Предназначение

Бывало ли у вас такое, что задумываясь об определённом человеке, на губах неосознанно всплывала улыбка? И, будь проклят этот рефлекс, улыбка эта глупая и беззаботная, словно из самого детства вырванная. Не важно где вы находитесь: дома, в гостях, в автобусе или электричке — всё это на появление проклятой улыбки никак не влияет. Хотя об этом побочном эффекте, Вова прекрасно знал, осознанно выбирая самые людные места, чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей, совершенно ему не сдавшихся. И, хоть порой это ему не всегда удавалось, но мысли об этом человеке прекращались, неким стыдом и рутиной затмлённые. Наверно в последнее время Вова всё чаще уделял время совершенно всему своему окружению, про причину ночных мечт забыв. И не важно, как много стен он построил в своей голове, отгородившись от всех, с кем проводил время и кого всем сердцем уважал. Сложно было восстановить режим жизни, порядок в голове, сон, когда твоя голова давно отдалась парню, с которым ты даже толком и не знаком. Вова вздохнул, вынимая из кармана старые наушники, что служили ему вечным спутником на протяжении, пожалуй, нескольких томительных месяцев — а именно столько и прошло с его дня рождения. В ушах полилась долгожданная музыка, определённо заслушанная до дыр за последние пару дней. Как Вова любил приговаривать в таких случаях: «Великое — вечно». Наверно эта мысль утешала его, ведь в неспокойной и волнительной жизни должно быть что-то, успокаивающее сознание хоть немного. Полюбившееся место на последнем ряду перед выходом в тамбур, Вова приметил ещё издалека. Сердце забилось чаще, когда тело, изнурённое сладкими и к сожалению несбыточными мечтами, опустилось на потёртое и много повидавшее сидение. Глаза привычно прикрылись, игнорируя абсолютно всех сидящих вокруг людей, в том числе и парня, так странно встрепенувшегося, как Вова сел рядом. Незаметно даже для себя, Вова начал петь в голове заученные наизусть строчки, чтобы снова и снова забывать чудесную улыбку, прекрасные серые глаза в удивлении поднятые брови. Забывать снова и снова, чтобы вспомнить через минуту опять и погрузиться в те самые томительные мечты и минуты до встречи считать. Да, начиная с самого дня рождения, что Вова провёл в окружении друзей пожалуй впервые, покинул его сон спокойный. Каждый, даже самый насыщенный день не мог сравниться с ночными сновидениями, ведь только уставшие глаза закрывались, на смену выходила одна из известнейших слуг Морфея, отвечающая за счастье людское, за самое потаённое, спрятанное глубоко настолько, что разобраться порой и сам хозяин сна не может, а ещё за предназначение и судьбу отвечающая. Вове больно было от поистине прекрасных видений, потому что это напоминало ему о несовершенстве мира, в котором тот жил. О несовершенстве, боли и ситуациях безвыходных, что и в жизни парня случались уже слишком часто для всего шестнадцати лет жизни на земле этой бренной. Вова молча всматривался в окно, стараясь понять, где находится, ведь прошло довольно много времени с последнего момента, когда уставшие и покрасневшие глаза были случайно открыты от невнятного бормотания диктора и шуршания спереди сидящих людей. Незнакомые, но от этого не менее прекрасные леса, что взгляд так и притягивали, начали редеть. Вова никогда не заезжал далеко настолько, что даже не мог вспомнить сколько остановок проехал. Побочный эффект погружения в себя с головой, видимо. Диктор протараторил что-то монотонным голосом, задремавших старушек заставляя встрепенуться, но разобрать слова в монотонном бурчании у Вовы так и не получилось, поэтому он просто решил спросить. — Простите, не подскажите, как далеко до города? — Парень напротив улыбнулся, затмевая своей улыбкой улыбку ту, что в голове у Вовы словно поселилась насовсем. — Четыре остановки назад ты проехал свою остановку. — Парень смутился, словно виновен был в невнимательности Вовиной, — Если хочешь, могу показать как добраться до твоей остановки, но за небольшую услугу. Глаза незнакомца были серыми, словно тучи, и несомненно притягивали, заставляя вглядываться сильнее, чтобы не просмотреть грозы начало в несуществующем мире. Вова загляделся, неосознанно наверно, потому что взгляда оторвать от прекрасной синевы не в состоянии был. Парень напротив терпеливо ожидал ответа, с небольшой смешинкой в глазах, словно перед началом снежной бури после затяжного лета, которую так ожидали все. — Что за услуга? — Вова улыбнулся, неосознанно сравнивая незнакомца с прекрасным образом в голове, что ему сама судьба напророчила. — О, не волнуйся, ничего сложного, просто кофе. Со мной. — Улыбка стала шире, когда Вова удивлённо вскинул брови, затем нахмурившись. Парень не просил его о чём-то сложном, но Вову поразил неожиданный интерес. От чего внимание такого человека привлёк он именно? — Кофе… Что ж, я видимо сегодня никуда не тороплюсь, поэтому… — Вова глаза отвёл, немного покраснев от смущения внезапно нахлынувшего, словно перед ним сама судьба его сидела, присутствие которой он несомненно чувствовал. — Отлично. Тогда ещё две остановки и пошли — незнакомец улыбнулся, рукою прикрывая губы машинально, от чего Вова остолбенел. Сон ему тут же вспомнился, когда вместе, гуляя по парку, смеялись они, и спутник его призрачный точно так же прикрывал безупречную улыбку свою. Сказать честно, Вова почти никогда не мог вспомнить сны свои прекрасные. Порой так хотелось в пучину грёз опуститься, но получалось не всегда, даже если желанию парня предела не было. Словно что-то слишком реальное для Вовиного счастья препятствовало ему, не давало насладиться всей той неземной сна прелестью. Возможно, ему мешал он сам, с его не сдавшимися никому порядками, будто парни вместе быть не могут совершенно. Как будто это волнует кого-то…

***

С самого утра, Лёша почувствовал нечто странное и приятное до дрожи в пальцах, ледяных как всегда. То ли волнение, то ли непонятная тоска окутала его с ног до головы, заставляя сердце бешено колотящееся, замирать, порой на целые минуты. По началу, он не понимал что происходит, ведь колени подгибались как от усталости сильной или озноба, что врасплох застал. Попривыкнув немного совсем, он начал собираться на учёбу, до которой его мысли определённо доходили самыми последними. Всё его сознание занял туманный взгляд, как будто пеленой белой задёрнутый, нос немного приподнятый и с горбинкой еле заметной, если не вглядываться. Все самые потаённые желания этот ухмыляющийся взгляд в нём открывал, словно замков к Лёшиному сознанию и не было вовсе. Войдя в электричку, он по привычке открыл книгу любимую, которую перечитывал не раз наверное, и засмотрелся на прекрасное букв сочетание, что все вместе порождали в нём какую-то лёгкость неописуемую, словно всё то хорошее, что в книге происходит, он уже переживал тысячи раз и ещё раз переживёт. Лёгкие описания невероятно затягивали, поэтому сомнения лишние отбросив, он спокойно погрузился в мир воображаемый, в котором счастлив был точно так же, как и во снах своих искренних. Его не пугало желание с парнем рядом очутиться, словно это было предназначение его, то, к чему он должен придти был неважно какими путями, окольными или заранее проторенными. Он просто принял это, посчитав что так и положено ему в мире этом сером свою красочную и яркую половинку отыскать. Он не стыдился этого. Даже наоборот, он радовался, что образ, во снах не раз представленный и не раз с томительно сладким предвкушением обдуманный, будет таким очаровательным, как… Лёша поднял голову, сталкиваясь с хмурым взглядом, в окно устремлённым. Серо-зелёные глаза с тоской смотрели на родные места, к которым привыкнуть успел видимо. Густые брови хмурились, а нос — тот самый, с горбинкой, которую один лишь Лёша и приметил, — тяжело дышал. Лёша неверяще смотрел в глаза эти прекрасные, тут же о сюжете книги не раз прочитанной забыв. Смотрел до тех пор самых, пока парень не закрыл их со вздохом еле слышным, но от этого не менее горьким. Лёша удивлённо прислушался к сердцу, стучащему бешено, словно стометровку пробежал без остановок. «Неужели тот самый?..» — Лёша невольно закусил губу, чувствуя каждой клеткой своего тела, как тихий шёпот каких-то строчек превращается в неимоверно сладкий монотонный бубнёж, разливающийся словно мёд дикий по венам. Он почти уловил всю ту прекрасную от мира отстранённость, что парень передавал кажется только ему одному, да только незаметное губ движение прекратилось резко, как по щелчку. Лёша даже вздрогнул, поняв что пялится почти в открытую, никак, даже книгой, свой взгляд не закрыв. Тихое покачивание с редкими остановками убаюкивали, позволив мыслям заветным в голове поселиться и через взгляды влюблённые выливаться. Хорошо, что рядом не было никого, а то Лёша уже со стыда успел сто раз сгореть, если бы ему о его непристойностях хоть немного намекнули, даже вскользь пускай. Но места рядом пустовали, пространство личное в покое оставив и старым сиденьям отдохнуть дав. Лёша лишь тихо вздыхал и губы прикусывал, чтобы не заговорить, не вспугнуть… Но судьба оказалась чуть более проворна чем сам Лёша, возможно от того, что извечной Морфея спутнице за прелюдией томительной наблюдать разонравилось. — Простите, не подскажете, как далеко до города? — Парень напротив смущённо обратился к нему первым. Как хорошо, что взгляд, вовремя книгой прикрытый, незамеченным остался. — Четыре остановки назад ты проехал свою остановку. — Лёша смутился, вовремя вспомнив, что долго не отвечать собеседнику, как минимум некультурно. Дело в том, что в голове созданный план, буквально за минуты, Лёше по вкусу пришёлся с первых мысленных намёков, — Если хочешь, могу показать, как добраться до твоей остановки, но за небольшую услугу. В глазах напротив пожар сомнений разгорался, вперемешку с недоверчивостью и интересом конечно. Парень будто недоумевал, почему именно он среди всех оказался интересен ему. — Что за услуга? — Голос непроизвольно дрогнул, от чего Лёше даже жалко его стало в какой-то мере, но совсем ненадолго, ведь он не собирался причинять ему боль, соответственно бояться его было глупо, как минимум. — О, не волнуйся, ничего сложного, просто кофе. Со мной. — Парень немного напрягся. — Кофе… Что ж, я видимо сегодня никуда не тороплюсь, поэтому… — Глаза прекрасные он словно специально в сторону отвёл, чтобы Лёше совестно стало, что ребёнка напугал. Господи, он же его совращать не будет. Кофе это просто кофе. — Отлично. Тогда ещё две остановки и пошли — Он улыбнулся, понимая что счастье своё он никуда от себя больше не отпустит. Парень напротив покраснел, кивнув и снова надевая свои наушники, жизнью потрёпанные. Лёша долго ещё улыбался, в книгу уткнувшись, и представляя как будет слышать этот голос бархатный целый вечер и не пожалеет потом, когда до дома его проводит и в ответ прошепчет так, еле слышно, чтобы только до Вовиных ушей и достало, что встреча эта, за много дней до этого судьбой уготована им была, чтобы счастье своё совместное обрести в этой электричке на старых сиденьях, с громким роком в ушах или сюжетом книги увлечённым, но с одинаково прекрасными образами друг друга в головах.