Отец!

За ним шла вереница ангелов- хранителей равновесия, что навострили свои копья и в без того беспомощное подобие божественного существа. Оно ели плело ноги, поднимаясь по ступенькам прямо в лапы своей кончины. Крылья туго связаны иглистой лазой, что на первый взгляд хрупка и нежна, но крепка как закаленная сталь, остра как свежезаточненный нож. Из него выжали все силы, оставив осадок, чтобы тот мог хотябы прибывать в мутном сознании. Голоса вокруг него смешались в непонятный шум, который гудел с каждой минутой все громче, отдаваясь эхом в его голове в два раза сильнее. Он не поднимал головы, не смотрел на всех, кто пришёл поглазеть на цирк, где главным клоуном был он. Чувство растерянности и беспомощности весели на шее тяжёлым грузом. Серое подобие одеяния было изорвано и пропитано кровь и следами борьбы, то-ли с собой, то-ли с теми, кто пришёл отнять его никчемную жизнь. Лица не видно из-за взъерошенных светлых, почти пепельныз волос. Но видеть его и не нужно было, чтобы понять насколько он слаб и насколько он не хочет быть поглащенным тьмой небытья. Его толкают в спину, от чего тот спотыкается через собственные ватные ноги и падает на колени. Он не произнёс ни звука, не поднимая головы. На эшафот, как на сцену, горделиво вышел Архангел Гавриил. Несколько долгих секунд он озирал бескрайнюю толпу, что пришла сюда. Его лицо не выражало эмоций, только лишь уж слишком ехидный взгляд выдавал его. Он не мог не радоваться, что на его службу выпала честь казнить того, кто заслужил этого ещё много далёких веков назад. Золотой топор в руке угрожающе смотрел лезвием на виновника этого события. Бурный недовольный галдеж моментально прекратился сразу же как только Архангел ударил несколько раз о досчатый пол сооружения пыток, орудием и его не свойственный ангелу баритон громогластно разнесся ветром, долетая до каждого. —Сегодня решается судьба того, кто много веков назад причинил нам боль и раны, которые до сих пор незажили. Он развернул войну, он унёс тысячи жизней наших друзей и близких он собственноручно убил трех учеников школы, украл кубок Крови и помог сбежать пленникам тюрьмы ада, матипулируя высшими демонами, —толпа внимала каждому слову, произнесенному им. — Тот, чьё имя мы не произносим, заслужил самого жёсткого наказания, которое существует здесь. Небытье! Некоторые особы из толпы начали кричать, что-то о том сколько страдания он причинил, сколько городов разрушил. Эту негативную волну одни за одним подхватывал ангел или демон. Лишь некоторые хранили многозначительное молчание. До ребёнка, долетали чёткие фразы, которые отзывались у него в груди уколом. Назвать его мужчиной назвать нельзя, он дитя, которому досталась огромная сила, играет с ней как со спичками, незадумываясь о последствиях. —Правильно, такой как он не должен жить! —крикнул демон, взъерошив крылья. —Урод, такие не должны жить! ¯Шепфа, накажи его! — добавил кто-то Мальчик тут же поднял голову, среагировав на знакомое имя, окинув всех молящим взглядом. Глаза бегали, пятаясь найти что-то, что поможет. Красный, как кровь один и как холодный океан другой, они когда-то вселяли страх и ужас, но сейчас просят о пощаде. Грудная клетка все чаще и чаще вздымалась, он был напуган, он был брошен, он был беспомощен. Он поднял голову и устремил свой взор в чистые небеса и неожиданно для всех истошно закричал. Толпа вздрогнула и тут же замолчала. —Где же ты отец?! — это был крик души, он вырвался из него, разрезав тишину, эхом поднимаясь с Раю. Он взмолился Создателю. Надрывая голос, он продолжал. —Шепфа, где? Я же твой сын. Неужели ты бросишь меня, неужели дашь умереть? —его крик переходил в плачь. В ответ лишь одно молчание. Он всегда молчит, но видит как его дети страдают. Молчсние угнетало, до боли разбирая юную душу. Он надеялся, что хоть сейчас он ответит, он услышит зов, но нет... Молчание Все замерли. Он сын Великого... Этого не не может быть. Архангел Гавриил с остервенением, взял его за ворот и сквозь зубы процедил. —Что ты несёшь? Как ты смеешь очернять Шепфа такими словами. Ты... —его речь была прервана звуком с небес. Чайка. Она кружила над эшафтом, крича, почти палача. Знак? Все в удивленнии подняли взор. Она кружила так несколько минут. Мальчик считал каждый ее вопль, приблежающий его к смерти. Он знал точно, Отец её послал. Значит он сам того захотел. Одна, не винная и чистая слеза скатилась по его щеке, капнув на пол. Он проклят. В эту же минуту грудь пронзила резкая, адская боль. Гавриил, что стоял за его спиной, тяжело и часто дышал, смотря на свое же копье, выхваченное у одного из стражей. Он не в первый раз убивал, но эта смерть запомнится на вечно. Всё что слышали Ангелы и Демоны вокруг это истошный вопль, который улетел эхом в забвение.