Родство душ

      Толис Лауринайтис всегда весьма настороженно относился к такому явлению, как родственная душа. Сама по себе тема казалась ему чем-то вроде недобровольной кабалы, при которой тебя по факту заставляют быть с кем-то, кого-то любить. У каждого человека на руке была надпись, некая фраза, особые слова, который человек должен услышать от своего нареченного в момент первой встречи. Как только эти слова произнесены, выгравированные на коже темным отметины начинали искриться и меняться в цвете, давая понять, что судьбоносная встреча состоялась.       И все бы ничего, вот только у самого Толиса на руке была лаконичная, но пугающая фраза «Умри, сука». И с этой вот надписью Лауринайтис жил всю свою жизнь. Он не мог и вообразить, при каких вообще обстоятельствах его соулмейт при первой же встрече первым делом должен был сказать ему именно это, а потому желанная для многих встреча начала его заранее слегка пугать.       Его сверстники нашли своих нареченных еще в школе, лишь он и его извечный друг, Эдуард фон Бок, остались пока не у дел. Впрочем, их обоих это нисколько не волновало. Толис не шибко горел желанием услышать пожелания смерти, а Эдуард был так сильно увлечен учебой, что даже боялся, что появление соулмейта будет ему мешать. Так что оба оказались более чем довольны.       Школа была окончена, и вот они вместе поступили в желаемый колледж, а потом получили места в общежитии. Но так в итоге получилось, что именно в общежитие они заехали не в конце августа, как и положено, а только в сентябре. Просто так вышло. Эдуард поступил на факультет юриспруденции, а Толис на менеджмент. Они уже посетили первые лекции и остались довольны, а уже потом с чемоданами добрались до общежития.       Удобство этого общежития заключалось в том, что оно находилось буквально через улицу от колледжа и имело удобные деления на отсеки. В каждом отсеке две просторные комнаты на трех обитателей, общая кухня и ванная с туалетом. Студенты сразу пяти корпусов отлично вмещались в это здание. Более того, по решению ректората в отсеки старались селить студентов разных факультетов, кажется, это было сделано для того, чтобы людям было проще заводить знакомства, хотя Толис так особо и не понял причин. Для него главным было именно то, что благодаря такому распорядку он мог жить с Эдуардом в одной комнате.       К слову, на руке у фон Бока стояла надпись «Какие милые очки». И да, он носил при этом очки. А значит, его соулмейт при встрече обратит на них внимание. Сам же Эдуард из-за этого некоторое время искренне твердил, что начнет носить линзы. Хотя так и не начал, что забавно.       Когда они добрались до своего отсека, дверь им открыл низкорослый парень, который выглядел как слишком уж типичный школьник.       — Ой, привет. Я вы поздно.       Так они познакомились с Райвисом Галанте. Оказалось, что два еще не занятых места были как раз в той комнате, в которой устроился Райвис. Он на удивление оказался старше Толиса и Эдауарда, хоть и выглядел прилично моложе, а еще оказалось, что он любитель иногда выпивать, хотя об этом Лауринайтис узнал уже позже. Обитатели второй комнаты все еще были в колледже. О них Галанте коротко сказал, что они все какие-то там родственники и приехали поступать в колледж вместе, вроде как один учился на факультете информационных технологий, второй в отделе художеств, а третий и вовсе на медицинском.       Разместившись и разложив в шкафчик вещи, Толис направился на кухню. Он был всем доволен и просто рад началу новой, самостоятельной жизни. В новом городе, с новыми возможностями, как всегда и хотел. Лекции привели его в восторг, равно как и возможность оказаться в одном из факультетских кружков по интересам.       В какой-то момент его внимание привлек лежавший на одной из многочисленных полочек нож. Большой нож, явно не кухонный, а боевой. Не подумав о том, что брать чужое нельзя, Толис сперва коснулся пальцами рукоятки, а потом все же взял оружие. И правда боевой нож. Разве такие вещи можно держать в общежитии вообще?       Задавшись этим вопросом, он вернулся к столу, зачем-то взяв с собой нож, достал из кармана телефон, дабы открыть нужный файл и перечитать правила пребывания в общежитии. Он так увлекся, что упустил момент, когда остальные обитатели отсека вернулись, и один из них пересек порог кухни, тут же заприметил нож в руках Толиса и так стремительно к нему приблизился, что тот не успел толком сделать вдох, но все же успел понять, что это как раз и есть хозяин ножа. От него слишком отчетливо повеяло настоящей агрессией.       — Умри, сука, — сквозь зубы процедил он, уже замахнувшись, чтобы нанести удар.       Толис от ужаса выронил нож и отъехал назад на своем стуле.       — Прости, пожалуйста!       Незнакомец все же остановился. Он уставился на Лауринайтиса во все глаза, и его заминка позволила Толису получше его рассмотреть. Высокий, статный, с бледной кожей и светлыми волосами, невероятно красивым лицом и глубокими синими глазами. Несмотря на ситуацию, сердце Толиса предательски екнуло. Уже потом он понял, что именно так удивило этого человека. Незнакомец уставился на его руку, а сам Лауринайтис покосился на руку парня. На светлой коже отчетливо заискрилась фраза «Прости, пожалуйста».       — Твою мать, серьезно, что ли?       Именно так и прошла их первая, та самая, судьбоносная встреча. Незнакомец несколько успокоился, слишком уж сбитый с толку этой встречей, а потом машинально потянулся за своим ножом, валявшимся на полу. Толис же все еще пытался осознать, что да как. Он явственно ощутил приятное покалывание на коже, понял, что именно это было и почему, но вот именно осознать как-то выходило.       — Эй, не смей никого убивать!       На кухне обнаружился еще один парень, тоже высокий и бледный, с пепельными волосами и пухлыми щечками. Толис растерянно перевел на него взгляд, как и на третьего человека, что вошел позже всех.       — Не стоило тебе брать его нож, котик. Николай не любит, когда кто-то трогает его игрушки.       В отличие от первых двух, третий вообще не казался хоть немного чем-то обеспокоенным. Он буквально впорхнул в помещение и тут же направился к холодильнику. Лауринайтис не без сложностей успокоил бешеное сердцебиение.       — А?       — Ничто так не сглаживает углы, как отличная еда, правда? Я вчера приготовил запеканку, сейчас все разогрею. Так сказать, сгладим углы, — парень обворожительно улыбнулся. — Кстати, я Олег Черненко, будем знакомы. Ты ведь из второй комнаты, да?       Его тотальное спокойствие и правда разрядило обстановку. Толис окончательно отошел от шока, Николай положил нож обратно на полочку, а тот, что с пепельными волосами, мило улыбнулся.       — В любой непонятной ситуации нужно покушать, — с восторгом в голосе сказал он. — Я Иван Брагинский, а наш немного буйный двоюродный братик — Николай Арловский. Ты не подумай, он не психопат, просто очень любит ножи и не любит, когда их кто-то трогает без его ведома, — приблизившись к столу, парень присел и уставился на Лауринайтиса. — А тебя-то как зовут? Или ты глухонемой? Если что, я знаю язык жестов.       Толис тут же мотнул головой.       — Нет-нет, простите. Я Толис Лауринайтис, только сегодня заехал. Простите, мне не стоило трогать чужие вещи.       — Терпеть не могу, когда постоянно лебезят и извиняются, — внезапно проговорил Николай.       Он развернулся и ушел прочь из кухни, а Олег и Иван виновато улыбнулись, давая понять, что такое происходит довольно часто.       — Не обращай на него внимания, он не очень общительный, — сказав это, Брагинский все же обратил внимание на руку Лауринайтиса. — Ох, вот оно что…       Толис порадовался тому, что Иван тут же перевел тему. Да, все было очевидно, но говорить об этом пока не стоило. Он повстречал своего соулмейта, который в самом деле сказал те самые слова. И теперь Лауринайтис просто понятия не имел, что ему делать.

***

      Жизнь шла свои чередом. Толис все так же с удовольствием посещал занятия, часто пересекался с Олегом и Иваном, лекции которых проходили в его корпусе. Они не то, чтобы подружились, но стали вполне хорошо общаться. Чего не скажешь о его общении с Николаем. И надо же было так случиться, что именно этот человек должен был оказаться его соулмейтом. С Олегом вот было легко. Он, студент художественного, был творческой и одухотворенной личностью, улыбчивым парнем, любящим готовить и устраивать ламповые посиделки. В тот момент, когда Черненко при знакомстве с Эдуардом сказал, что у него милые очки, Лауринайтис честно порадовался за лучшего друга, уж ему-то с соулмейтом точно повезло. Чего не скажешь о нем самом.       Николай был совершенно другим. Студент медицинского, слегка помешанный на учебе, вечно смурной, необщительный, порой даже откровенно пугающий, он в самом деле носил с собой ножи и хранил их в комнате, постоянно читал книги и часто курил, устроившись у открытого окна. Толис не мог пересекаться с ним в колледже, потому как у медиков на втором курсе уже начиналась медицинская практика. Николай, уже решивший для себя стать патологоанатомом, проводил большую часть времени в компании трупов, о чем часто шутили его двоюродные братья. В общежитии же он предпочитал компанию книг, будь то анатомия, гистология, фармакология или что-то еще сугубо медицинское. Райвис боялся Арловского так сильно, что изучил его распорядок дня и старался не бывать там, где бывает этот парень. Например, завтракал Николай ранним утром, и на учебу он уходил раньше всех, а возвращался последним. Толису тоже пришлось это запомнить.       Они не разговаривали. Лауринайтис понятия не имел, о чем вообще можно с ним поговорить, а Николай явно не хотел общаться в принципе. Так что Толису только и оставалось, что смотреть на него по вечерам на кухне, когда тот устраивался у открытого окна, курил и читал что-то. Иногда Арловский задумчиво чистил ножи. Лезвия и без того сверкали, но он монотонно проводил по ним специальной тряпочкой, нахмурив брови, явно размышляя на волнующую его тему. Вот, собственно, и все. Говорил Николай только с братьями, и то невероятно редко, а всех остальных он просто игнорировал. Однажды, правда, сказал Райвису, что порвет его на ленточки, если тот еще раз предложит Ивану выпить. Галанте потом весь день заикался, а Брагинский с улыбкой извинялся за эту грубость.       Толис понятия не имел, что же ему вообще делать со всем этим. У Эдуарда и Олега все сложилось моментально, они уже ходили на свидания после лекций и были всем довольны, а Лауринайтис смотрел по вечерам на хмурого Николая и понимал снова и снова, что сердце екает, что он в восторге от него, что он хотел бы узнать его поближе, просто поговорить, но понимал, что не знает, с чего начать вообще.       В перерывах между парами студенты покидали немного душную аудиторию, чтобы выбраться во двор. Октябрь едва наступил, но погода стояла на удивление теплая и солнечная. Прогноз обещал в скором времени дожди, а потому все наслаждались последними ясными деньками.       Все, кроме Лауринайтиса. Он устроился на привычном месте, за столом, что был ближе всех к трибуне лектора, и смотрел на строчки в книге. Стоило подтянуть знания по гражданскому праву, определенно, он вдруг обнаружил у себя множество пробелов по этой теме, что совсем уже недопустимо. Но мозг отчаянно не хотел думать о гражданском праве. На уме все так же был Николай Арловский, его соулмейт, с которым Толису так и не довелось хотя бы раз поговорить. Ничего, кроме этого «Умри, сука». И ведь не так просто попробовать ему что-то сказать. Как бы сильно он не нравился Толису, Арловский все так же внушал страх всем, кроме своих братьев.       — Эй, привет! Я знал, что найду тебя здесь.       На стол упал учебник по информатике. Лауринайтис невольно вздрогнул и поднял взгляд, и в тот же миг Иван Брагинский, придвинув чужой стул, сел рядом с ним.       — А, привет, — успокоился Толис. — Я задумался…       Порой Брагинский его тоже слегка напрягал. Он был… странным, говорил иногда непонятные вещи и часто делал что-то из ряда вон выходящее, а потом думал, зачем вообще он это сделал. Совершенно иррациональный человек.       — Да, я заметил. И даже знаю, о чем ты там задумался, а потому и пришел, благо у меня следующая лекция этажом ниже.       Лауринайтис постарался расслабиться. Стоит отдать Ивану должное, он сразу понял, что Толис и Николай соулмейты, но так ни разу об этом и не заговорил с кем-то из них, решив, что они сами должны разобраться. И вот когда прошел месяц, а дело не сдвинулось с мертвой точки, он и решил вмешаться.       — Так ведь до лекции всего пять минут осталось, может, сразу и пойдешь?       Иван хмыкнул.       — Осталось восемь минут, и нет, сперва я с тобой поговорю. И ты прекрасно знаешь, о чем.       Да, Лауринайтис знал. Наверное, говорить о подобном было бы удобнее с Олегом, но тот слишком несерьезно относился к проблемам, особенно к чужим. Сложно было его за это винить, ведь он встретил своего соулмейта и был так счастлив.       — Да, знаю.       Иван и Николай явно были близки, несмотря на необщительность последнего. От Олега Толис знал, что после гибели родителей Арловского его приютила семья Ивана, так что они жили под одной крышей. Николай был младше на три года, но чувствовал себя старше, а потому с детства привык защищать Ивана, и это порой доходило до крайностей. В его привязанности к родственнику ощущалась толика ревности.       — Ты даже не пытаешься. Ты ведь понимаешь это?       Брагинский мило улыбнулся, а Толис снова ощутил, что ему не по себе от такого вот выражения лица собеседника. Вроде просто мило улыбается, а вроде убить хочет.       — Тебе легко говорить. Я боюсь его, знаешь ли, а он вообще не хочет ни с кем говорить. Как тут пытаться? Тем более вот с чего все началось, — Толис задрал рукав кофты и продемонстрировал уже месяц как переливающуюся перламутровым цветом надпись «Умри, сука». — Так что не говори, что я не пытаюсь.       Иван улыбнулся шире.       — Да это еще что, ты вот на это глянь, — он тоже задрал рукав и показал надпись на своей бледной коже. — Я даже не знаю, что хуже.       Лауринайтис невольно распахнул глаза. «Отличная задница, чувак» — гласила все еще темная каллиграфическая фраза.       — Оу…       — Вот тебе и «оу», — усмехнулся Иван. — Но я ведь не унываю, как видишь. Тем более, что шанс у тебя более чем есть. Николай выглядит злюкой, но на самом деле он хороший, просто очень застенчивый и помешанный на учебе, вот и все.       Толис недоверчиво нахмурился.       — Застенчивый?       — Ага, — со знанием дела кивнул Брагинский. — Я тебе точно говорю. В корпусе исторического факультета скоро состоится выставка холодного оружия, я только сегодня узнал. Пригласи Николая сходить туда. Не забудь билеты купить. Это будет отличная возможность. А мне, пожалуй, и правда лучше бежать, а то у вас тут такие тупые лестницы, знаешь ли.       — Думаешь, он согласится? — с опаской спросил Лауринайтис.       Конечно, Иван знал Николая лучше всех, не стоит и сомневаться, но все же, кто знает, а вдруг Арловский его просто пошлет, даже несмотря на то, что они — соулмейты.       Иван поднялся на ноги, взял в руки свой учебник и подмигнул ему.       — Думаю, что пока не попробуешь — не узнаешь.       Он унес ноги прочь, а Лауринайтис в итоге всю лекцию провел как на иголках, а после помчался в соседний корпус и купил два билета на ту самую выставку. Эти билеты словно горели в его руках, до того парень был взволнован.       Тем вечером Николай вернулся раньше обычного. Райвис, увидев его, крякнул и умчался в комнату, Эдуард сдержанно сел за самый край стола, а вот Олег и Иван вели себя настолько непринужденно, насколько это только возможно. Стоит отметить, что готовкой в их отсеке занимались именно эти двое, и готовили они потрясающе. Обязанности остальных варьировались в зависимости от очереди.       Уплетя свою порцию, фон Бок утащил за собой Олега. Они едва ли каждый вечер гуляли в окрестностях, как влюбленные голубки. Сразу после их ухода Арловский придвинул стул к окну, чтобы привычно покурить с книгой в руках. На сей раз это было какое-то пособие по анатомии. Иван же бросил напоследок выразительный взгляд на Толиса.       — Что-то я утомился сегодня, лягу спать пораньше.       Не дожидаясь никакой реакции, он ушел, а Лауринайтис вдруг осознал, что не помнит, чья вообще очередь мыть посуду. Кажется, его, хотя и не факт вообще.       Они остались одни на кухне. Так уже бывало прежде, но ни в один из этих разов Лауринайтис так и не смог сказать ему хоть что-то. Николай выглядел весьма эстетично, когда курил. Он смыкал тонкие губы вокруг фильтра и вдыхал дым, а потом выдыхал его, слегка приоткрывая рот, и на это Толис мог смотреть вечно. Наверное, он был бы совершенно не против всегда быть рядом с этим человеком и в итоге умереть от пассивного курения. Оно бы того стоило. Наверное, так и работает это пресловутое родство душ.       — Эм-м, прости…       Лауринайтис подошел к парню и даже заговорил, но тут же прикусил язык, вспомнив, как Николай говорил, что ненавидит тех, кто постоянно извиняется. Вот ведь незадача.       — Что?       Арловский поднял на него взгляд. Его синие глаза просто сводили с ума, сражая наповал. Толис и сам не понимал, как он вообще мог одновременно так восхищаться им, откровенно желая с ним близости, и бояться до нервного тика. Парень сглотнул.       — Ну, это… В общем, я тут подумал…       Взять себя в руки все не удавалось.       — Что?       Николай оказался даже терпелив вполне. Лауринайтис сделал глубокий вдох, а после сказал:       — Хочешь сходить на выставку холодного оружия? У меня как раз есть два билета.       Вот дело и было сделано. Он поймал очень странный взгляд Арловского, совершенно ничего не выражающий, а потому и пугающий. Парень не ответил сразу, не ответил и через несколько секунд. Толису стало страшно.       — Да, можно.       Николай опустил взгляд в книгу, словно делая вид, будто не видит никого рядом, а потом сделал последнюю затяжку и потушил сигарету о пепельницу.       — О, — выдохнул Толис. — Так ты не против. Хорошо. Ну, выставка завтра, у тебя же выходной, да?       Каким бы сложным ни был характер у Арловского, они все равно соулмейты — вот что стоило понимать с самого начала. Николай кивнул и перелистнул книгу.       — Отлично. Тогда можно днем пойти. Наверное… она продлится весь день. Тебе удобно днем?       Николай в ответ снова кивнул. Не общение, но уже хоть что-то. Толиса вдруг осенило. А что если Арловский и правда просто очень застенчивый, а потому и такой немногословный? Ведь именно так и сказал Иван, а он знает его лучше всех.       — Тогда давай в двенадцать выйдем. Ладно? А потом можно будет пообедать вместе, если ты не против.       — Угу.       Арловский согласился, все так же не поднимая взгляд, а Лауринайтис ощутил, как по телу пробегает приятное тепло. Николай все же был невероятным парнем, а он сам просто зря его боялся все это время.       — Здорово. Тогда не буду тебя отвлекать от чтения. Кстати, налить тебе кофе? Ты же его обычно пьешь, когда читаешь.       Он снова выждал несколько секунд, пока Николай не ответил:       — Без сахара.       Толис весь просиял от радости.       — Хорошо, сейчас все сделаю.       — Угу.       Что ж, все-таки родство душ — это нечто немыслимо прекрасное. И совсем не важно, с каких слов началось знакомство, это такая по сути мелочь, даже если эти слова и останутся на твоей руке на всю жизнь. Действительно важно совсем не это.       Лауринайтис налил Николаю кофе, крепкий и без сахара, как тот любит, и ощутил себя самым счастливым человеком в мире. Все еще впереди и все будет отлично, он начал в это верить.