Как ночь, как уголь

В доме было темно и холодно. Лёжа на неразложенном диване прямо в обуви и одежде, Инженер представлял, что он на самом деле в гробу, в глубокой могиле, где никакие проблемы и напасти не смогут его достать. Он не позволял себе согреться — заползти под одеяло или хотя бы переодеться в сухую одежду. Если он шевельнётся, то «чары» развеются и больше не получится прикидываться мёртвым. И тогда с него спросят, как с живого, по всей строгости. Он так и уснул, дрожа в мокром пальто, надеясь прекратить своё существование силой мысли. Но, вопреки всем надеждам, проснулся уже следующим утром с тяжёлой головой и болью в горле. Суставы ломило, а по телу прокатывались волны жара, пока Инженер добирался до телефона, чтобы предупредить о больничном. В НИИ все обычно болели на ногах, а если ты брал больничный, то тебе потихоньку начинали скидываться на похороны. На пожелания скорейшего выздоровления от Виктора Сергеевича, Инженер ответил скрипучим: «Спасибо» и под аккомпанемент гудков из трубки сполз по стене. По крайней мере, мыслям было трудно пробиться сквозь температурную дымку, они шевелились в голове как полуживые слизни и не могли укусить достаточно больно. Он не стал искать градусник и какие-то лекарства. Вообще никак лечиться не собирался. Казалось, что эта болезнь — его наказание. Он заслуживает это. Он должен чувствовать себя плохо, чтобы искупить вину за всё, что натворил. Пусть даже и не помнит — как именно, но знает, что сделал это. Даже полуживые слизни, как оказалось, всё-таки могут сильно укусить. — Нет, я вообще ни в-в чём не виноват! — воскликнул Инженер в попытке остановить болезненны мысли и тут же согнулся в приступе надрывного кашля. По ощущениям, лёгкие были заполнены битым стеклом, и осколки эти рвались на свободу, собираясь проткнуть грудную клетку изнутри. Инженер наконец-то снял до сих пор чуть влажное пальто, разулся и залез на диван, уже под одеяло. Он лежал и дрожал от холода, хотя ещё минуту назад было жарко и душно. — Это всё п-пройдёт, всё пройдёт, пр-пройдёт… — шептал Инженер, натягивая одеяло по самые уши. Время растянулось до таких пределов, что просто перестало существовать. Инженер застрял навечно между двумя движениями секундной стрелки и его пытка никогда не закончится. Он всё-таки умер и теперь в аду. Не пройдёт, не пройдёт. Его качало, как кораблик в шторм: иногда сознание чуть прояснялось и он даже мог подняться, чтобы выпить воды или сходить в туалет; а иногда он проваливался в бред и метался по подушке, бормоча бессмыслицу. Хуже всего были страшные сны наяву. Он находился в банкетном зале «Канарейки», привязанный к какому-то странному столбу, а у ног громоздилась куча хвороста и дров. Вокруг него полукругом стояли люди: здесь был Виктор Сергеевич и другие коллеги, Лидер с «Железными Рукавами», Особа, полковник Жилин и, почему-то, бывшая жена. Они шумели и шушукались, бросая на него взгляды полные неодобрения. — Ч-что тут происходит? Отст…отпустите меня, мне к…домой надо, — Инженер попытался вырваться, но верёвки держали крепко. — Вам, голубчик, слова пока не давали, так что не надо там слов никаких говорить, — пригрозил пальцем Жилин. — Вот все скажут, тогда уж вы последний говорить будете. Последнее слово, так сказать, ху-ху-ху… — Тов…гражданин п-полковник, я ничего ни… — Тихо! — Жилин остановил его жестом. — Всем встать — а, вы и так стоите уже, ну что ж уж — суд идёт! Дамы вперёд — вам первое слово. Особа и бывшая жена переглянулись, делая шаг вперёд. — Ну что я могу сказать, — цокнула языком бывшая, окинув Инженера презрительным взглядом. — Подпортил мне кровушки, конечно, за пять лет совместных. Хотя, какие ж они совместные были — всё время в лаборатории своей пропадал. И дрянь какую-то себе колол, думал я не замечаю — ага, конечно. Один раз чуть дом не сжёг, пока химичил на кухне. Ну кто такое выдержит? Слава богу, к музыканту я ушла — то, конечно, человек понадёжнее будет. — О, вы тоже к музыканту ушли? — оживилась Особа. — Я, к счастью, замуж за него не выходила… Иногда вообще про наши свидания забывал, пока я сидела, ждала… А потом пытался вину искупить и таким навязчивым становился — ужас просто. Про разработки свои болтал без умолку, что уши вяли. Будто тем других нет совсем. Хорошо, что бросила его… — Ваш вердикт, дамы? — Жилин поправил фуражку. — Виновен! — в один голос сказали дамы и, взяв друг друга под ручку, зашли назад в толпу. — Так, ну с личным фронтом всё понятно тут… А на рабочем что? Не стесняйтесь, выходите-выходите. Виктор Сергеевич, кивнув Лёшке и Стажёру, вышел один и, поправляя белую шапочку, произнёс: — Это, конечно, сотрудник такой…такой, что — ух! В плохом смысле, конечно. Не положиться на него совсем, вечно что-то напутает, а нам потом думай, голову ломай, как исправлять. Химичить-то он химичит, да без толку всё. Без-тол-ку. Стажёра мне чуть не погубил, было дело… А долго тут это всё, а то мы люди занятые, нам науку делать надо — кто ж без нас делать её будет? — Ничего, всё вы там успеете, никуда ваша наука не сбежит — она ж не преступник, чтоб сбегать, да? Так что? Вердикт ваш огласите уж и гуляйте там себе. — Тут и думать нечего — виновен. — Да, голубчик, дела ваши не очень, не очень, я вам скажу… — покачал головой Жилин, обращаясь к Инженеру. Тот не мог вымолвить ни слова. Он всегда убегал, когда терял контроль над ситуацией, а сейчас его загнали в угол и бежать было некуда. — А что наши многоуважаемые представители преступности скажут? — Скажем, что зря его на корм животинке не пустили, — Лидер ухмыльнулся. — Совсем жалкий ханурик. Ну так, развлечься с ним можно, но наскучивает быстро. Мямля, а я мямлей…мямлев… Не люблю я таких, короче. — Ясно-понятно. Вердикт? — Как говорят американцы: не суди, да не судим будешь… Но этого ханурика грех не осудить. Виновен. — Так… — Жилин приподнял фуражку и утёр пот со лба. — Ладно, заканчивать тут будем. Заносите гвоздя, так сказать, программы. Под музыку из «Поля Чудес» в зал вломился Катамаранов с чёрным ящиком в руках и швырнул его Жилину под ноги. — Ну, Игорёк, ну аккуратнее, не мешок же с картошкой, в самом-то деле… — поцокал языком полковник, поднимая ящик. — Прашу пр-р-ращенья, — Игорь отсалютовал пальцем и уполз прочь. — Да-да, дома поговорим, — проворчал Жилин, открывая ящик. — Что ж, последний свидетель, вперёд, давайте, не томите. Из ящика вылетела голова. Короткие тёмные волосы были припорошенны белым, а кожа на лице отдавала синевой. Голова парила в воздухе, кружась на месте, будто высматривая кого-то в толпе белесыми глазами. Потом она застыла, повернувшись к Инженеру. Улыбнулась. Подлетела к нему, едва не столкнувшись нос к носу. Инженер вжался в столб и зажмурился. — Убийца… — прошипела голова, брызжа слюной ему в лицо. — Ты меня убил! — Ваш вердикт? — устало спросил Жилин, разглядывая свои ногти. — Виновен! Виновен! Виновен! — завизжала голова, закрутившись в воздухе, как волчок. — Всё, дорогой-хороший, пожалуйте обратно в ящик, пожалуйста. Голова ещё полетала по залу и упала прямо в ящик с глухим стуком. — Ну шо ж, тут уж всё понятно, — полковник покачал головой, глядя в глаза Инженеру. — Давайте уже последнее слово и заканчиваем, по домам разойдёмся уже. — Я-я н-не… — Инженер чувствовал, как по щекам текут слёзы. — Ша. Это не вам последнее слово, а ему, — Жилин кивнул за спину Инженеру. Двойник вышёл плавно и уверенно, как по подиуму. Он остановился перед привязанным к столбу Инженером, по-звериному оскалившись. — Как здорово!.. Что все мы здесь… Сегодня собрались, — кокетливо заявил он присутствующим. — Да, мы с этим дорогушей… Много делов наворотили. Просто чудееесно всё разрушили. Да и человека убили, — двойник подмигнул Инженеру, а тот в ужасе замотал головой. — М-молчи! Э-это н-не дейст…не правда! Это вс-всё ты! — Дорогуша… Я — это ты. Ты — это я, — двойник достал из пальто коробок спичек, подходя ближе. — В общем, виновен. Ни о чём не сожалею. Разрешите привести приговор ммм… в действие? — Да давай уже, — махнул Жилин рукой и отвернулся. — Н-не надо! Прошу! К-как же т-так, безвиновного че-человека без суда и с-следствия… — Ну, голубчик, всё было: и следствие, и суд, и даже признание чистосердечное. Все же слышали, да? — Жилин обратился к залу, все покивали. — Так что прекращайте тут возмущаться, понимаешь, всё уже. Двойник ехидно посмотрел в глаза Инженеру и чиркнул спичкой: — Раз, два, три — Инженер, гори! Спичка упала в хворост, оттуда потянулись витки дыма, а затем показалось и пламя. — Ч-что же вы творите! Л-люди! Ну вы чего?.. — Инженер задёргался, чувствуя, как жарко становится ногам. — Отпустите меня! Ну пожалуйста, ка-как же так… Все смотрели равнодушно. Двойник склонился в галантном поклоне и протянул руку Лидеру. Тот протянул в ответ свою и они закружились в вальсе. Теперь всеобщее внимание было приковано к ним, на Инженера совсем никто не обращал внимания. Огонь внизу разгорался всё сильнее, Инженер пытался потушить его ногами, но пламя плавило ботинки, штаны тоже загорелись. От дыма слезились глаза, он раздирал горло, в лёгких будто растекался расплавленный металл. Агония охватила каждую клеточку тела, он никогда не испытывал подобной боли. Инженер уже не умолял отпустить его, он просто вопил и кашлял, извиваясь всем телом. Последним, что он увидел сквозь языки пламени и дым, был его Двойник, которому Лидер положил голову на плечо в безмятежном танце. Будто они не слышали криков. Только музыку.

Я растоплю кусочки льда Сердцем своим горячим. Буду любить тебя всегда, Я не могу иначе...

.