Между делом

Агент *** Офицер Нэйтан Уорнос был хорошим водителем. Куда лучшим, чем детективом. Он понимал это и от этого было грустно. Отец постоянно придирался к нему, не гнушался принизить его способности даже на людях, даже при девушках. Но сегодняшним утром, ведя свой верный пикап в сторону участка, полицейский не думал о том, каким идиотом он был выставлен перед федеральным агентом Одри Паркер. Он думал о самой Одри Паркер. О светлом облаке ее волос. О смущенной улыбке. О напористой манере работать. Об аромате сирени и лилий, который окружал ее вчера. О ее смелости и свойственной всем федералам наглости. Он грезил о ней всю ночь. Девушка ему приснилась, красивая и нежная, а когда Нэйт проснулся, настроение осталось прекрасным. Коп повернул в цветочный магазин. Сирени не оказалось, поэтому к букету из белых лилий он попросил добавить нежно розовых фиалок, посчитав, что их сладкий аромат может понравиться Паркер ничуть не меньше. — Отличный выбор, Нэйтан, — хитро подмигивая, поддержал его пожилой цветочник мистер Невилл. — Любая девушка подарит тебе поцелуй за такой шикарный букет, не будь она полной дурой. «Она умная», — отметил про себя Нэйтан, чувствуя, что краснеет. Он быстро поблагодарил и вышел из магазинчика. Иногда он хотел уехать в город, где его никто не знает. И возможно, он так и поступит, если… когда Одри уедет. В Бостоне тоже много работы для детектива. Мечты, мечты… *** Перед участком его уверенность и романтическое настроение стали выветриваться. Уорнос даже в свои тридцать четыре года не набрался достаточного пофигизма, чтобы прийти на работу с цветами, ведь шутки посыпятся незамедлительно. Он изучил своих коллег за десяток лет работы. Однако не выкидывать же букет, поэтому Нэйтан взял его в руку и пошел к себе, надеясь, что хоть Одри не будет над ним смеяться. Поднимаясь по ступеням, он услышал шум, музыку. Это показалось ему странным. Офицер открыл дверь, переступил через порог и остановился. Музыка, громкие голоса и смех доносились из комнаты отдыха для персонала. По какому поводу было веселье, Нэйтан не знал. Никаких национальных праздников сегодня, насколько он помнил, не отмечалось, а ближайший день рождения, кажется, у патрульного Бена Сименса, будет только через пару недель, да и в любом случае, гуляния проходили тихо, дабы не тревожить нервных налогоплательщиков. Сзади хлопнула дверь, едва не ударив детектива по пятой точке. Патрульный Дик Ричардс встал рядом. — Ого, а мне и не сообщили. По какому поводу банкет? — Мне тоже, — буркнул Уорнос, перехватывая букет в другую руку и разворачиваясь, чтобы уйти в кабинет. Празднества он не любил. Правда, на этот раз ему не повезло. Из комнаты отдыха вырулил Чак Примонс, гуляка и балагур, и, расставив руки в приветствии, пошел к ним. — Дик, Нэйтан, давайте быстрее, почти все собрались. Нэйт, — офицер сдержался, чтобы не врезать ему: не любил, когда сокращают его имя, — ты цветочки купил? Молодец! Молодец! А то мы не сообразили. Мы-то не знали заранее, что у шефа такое событие. Мог бы и рассказать нам, всем участком сюрприз бы приготовили. Идите, давайте, идите. Нэйтан не понимал, но спросить времени не оставалось. Примонс подталкивал их, а точнее только его, к комнате для персонала. *** Когда его впихнули внутрь, Нэйтан едва не споткнулся о стул и не рассыпал цветы. Полицейские обернулись на вошедших, кто-то загоготал, кто-то присвистнул, некоторые начали поздравлять. Детектив не разделил их энтузиазма, он чувствовал себя здесь чужим. Комната была полна народу, но в середине возле стола образовалось свободное пространство, которое постоянно нарушалось копами, хватающими с подносов холодные закуски и разлитый по бокалам пунш. В центре в парадной форме стоял шеф, рядом с ним какая-то дама лет сорока в красном, немного откровенном костюме. Одри тоже была здесь, сидела в кресле в противоположном от Нэйтана углу, и судя по натянутой, искусственной улыбке, тоже оказалась не в своей тарелке. При появлении сына, Гарланд напрягся, наверно, никто, кроме Нэйтана этого и не заметил, все были заняты поглощением бесплатных яств. Спутница шефа вопросительно покосилась на главного копа, тот согласно кивнул. — Что празднуем? — поинтересовался Уорнос-младший, не пытаясь перекричать балаган: отец итак прекрасно его расслышал. Шеф взял женщину за руку, они подошли ближе. — Нэйтан, позволь представить тебе мисс Аманду Марлоу. Аманда, это мой сын Нэйтан. — Гарланд так много о тебе рассказывал! — мисс Марлоу тряхнула золотистыми в мелких завитках волосами, и детектив вспомнил, где ее видел — она училась на три года старше его и уже в последнем классе носила пышную прическу с этими самыми завитками. Он ничего не ответил на ее реплику, продолжая смотреть на отца, требуя объяснений. — Нэйтан, — продолжил шеф, — вчера я сделал Аманде предложение. Теперь мы официально помолвлены. — Что?! — детектив не поверил своим ушам. Невеста что-то восторженно лепетала про любовь, дружбу и счастливую семью, он не слышал. В мозгу обидой билась мысль: как он мог так поступить? — Нэйтан, надеюсь, ты исполнишь роль шафера? — спрашивала Аманда. Детектив опять не удостоил ее ответа, только пристально смотрел в глаза отцу, потом развернулся и вышел. Почти никто не обратил на него внимания. Букет Уорнос кинул на стол в своем кабинете. Подошел к окну, уперся ладонями в подоконник. Он ничего не чувствовал, но знал, что его организм сейчас борется со стрессом. Хорошего настроения, как ни бывало. Спасибо, папочка. Скрипнула дверь. Детектив повернулся. Перед ним стоял Гарланд, растерянный и поникший, но сына это не интересовало. — Нэйтан… — Как ты смел? Объясни мне, как ты смел? — Нэйтан, я… — Ты предаешь ЕЁ память! — офицер подошел ближе, в минуты раздражения он начинал жестикулировать. — Как тебе это в голову пришло?! И ты хочешь, чтобы я одобрил?! — Нэйтан, послушай… — А, да что с тобой говорить? — полицейский обогнул отца и выбежал из кабинета, потом из участка. *** Нэйтан вернулся. Вернуться пришлось, потому что личная жизнь личной жизнью, а контракт на работу — это контракт на работу. К тому же он не хотел, чтобы у шефа был лишний повод упрекнуть его. Нэйтану самому хотелось предъявлять претензии боссу, а делать это мог только тот, кто сам был безупречен. Однако детектив не сразу повернул назад. Пару часов он бродил у воды, усмиряя клокочущее внутри негодование, выжидая, пока стихнут дифирамбы жениху и невесте. Но зря он надеялся успокоиться. Ноги привели его в порт, где с лодки Крокера разгружали очередную партию псевдо легальных товаров. Дюк окликнул его, съязвил что-то на тему изможденного вида. Уорнос решил не связываться и поскорее убраться от берега, пока вновь не сцепился с контрабандистом. Одри сидела за отданным ей столом, перебирала в пальцах лепестки на увядших цветах. Нэйтан почувствовал себя неловко, всё-таки хотел порадовать ее этим букетом. — Привет, — сказал он, кидая ветровку на спинку стула. — Мне показалось, или тебе не понравилась новость о свадьбе твоего отца? Офицер присел за стол, взял ручку. — Шеф может делать всё, что захочет, — покачал он головой, потом склонил голову на руку, потер лоб, словно болела голова. — Он предает память моей матери. — Да, должно быть это тяжело, — задумчиво приподняв брови, изрекла Паркер и больше не произнесла ни слова. Нэйтан удивленно поднял на нее взгляд. Он-то ждал, что сейчас последует проповедь про «еще молодые годы» и «прошло столько лет», а может о «ты должен радоваться» и «сам женишься — поймешь», или про всё сразу. Но агент молчала, погруженная в свои мысли, и в сердце офицера снова стал возвращаться благословенный покой. *** В обеденный перерыв Нэйтан пригласил гостью из Бостона в кафе поесть блинчиков. — А разве их не на завтрак едят? — улыбнулась ему девушка, вставая с места. — Я бы их ел круглосуточно, — ответил коп, открывая перед ней дверь. Не получив ни одного нравоучения с ее стороны, он прямо-таки по минутам ощущал, как поднимается настроение, а обида и ярость прячутся в глубинах сознания. Нэйтан понимал, что навсегда им там не остаться, они проявятся, когда вечером ему придется пойти домой, но пока этого не случилось, жизнь представлялась яркой палитрой. Они едва сели за столик в «Пекарне Джо», как у полицейского зазвонил телефон. — Да, шеф? Уже еду, — офицер спрятал трубку в карман куртки. — Кто-то разрисовал карикатурами стену младшей школы. — Младшеклассники, кто же еще? — усмехнулась Одри, и Нэйтан отметил, как смешно морщится ее носик. — Мне надо ехать. — Наказывать малышей? Не стыдно тебе? Уорнос улыбнулся ей в ответ. Он не знал, захочет ли она поехать с ним, но ему бы этого хотелось. Даже очень. Пусть Паркер федерал, с ней было удивительно легко. Детектив сам не верил, что может так легко общаться с Одри, обычно у него с девушками был жуткий напряг. Агент поехала с ним. Они подошли к зданию школы и были отнюдь не единственными желающими поглазеть на художества. Граффити было видно издалека. — Карикатура, всё верно, — произнесла Паркер, протискиваясь сквозь толпу взрослых и детей. — И боюсь, дети тут не причем. Рисунок высотой в два этажа, изображал мужчину с залысинами и микрофоном в одной руке и бензопилой в другой. Под ногами у него лежал распиленный надвое город, в котором без труда угадывался Хейвен. — Н-да, и кто же этот злобный тиран? — спросила федерал, потирая краску пальцем. — Это мэр Броуди, — сообщил Нэйтан. — Неожиданно, если учесть, что за него проголосовало сто процентов населения. — И ты? — вопрос был риторическим. — Может кто-то из политических конкурентов? — Может быть, но на сколько, я знаю, его даже противники любят. Если их можно назвать противниками. — Что, такой замечательный? — Ага. — Хорошо, будем искать того единственного, который так не считает. Они достали значки и приступили к опросу людей. *** Опрос показал, что граффити появилось ночью, никто ничего не видел, даже охранник, но тот скорее всего спал или смотрел бейсбольный матч. Видеокамер выходящих на эту сторону здания тоже не было. Сейчас они ехали к единственной зацепке — Питу Дэвису, местному подростку-хулигану, которого уже несколько раз задерживали за раскрашиванием стен складов и прочих ангаров на окраинах города. — Зачем ты мне помогаешь? — поинтересовался Нэйтан. — Тебе не обязательно заниматься местной мелочевкой. То есть вообще не обязательно. — Может, я просто не могу усидеть на месте? — хмыкнула Одри. — Хочу понять, как живут люди в маленьких городках, поднабраться опыта у местных следователей. Детектив не сразу понял, что она шутит. Шутит и заигрывает с ним. Он, отвлекся от дороги, внимательно посмотрел на новую напарницу. Она прыснула со смеху, легко и беззлобно. — Ладно, Нэйтан, я действительно не люблю сидеть без дела. Дело о той женщине с фото не продвигается, поэтому мне надо себя чем-то занять, — она сделала короткую паузу. — И я подумала, что тебя сегодня не надо оставлять одного. Ты расстроился из-за помолвки… — Спасибо, что поддержала. Мне и вправду сложно принять, — полицейский покачал головой. — Наверно, я никогда этого не приму. Изливать душу перед Паркер оказалось также легко, как вести разговор о преступниках, расследованиях, о городе и его обитателях, об обыденном и мистическом. Хотел добавить еще что-то к сказанному, но они уже приехали к дому Дэвиса. *** Пит оказался высоким под шесть футов тощим подростком с прыщами на щеках и шее. Его мать подтвердила, что всю ночь сын был дома и большую часть времени сидел за компьютером. Его алиби могли обеспечить и несколько сотен игроков в онлайн игру, с которыми парень общался в чате. Расследование чуть было не зашло в тупик, но тут поступило новое сообщение о карикатурных художествах. — На здании муниципальной гостиницы, милый, — сообщила Лаверн по рации. — Милый? — переспросила Одри. — Я думала, у тебя нет отношений… — Не обращай внимания, Лаверн всех так называет. Это ее фишка, — отвертелся Нэйтан, мысленно ругая диспетчера. — Кроме Лаверн, больше некому называть меня милым. Паркер кивнула, что-то отмечая для себя в уме. Уорнос очень надеялся, что в его пользу. Возникшая между ними симпатия, после того, как он ее спас от падения с обрыва, а потом они наставили друг на друга пистолеты… Эта симпатия могла перерасти в дружбу, а друзей офицеру сейчас не доставало. — Прекрасный рисунок, — подытожила федерал, после трех минут молчаливого рассматривания. — Замечательный. Опять политика. Это один из членов городского совета, владелец двух торговых центров и крупной техмастерской Ларри Уэйн. — И ему это не понравится. — Еще бы. А кому бы понравилось быть изображенным в женском пеньюаре с оборочками, зонтиком от солнца и рыбой на поводке. — Что бы это значило? — Понятия не имею. И опять ни камер, ни очевидцев. — Ну, нельзя же такой шедевр нарисовать всего за одну ночь, даже если работала группа, — рассуждала Паркер. — Группа исключается, она бы обязательно привлекла внимание. А одиночка — две картины за ночь? — Может два человека… — Нет, ты посмотри внимательно, стиль один, одинаково прорисованы некоторые элементы, — она протянула детективу фотографию школьной стены. — Да, похоже на то. — И краска высохла, ни одного потека. При свете уличных фонарей так не сработаешь. Всё это странно. — На что ты намекаешь? — Ни на что, — Одри покачала головой. На третью карикатуру они ехали уже к вечеру и точно знали, что на этот раз им повезет больше. Хулиган отметился средь бела дня и где? На стене полицейского участка. — Ого, а этих двоих я знаю, — агент первой повернула за угол и увидела граффити. Нэйтан свернул за ней и остановился, как вкопанный. — Лучше бы я сюда не ходил, — он покраснел. Его коллеги, толкущиеся возле места правонарушения, радостно заулюлюкали. Граффитист изобразил Шефа Уорноса шлепающего сына по голой попе. — Пойдем, посмотрим, что на камерах осталось, — Паркер увлекла его за собой в здание, Нэйтан был ей премного благодарен. Золото, а не девушка. Понимает его с полуслова, полувзгляда. Они сработаются, детектив был в этом уверен.