***
Вторая их встреча произошла в разгар последней битвы с Акацуки, и тогда Наруто твердо убедился в том, что Саске лживый ублюдок. Руки Наруто были испачканы кровью, и он не видел Какаши уже, кажется, вечность. Однако фигура Сакуры, стойкой и непримиримой, всё ещё мелькала рядом, она сражалась — и этого было достаточно. Он знал, что Саске был где-то рядом, тоже сражался, но Наруто при всём желании не мог бы точно сказать, на чьей стороне был Учиха. Впрочем, Наруто и сам уже почти не различал своих противников. Пригнуться, ударить, уклониться, отразить удар, нанести ответную атаку — бесконечный круг. Значение имело лишь то, что они с Сакурой продолжали двигаться. Переломный момент наступил, когда Наруто вонзил кунай в, скрытую под отличительным плащом, спину противника, и увидел перед собой лишь пустоту развеявшейся техники. Теневой клон, грёбанный клон. Как вообще так получилось, что именно сейчас он не смог распознать это дзюцу? Наруто поспешил пригнуться, но было слишком поздно, и прямо за спиной оказался уже другой член Акацуки. Раздался крик Сакуры, и, нет, он просто не мог умереть в этот момент, на этом месте, когда вся Коноха нуждалась в нём, когда это всё происходило прямо на глазах у Сакуры, когда…? Удара не произошло. Наруто поднял глаза и увидел Саске, который задержал нападавшего своим тёкуто. — Что? — произнёс Саске, весь вспотевший от напряжения. — Так и будешь тут сидеть, неудачник? И боги, он почти забыл об этом исключительном понимании, безупречной синхронности; забыл, каково это — сражаться бок о бок с Саске. При возможности они обменивались краткими: «сейчас», «влево», «да» или «нет» — и Наруто задавался вопросом, как можно настолько тонко чувствовать друг друга, разговаривая чуть ли не слогами. Каждый раз, когда Наруто терял равновесие, Саске был рядом, чтобы не дать ему упасть. В свою очередь Наруто не собирался позволить Саске умереть — особенно сейчас, когда тот спустя такое долгое время наконец вернулся домой. В итоге, пронзив расенганом сердце противника, Наруто взглянул на Саске и увидел то, чего ему не хватало все эти три долгих года — искру одобрения в тёмных глазах. Наруто опустился на землю и откинулся на спину — тело казалось тяжёлым. Закрыв глаза, он почувствовал себя в безопасности, битва вокруг затихала, а Саске был рядом и он помог, а это могло означать только то, что он, в конце концов, решил «перейти на сторону добра». — Что ты делаешь? Он приоткрыл веки и увидел Сакуру. Она, хмурясь, смотрела на него сверху вниз, вся перепачканная в грязи и крови, однако, слава богам, живая. — Утомился, — пробормотал Наруто. Сакура подняла глаза, смотря мимо него. — Куда он делся? — раздался вопрос. Наруто подскочил. Спустя тридцать минут АНБУ нашли его. Саске возвышался над неподвижным телом Данзо, его меч был по рукоять в крови, а на лице маску ярости сменяло умиротворение.***
Третью встречу можно было назвать по-настоящему странной. Саске поднял голову, услышав, как Наруто сорвал замок с его тюремной камеры. — Вставай, — произнёс он. Саске и не шелохнулся. — Да встань ты! — повторил Наруто, собираясь на этот раз подчеркнуть свои слова пинком под рёбра. Саске был быстрее, остановив его удар одним кулаком. — Что ты делаешь, идиот? — спросил Учиха, и в его голосе прозвучало лишь слабое любопытство. — Разве не видно? — шикнул Наруто. — Даю тебе возможность уйти. В ответ Саске лишь уставился на него и произнёс: — Зачем? — За тем, — резко ответил Наруто, — что я понятия не имею, что ты там замышляешь, и чего выжидаешь. Мы оба прекрасно знаем, что используя свой Шаринган, ты можешь выбраться отсюда, когда захочешь. Так что лучше я отпущу тебя сейчас, прежде чем ты успеешь навредить ещё кому-нибудь. Проваливай. Саске в ответ рассматривал его с ленивым недоумением, и Наруто для себя решил, что если этот ублюдок сейчас же не встанет, то он просто вырубит его и вынесет отсюда вперед ногами. — А если мне нравится здесь, — наконец произнёс Учиха. — Может быть, я так искупаю свои грехи. — Ты раскаиваешься? — с сомнением поинтересовался Наруто. — Нет, — незамедлительно прозвучал категоричный ответ. — Значит, ты точно что-то задумал, — раздался взбешённый голос Наруто, — или ты бы точно сейчас здесь не сидел! Просто свали. — Или? — Или…что “или”? — невозмутимо поинтересовался Узумаки. — Если я действительно что-то замышляю, как ты собираешься меня остановить? — Я…эм, — Наруто закусил губу. — Думаю, расскажу всё Цунаде. Они поставят на твою камеру какую-нибудь ещё более навороченную защиту. — Или убьют меня, — Саске, казалось, совсем не трогала перспектива быть убитым. Он сильно похудел за месяцы заключения: из выреза его тюремной робы заметно выпирали острые ключицы. Убьют. Мысль о смерти Саске отозвалась в сердце невыносимой тяжестью, и для Наруто враз всё стало ясно. Он не боялся того, что Саске разрушит деревню. Коноха была способна выдержать нападения даже самых сильных и опасных врагов — битва с Акацуке тому подтверждение. Дело не в этом. Больше всего Наруто боялся, что Саске решит выкинуть очередной финт, и Цунаде придётся пойти на крайние меры, признав, что живой Учиха представляет слишком серьёзную угрозу. Наруто был уверен, что смерть Саске не то событие, которое он смог бы пережить. — Просто уйди, — произнёс Наруто, делая глубокий вдох, чтобы подавить подступающие к горлу слёзы. — Убирайся отсюда. — Что если я не хочу? — осторожно спросил он. — Вдруг мне нравится в Конохе. Может, Сакура заваривает слишком вкусный чай, когда приходит навестить меня. Не думал, что я хочу остаться? Саске больше не смотрел на него, а Наруто стоял, запертый в своём личном аду, где его физическая неспособность противостоять надежде на то, что Саске говорит правду, боролась с пониманием, что Учиха — это ходячая катастрофа, которая надолго в Конохе не задержится. Предавший раз, предаст и дважды, а раз Наруто Узумаки не может отпустить свои исступлённые чувства к этому самому предателю, то он редкостный неудачник. — Я тебе не верю, — сказал Наруто, и хоть в тот момент его глаза были закрыты, он мог чувствовать на себе скептический, но от того не менее обжигающий, взгляд Саске. Учиха, наконец, зашевелился, неторопливо поднимаясь на ноги. Вместо того, чтобы покинуть камеру, он обхватил руками прутья по обе стороны от лица Наруто, придвинувшись так, что между их телами не оставалось и сантиметра. Его Шаринган начал вращаться, и Наруто не в силах был отвести взгляд. — Какой же ты идиот, — сказал Саске и прикоснулся губами к уголку чужого рта. Наруто почувствовал, что начинает тонуть. Он ощутил, как колени предательски подогнулись, когда тёплое дыхание Саске накрыло его губы. Перед глазами плясали цветные кляксы, и он поймал себя на мысли, что не против того, чтобы именно эта секунда стала его последней, потому что в этот момент всё самое яркое и умиротворённое смешалось, чтобы подарить ему невероятнейшую эмоцию. Это было похоже на рамен, на солнце, на любовь и на дружбу — всё самое лучшее превратилось в огромную волну, омывающую его с ног до головы. «Гендзюцу», — возникла где-то в глубине сознания смутная мысль, но она не имела значения. Ему всегда говорили, что Цукуёми — опыт не из приятных, но если была возможность остаться в нём навечно, Наруто было плевать. Он был согласен на иллюзию свободного падения или на видение, в котором он бы истекал кровью, лёжа посреди своей квартиры. Без разницы. В любом случае всё, что имело значение — это мягкое касание губ Саске и тщетная, ослепляющая красота омывающей волны. Он бы с радостью провёл вечность в её объятиях. Наруто отпустил себя, увязнув в больном блаженстве, погружаясь всё глубже и глубже в эту иллюзию. Тюрьма исчезла, но Саске остался, продолжая нежно исследовать его губы и сжимать запястья, вознося его все выше и выше, и.… — Наруто-сан, — оперативник АНБУ выверенными движениями пытался привести его в чувства, пока Наруто не открыл глаза и не осознал, что лежит в неуклюжей позе на полу камеры, в которой всего пару мгновений назад был Саске. Вокруг суетились другие члены АНБУ, оживленно переговариваясь по рациям, и Наруто понял, что Саске исчез, исчез, исчез. Позже, когда его спросили, что за дзюцу использовал Учиха, Наруто ответил, что не может вспомнить.***
Четвёртую встречу Наруто изо всех сил старался забыть. Похороны Сакуры пришлись на яркий солнечный день, и Наруто в первый раз по-настоящему захотелось, чтобы в Конохе пошел уже наконец дождь. Цунаде находилась во главе погребальной церемонии и, казалось, вот-вот упадёт в обморок; Какаши выглядел и того хуже. Для медицинского и боевого содействия её отправили на миссию по сбору разведывательных данных вместе с Ли и Неджи. Лезвие вылетело сверху, и по глупой случайности удар пришёлся на Сакуру, а не на изначальную его цель — Бьякуган. По крайней мере, такова была версия Неджи. Если же верить заплаканному Ли, то Сакура сама бросилась под лезвие, отважно пожертвовав собой, чтобы в последний момент успеть спасти Неджи. — Она была очень храброй, Наруто-кун, — рассказывал он, рыдая в квартире Узумаки. — Она умерла как героиня. Наруто и сам мало чем отличался от трупа. Он был ошеломлен и отказывался в это верить. В ночь перед тем, как Сакура отправилась на ту самую миссию, она ловко обогнула свою миску с раменом, приложила большой палец к его нижней губе и спросила: — Сколько ещё намёков я должна сделать, чтобы до тебя, наконец, дошло? Наруто непонимающе уставился на нее, пока Сакура не взяла ситуацию в свои руки и не поцеловала его. Он рассмеялся и покраснел, а когда минутный приступ застенчивости прошёл, Наруто сам аккуратно повалил девушку на пол, зарываясь пальцами в её мягкие волосы. Плевать было ему, как это произошло — Сакура всё равно мертва, а он снова остался один. Всю дорогу домой Ли нёс на спине мёртвое тело — сто пятьдесят миль холодной кожи, обмякших конечностей и ни единого вдоха. Наруто не мог представить себе всего ужаса, хотя был уверен, что поступил бы так же, будь он на месте Ли. «Если бы я был рядом, — той ночью он действительно старался уснуть, но снова и снова возвращался к этой мысли, — этого бы не произошло, я бы смог защитить её. Почему меня там не было?». Конечно, он упускал факт того, что Ли и Неджи были не намного слабее его самого, и где-то в глубине души Наруто всё же не был так уверен, что смог бы что-то изменить. Он изо всех сил старался выбросить похороны Сакуры из головы, но Наруто понимал, что, скорее всего, ему придется провести в тщетных попытках всю оставшуюся жизнь. Он не успел понять, как после наступления темноты оказался на кладбище. Больше всего на свете в тот момент он желал оказаться рядом с Сакурой, поэтому упрямо ковылял к её могиле. Уже подходя к надгробию, Наруто вдруг замер. Кто-то стоял на коленях у могильного камня, держа в руке одинокую маргаритку с длинным стеблем. Саске. В груди Наруто загорелась ни с чем не сравнимая ярость. Он бросился на своего бывшего товарища по команде, повалив их обоих на холодную траву. — Ты, — выдавил Наруто сквозь стиснутые зубы. — Да как ты смеешь сейчас заявляться сюда, когда уже слишком поздно, когда всё бессмысленно! Какая же ты всё-таки сволочь, да ты...! Он целился кулаком прямо в лицо, и Наруто хватило трёх или четырёх ударов в сырую землю, чтобы осознать, что Саске не пытается ударить его в ответ, а только бездумно, будто в трансе, уклоняется от ударов. — Дерись, ублюдок, — хотел закричать Наруто, хватая его за воротник, но его голос прозвучал слабо и надтреснуто, казалось, что он вот-вот заплачет. Саске просто откинул голову назад и прикрыл глаза. Наруто прижался своим лбом к его ключице, пока судорожные всхлипы не утихли, после чего он оттолкнул от себя Учиху. — Тебе здесь не рады. Убирайся, пока я не доложил о тебе. Саске лишь поморщился, приняв сидячее положение. — Исчезни, — более настойчиво попросил Наруто. Саске протянул ладонь и коснулся резного надгробия. — Из вас двоих, — сказал он тихим голосом, — Думаю, что по ней я скучал сильнее. Наруто толкнул его еще раз, приложив в лучшем случае пол силы. Он не пытался помешать, пока Саске клал маргаритку на свежевскопанную землю. — Там должен быть я, — отрешенно сказал Наруто, глядя на могилу. — Лучше бы там закопали меня. — Но тогда ты никогда бы не стал Хокаге, — тихо ответил Саске, — и она бы этого точно не хотела. Наруто хотел хорошенько встряхнуть его и наорать, но получилось только сдавленно прошептать: — Считаешь, что мне не плевать? — спросил он. — Неужели ты думаешь, что я не променял бы эту мечту в мгновение ока на то, чтобы Сакура сейчас была жива? Весь смысл теряется, если близких людей нет рядом, чтобы увидеть, как твоя мечта исполняется. — Не думаю, что она бы с тобой согласилась, — произнёс Саске, и Наруто захотелось поддаться секундной слабости и истерически рассмеяться. Конечно, Саске не понимает, потому что Саске всегда был и останется эгоистичным придурком, который, долго не раздумывая, пожертвует близкими ради собственных целей. — Лучше бы я не достиг ничего, чем смотрел, как те, кого я люблю, умирают, — сказал Наруто. Он изо всех сил ударил кулаком по земле. — Черт возьми, я хотел, чтобы она увидела, как я становлюсь Хокаге. Я хотел, чтобы она была рядом. Она должна была пережить и меня, и тебя, и всех остальных. Я должен был защитить её. — Ты не можешь спасти всех, — сказал Саске, и... нет, серьезно? Как иронично, кто бы мог подумать, что он услышит эти слова от Учихи... Именно он первый человек, который из раза в раз жестоко доказывал ему эту теорию на практике. Наруто поднял взгляд, и увидел нечитаемое выражение лица Саске. — Убирайся отсюда, — сказал он. — Она бы не хотела, чтобы ты здесь находился. Само собой, он соврал, потому что Сакура определенно хотела бы. Но Наруто больше не мог находиться рядом с Саске: он пробуждал бурю воспоминаний, ни одно из которых не было утешительным. У него и без Учихи было достаточно проблем. Саске положил руку ему на затылок и притянул к себе. Наруто потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что происходит. Крепкое объятие. Саске обнимал его. Всё было как-то неловко, он чувствовал напряжение и, возможно, это была самая странная вещь, которая когда-либо случалась с Наруто, но он с облегчением обнял Саске в ответ. — Ты такой ублюдок, — произнёс он со слезами на глазах. — Сначала ты, теперь Сакура, а как быть мне? Они простояли так несколько часов: он вцепился в плечи Саске и старался спрятать всхлипы в чужой рубашке, Учиха сохранял молчание и не двигался, позволяя Наруто изливать свое горе. Уже светало, когда обессиленный Наруто наконец отстранился. Он устал, ему было слишком тяжело двигаться, даже тогда, когда он почувствовал, как Саске уткнулся лицом в его светлые волосы. — Прости меня, Наруто, — пробормотал он, после чего мир погрузился во тьму. Он проснулся в своей постели в тот же день, солнечные лучи проникали в его комнату через окно. Наруто принял сидячее положение и отрешенно оглядел свою разгромленную квартиру: на полу возле стены, в которую он швырнул рамку с изображением Команды Номер Семь, всё ещё валялись осколки стекла. Он вытащил фотографию из испорченной рамки и бережно прикрепил её к зеркалу. В очередной раз он убеждался в том, что жизнь продолжается.***
Последней встречей стала их завершающая битва на окраине Конохи. Тогда Наруто понял, что его лучший друг испытывал более противоречивые чувства, чем считал Узумаки. Он не знал, зачем Саске пришел. Собирался ли он просить помощи, напасть на деревню, или осуществить очередной напыщенный акт отмщения, который, казалось, был прописан в ДНК Учих? Он знал только то, что Саске сразу же достал свой меч, и Наруто решил, что лучше начать защищаться, и только потом задавать вопросы. После нескольких минут поединка, во время которого Наруто начал осознавать, что Саске окончательно решил для себя что-то, Учиха остановился и посмотрел куда-то вверх. — Кажется, у нас гости, — заявил он. Саске был прав. Наруто не мог точно ответить, почему трое шиноби Страны Воды решили напасть на них. Впрочем, Коноха никогда не была в хороших отношениях с Киригакуре. С момента, как он стал Хокаге, это была не первое покушение на убийство. Плащ, свисающий с его плеч, все еще казался излишне деловым, а головной убор Наруто наотрез отказывался надевать, однако в тот момент он остро ощутил всю тяжесть этого одеяния. Их соперничеству придется немного подождать. Его деревня нуждалась в Хокаге. Конечно же, Учиха помог. Он всегда был рядом, помогая в своей странной губительной манере. Иногда Наруто думал о том, что обязан большей частью своей силы присутствию Саске в жизни — вечно недосягаемому, но подталкивающему вперёд и успевающему поймать его перед каждым падением. Вдвоем они быстро справились с нападавшими шиноби. Когда бой закончился, Наруто привязал всех троих к ближайшему дереву, мысленно составляя для Сая список рекомендаций по допросу. Он завязал последний узел и выпрямился. — Что ж, было весело, — произнёс он с усмешкой. — Как насчёт того, чтобы мы… Клинок тёкуто льдом прошёлся через его тело. — На моих условиях, ни на чьих-либо ещё, — он слышал голос Саске, пока пейзаж перед глазами медленно расплывался. С сокрушительной силой его щека ударилась о землю. Картинка начала возвращать свои очертания, и Наруто к тому времени понял, что меч пронзил сердце. Из груди кровь лилась с невообразимой скоростью, а из горла наоборот текла слишком медленно. Обе ситуации были, честно сказать, хреновыми, но ощущения в горле были просто невыносимы. Не сказать, что было очень уж больно, но он задыхался. Лис в панике бился в клетке, и Наруто думал о том, что в этот раз девятихвостый вряд ли сможет выбраться. Когда Саске поднял Наруто, его руки показались Узумаки очень нежными. Он почувствовал, как его заключают в объятия, и позволил своей голове скатиться на плечо Саске. — Ты был прав, — сказал он, и Наруто мог поклясться, что Саске пытался побороть подступающие слезы. — Лучше бы я… — Саске, — пробормотал Наруто, но его легкие больше не слушались. Ему становилось трудно держать глаза открытыми, и он почувствовал, как руки Саске обхватили его затылок. Тело, к которому прижимался Наруто, дрожало. Или же дрожал он сам? Его конечности онемели, кислорода больше не осталось, но всё было не так уж и плохо, ведь каким-то образом он всё еще ощущал запах Саске. Все цвета сливались воедино, и Наруто подумал, что, наверное, из его глаз катятся слёзы, потому что Саске крепче прижимал его к себе и повторял "ш-ш-ш", и вдруг всё – Замерло.