Если б ты женился на Арье Старк

Если женишься на Арье, надо быть готовым, что в один из дней она может принести домой лошадь и сказать «Это Борис. Он будет жить с нами». Патовая ситуация, в которой с одной стороны трогательные глаза тебе строит жена, а с другой — конь. Свадьба будет божественной. Возможно, Арья так и скажет: «Хочу свадьбу, как у древних греков». Придется полдня бегать искать костюм Зевса, и весь вечер называть жену Герой. Впрочем, Арье частенько нравится притворяться кем-то другим. Это, мол, помогает ей не поехать кукухой, хотя, если честно, временами будет казаться, что не помогает. — Где мой список?? — заорет она, собираясь за продуктами, и совсем неважно, что купить нужно «хлеб, кефир и яблоки». Без списка продуктов никуда не пойдет, без списка дел на завтра спать не ляжет. Кстати, о спать. Супружеский долг, вероятно, будет стабильным, без прогулов. Исполняться будет, как последний раз в жизни. Главное, чтоб однажды он и правда таким не стал, а то неуемная жажда «делать не как все» может рано или поздно окончится трагедией. Ролевые игры - ее фетиш. Если Арья хочет на балконе — придется смириться, что в некоторых позах свешиваться из окна вниз головой — это для нее норма. — Кошки всегда падают на лапы, не переживай. — Арья, ты не кошка. — Сегодня я женщина-кошка, а ты мой бетмен. Подай хвост. Возражения выслушает спокойно, без истерик, согласится пойти на кровать, но скорее всего потом целую неделю в отместку будет называть тебя «быстрым, как стрела». Дом, вероятно, будет похож на эпицентр урагана Катрина. Или лучше сказать: урагана Арина. Только если назовешь так Арью — обидится. Пошвыряет в тебя тапками, пойдет на кухню, перетащит грязные тарелки в стиралку и включит на отжим. Тарахтеть будет красиво, пока не придет ремонтник. Потом будет накладно. Кот погрызет диван — зашить некому. А вот детей Арья, скорее всего, не захочет, но наверно это и к лучшему. Будет говорить, что совершенно не понимает, как с ними управляться. — От них вечно беспорядок, они неусидчивые, вечно бегают, ноют и превращают твою жизнь в хаос. Вот ты бы смог так жить? — Даже и не знаю, — вздохнешь ты, разбирая замок из подушек посреди гостиной. Если вдруг она решит научиться писать картины гуашью, а ты купил на годовщину фотоаппарат, ведь неделю назад Арья хотела стать фотографом — главное вовремя раскрутить объектив и сказать, что это дизайнерский стакан под кисточки, а линзы — это чтобы любоваться ей. Боже упаси, назвать красивой! Сразу потащит на балкон! Рисовать ей разонравится через неделю — вместо этого Арья с головой уйдет в чтение каких-нибудь совершенно немыслимых таинств, граничащих с алхимией. Распечатки, чертежи, заучивание древних скандинавских стихотворений, рунических рукописей — НИЧЕГО не должно тебя удивлять. Посетит все библиотеки, походит по университетам — вернется задумчивой, молчаливой и очень подозрительной. Расспрашивать не надо, сама расскажет. Лучше сходить в магазин, но помнить, что жена наверняка за тобой проследит. Ревность — ее бич. При уличении флиртообразного поведения с продавщицей — хрен открутит сразу, а потом придется долго пояснять, что «Секс на пляже» — это такая ссанина в баночках для молодежи. Ты, дескать, покупал, а не предлагал. — Я тоже хочу секс на пляже, — скажет Арья, и когда ты сходишь к холодильнику за баночкой, вернешься в комнату, где твоя жена уже вовсю собирает чемоданы, готовая ехать в Сочи. И плевать, что живете вы в Новом Уренгое, подоконник царапает медведь, а на улице град из мерзлых насмерть снегирей. — Не поздновато для рейсов? — спросишь ты. — Ночь ведь. А та рукой махнет и ответит: — Какие рейсы, ты дурак что-ли? На машине едем. Попытаешься поспорить — уедет одна. И уедет ведь! И вот солнце еще не успело встать, а вы уже в дороге. Радио можно не включать, потому что жена твоя, поглощенная дорожной романтикой, радостно, во всех красках расскажет, как долго об этом мечтала, как ей снились сто пятьдесят снов, а когда ты уже будешь клевать носом руль, притулится к уху и, хихикая, прошепчет: «Я забыла утюг выключить». Только не нужно резко тормозить, и матерясь, возвращаться назад, потому что к утюгу и прочей домохозяйской утвари за время вашего брака Арья, скорее всего, не подойдет ни разу, чисто из принципа. Печалиться не стоит. Лучше врубить радио погромче и слушать, как восторженно твоя жена подпевает: «Украду тебяяяя украаадууу!!! Ноооочьюююю!!!», под Ляпис Трубецкой. Если вдруг, ночуя в придорожном отеле, тебе захочется разнообразить трип коитусом — намеренье окончится провалом. При попытке захвата эта Бастилия по любому ответит: — Я придумала игру. Мы будем воздерживаться до самого моря, чтоб потом улетела башня. На пляже! Очень занимательный подход. Садистский. Чисто Арьевский. То ли от воздержания, то ли от недосыпа где-нибудь на полпути вы обязательно наедите на очень вертикальный гвоздь и пробьете все 5 колес, включая запаску. Посреди глуши вдруг повстречается добрый самаритянин с тросом и вопреки твоим взвешенным замечаниям ехать к цивилизации, Арья ловко убедит водилу тянуть вас дальше в глушь, потому что: — Один раз живем, ну ты чего? Разве не весело? — Весело, — вздохнешь ты. — А хотели ведь на пляж… Приедете в самую унылую в мире деревню, где до сих пор, кажется, живы традиции Скопцов, заночуете у старовера в избушке, а утром, когда сквозь пелену времен на твой смартфон снизойдет благодать покрытия, ты — весь радостный, размахивая аппаратом, встретишь не менее радостное: — Я скоро приду. Пять минут. В итоге Арья пропадет на полдня. Пойдешь ее искать — обязательно найдешь в местной таверне, в окружении мужиков. Тому она хихикает и этому хихикает, и все ей будто невзначай подливают брагу в узвар. Утянешь за руку, и только закатав рукава, соберешься идти объяснять толпе самцов, кто тут вожак, Арья тебе прямо в лоб: — Бабка! Перебирая в голове все ваши стоп-слова, ты на минуту зависнешь. «Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, Цирилла Фиона Элен Рианнон, дезоксирибонуклеин…». Бабки там нет, — подумаешь ты и закономерно спросишь: — Что?? — Токарный, — повторит Арья, улыбаясь до ушей. — Помнишь, ты хотел продать? Полгаража занимает. Так вот Добрыня — вот тот крайний слева — хочет купить. Я сказала, что шпиндель задней бабки там тарахтит немного, но винт вроде бы целый. Ни бит, ни крашен. Немного шагрень на рукоятках, но то с завода — видно, форсунка плевалась, вот и легло криво. Когда именно, между увлеченным рисованием, фотографией и изучением рун, Арья успела подсесть на деревообработку — вопрос бессмысленный. Нахрена здоровому, деревенскому мужику в лаптях токарный станок — вопрос безответный. Куда, во имя всех богов, он будет его подключать, если тут до сих пор лучины не поменялись на свечи — вопрос смешной. Как, а главное чем он собирается платить? — вопрос опрометчивый, поскольку твоя жена, не долго думая, протянет тебе угловатый кусок желтого металла. — Это предоплата. — Медь? — спросишь ты, вертя его в руках. — Медведь, — спокойно ответит Арья, глядя тебе за спину. — МЕДВЕДЬ!!! И вот вы бегите через чащу от медведя. По полям и лесам, через ручьи и овраги, навстречу солнцу, которое светит ярче, чем ваше северное в тыщу раз, и тебе уже плевать на того медведя — есть он сзади или нет — ведь понемногу ты начинаешь вспоминать, почему женился именно на Арье. Одному богу известно, какие безумные желания таятся в этой голове. Как минимум, там есть навыки общения со всеми мужиками мира и временами это напрягает, однако, Арья ничего не делает просто так, и даже если вдруг изменит — у этого точно будет смысл. Но этого не произойдет, потому что, если твоя жена, в месте, где остановилась эволюция, умудряется выторговать у крестьянина по имени Добрыня кусок золота за нерабочий токарный станок — она точно твоя. Остановитесь, переведете дух, порадуетесь, что еще не сожраны, а потом окольными путями взад до деревни. За неделю Арья облазит все поселение, включая окрестности, обойдет капища, поговорит со всеми языческими идолами, которые ей наверняка ответят, подслушает, где, кто и как проводит время, а потом потащит тебя туда, где никто ни разу не был. Методом от противного, так сказать. В той неизведанной локации 100% окажется «самая интересная на свете шахта», которую нужно обязательно исследовать, и пока Арья будет думать, как отковырять влитой в стену черный, уродливый камень, тебе останется только отгонять от жены бродячих, бешеных псин. Главное, не перепутать со скопцами. Кое-как докатите булыжник до пригорка, затем грязные, уставшие вусмерть, повалитесь на куст сухостоя, и приветствуя благословенный отдых, ты обессиленно скажешь: — Господи, во имя всех богов, зачем… зачем, ЗАЧЕМ тебе… — …Стекло, — прервет Арья, проводя по булыжнику линзой, ранее подаренного, а позже разобранного тобой объектива. — Стекло царапает. — Гранит, — ответишь ты равнодушно, но где-то в глубине души вспомнишь, что на самом-то деле твоя жена никогда не ошибается с местом и временем. Чувствуя неистовый восторг, вы займетесь любовью прямо там. — Это же не пляж, — скажешь ты. — Это какая-то чаща. — Не какая-то, — ответит Арья, вытягивая из кармана столетнюю руническую рукопись. — Это самая дорогая чаща во всей Евразии. И солнце, садясь, обнимет черный булыжник, заставляя тот переливаться и мерцать, как не может ни один гранит.