Одинокий демон на грани нервного срыва желает познакомиться

      Бэзил вряд ли бы стал делать в данной ситуации что-то безрассудное, но Талис решил, что доверять ему пока опасно. Поэтому ни оставаться в доме, ни пойти в местную корпоративную обитель он не пожелал. И решил не распространяться о том, где они втроем будут дожидаться полуночи.       — Бэз, ты же понимаешь, что в твоих же интересах сохранить свою верность и достоинство? Начальству не нужны лишние потери, друг мой.       — Я приду за ней, мне больше ничего не надо. Я клянусь тебе, Талис!       — Но пока нам лучше разделиться. До скорого.       И вот… Снова гостиницы, как всего каких-то три дня назад. Сигареты в Мюнхене продавали получше качеством, чем в Москве. И души здесь почище, Талис почти не улавливал их смрада, дышалось легко, табак сквозь фильтр тянулся — еще легче. Пока Амадеус изучал меню в их суперлюксе — единственном вместительном номере, который оказался свободен в центре старого города — Талис молча курил, рядом так же молча курил Артем.       — Боишься?       — Не знаю. Боли не боюсь. Неизвестности… Чем я стану?       — Ангелом, милый.       — Не уверен, что я этого хочу.       — Охотно верю. Мне придется снять твой ошейник, и я перестану чувствовать тебя так, как сейчас.       — Это же хорошо, Талис!       — Да? И чем же? Рот может соврать, но душа никогда не обманет.       — Ну возьми хотя бы вашего Бэзила. Какую гамму чувств, наверное, он испытывал, проводя несколько лет с этой женщиной, раз ради нее он пошел на такие жертвы!       — Он сказал, что ему нравилась ее независимость.       — Думаю, он имел в виду то, что ему нравилось изучать ее эмоции без помощи своих демонических сил. Наверное, она делала что-то непредсказуемое. Люди способны удивлять. И иногда ты просто не можешь контролировать все вокруг, Талис. Поверь, я прекрасно знаю, о чем говорю…       Талис затушил бычок и весело стрельнул хитрым глазом в сторону Артема.       — Понимаю. Но я все равно буду скучать по твоей забавной душонке. А пока мы с ней не попрощались, исполни, будь добр, пару моих поручений. В счет нашего трехлетнего контракта, экстерном, так сказать.       — Эмм… Конечно, Мастер, — улыбнулся Артем. — Что я должен делать?       — Первое — вот это свое жалобное лицо, как вчера после порки. А второе, касательно нашего ночного плана, я тебе объясню подробнее по дороге в номер. ***       Талис чувствовал, что внутри парня все напряглось от противоречивых эмоций, но тот все равно сделал шаг в спальню и, грустно склонив голову, приблизился к Деусу. Демон в предвкушении наблюдал за ними из-за угла гостиной.       — Амадеус?..       — Что, душа моя? Я заказал еды, думаю, нам лучше будет через час спуститься в ресторан. А где Талис?       — Эээ… Он не сказал, но я думаю, он пошел за сигаретами.       Убедительно, молодец. Демон облизнулся, почувствовав, как сердце парня забилось быстрее.       — Надеюсь, мне не придется как ребенка загонять его со двора домой на ужин! Ты хотел поговорить? — серафим отложил корочку меню и взял ладонь Артема в свою.       — Деус, я… Я боюсь. Боюсь, что переродившись, стану кем-то другим. Или вспомню что-то такое, знаешь, что лучше бы не помнить…       — У тебя сильная душа, не важно, Артем ты или Лукас, она всегда там, только ее аура засияет ярче.       — Да, но… Сейчас все, что я помню, — это боль.       — Ее сложно забыть, но ты привыкнешь. Мы видим, как рождаются и умирают люди, как взрываются дома, сходят с рельсов поезда и падают самолеты. Но мы не всегда можем и должны этому мешать. Все наши инструменты, министерства, инкубаторы и деструкторы — части одной большой машины под названием «Бог».       — Но Талис говорил, что ты жалеешь людей и все время спасаешь их души…       — Конечно, это моя работа. Правда я иногда забываю, что всех спасти невозможно. И Талис тоже. Видишь, какую кашу он расхлебывает, пытаясь спасти твою и тех, кто тебя окружает.       За дверью Талис услышал, как Артем вздохнул и скрипнул кроватью.       — Но можно же сделать хоть что-то? Почему все так несправедливо?!       — Потому что люди так устроены. Они начнут ценить что-то, только потеряв. Если мы сделаем земную жизнь беззаботной, то рано или поздно люди сами станут притягивать плохое, желать запретный плод. И тогда начнется настоящий хаос. Так что… Кто-то умирает от болезней, преступности, случайности. Кто-то сам прощается с жизнью, потому что не справился с ней, но мы только поддерживаем баланс. Те, кто прожил жизнь достойно, получают шанс пронести свой свет в следующую жизнь. Слишком тяжелые, вобравшие в себя множество грехов души уже не облегчить — отправляются в АД, обнуляясь там до первоначальной искры. Это — неизбежная часть, темная сторона. Мы умеем жить с этим. Мы и сами когда-то подняли друг на друга руки и потеряли друзей и любимых, наивно полагая, что можем что-то изменить.       — Талис рассказывал об этом. Просто сейчас вы с ним — единственные, кроме сестры, истинные, я не знаю, — друзья? Возможно, и нечто большее. Но что мне делать, если сегодня ночью что-то случится, я не хочу больше никого терять! Не хочу оплакивать еще и вас!       — Душа моя, все случится так, как должно. И это будет самый справедливый путь.       — Я только хочу, — скрип, — чтобы Талис и ты… Не пострадали из-за меня.       Талис нахмурился. Почему, при всех его демонических способностях, Артем не смог раскрыться ему так, как Деусу? Кажется, демон впервые остро ощутил, почему их с серафимом когда-то притянуло друг к другу, как инь и ян, и чего он искал в других, неосознанно пытаясь заполнить пустоту в себе.       В паху подозрительно напряглось. Он осторожно заглянул в спальню и тут же медленно растекся в довольной улыбке — Артем выполнил все в точности, как он хотел. Только вот целовать Деуса он его даже не просил. Сказал только пойти с грустным видом и поговорить по душам, а остальное — детали. Как в омут глядел!       Артем прикоснулся к щеке Деуса, оттуда — к затылку, требовательно притягивая его к себе все ближе, ухватил за собранные в хвост волосы и оттянул голову так, что серафим невольно издал весьма пикантный стон. Талис облизнулся. Ему нравилось видеть обычно собранную и серьезную ангельскую физиономию такой красноречивой сейчас. Пряди у лица выбились и растрепались, фарфоровая кожа быстро розовела там, где ее касались губы Артема. Деус неуверенно положил руку ему на колено, сначала слегка поглаживая, сдавливал все крепче. Закрыл глаза, подставляясь под ласки парня, чье возбуждение Талис чувствовал как свое собственное. Глядя, как подрагивает кадык Деуса, демон ощутил, как в его кожаных брюках тоже все напряглось, и предался рукоблудию, наслаждаясь зрелищем на кровати.        Та беззащитность, которой Талис обычно добивался от партнеров благодаря сковыванию, сейчас была доступна Артему безо всяких прочих ухищрений. Свободной рукой парень потянулся к белоснежной рубашке Амадеуса, расстегнул пуговицы и нежно скользнул рукой по его бледной коже вниз, провел по прессу, нырнул за поясницу, подмял Деуса под себя и опрокинул спиной на кровать.       — Душа моя, — прошептал Амадеус еле слышно, — ты все еще привязан к Талису, он узнает…       — Он уже знает, — буркнул Артем, гуляя губами по нервно вздымающейся груди ангела.       Деус поднял голову и встретился взглядом с демоном, наблюдавшим за ними из-за двери.       — Что ж, мальчики, я вас недооценил, — протяжно вздохнул он, падая обратно в мягкие подушки и отдаваясь ласкам Артема.       — А я как раз-таки просчитал все очень точно, — усмехнулся Талис, заполз на постель, прижался к Артему сзади и принялся его раздевать.       Три сущности переплелись на широкой кровати в жаркий клубок рук и ног. Раздевали друг друга, путаясь в рукавах свитеров и рубашек, стягивали друг с друга брюки за штанины и старались не попортить одежду раньше времени. Чья-то ладонь потянулась к стене, нащупала выключатель верхнего света и оставила только тусклую подсветку изголовья.       — Ха-ах! — послышался откуда-то сверху мелодичный голос Амадеуса, когда Артем медленно взял в рот его нежно-розовую головку.       — Ты такой гладкий и мягкий… — шептал он ангелу сквозь поцелуи, спускался языком вниз к основанию члена и целовал безволосый живот.       Талис запутывался в ощущениях: что-то было его, что-то — от подчиненной души в ошейнике, и он бы мог просто бесконечно смотреть на их нежные и доверительные ласки, но руки сами тянулись к тугой заднице, маячившей перед ним. Хорошо, что в местном минимаркете Талис купил не только сигареты. Пока Артем оттачивал оральное мастерство на Деусе, он щелкнул пластиковой крышкой тюбика, выдавил смазку себе на пальцы и шлепнул Артема по ягодицам:       — Прогнись и ноги расставь.       Сейчас он был такой покорный, с первого раза делал все, что Талис ему говорил, это демону нравилось, но и бесило в то же время, заставляя вести себя грубее. Это значило слишком многое.       Талис ухватил податливую плоть так, что Артем вскрикнул, когда он развел половинки слишком сильно. Парень неосознанно подался и прополз немного вперед, оказавшись над Амадеусом, впился в него долгим поцелуем, и теперь уже пальцы ангела растягивали в стороны ягодицы, открывая Талису соблазнительный вид на розовое колечко ануса, в которое хотелось вторгнуться тут же без промедления. Он добавил к пальцу Амадеуса свой, навалился сверху, в нос ударил яркий аромат флердоранжа — так пахло ангельское возбуждение, смешивалось с ладанными нотами души Мори и пьянило, дурманило демона, у которого нюх на желания обострился до предела.       — Талис… — серафим схватил его за запястье и заставил положить руку на свой член.       Артем приподнялся, обернулся, и в его затуманенных желанием глазах читалась почти что мольба. Он откинулся затылком на плечо демону и придержал себя спереди, чтобы Талис смог направить член Амадеуса внутрь его горячей плоти.       — Ммх… Если это часть ритуала перерождения, давайте делать это каждый божий день? — простонал парень. — Черт, Деус… Ты заполнил меня… хмн… Талис!       Насадившись до предела, Артем приоткрыл губы для поцелуя, и Талису даже не нужно было ничего объяснять или спрашивать. Все происходило само. Языки ласкали друг друга, одни губы нежно посасывали другие, затем зубы требовательно кусались, заставляя Артема хныкать от легкой боли. Амадеус сладко постанывал снизу, неспешно двигаясь внутри парня и медленно водя рукой по головке его члена. Жара в комнате стала плотной. Талис спустился губами по шее Артема, собрал выступившие капельки пота, провел языком по линии пульса и поцеловал верхние позвонки на худой спине. И, когда он прикусил его шею под затылком, парень напрягся, словно его прошибла искра.       — О, Боже… Ах… — застонал он, спуская густые белесые капли в заботливые ладони серафима. — Деус, извини, хнх… Я испачкал тебе грудь.       — Ты переживаешь о таких… Глупостях, душа моя…       — Сделай Деусу приятно, милый, — промурлыкал Артему на ухо демон, — поводи бедрами, как ты это умеешь.       Артем откинулся назад, оперся на руки и томно задвигал тазом. Теперь пришел черед Деуса стонать от наслаждения. Талис подполз к нему ближе, расчистил себе место от пухлых подушек и требовательно придвинул свой член к его губам.       — Дорогая, я дома! — усмехнулся он, заполняя собой ангельский рот. — Соскучился до жути! О, да… Ангел мой.       — Еще одна-ах шутка… Ммм… И я тебя за хрен укушу!       Трахать его рот было чертовски хорошо, но Талис знал, что ангельское терпение сегодня не резиновое. Поэтому быстро поцеловал Деуса в распухшие губы и поспешил исполнить желание, что уже давно гуляло и в ангельских глазах и в трепетной человеческой заднице. Артем издал такой долгий и сладко-страдальческий стон, когда Талис пригнул его, заставив почти лечь животом на Деуса, смазал себя, стараясь не допустить разрядки раньше времени, и вошел сзади, не полностью, лишь слегка толкнувшись, потерся об ангельский член, который уже давно изнывал внутри от нетерпения. Ощутил, как напряглось тело Артема, поцеловал его в плечо и севшим голосом прохрипел:       — Расслабься… Ты слишком узкий.       — Поцелуй меня, Лукас, — вдруг нежно простонал серафим.       Затем бережно обхватил ладонью затылок Артёма, и парня явно стало отпускать ноющее напряжение, которое Талис ощущал все меньше, с каждым сантиметром продвигаясь глубже. Он вдруг заметил, что вместо привычных грубых шлепков бережно массирует зад своего саба, одновременно стараясь подстроиться под ритм Деуса. Наконец их синхронные движения и томные стоны довели обоих до одновременного оргазма, заполнили, смешались внутри парня. Артём тихо подвывал, елозя вновь окрепшим стояком по животу Амадеуса.       — Деус, наша тёмная лошадка, кажется, снова в строю, — улыбнулся Талис.       — Думаю, я и без твоих способностей могу понять, чего он желает, — откликнулся серафим, и на секунду Талису показалось, что в его глазах сверкнули бесовские искорки.       — Что… — пробормотал Артём, когда в четыре руки его сняли с членов и перевернули на спину. — Вот черт! Простите… Я просто… Не могу, это уже слишком, видеть вас вот так вдвоём…       — Что, милый, словно между ангелом и бесом? — хмыкнул Талис, облизывая его вокруг мошонки, пока Деус заботливо размазывал языком липкую смазку по головке его члена. — В следующий раз не стесняйся исповедаться о своих снах Амадеусу, он такое любит. Романтика, искренность, малыш, все дела.       — Да, Хозяин, — саркастически хмыкнул Артём, но тут же закусил губу.       Ангел и демон то вылизывали его, то соприкасались друг с другом во влажном поцелуе, отчего у всех троих мутнело сознание, а речь становилась бессвязной. Деус нежно вкрутил палец в зад Артёма, хлюпая вытекающей оттуда спермой.       — Не лампочка, но все же, — хищно улыбнулся он, добавив ещё два, и Артём не сдержался и быстро кончил Талису на язык.       — Упс! Артём, кажется, мы испортили серафима!       — Не приведи Господь, Талис! Я всегда таким был, если ты меня не связывал, неужели забыл уже?        Талис хотел было съязвить в ответ, но в этот момент раздался звонок. По стационарному телефону сообщили, что их заказ готов. Пришлось попросить подать ужин в номер, потому что ни у кого из этой светлейшей троицы сил натягивать одежду и шевелиться почти не осталось.       — Филен данк! — шпрехнул демон, искушающе сверкая голым телом перед смущенным молодым официантом, который затащил тележку с едой в гостиную. — Эй, ребят, может, кто-то хочет немецкий десерт?..       Дошучивать Талис не стал, заглянув в спальню, увидел, как Деус заботливо обнимает Артёма, называя его истинным именем, а тот покрывает его идеально прямой нос маленькими поцелуями. От такой картины в животе спазмом аукнулся голод, заставляя демона молча свалить в гостиную и приступить к вечерней трапезе в одиночестве. Спустя примерно полчаса он все-таки зашёл, приложил палец к губам, кивнув сонному Амадеусу, снял со спящего в его объятиях Артёма цепочку с сосудом духа и убрал ее на время в гостиничный сейф. Деус все понял. Вытянул аккуратно руку из-под парня и немного сдвинулся в сторону. Талис щёлкнул ошейником, в ту же секунду его глаза вспыхнули огнём, и демоническое пламя почти мгновенно испепелило смертное тело, оставив на белоснежной простыне сизую дымку.       — Позволь мне побыть с ним, — тихо проговорил Деус, являя свою небесную сущность.       Полумрак комнаты озарило голубоватое сияние. Талис и забыл, как прекрасен серафимушка, когда открывал миру свой лик без маски. То, что люди ошибочно воображали крыльями, — не что иное, как мягкие волны исцеляющего света, пронизывающие его полупрозрачное тело, словно он весь состоял из энергии, что лилась изнутри умиротворяющим потоком.       А рядом на кровати, в пепельном пятне, засияла фиолетовым огнём душа — такая девственно-беззащитная, что Талису на мгновение даже стало стыдно за то, как он с ней забавлялся эти несколько дней. Серафим притянул душу к себе, обнял, уложил голову себе на грудь и, будто баюкая, принялся мелодично напевать гимн о Вознесении и перерождении, какой обычно звучал в РАИ.       Рядом с сильным анимологом из «Спаси и сохрани» обнажённая душа быстрее принимала форму, постепенно становясь плотнее, будто заново лепила сама себя. Талис подошёл к кровати, коснулся пока ещё лысой макушки, одобряюще и молча улыбнулся Деусу и вышел — видеть, как он слегка удивлённо, но заботливо обнимает тело будущего ангела смерти, с каждой секундой превращающееся в идеальную копию земного образа самого Талиса, было тяжело. Одиночество никогда ещё не чувствовалось так остро, как в этот вечер.