор заканчивается, и Роуз заходит в «Старбакс». Рей плетётся за ней. По сидит перед стаканчиком карамельного латте и сосредоточенно печатает что-то в телефоне. — Куда ты так понеслась? — задумчиво спрашивает он, не отрывая взгляда от экрана. Рей растерянно жуёт губу и косится на стоящих у кассы сестёр. — Роуз пошла встречать. Глаза По расширяются. Брови удивлённо приподнимаются. Он несколько раз моргает, глядя на Рей, и возвращается к своей переписке. Она садится во главе стола и пытается доесть полурастаявшее мороженое, одновременно рассматривая других посетителей — студентов, школьников, семьи с детьми, приятелей, подружек. Кафе живёт своей жизнью, пока она, явно дефектная, пытается понять, что теперь делать. Может, стоит заказать яичницу? — Привет. Рей может голову не поворачивать, чтобы посмотреть, кто это — сердце уже колотится и болит, зная, что Бен здоровается вовсе не с ней. — Здарова! — отзывается По. — Идём? Рядом с По отодвигается стул, и Бен, усаживаясь, кладёт на стол блокнот. Ей хочется выпрямить спину. Поймать его взгляд, может, даже сказать «привет», потому что всё внутри успокаивается, наполняется необъяснимым теплом, словно кто-то пришёл, зажёг свет и включил приятную музыку. — Минут через двадцать. Хакса дождёмся. Рей сглатывает, услышав, что в кафе вот-вот появится свидетель её вчерашнего позора. Ей хочется выскочить из-за стола и спрятаться в туалете. Потом она всё объяснит друзьям. Но не успевает даже встать, потому что Пейдж и Роуз садятся на свободные стулья и закрывают проход. Рей приходится сидеть дальше и делать вид, что жизнь в кафе — самое интересное, что есть на свете, а её самой вообще не существует. — А что ты сейчас рисуешь? — Пейдж заинтересовано смотрит в блокнот, и Бен отодвигает в сторону руку. — Это то, о чём я подумала? — оживляется Роуз, и Рей до чёртиков хочется повернуться и посмотреть. — Это из мультика «Валли»! — улыбается Пейдж, и обе сестры стонут. — Когда они за руки держатся? — подключается По. Рей трёт рукой глаза, чтобы хоть как-то унять любопытство. — Это так мило, — щебечет Роуз, — не знала, что ты такой романтик. Пейдж берёт блокнот в руки, и они вместе с Роуз рассматривают рисунки, поочерёдно ахая от восхищения. Рей лишь мельком замечает карандашный набросок, когда сёстры возвращают блокнот обратно, — две ладони тянутся друг к другу. — Надо рисунок на футболке напечатать, — мгновенно реагирует Рей. — Зачем? — поворачивается Роуз. — Чтобы все знали, что Бен — милая добродушная принцесса, а не последний мудила. За столом воцаряется молчание, а Рей чувствует себя ещё паршивей. Тут пора переживать о том, что не жизнь оказалась дерьмом, а она сама. Что с ней не так? Что с ней не так? Раньше говорить гадости о Бене ей нравилось — это забавляло, а теперь она чувствует боль каждой клеточкой тела. И самое главное, остальные могут восхищаться им, видеть его улыбку, рассматривать рисунки, а ей лишь остаётся нести бред, который нельзя перевести даже в шутку! — Всё-таки надо, чтобы тебя кто-то выебал, — тихо бросает Роуз, когда Бен встаёт из-за стола и, пожав руку Хаксу, направляется сделать заказ. Рей подбирает свой рюкзак и хочет выбраться из-за стола. Придётся поднимать либо девочек, либо По, но ей уже всё равно, даже если потребуется ползти под столом — надо убраться из этого кафе, а ещё лучше — с этой планеты. — Какая всё же охрененная задница у Соло! — облизывая губы, произносит Пейдж. — Тоже заметила? — смеётся Роуз. — Аж слюнки потекли. И тело просто потрясное! — А мне нравится вид сбоку, — с улыбкой мурлычет Роуз, когда Бен поворачивается к ним боком, — у Соло отличный пресс и умопомрачительный изгиб поясницы. Я бы больше плюсиков отдала Хаксу, но Бен просто шикарен! — Хорошо, что Финн это не слышит, — бурчит По. — А что? — приподнимает брови Роуз. — Мне нельзя смотреть на прекрасное? Он же посматривает на длинные ножки, я тоже хочу. Пейдж смеётся и вновь поворачивается в сторону Бена и Армитажа. — Арми проигрывает в росте. — У Бена ещё и плечи шире, — выносит вердикт Роуз и пьёт свой кофе. — Ещё бы! — фыркает По. — С детства плаваньем занимается. Но я удивлён, Пейдж, твоим вниманием к другому парню, а как же профессор Джонсон? Пейдж, не поворачивая головы, показывает По средний палец. — В школе я всегда залипала на его губах, — медленно стонет она. — Вот же повезло идиотке Кайдел! — Да, такими губами только мороженое есть или клубнику. Слизывать с женских губ то и другое, — улыбается Роуз. — Поверьте, дамы, — в очередной раз вклинивается По, — в костюме и галстуке Бен выглядит охрененно сексуально. Даже я залипаю. По допивает свой латте и отодвигает кружку на середину стола. — Надеюсь, на защите увижу его в костюме, — мычит Пейдж. — А на выпускном он в чём был? — Роуз бросает быстрый взгляд на Рей, будто напоминая, что она тоже существует за столом, и пододвигает ей свой круассан. — Не помню, — уклончиво пожимает плечами Пейдж. — Я на выпускном занята была. Рей уныло смотрит на круассан и снова поднимает взгляд на Бена. Пока девушки обсуждали его достоинства, она, как под гипнозом, рассматривала его улыбку, большие руки, изгиб поясницы, серую футболку под расстёгнутой клетчатой рубашкой. Длинные ноги, ягодицы. Чёрные волосы осторожно касаются шеи и ворота рубашки, и Рей так хочется провести по ним рукой, как это делала Кайдел ночью. Она и сейчас еле сдерживается, чтобы не выскочить из-за стола, не подбежать к нему, отодвинув воротник в сторону, не уткнуться носом под подбородком и упасть в пропасть. Она силой воли переводит взгляд на Армитажа, пытается вызвать в себе чувство вины за вчерашнее, но всё внутри неё кричит, что самое интересное и желанное не здесь. Рядом. Её вдруг осеняет. Вот оно! Лекарство от бед. Её же тошнит от обнажённых парней! Рей сосредотачивает внимание на Бене и представляет его без рубашки, футболки, затем переходит к джинсам, но уже чувствует — что-то не то. Всё не то! Когда она пытается представить его без джинсов и нижнего белья, её начинает трясти. Внизу живота приятно тянет, и Рей шумно сглатывает, точно понимая, что это значит. — Мать твою! — полушепчет она и на секунду закрывает глаза. А когда открывает, то встречает недоумённые взгляды Роуз, Пейдж и По. Её поймали. Застукали. Теперь всем станет ясно, что она без стыда и совести рассматривала Бена и даже почти представляла его обнажённым, и самое страшное — все поймут, что ей это понравилось. Рей покрывается румянцем и неуверенно тянет руку к плечу притихшего По. — Вы только посмотрите на По. Что вы с ним делаете? Пейдж, Роуз, ничего не понимая, продолжают смотреть на Рей, как, впрочем, и сам По. — Вы обсуждаете при нём другого парня! — Да! — вдруг подхватывает оскорблённый По. — Мне физически больно слушать восторги о другом мужчине. Надеюсь, что вы, леди, так же обсуждаете меня? — Ха! — слишком громко усмехается Роуз. — Конечно, По! — искренне улыбается Пейдж. — Но мы же не можем признаться тебе в этом. Это всё же женские секреты. По самодовольно улыбается и подмигивает бывшей однокласснице. Рей обхватывает себя руками. Господи! Она в жопе! Она в полной жопе! Почему она не влюбилась в Хакса?