Забыть себя

Баки не понимал, каким чудом еще не свихнулся. Все давно перестало иметь значение — они не давали покоя, пытаясь осуществить свой план. Бесконечная боль давно стала обыденной. Баки потерялся во времени, не представляя, сколько дней прошло с момента его падения. Собственный крик стоял в ушах. Ужас в глазах Стива все еще вспоминался так же отчетливо, словно все случилось только вчера. Бесконечный полет, удар и милосердная темнота — это все, что Баки помнил о событиях тех дней. А еще была метель. Множество снежинок в бесконечном хороводе кружились, засыпая белоснежным покрывалом ущелье в Альпах. Холод привел в чувство, но сил на крики у Баки не было. Впрочем, его нашли и без этого. Но тогда он хотя бы был один в собственной голове. Сейчас же…все было совсем не так. И каждый раз, закрывая глаза, чтобы заснуть, Баки знал — сегодня он снова столкнется с Ним. Он — Зимний. И Баки признавал — прозвище подходило идеально. Новая, искусственно формируемая личность, подавляла одним лишь взглядом, бесстрастное выражение лица пугало, а уж умение драться… Баки и сам был чемпионом Бруклина по боксу, но в прямой рукопашной проигрывал Ему. Умом Баки понимал — все это походило на шизофрению. Но здесь это мало кого волновало. Все опыты тщательно фиксировались, удачные результаты заносились в специальную тетрадь — Баки видел, как один из ассистентов доктора Золы старательно заполнял данные, ежедневно и неотвратимо. Его не только мучили, но и пытались разговаривать. Вот это было страшнее всего — Баки не мог проверить, говорят ли они правду или лгут. Он цеплялся за то, что Гидра никогда не делала ничего, что было бы ей невыгодно. Ведь так легко было объявить его Стива погибшим вместе с лидером их организации. Баки наотрез отказался слушать хоть что-то на эту тему без весомых доказательств. Зола, усмехнувшись, обещал их предоставить, но пока так и не явился. Баки этого было достаточно. У Баки была надежда, которую не мог отнять даже Зимний. А он приходил к нему каждую ночь. Странно было смотреть на самого себя, но шире, крепче и с металлической левой рукой. Волосы отросли до плеч, глаза казались бесцветными из-за полного отсутствия эмоций. Вернее, их тщательной маскировки — Зимний был идеальным оружием. Баки смотрел на него с ужасом. Вот только Зимнего это волновало мало. Упакованный в идеальную черную форму, Зимний давно проходил невидимую черту, но никогда не причинял вреда. Баки находил в себе силы на удивление. Зимний подходил к нему вплотную и внимательно смотрел, не делая попыток уничтожить, как в первое время, когда Зимний только появился. Баки признавался себе, что тогда он боялся. Отчаянно, до дрожи, что не получится сдержать удар. Пусть все проходило в его голове, но у Баки была странная уверенность — сдайся он тогда, давно был бы убит. Самым натуральным образом. Стив верил, что безвыходных ситуаций не бывает, но вот она, ситуация — две личности, запертые в одном теле, дрались за право власти и контроля, за возможность быть если не единственным, то главным. И пока Баки выдерживал натиск. Что и не понравилось Золе, раз он так решительно заявил, что сообщения о гибели Капитана Америка принесет ему сам. Не отправил многочисленный штат обслуги, а самостоятельно пошел на явный риск. Теперь вот Зимний не предпринимал ураганной атаки. Он стоял, смотрел на Баки, словно искал что-то в его взгляде, а потом сделал то, что Баки от него никак не ожидал. Баки мог бы представить, как Зимний сворачивал ему шею — это было бы быстро и резко, без жалости и сомнений. Идеальный в своем равнодушии парень. Или не совсем? У Баки мир перевернулся, когда Зимний неожиданно его поцеловал. Без лишних разговоров, просто шагнул вперед и взял свое. Баки только было приготовился отражать атаку, когда она пришла, но совсем с другой стороны. Зимний целовался так же, как дрался — решительно и напористо, языком едва не выбил Баки зуб. Он подчинял, не зная, что должно быть по-другому. Где уж ему, созданию Гидры, было узнать, что такое забота и нежность. Это Баки знал тепло и ласку Стива, своего Стиви, бруклинского мальчишку, ставшего национальным героем. Переживший эксперимент, он нашел способ вступить в армию, хотя в ней далеко не все горели желанием его видеть. Слишком молодой, наивный и опасный для некоторых генералов, предпочитающих делать не общее дело, а получать прибыль на поставках военных грузов. Стив не отказался от Баки после плена. Он забрал его в теплую палатку, оберегал сон, ласкал неумело и робко, словно сомневался — позволит ли ему, изменившемуся, Баки попробовать смену ролей. Эту сладость поцелуев, пьянящих больше любого виски, Баки помнил и сейчас. Зимний ничего этого не знал. И с чего его вдруг понесло на такие проявления чувств, Баки понятия не имел, но решил показать, что могло быть иначе. По любви и добровольно, а не цапнув объект так, что тому было крайне сложно не то что двинуться с места, но и просто пошевелиться. В голове Баки мелькнула мысль, что по-другому Зимний не умел. Он был выкован для войны, его проявившаяся привязанность оказалась полной неожиданностью. Глядя на него, Баки вспоминал историю о советских союзниках, носивших всегда с собой последний патрон — для самих себя. С самого начала войны у них так было принято. Баки это казалось абсолютно диким. Зимний этим патроном убил бы врага, но не себя. — Что это было? — смог выдавить Баки, когда Зимний отстранился, отступил и принялся неспешно растворяться. Кажется, сну подходил к концу. — Ты — мой, — заявил этот…этот… Баки не знал, как назвать свою шизофрению. Они делили одно тело на двоих, а Зимний решил, что проявить собственничество в этих условиях уместно и необходимо. Баки очень хотелось сказать, что он принадлежит Стиву, но сон закончился. А его снова ждал Зола, держащий в руках свежий выпуск «Нью-Йорк Таймс». В груди Баки все похолодело от нехорошего предчувствия. Ученый Гидры выглядел крайне довольным. «Капитан Америка героически погиб ради мира на земле», — пафосный заголовок с размаха ударил Баки в солнечное сплетение. Стива действительно больше нет. Его не обманывали. Случилось то, чего Баки боялся больше всего. Стив погиб в одиночестве, а он заперт здесь, в своей бесконечной боли. «Ты — мой», — услышал Баки шепот Зимнего. — «Доверься мне. Я сберегу нас обоих». Стива не было. Баки позволил себе вспомнить их первые неуклюжие поцелуи, секс, случившейся уже здесь, на фронте. Они вечно прятались, Стив краснел, неловкий и сокрушительный в любви — приходилось приспосабливаться. Вазелин Баки добывал у штабистов методом бартера, всегда находя, что именно выменять на него — трофеев у них было достаточно, кое-что сержант оставлял себе. И эта предусмотрительность оказалась только на пользу. Баки вспоминал, как Стив признался, что боится Пегги Картер, отчаянно флиртующую с ним. Он не стеснялся девушек из кордебалета, некоторые из них даже уложили наивного капитана в постель, «просто так, без обязательств». С агентом Картер все было иначе — она была серьезна и требовала того же и от самого Стива, который был не способен ей это дать. У него был Баки. Тогда-то Баки и осознал, что им следовало быть крайне осторожными. Маргарет Картер женским чутьем чувствовала соперника и откровенно недолюбливала излишне улыбчивого Джеймса Барнса. Стиву об этом Баки не говорил, лишь удвоил бдительность. Их несколько раз едва не спалили, но обошлось. Все это осталось в прошлом. Арним Зола с улыбкой маньяка не сводил с него глаз, продолжая держать газету. Баки прикрыл глаза, снова услышав голос Зимнего. Отказываться он не стал, понимая — больше нет сил, цепляться за самого себя. Зимний его не подвел. Он обнимал Баки в их общем сознании, усыпляя колыбельной — той самой, которую они со Стивом в детстве друг другу пели, веселя при этом родителей. Семью было жаль, но у его родителей еще остались три дочери. Они справятся и без него. Проваливаясь в долгий сон, уступая свое тело Зимнему, Баки чувствовал себя спокойно. Теплые губы коснулись его лба и все закончилось. Баки уже не слышал адресованных не ему слов. — Полный отчет, Солдат. — Я готов выполнять приказ, — последовал ответ. Юношеское подвижное лицо застыло и стало напоминать маску. Ни единым жестом Зимний не проявил недовольства, прекрасно понимая — сейчас он в подчиненном положении. Наступит момент, когда он сможет покинуть это место и выяснит правду о человеке, важном его Баки. Но пока следовало затаиться и проявить себя. Создавали его именно для этого, не подозревая, что у Зимнего Солдата могло быть свое мнение. Создатель ошибся, считая его бездушным киборгом. Зимний был себе на уме, даже после обнулений. У него был свой план. И Зимний собирался ему следовать. Пусть сейчас Арним Зола торжествовал, празднуя создание идеального оружия. Солдат выжидал и запоминал. И однажды его счет окажется предъявлен.