Я ненавижу тебя

      Выйдя из дома в двенадцатом часу дня Эрвин удивился тому, что лето уже кончалось, однако солнце светило по-прежнему ярко и грело своими лучами. В легкой джинсовке, под которой спрятался странный абстрактный принт черной футболки, Смит закрыл глаза и подставил солнцу лицо, чтобы отогреть холодные щеки. Дома было намного прохладнее, постоянно работал кондиционер, потому что мать Эрвина привыкла больше к холоду и ей было проще закутаться в плед, чем расхаживать в домашних шортах с заправленной в них белой футболкой. Она больше не поднимала ту тему о разговоре Эрвина по телефону с одним его другом. Женщина относительно понимала, кому посвящены слова ее сына: «Ты мне нравишься». Она знала, что это парень, но кто этот объект обожания ее сына — ей не хотелось знать совершенно, поэтому было проще просто сделать вид, что этого ничего не было.       Эрвин скучал по отцу. Сейчас мужчина трудился в столице, откуда они и переехали и условился приезжать лишь раз в месяц, когда удавалось взять побольше выходных. Младший Смит считал дни, когда сможет увидеть папу. Мама не могла его понять, как отец, она была одержима своими пациентами, но никак не собственным ребенком. Созвониться с папой было отдельной проблемой. Он был по уши в работе.       За углом одного дома в соседнем квартале стояла девушка в обтянутых леггинсах, сверху которых она надела расклешенную юбку в черно-зеленую клетку. Больше странности ее образу добавляла тонкая черная толстовка. Поправив очки, она всмотрелась в силуэт, что выходил к ней на встречу. Как только ей удалось хорошенько разглядеть высокого парня со светлыми волосами, высокий хвостик на ее макушке встрепенулся. Она активно помахала юноше и побежала ему на встречу.       — Эрвин! — воскликнула девушка, приобняв старого друга. — Как ты? Выглядишь лучше, чем когда покидал лицей.       — Наверное, — смущенно улыбнувшись, ответил Эрвин и почесал затылок. — Надолго приехала?       — На выходные, да и сдала все долги, так что задержусь тут, — девушка воодушевилась разговором. — Сказали, что тут у вас продаются муравьи.       — Пополняешь коллекцию? — рассмеялся Эрвин.       — А то! Мне совсем скучно в лицее без тебя, Эрвин, — ответила по-честному Ханджи. Энтузиазм, загоревшийся в ее глазах, резко погас. — Буду переводиться.       — Не смей! — воскликнул Смит.       Девушка остолбенела и посмотрела на него широко распахнутыми карими глазами.       — Я не хочу остаться жить здесь, — сказал Эрвин. –Я планирую после школы вернуться в столицу.       Ханджи странно покосилась на него и решила просто проигнорировать это, добавив:       — Нам обоим стоит подумать.       — Я вернусь в родной город когда-нибудь, — сказал Эрвин.       — И оставишь здесь свой предмет обожания? — с особым интересом спросила Ханджи, идя рядом с Эрвином.       — Я ему не нужен, — сказал Смит. — Если по каким-либо странным обстоятельствам он перестанет видеть во мне угрозу, то я еще подумаю… А так, как сама вообще думаешь, есть ли у меня хоть какие-то шансы?       Зоэ будто усмехнулась, но потом ее лицо приобрело окраску серьезности и она, серьезно поразмыслив, ответила просто:       — Нет.       Наблюдая за реакцией Эрвина после такого четкого своего ответа, девушка сказала:       — Давай не будем думать о плохом? — предложила Ханджи, взмахнув волосами, собранными в высокий хвост. — Помню, тут недалеко был зоомагазин… Пошли туда? Надеюсь, его еще не закрыли.       Смит пожал плечами и направился за Ханджи. Город он знал плохо, не было времени пройтись и изучить близлежащие окрестности. В память врезалась только дорога от школы до дома. Конечно, он помнил и дорогу до дома Аккерманов. И как бы он не сопротивлялся своим чувствам и желаниям, он не мог подавить эту привязанность к Леви, возникшую настолько спонтанно. Он хотел верить, что это лишь наваждение и желание сбежать от своего прошлого, от того оскорбления его чувств, когда он был еще лицеистом. Аккерман был человеком чести, тот идеальный образ о нем, что нарисовал в своей голове Эрвин никак не стирался. Даже спустя столько времени и странных действий Эрвина этот юноша продолжал молчать, храня тайну недавно переведенного ученика.       Оказавшись на перекрестке у светофора молодые люди остановились, видя красный свет.       — Вон там, — указала девушка пальцем на один из магазинов, стоящих в ряд среди прочих «ларьков». — Точно помню, что там был зоомагазин.       — Почему именно муравьи? — посмеялся Эрвин.       — А что с ними не так? — всерьез удивилась девушка, глядя на Смита через тонкую коричневую оправу своих очков. — Они маленькие, такие интересные и супер живучие.       — Мне просто интересно, кто тебя начнет интересовать после них? — широко улыбаясь, продолжал спрашивать Смит.       Ханджи приложила руку к подбородку и задумалась, глядя на белые облака, плывущие по голубому небу.       — Даже не знаю, если честно, — ответила она, немного подумав. — Пока что меня интересуют только эти маленькие создания.       Как только загорелся зеленый свет Ханджи будто резко переменилась в поведении. Она со всей дури рванула через дорогу к магазину, радостно визжа. Эрвин остался стоять на месте, глядя вслед подруге, потом громко рассмеялся и побежал за ней.       — Эй! Аха-ха-ха-ха, Ханджи! Стой! Ты чего творишь?!       От смеха грудную клетку будто что-то сжало, стало трудно дышать, однако для блондина это не стало преградой, чтобы продолжать бежать за подругой и не переставать смеяться. Сейчас он чувствовал то самое облегчение, которого так ему не хватало. Ханджи была для него хоть и самой странной персоной, очень непонятной и непредсказуемой, но только с ней он понимал, что его душа снова дома. Он скучал по местам родного города, столицы его любимой страны. На секунду ему захотелось вернуться в лицей, побегать с этой непонятной девчонкой по коридорам, решать сложные задачи, заседать в библиотеке до самой ночи, пока охранник не прогонит их домой. Опешив, остановившись посередине дороги, в памяти всплыли равнодушные и холодные серо-голубые глаза старосты Леви Аккермана.       «Может, это судьба?» — подумал Эрвин.       Из пелены мыслей вырвал оглушительный крик Ханджи.       — Бессмертный что ли? — кричала обеспокоенно девушка.       Горячая кровь обожгла нутро. Эрвин слышал как ему сигналят. Один водитель через открытое окно выкрикнул ему:       — Эй ты, урод! А ну-ка пошел отсюда! Сдохнуть хочешь?       Это был толстый лысый мужичок с волосатыми руками. Эрвин тронулся с места, выкрикивая громко извинения. Ханджи ждала его по ту сторону перекрестка. Когда блондин добрался до подруги, она легонько ударила его по голове. Эрвин погладил по ударенному месту и жалобно взглянул на девушку.       — Дурак совсем?! — воскликнула она.       — Задумался… — ответил Смит.       — Мозгов нет совсем, — выдохнула устало Ханджи. — Меньше думай о предмете своей страсти.       После своих слов она как ни в чем не бывало направилась к заветному зоомагазину.

…

      На выходе девушка не могла перестать глядеть на прозрачный тонкий по ширине аквариум, где кишмя ютились рыжие муравьи. На них она смотрела завороженно и не могла оторваться, восклицая через каждые десять секунд одно и то же:       — Как же они прекрасны!       Она краснела и казалось ее лоб потел от такого напряжения и волнения.       — Никак дождаться не могу, когда принесу их домой и поставлю рядышком с их друзьями!       — Ты же там в общаге живешь, как тебе позволяют их хранить? — поинтересовался Эрвин.       — Та там никто про них толком не знает, а соседка мне попалась такая обаяшка и лапочка, ей они самой нравятся, — ответила девушка, гордо взмахнув копной каштановых волос, собранных в хвост. — Это ведь не пауки, которые пугают каждого третьего.       — Ты мне не рассказывала про свою любовь к паукам, — сказал Смит и загадочно улыбнулся.       — Леви хорошо помнит! — с улыбкой до ушей, проговорила Ханджи. — Кстати, он сейчас дома, наверное, может завалимся к нему?       Эрвин посмотрел на подругу, удивленно подняв вверх правую бровь.       — Он не игнорировал тебя? — спросил Смит.       — Игнорировал, — спокойно ответила она, — это же Леви. Пойдем к нему.       — Я позвоню ему, — сказал Эрвин, доставая мобильный из кармана зауженных к низу джинсов и набирая номер сотового своего одноклассника.       Прождав около минуты, Смит наконец-то услышал все тот же недовольный голос Леви.       — Да?       — Привет, — с веселой ноткой в голосе сказал Эрвин Леви.       — Ну привет, — ответил ему Аккерман все тем же тоном, будто ему уже успел за все это время надоесть тот человек, который звонил ему.       — Чем-то занят? — спросил Эрвин.       — Убираюсь, как обычно, — недовольство в голосе никуда не исчезало.       — Я тут с Ханджи, — сказал блондин и был уже готов услышать тишину и звук сброшенного вызова, но Леви повел себя так будто решил подыграть дружелюбно настроенным мальчишке и девчонке.       — Хотите прийти? Я поставлю чайник, — сказал он и сразу положил трубку.       Эрвин широко распахнул свои ресницы и посмотрел на Зоэ, которая была не мало заинтересована такой палитрой эмоций на лице друга.       — Мы идем? — уточнила девушка.       — Да! — радостно кивнул Эрвин. В его глазах будто загорелся огонек, вскоре он разлился и по всему телу. Эта невидимая сила придала Смиту сил, он преисполнился неким энтузиазмом, и побежал чуть впереди Ханджи.       Девушка погналась за ним, широко улыбаясь.       — Эй! Эрвин! — кричала она ему вслед. — Ты чего так загорелся-то резко?!       — Так это же Леви! — ответил он ей. — Я очень удивлен, что он согласился, а ты разве нет?       — Я удивлена не меньше тебя, — посмеялась Зоэ. — Ха! Ну погнали к нему!

…

      Оказавшись уже у знакомого порога дома, Эрвин улыбался, глядя на недовольного Леви, который сейчас предстал перед друзьями в очень комичном образе. Он был одет в засученные до колена коричневые спортивные штаны, заправленную в них наспех белую футболку. Длинную челку, спадающую на лоб, заколол старыми плоскими черного цвета заколками.       — Вот что-что, а ты не меняешься никогда! — воскликнула Ханджи, обнимая Леви крепко.       — Очкастая… — выдохнул недовольно Леви и похлопал старую подругу по спине.       Девушка была ненамного выше Леви.       — Проходите, — сказал Аккерман, вернувшись в дом и оставив входную дверь открытой для этих двоих.       Ханджи прошла в дом первая, сняла белоснежного цвета балетки с острым носочком, следом вошел Эрвин. Он наклонился, развязал кроссовки и снял их. Пол дома был начищен до блеска. В воздухе пахло моющим средством.       — Хотите помочь? — спросил Леви, вынося две швабры из гостиной и подавая их Ханджи и Эрвину.       — Хочу помочь! — согласилась Зоэ, — Только после уборки проводите меня до моей квартиры. Кстати, Леви, ты хочешь посмотреть на моих муравьев?       Аккерман будучи совершенно равнодушным, ответил:       — Нет.       Ханджи проигнорировала такой ответ и потянулась к своему рюкзаку, в котором лежал аквариум с муравьями и показала Леви. Тот лишь скривил губы.       — Мерзость, — проговорил Леви с отсутствующим видом.       Ханджи продолжала протягивать ему аквариум и, улыбаясь, оглядывалась на Эрвина, комментируя:       — Раньше он более заинтересованно слушал меня.       Аккерман аккуратно взял аквариум в руки и поставил его на тумбочку в коридоре.       — Если он разобьется в твоем рюкзаке — будет плохо, — сказал брюнет. — Пусть постоит здесь.       Смит покраснел, наблюдая за этой сценой, которая совершенно противоречила всем прочим действиям Леви Аккермана. Хоть он и пытался казаться отчужденным, даже немного наглым и невоспитанным, внутри него теплилась душа заботливого ребенка. Об этом говорит даже та самая забота об его дяде, прогнившем изнутри человеке, которого Леви никак не может оставить в беде. Он был безумно благодарен Эрвину, когда тот принес Кенни домой. Сейчас эта забота проявилась и в увлечении Ханджи. Зоэ и Аккерман не общались два года и казалось этих двух это никак не задело. Они общались так будто всегда были в контактах и переписывались, хоть и недолго. Эрвин был удивлен такой дружелюбной атмосферой, что эти двое создавали вокруг.       Ханджи отличалась от Леви и может этим они дополняли друг друга. Вечно улыбчивая девушка и хмурый с недовольным лицом брюнет гармонично смотрелись вместе. На секунду Эрвина охватил приступ ревности. Он сам удивился этому жгучему чувству, засевшему в груди и терзающему душу.       Эрвин снял джинсовку и повесил ее в коридоре. Он взял швабру, одну из которых вынес Леви и спросил:       — Помою потолки?       Аккерман кивнул.

…

      Разделиться было хорошей идеей. Ханджи взяла на себя потолки коридора, а Эрвин потолок в гостиной. В это время Леви мыл полы в своей комнате. Закончив Эрвин спустился со стула и взяв швабру и ведро с водой с собой зашел к Аккерману. Тот окинул его взглядом и вернувшись к намыванию пола, попросил:       — Можешь помыть потолок и тут, — сказал он угрюмо, — Я не… не достаю.       Эрвин улыбнулся ему и ответил:       — Конечно.       Протирая их шваброй, стоя на стуле, на единственном, который стоял в комнате у старосты, Эрвин задал вполне очевидный вопрос:       — Как ты моешь их обычно?       — Прошу Кенни, когда он трезвый и не потрепанный.       — Боюсь представить, как это выглядит, — рассмеялся Эрвин.       Леви впервые тихо посмеялся, прикрыв рот рукой. В следующую минуту он снова был серьезен, однако это только лишний раз веселило Смита. Он радовался тому, что, благодаря ему человек, который нравится ему, улыбается.       — Ну в принципе все! — воскликнул Эрвин, глядя на потолок и восхищаясь собственной работой.       Он спустился со стула. Леви опер свою швабру об стену и сказал:       — Спасибо, схожу за Ханджи, чай попьем.       Когда он постарался аккуратно на цыпочках пройти по вымытому полу, правая нога случайно соскользнула. Потеря равновесия означала падение. Однако ощущения удара не последовало. Эрвин подоспел вовремя и придержав Леви одной рукой за талию, а другой — за голову, сам удивился собственной реакции, глядя старосте прямо в глаза. Брюнет удивленно смотрел на него и лишь еле слышно прошептал:       — Спасибо…       Смит был зол и выкрикнул:       — Осторожней! Ты же мог головой приложиться!        -Пол скользкий, — растерянно ответил брюнет.       Эрвин прижал маленькое тельце старосты к себе и поцеловал его в свободную от одежды шею.       — Чего творишь?! — возмущенно спросил Аккерман, пытаясь освободиться от объятий Смита.       В ответ молчание и повторение поцелуев вновь и вновь. Эрвин понимал, что это снова его глупое допущение, которое спровоцирует агрессию со стороны Леви.       — Если не нравится — ударь меня, — попросил Эрвин и снова поцеловал Леви в тонкую бледную шею влажными губами.       Он провел языком по его коже и приподнялся, чтобы посмотреть в его глаза. В них стоял испуг, непонимание и ненависть. Он стиснул зубы, его раздутые ноздри говорили о том, что он на грани. Эрвин опустил глаза вниз и подняв Леви, поставил того на ноги.       — Прости меня, — сказал блондин.       Аккерман стоял напротив него и замахнувшись, на секунду остановился. Эрвин продолжал смотреть на него в ожидании удара понимая, что он заслужил это в ответ на свое поведение.       — Тебе доставляет удовольствие это все?       Эрвин промолчал, но глаза не опускал.       — Ты мне нравишься.       — Ха… — испуг, прежде стоящий в глазах Леви быстро пропал, на лице появилась нагленькая усмешка. — Ты, наверное, хочешь, чтобы я позволил тебе касаться меня и прочую всякую ту хрень, которую вы, геи, так любите?       Эрвин не ответил. Леви снял свою белую футболку и бросил на кровать. Он подошел вплотную к Смиту и приобнял того за шею. Блондин резко покраснел, ощущая вплотную к себе тело старосты.       — Я пойду на уступки, а ты взамен будешь мне благодарен и не будешь возникать в школе, — говорил Леви манящим полушепотом, прямо у уха Эрвина. Смит ощутил тысячу мурашек, бегущих по коже. — Никакого математического конкурса, никаких выебонов. Ты меня понял?       После этих слов Леви лизнул мочку его уха и отпрянул назад, взял с кровати белую футболку и быстро надев ее, заправил в штаны.       — Идет? — с лица Аккермана не исчезала эта не свойственная ему усмешка.       — Да, — Эрвин будто впал в прострацию, но был готов на такие условия. Сейчас успех в школе, и так бывший для него незначительным, и вовсе отошел на второй план.