Грустная машина

– ハイ, – произнесла она, пробудившись. Это был долгий сон – пожалуй, самый долгий и глубокий в её жизни. – Акуру-кун? Все недоуменно переглянулись. – Акуру-кун? Что? – Акуру Като, – повторила она своим цифровым голосом, сканируя лица всех, кого видела. – Вы хоть что-то понимаете? – Аясэ повернулся к остальным. – Это чьё-то имя? – поинтересовалась его старшая сестра Лейко, стоявшая рядом. Она кивнула. – Я не вижу Акуру Като. Но среди присутствовавших не было никого по-имени Акуру Като. – Акуру Като? – спросил Аясэ; едва он запустил робота, как робот тут же дал какую-то загадку, – Это ещё кто такой? – Может, её создатель? – предположила Лейко. – Или бывший владелец... Не успели они её включить, как в голове Аясэ уже начали роиться вопросы. Что ты за робот? Зачем ты существовала? Кто такой Акуру? Такая странная – и такая похожая при этом на человека. * * * – Смотри, Синтия. Звёзды такие красивые. Она повернулась к нему всё с той же бионической улыбкой на лице. – А мне больше нравится Акуру-кун. Прекрасный робот с лицом милой девушки, как у героини мультфильмов и компьютерных игр, HRP Synthia была принята с бурными аплодисментами после того, как её представил публике масштабный японский исследовательский институт. Первая в своём роде, она вполне могла бы сойти за обычную девушку и вела себя так же – и лишь изящный серебристый корпус мог выдать в ней робота. Синрин Като, разработавший её, гордо рассказывал в своих презентациях о том, что Синтия понимала людские эмоции. Она могла выслушать любого, равно как и утешить. Не говоря уже о том, что она и выглядела так, словно только что сошла с телеэкрана, на котором крутилась свежая серия какого-нибудь аниме-сериала. В случае успешно протестированной и хорошо принятой в мире первой модели институт планировал запустить Синтию в массовое производство. Такой робот будет просто находкой для одиноких стариков, у которых рядом нет ни детей, ни внуков, или для нуждающихся в психологической помощи студентов. Что бы ни случилось, Синтии можно доверять. Она послушает, поддержит и точно не скажет, что твоя проблема – ерунда, бывает и хуже. Сын Синрина, Акуру, околачивался возле отца всякий раз, когда представлялся шанс подглядеть за процессом сборки миловидной кибер-девочки, тестированием мимики её лица и образцов голоса, а так же написанием и загрузкой её программного обеспечения – это были те моменты, когда рядом с программистами и инженерами работали и психологи. Пару раз Акуру даже разрешали присоединиться к тестированию движений её рук. Акуру помнил, как показал знак V пальцами с пристёгнутыми к ним датчиками, а робо-рука рядом с отцом повторила этот жест. Наконец настал тот самый день, когда Синтия была готова. Синрин запустил её; после короткой мелодии, словно из музыкальной шкатулки, она подняла голову и открыла глаза. – ハイ。こんいちは。 [1] Меня зовут HRP Synthia, – сказала она, тщательно осматривая всё вокруг. Её окружали лица и взгляды находившихся рядом разработчиков, полные восторга, и одно из них она сразу же признала. – Рада вас видеть, Синрин Като-сан. Вы сегодня определённо счастливы. Он похлопал в ладоши. – Она работает! Акуру стоял позади него и с восхищением глядел на девушку-робота. – Она прекрасна… – не сдержал тот восторга. Она направила взгляд на него. – Как вас зовут? Все уставились на Синтию, а затем на Акуру. – Это она тебе! – Поздоровайся с ней, – к Акуру повернулся Синрин. Парня это озадачило. – А она поймёт меня? Его отец кивнул. – Конечно. Синтия работала на основе нейросети, служившей ей своего рода мозгом, благодаря чему была способной заучивать новую информацию и сохранять её. Акуру неуверенно шагнул вперёд. – Э… Привет. Я Акуру Като. Синтия осмотрела юношу своими нечеловечески огромными, но всё равно чертовски красивыми глазами с длинными ресницами, после чего улыбнулась, слегка наклонив голову. – Рада вас видеть, Акуру-кун. Вы определённо рады. Было в ней что-то эдакое, что-то абсолютно фантастическое. Акуру ещё не видел девушек вроде неё, пусть и осознавал, что она не была человеком. То, как она произнесла его имя с электрическими нотками в искусственно синтезированном голосе, заставило его сердце остановиться и забиться снова. То ли от этого, то ли просто от радости, что его внезапно поняла машина, он заулыбался, словно первоклассник. – Да. Я очень рад, – ответил Акуру Синтии. Просто безумно рад. * * * – Уже выяснили, кто она и откуда? – интересовался Аясэ. – Да, – повернулась к нему Лейко, – Робот-гиноид HRP Synthia 2009 года выпуска. Мы изучили её память в надежде понять, зачем она была создана и для чего использовалась, – она протянула какой-то листок, – Но там нет ничего кроме бесчисленных изображений вот этого парня. С чёрно-белой распечатки глядел темноволосый японский подросток в школьной форме. – Акуру Като, приблизительно 17 лет. Кажется, он был её владельцем. – Вот ведь время было, – отметил Ивада, – Каждому школьнику по персональному роботу. Небось, он в школу её вместо себя посылал? – Вряд ли роботы были такие умные, чтобы их можно было отправить на экзамен и чтобы они всё за тебя сдали, – ответила Лейко, – До таких технологий наши предки не доработались. По крайней мере именно это она ранее слышала на лекциях по истории кибернетики. – Ясно, – ответил Аясэ, глядя сквозь стекло двери на робота. 2009 год... И с тех времён эта технология оказалась полностью утрачена. Будто робототехника остановилась в развитии. Аясэ видел роботов, похожих на людей, только в фантастических фильмах, и то таких уже давно не снимали; всё, что Аясэ успел посмотреть, было снято лет 30 назад. Кажется, при его жизни остатки человечества и думать забыли о том, что такое развлекательное кино. Производство и деятельность не рухнувших во время мирового кризиса корпораций были направлены исключительно на практичность и функциональность, и всех интересовало одно – выжить и не сойти с ума. Парень не отрывался от стекла, вглядываясь в робо-девушку. Кто ты такая, Синтия? Зачем тебя создали? * * * ...В марте, в пору экзаменов, Акуру остался дома и усиленно занимался, пока его отец возил Синтию на промышленные выставки. После его возвращения Акуру поинтересовался, можно ли ему увидеть Синтию ещё раз. – Нет проблем. Она тебе, смотрю, пришлась сильно по душе. Они вместе ушли в здание научно-исследовательского института. – Рада вас видеть, Синрин Като-сан. Вы сегодня определённо счастливы, – ласково произнесла Синтия, стоило её создателю её запустить, и повернулась к Акуру. – Как вас зовут? Парень нахмурился. – Ты меня не помнишь? Она закрыла глазки. – Извините, я вас не помню. Кто вы? Его отец подошёл к нему и положил руку на его плечо. – Объём её памяти ограничен, Акуру. Получаемые ею новые данные требуют удаления старой, более неактуальной информации, которая больше ею не обрабатывается. Акуру слушал это с волнением. – Она хорошо помнит то, с чем доводится сталкиваться наиболее часто. Но и удалённую информацию она может выучить заново. Как ты понял, она восприимчива к любым данным, которые видит или слышит. – Я Акуру, – проговорил он тихо, шагнув к роботу и взяв её пластиковую ручку, ту самую, что он когда-то сам протестировал, – Акуру Като. – Рада познакомиться, Акуру-кун, – уголки её силиконовых губ чуть шевельнулись, как у живого человека; её внешность была до боли реалистичной, – Вы определённо рады. Как у вас дела? Ничего другого Акуру для счастья не требовалось. – Всё отлично, – улыбнулся он, – Всё отлично. Ночью он стащил отцовские ключи от аудитории и направился к Синтии один. Синтия обязана видеть его каждый день – чем чаще, тем лучше – и регулярно обновлять данные о нём и его присутствии. Он не хотел, чтобы она снова о нём забыла. Он проскользнул мимо охраны и убежал вдоль тёмного коридора к дверям, за которыми Синтия была в режиме ожидания. – Привет, Синтия, – отказал он ей, смущённо почёсывая затылок, – Прости, что пришёл без приглашения. Она улыбнулась ему. – Рада вас видеть, Акуру-кун. – Я тоже рад... К его радости она его не забыла. – Чем займёмся? – он постарался завязать разговор с ней. Он с людьми-то не очень хорошо общался, а тут робот. Синтия глядела на него, пару раз хлопнув ресницами. – У вас щёки красные. Вас что-то беспокоит? – Э? Он потряс головой; видимо, Синтия слишком сильно вогнала его в краску, да ещё и наедине. – Всё нормально, Синтия. Его руки коснулись пластиковые пальцы. – Вы уверены? – спрашивала Синтия. Глубоко внутри Акуру раздалось громогласное "А-а-а!" Хорошо, что он вживую не закричал. Интересно, как бы Синтия отреагировала? Той же самой ночью они и пробрались на балкон верхнего этажа. Ночь была такая ясная, что даже над центром города были видны державшиеся за руки Персей и Андромеда, а рядом с ними пролетал Пегас. И как раз тогда Синтия и улыбнулась ему со словами: – А мне больше нравится Акуру-кун. Её искусственному интеллекту известно, что такое "нравиться"? Может быть и известно, но какая утилита отвечает за то, чтобы что-то – или кто-то – нравился ей самой? Или ей нравится лишь то, что чаще всего попадает под сканер камер в её глазах? Даже люди про часто надеваемый свитер, часто покупаемый сорт чая или часто употребляемые фразы говорят "любимые". Но Акуру, казалось, не придал этому значения; он лишь повернулся к Синтии, пугаясь стука собственного сердца. – Вы придёте сюда ещё, Акуру-кун? Ну вот и как реагировать? Его даже живые девушки никогда о подобном не спрашивали – никому не интересен заучка, который сутки напролёт сидит за книгами или комиксами. Он словно попал в какой-нибудь мультик, в котором можно подружиться с андроидом, но вряд ли настоящие андроиды такие же, как на телеэкране. – Конечно приду, Синтия, – Акуру почесал затылок, – Обязательно. На следующий вечер Акуру спросил отца: – А Синтия умеет чувствовать? Неожиданный вопрос. – А зачем ты спрашиваешь, Акуру? Акуру отвёл взгляд. – Да так, просто интересно. – Она умеет считывать настроение и эмоции людей по выражениям их лиц, позам и интонациям в голосе, – ответил Синрин, – Но мы не знаем, сможет ли она испытывать свои собственные эмоции. Они слишком сложны и многогранны для того, чтобы обучить им робота, Акуру. Даже у человеческих эмоций механизм изучен не до конца, не говоря уже о том, чтобы изобретать искусственные и загружать их программы в роботов вроде Синтии. Значит, ей просто требуется время, чтобы научиться чувствовать? – Её "мозгом" является нейросеть, так что можно предполагать, что однажды на основе базы знаний о том, как себя ведут окружающие люди, она научится испытывать и свои собственные эмоции. Она познаёт мир на основе любых вводимых данных, так что почему бы и нет, – Синрин подошёл к окну, окидывая взглядом зажигающиеся огни Токио, – Но я не гарантирую. Акуру продолжал воровать у отца ключи и заглядывать к Синтии по ночам. Наверное, даже о собственном создателе у Синтии не было столько информации, как об Акуру после двух-трёх ночных бесед. Она оцифровала все его взгляды и жесты и вычислила, какой из них выдавал волнение, какой – удивление и какой – радость. Сунул руку в карман – она реагировала. Растерянно мотал головой – реагировала. Кривил губами в попытках придумать, чего бы сказать такого – "вы выглядите озадаченным". Она просчитала даже его привычку крутить на запястье ремешок от часов, когда он увлечённо делился какой-нибудь историей из жизни. Из всех этих маленьких и вроде бы таких незначительных деталек и складывается то, что делает нас непохожими на других; то, что делает нас уникальными. Особенными. – Слушай, Синтия, – начал Акуру, когда они вновь сидели на балконе под чуть застланным лёгкой дымкой ночным небом, – А роботы умеют чувствовать? Синтия повернулась к мальчику. – Думаю, что умеют. – А что ты сейчас чувствуешь? Она пододвинулась ближе к Акуру и взглянула прямо в его глаза. – Радость. А что такое "радость"? Как робот может это определить? Что для него "радость"? Когда батарея заряжена? Отсутствие механических повреждений? Программы без багов? – Радость? – Вы стабильно приходите ко мне, – пояснила Синтия, – Мне легко понимать вас, так как у меня о вас достаточно данных. Благодаря этому мои процессоры не перегружаются. Я чувствую, что с вами я функционирую легко и быстро. И вы сейчас тоже определённо рады, – прокомментировала она выражение лица Акуру. И тут она произнесла то, чего Акуру услышать не ожидал. – Вы вновь включили меня, так что я полагаюсь на вас. Акуру уставился на робота, красный как лобстер. Синтия, зачем ты задаёшь такие вопросы? Ты ещё и милая до безобразия... Он чуть не бросился на неё с объятиями, но постеснялся – ему было неловко обнимать твёрдый металлический корпус. – 混乱しそうな顔ですね。– спросила Синтия, – 何か心配なことがありますか。[2] – シンチアを抱擁したら、いい? [3] – он прикрыл лицо воротником. – はい、いいです。[4] – ответила Синтия. Летом Синрин Като вновь увёз Синтию на очередную выставку робототехники. Ему не терпелось продемонстрировать Синтию новым потенциальным коллегам из-за рубежа.Но во время выставки что-то пошло не так. Синтия внезапно стала барахлить посреди презентации. Её голос стал сбивчивым, а эмоции она стала считывать неверно. Радостное удивление она приняла за страх, весёлую улыбку – за коварную ухмылку, а в скептичном лице углядела расстроенное. Во время обеденного перерыва на стенде Синрин Като запросил провести экстренную диагностику с целью выявить неполадки. К его удивлению диагностика не показала никаких результатов. На компьютерном экране появилась надпись "Поиск дополнительных проблем". – Мне и своих хватает, – бросил Синрин, глядя на него. Это же надо было так вляпаться... Синтия сидела тихо, сложив ручки на коленях, чуть склонив головку и опустив уголки рта. Её ещё никто такой не видел. В своём обычном режиме она никогда не делала такого выражения лица. – Поиск неполадок ничего не даёт, – комментировала происходящее на экране женщина-оператор, – Все запущенные процессы в норме. – Тогда какого чёрта она начала тормозить? – яростно спросил Синрин, – Кто что с ней делал? Команда техников продолжили искать неполадки. – Обнаружена перегрузка центрального процессора, – наконец сообщил один из них, – Но чем она может быть вызвана, непонятно. Нет ни одного лишнего запущенного процесса. Синтия проговорила, не поднимая головы: – Мне грустно. – Что? Синрин ринулся к роботу. – Что ты сказала? Синтия всё ещё сидела, направив глаза вниз. – Я чувствую перегрузку системы, так как мои сенсоры не могут найти в этом месте того, к чему я адаптировалась. Я не могу остановить их работу, так этого не предусмотрено. Невозможность найти знакомые места, предметы и лица приводит к моему внутреннему диссонансу и стремлению скорее вернуться туда, где всё изучено и у меня есть об этом необходимые данные. Она подняла глаза. – Это ведь называется "грустно", правильно? – Не может быть... – только и сказал Синрин. – Уточнение – в кабинет вошла женщина в очках, – Это называется "я скучаю". Если нам плохо без чего-то, к чему мы привыкли, то это называется "скучать", а не "грустить". – Я знаю, что такое "грустить" – ответила Синтия, – Это когда человеку плохо от чего-то, что нарушило привычный ритм его жизни, помешало исполнению его желания или каким-либо образом мешает ему быть счастливым. Невозможность найти знакомые места, предметы и лица мешают мне функционировать. Отсюда заключение – мне грустно. Синрин не понимал происходящее. – О чём это говорит Синтия? Можете найти что-то об этом в её программах и базах данных? – Вы же знаете, Като-сан, она работает при помощи нейросети, – ответила женщина, поправив очки, – А работа нейросетей непредсказуема, как и работа нашего человеческого мозга. Она наверняка усвоила, из-за чего могут грустить и скучать люди, и после этого научилась грустить и скучать сама. Вы такое допускаете, Като-сан? Синрин повернулся к ней. – Да, у меня были такие мысли. Нейросеть самообучаема. Но я стараюсь быть реалистом. – Реалистом? Что вы имеете в виду? – Если вы спросите о том, уверен ли я, что Синтия сможет испытывать эмоции как настоящий человек, то я скорее не уверен, чем уверен. Наши технологии на такое не способны. Может быть лет через пятьдесят мы и изобретём чувствующего робота, но не сейчас. Эмоциональность Синтии маловероятна. Когда Синрин и Синтия вернулись, Акуру однажды днём зашёл в кабинет отца. – Привет, пап. – Что ты тут делаешь, Акуру? – Синрин отвлёкся от какой-то таблицы, которую читал в тот момент. – Да дома скучно сидеть. Парень глянул на Синтию. – Здравствуй, Синтия. Она обернулась на сохранённые в памяти лицо и голос. – Рада видеть вас, Акуру-кун, – она встала и шагнула к нему, – Вы определённо счастливы. Акуру улыбался. – А ты, Синтия? Она чуть кивнула и ответила, моргнув: – Чувствую быстроту работы всех запущенных процессов, отсутствие нагрузки на центральный процессор и лёгкость считывания данных об окружающей реальности, так как здесь всё просто и знакомо. Это называется "счастьем", правильно? Синрин наблюдал за Синтией. В момент встречи с Акуру её кукольное личико стало настолько сильно напоминать живое и человеческое, что он в очередной раз совершенно ничего не понял. Наверное, просто показалось. Синтия – не человек. Акуру всё ещё втихаря лазил в лабораторию и виделся с Синтией. Она была бодрой и весёлой – и совсем не подавала признаков неисправностей. Но днём дела были хуже и хуже. Синтия всё больше и больше барахлила. Она могла неверно назвать своё имя, сказать "вы удивлённо определены" или зависнуть на полуслове. Любые переговоры, презентации и прямые эфиры прерывались объявлением "у нас возникли технические неполадки, оставайтесь с нами". Синтия всё ещё верно считывала настроение Синрина по этому поводу: – Вы определённо расстроены. Конечно я расстроен, кричал он про себя. Синтия тоже выглядела расстроенной, с опущенными уголками губ и напряжёнными бровями. Это повторялось снова и снова; диагностика показывала всё тот же результат – перегрев центрального процессора. Установка новой системы вентиляции не выручала – он продолжал перегреваться. В этот день результат был уже совсем неутешительный – если Синтия продолжит работать, то в какой-то момент от перегрева может сгореть материнская плата. Синрин был растерян. Что это? Из-за чего? В чём причина этих перегрузок? Их не должно быть. Мы столько времени тестировали и перепроверяли программное и аппаратное обеспечение. Что могло выйти из строя? Синтия не знала, как сообщить ему, что она не просто научилась испытывать собственные эмоции на основе считанных. Она не знала термина, которым можно было определить её привязанность к Акуру, лёгкость работы в его присутствии и непрекращающийся поиск черт его лица в поле видимости, когда его рядом нет. Она не знала слова "любить". * * * – В памяти робота обнаружилось ещё кое-что... – продолжила Лейко, когда они вошли в кабинет, где находилась Синтия. – Что? – спросил Аясэ. – Очень странный программный код, – Лейко показала брату ещё один листок с бессистемным набором цифр и значков катаканы, – Эта строчка была во всех данных, связанных с тем парнем, Акуру. Что она могла означать – непонятно. Мы подняли уцелевшие архивы IT-разработок тех времён и не нашли ничего даже отдалённо напоминающего. Аясэ задумался. – Вирус? – Не похоже. Вредоносное или шпионское ПО выглядит не так. – А что тогда? – Будем продолжать попытки расшифровки, – Лейко вернулась за свой стол. Аясэ прошёл мимо подключенной к видавшему виды компьютеру Синтии. – Не слушайте их, – произнесла Синтия, следуя за ним взглядом, – Во мне нет вредоносного ПО. Аясэ остановился. – Это ты сейчас мне сказала? – уточнил он, глядя на Синтию. Девушка-робот кивнула. – Я помню вас, – ответила она спокойным электронным голосом, – Вы меня включили, но не представились. Аясэ недоуменно уставился на Синтию. Она запомнила меня? Сама? Как? Сейчас, в 2110 году, никто не может разработать в равной степени умного распознающего устройства – да и не актуально сейчас, не тем заняты инженеры и программисты. Роботы пусть и существуют, но с людьми не общаются и просто делают по нажатию кнопки то, что было вбито в их базу данных. – Вы определённо удивлены, – вновь обратилась она к Аясэ, изучая глазами его лицо, – Как вас зовут? Парень неуверенно представился: – Аясэ. Он не припоминал, чтобы с ним когда-либо знакомились роботы. Синтия кивнула в ответ. – Рада знакомству, Аясэ-кун. * * * Несмотря на предостережения Синрин продолжал представлять Синтию на форумах и всевозможных конгрессах. Кажется, дела наладились, и все неисправности будто исчезли сами собой – Синтия работала идеально, как и раньше. Но однажды прямо во время выступления на международной промышленной выставке на границе Европы и Азии Синтия отключилась полностью – глаза закрылись, голова поникла, и девушка-робот рухнула на пол. Синрин заставлял себя думать, что она просто разрядилась, хотя это было странно – когда уровень заряда приближался к 10%, она сама сообщала "Моя батарея почти разряжена", а тут она ничего не сказала. Подключение к зарядному устройству было безрезультатным. Синтия не просыпалась. Презентацию пришлось экстренно свернуть. Когда рабочий день подходил к концу, Синтия вдруг ожила. Она печально подняла головку и проговорила: – Акуру-кун. Все находившиеся рядом с ней техники встрепенулись. – Что?! – рванул к ней Синрин, едва не сбив по дороге пару стульев. – Мне нужен Акуру-кун. Я не могу остановить его поиск здесь, но поиск не даёт результатов. Он мне нужен, чтобы удостовериться, что с ним всё в порядке, а ещё его присутствие рядом со мной значительно облегчает мою работоспособность. Синрин помнил, что Синтия весьма понравилась Акуру. Но чтобы и она его запомнила, да ещё и информация о нём не удалялась, хотя по идее должна – ведь по мнению Синрина она уже давно не виделась с его сыном... Попытка не пытка. Синрин выхватил телефон из кармана и набрал чей-то номер. Дома сейчас часов десять вечера, спать он не должен. – Акуру, это я. Не занят? Отлично. Помощь твоя нужна. Компьютер далеко? – Синрин раскрыл стоявший рядом на столе ноутбук и нашёл голубую иконку Скайпа, – Зайди в Скайп, я там сейчас тебя наберу. – Привет ещё раз, пап, – на экране появился Акуру. Без лишних комментариев Синрин развернул ноутбук экраном к Синтии. – Синтия?... – обеспокоенно спросил парень. Он ещё не видел её такой осунувшейся – если о роботах можно так сказать. Распознав знакомый голос, Синтия широко распахнула глаза и взглянула на экран. – Рада видеть вас, Акуру-кун, – сказала она радостным голосом. – Вы это слышали? – бросились шептаться техники и ассистенты на стенде, – Что с её голосом? У роботов не бывает таких эмоциональных голосов. Это точно она говорила? – Ты как, Синтия? – спрашивал Акуру с экрана, – Выглядишь странно. – Сейчас, когда я вижу рядом Акуру-куна, я чувствую счастье, – ответила она, – И очень жду, когда мы с Акуру-куном снова встретимся и полюбуемся газовыми шарами, которые светятся и из которых Акуру-кун составлял созвездия и говорил, что это красиво. Акуру улыбнулся. – Да, я тоже этого жду... – непроизвольно откликнулся он на слова робо-девушки. Синрина будто молния ударила. – Поговорим, когда я вернусь, – грозно бросил он, развернув ноутбук обратно к себе и сбросив вызов. Кажется, он каким-то образом встречался с Синтией по ночам, понял Синрин. И это, судя по всему, происходило часто. Более того – она к нему, чёрт возьми, привязалась. И что самое страшное... Он схватился за голову и забегал вокруг стола как сумасшедший. – Нет, это невозможно, – кричал он, – Роботы не умеют влюбляться. Не говорите мне, что она стала выходить из строя, потому что влюбилась в моего сына. – Като-сан, с вами всё в порядке? – на его крики подошли волонтёры выставочного павильона. – Не беспокойтесь обо мне, – повернулся он к ним, – Рабочие моменты. Он удалился к дальней полке, где стояли бутылки с минеральной водой. К счастью, они не всё выпили за день. – Я определённо сошёл с ума, – прошептал он, открывая бутылку, – Надо отдохнуть. * * * Синтия глядела через окно в маленькой комнатке Аясэ. Лейко не разрешили оставить Синтию в своём кабинете, так что ей и Аясэ пришлось на какое-то время забрать робота домой. Что делать с ней дальше – неизвестно, для чего использовать – тоже пока неясно. Да и хранить у себя наверняка рисково, хоть Лейко и могла при желании попытаться скрыть и замолчать это дело. В пейзаже просматривались остатки данных очень старого вида, словно часть из них была удалена, а потом кто-то записал новые. Так и было – много домов здесь были разрушены взрывом на электростанции около пятидесяти лет назад, а ещё некоторые пострадали от землетрясения десятилетней давности, а восстанавливать было некому.Аясэ встал из-за стола и куда-то направился. – Какой сейчас год? – спросила Синтия, когда он пробегал мимо неё. – Две тысячи сто десятый, – не долго думая ответил Аясэ и только потом задумался – а какая роботу разница? Машина не может чувствовать течение времени. – Сколько вам лет, Аясэ-кун? – спросила Синтия, когда Аясэ вернулся. Он пожал плечами. – Девятнадцать. А что? – Сколько всего живут люди? – этому её никто не обучал. – В среднем лет до семидесяти... Вроде бы, – ответил Аясэ навскидку. Статистик по средней продолжительности жизни давно не составляли – бросили примерно в пору пандемии, когда имевшаяся статистика крупно нарушилась. Две тысячи сто десятый. Минус две тысячи девять. Учесть, сколько живут люди... – Спасибо за информацию, Аясэ-кун, – ответила Синтия и отвернулась. Сотня. Сотня лет. Прошла ровно сотня лет. * * * Акуру перепугался последней фразы отца, брошенной в конце звонка. Кажется, всё. Синтия случайно проболталась об их секрете. И он сам, дурачок, на радостях поддержал разговор и однозначно тем самым доказал, что он действительно виделся с Синтией по ночам. – Папа меня уничтожит. И ведь осуждать её тоже не за что. Она не отличает хорошее от плохого и абсолютно не умеет врать. Машина врать не сможет – что в неё вложили, то и воспроизведёт как есть. Можно ли вообще запрограммировать умение скрывать правду? А то у людей такое, кажется, встроено по умолчанию как часть заводских операционных систем. Синрин возвращался домой через четыре дня. И эти четыре дня Акуру потратил на выбор между "получить от отца по голове" и "просто всё забыть, перекрасить волосы, сменить имя и сбежать". Было бы ещё куда сбежать. Синрин вошёл домой с каменным лицом. – Синтию переместили в другое помещение, – без всякого крика сообщил он сыну, даже не глядя ему в лицо, – Но ты об этом помещении не узнаешь. В моей лаборатории даже не пытайся искать, Синтии там всё равно нет. Акуру глядел на отца, ничего не произнося. – Я понимаю, что она тебе нравилась, но чего ради ты тайком лазил в лабораторию и играл с ней? Мальчик мялся. – Ты уже взрослый, а ведёшь себя так, будто тебе лет пять. – Прости, пап, – проговорил Акуру, – Не мог удержаться. Он печально направился к своей комнате. – Далеко собрался? – догнал его голос отца. – К себе. – Ничего мне сказать не хочешь? – А что я должен сказать? – Что ты делал с Синтией? Акуру остановился на пороге своей комнаты. – Ничего я с ней не делал. Включал, болтал с ней, по коридорам института гулял. И мы с ней лазили на балкон смотреть звёзды, всё верно. Он остановился на секунду. – Если думаешь, что я что-то в ней перепрограммировал или тем более сломал, пока никто не видел, то этого не было. Как раз следил, чтоб целая была. Отец так разговаривал с ним, будто Акуру действительно вывел Синтию из строя без возможности ей починить и теперь отчитывает сына за это. Но ведь он не ломал её, так? Просто разговаривал с ней, даже пальцем лишний раз тронуть было неловко, чтобы случайно что-то не нажать. Если бы у Синтии что-то сломалось во время ночных посиделок и Акуру был бы в этом виноват, он бы давно сквозь землю провалился. – Мне больше вообще не увидеть Синтию? – спросил он, держа дверную ручку, – Хоть одним глазком? – Понимаешь ли, Акуру... Ты научил её чувствовать. Но она не человек, и для неё чувства опасны. Особенно такие, как любовь. Акуру замер. – Что ты сказал? – повернулся он к отцу. – Значит, ты не в курсе? – понял Синрин. Акуру заозирался. – Я ничего не знаю... – Ты провёл с ней слишком много ночей, и за это время она тебя полюбила. Но знаешь ли ты, чем это для неё обернулось? Синрин рассказал обо всех трудностях, которые возникали с Синтией за последние полгода. О том, как она сначала слегка запиналась, потом познала, что такое "грустить" и "скучать", а в итоге и вовсе отключилась, так как не вынесла того, что рядом нет Акуру. Чем сильнее она влюблялась, тем сильнее она тосковала – и тем сильнее перегревались её контакты. – Я не ожидал, что она сможет любить. А о том, может ли это быть опасным для неё, тем более не задумывался. Но мы имеем то, что имеем. Акуру опустил глаза. – Неизвестно, удастся ли привести её в порядок, Акуру. Но пока что тебе лучше не иметь с ней дел. В новой лаборатории Синрин и его коллеги решились на радикальные меры. Возможно, если очистить роботу память, удалить все данные и вернуть систему к исходным настройкам, то всё наладится? У неё не останется никакой информации об Акуру. Стоит ожидать, что и испытывать собственные эмоции она разучится. Всё будет как раньше – Синтия будет лишь распознавать, что ощущают другие. – Доступ запрещён. Выделение всех накопленных данных и попытка их удаления проваливалась снова и снова. – Файлы защищены. Не удаётся их удалить. – Что значит "не удаётся"? – спрашивал Синрин. – Файлы зашифрованы. "У вас нет прав для совершения данной операции". Синрин ничего не хотел говорить Акуру о Синтии и том, что с ней пытались сделать. Но неудачные эксперименты по удалению данных окутали его разум подозрениями. Акуру наверняка что-то в ней изменил. Запрограммировал, чтобы она его не забывала... Вечером за ужином Синрин спросил будто мимоходом: – Скажи честно. Ты точно ничего не корректировал в настройках у Синтии? Акуру вздрогнул. – Зачем ты спрашиваешь? Он и сам пытался лишний раз не напоминать отцу о роботе. – Точно ничего не шифровал в ней? – Пап, ты чего? Я не умею ничего шифровать. Тот нахмурил брови. – Точно ничего дополнительного в неё не установил? – Папа, хватит! – Акуру шлёпнул рукой по столу, – Ничего я с ней не делал! Он встал и выбежал из-за стола. – Если не веришь, сам у неё спроси! Она точно не наврёт! – послышался его голос из-за двери. Ночью Акуру ворочался до пяти утра, но заснуть не мог. Мысли были только о Синтии. Зачем я вообще помогал отцу в лаборатории, когда Синтию только собирали? Зачем наблюдал за процессом от и до? Как её угораздило мне понравиться? И как её угораздило меня полюбить? Что за кошмар? Столько проблем, но Акуру никого не мог в этом обвинить – кроме самого себя. Прости меня, Синтия. Если бы только я знал... Спасти Синтию не удавалось. Очистка памяти всё ещё была невозможна. Данные об Акуру были защищены от каких-либо манипуляций. Программисты бились днями и ночами в попытке расшифровать и взломать надёжно охранявшую их строчку кода, но всё попытки оказывались тщетны. Даже в полностью заряженном состоянии Синтия всё хуже реагировала на происходящее. Она больше не здоровались с людьми и не считывала лица и эмоции. Она глядела в пустоту мрачным взглядом одинокой девушки. – Мне нужен Акуру-кун, – изредка отвечала она. Других слов от неё не слышали. – Что будем делать, Като-сан? – спрашивали специалисты. Синрин ничего не мог предложить. Действенные на вид способы уже были опробованы, и всё безрезультатно. Он всё ещё планировал держать Синтию подальше от Акуру. Вдруг в ней восстановятся исходные алгоритмы и информация о его сыне выместится новой, как было прежде? Ведь она – лишь робот с ограниченным объёмом памяти и вшитым перечнем необходимых для выполнения операций. Да, со случайно возникшей волей, но всё равно робот. Не человек. Машина. В какой-то день Синтия перестала двигаться – руки замерли, голова не поворачивалась. Синрин и коллеги пробовали поднимать ей руки сами, но они не разгибались, а пальцы были прочно сжаты в кулачки. Через сутки она перестала стоять. – Акуру-кун, – произносила она, хлопая ресницами, когда её поместили на стол в лаборатории.– Ведите сюда сына! – один за другим заявляли ассистенты. Синрин противился. – Ни за что. Он уже достаточно натворил. – Ведите срочно! Мы ничего не можем с ней сделать, – кричала вся лаборатория, – Вдруг она его послушает? Ведите! Но Синрин твёрдо стоял на своём. Акуру скучал по Синтии. "Как она там?" – часто задавался он вопросами, – "Что с ней? Увижу ли я её ещё?" Знать бы ещё, у кого можно спросить о её местонахождении и можно ли хоть одним глазком проведать, как у неё дела. Ты меня ещё помнишь, Синтия?... Он старательно избегал встреч с отцом – уходил из дому в выходные и закрывался в комнате и прикидывался спящим, когда отец возвращался по вечерам домой. – Я знаю, о чём ты хочешь спросить, – спросил однажды Синрин, всё же поймав сына однажды утром. Сердце Акуру дёрнулось. – Что? – Синтию не удаётся восстановить. Акуру застыл. – Недавно у неё стали отказывать многие функции, в том числе способность передвигаться и жестикулировать. Тем не менее она не поддаётся переустановке ПО и какому-либо воздействию с нашей стороны. Акуру слушал и молчал. – Ей грозит отключение навсегда, – завершил Синрин. Навсегда? Но это очень долго, даже слишком. Заплакать сейчас было бы слишком по-детски. Мне уже не три годика, нет толку плакать над игрушкой, которую сам же сломал. – Она совсем никому и ничему не поддаётся? – тихо проговорил Акуру, стараясь не смотреть отцу в глаза. – Никому, – констатировал Синрин. – Знаю, это безумная идея, – сейчас Акуру точно по его собственному мнению пожалеет о сказанном, – Но что если она меня послушает? – Что ты сейчас сказал? У Акуру внутри всё затряслось. – С ней не могут справиться ваши... Но вдруг справлюсь я? Синрин нахмурил брови. – Опять за своё, Акуру? – Вдруг она увидит меня и оживёт? – Ни за что, Акуру, – Синрин встал с кресла. – Но попробовать же можно! – Акуру метнулся к отцу, когда тот собрался выйти из комнаты. – Я сказал нет! – сурово ответил он сыну. – Ты помнишь, что было тогда, на выставке? – кричал мальчик, – Во время видеозвонка? Она сразу заработала! Она меня знает и ждёт! – Она не умеет знать и ждать! – заявлял Синрин, – Она не человек! – Умеет! Научилась! – Акуру не сдавался, – Ты говорил, что она умеет учиться! – Она машина! – рявкнул Синрин, – Я лучше тебя знаю. Акуру почувствовал, как по лбу катится капля пота. – Своё собственное творение не знаешь! – крикнул он, хватая школьную сумку, и, хлопая дверью, убежал из дома. – Куда собрался? – послышался сзади голос отца. – В школу! – В воскресенье? – Синрин рванул к двери в попытке догнать Акуру. Но Акуру рядом уже не было. Видеть тебя не могу, отец. Пусть всё катится к чертям. Мне нужна только Синтия. Просто увидеть бы её ещё хоть один раз... Синрину пришлось звать сотрудников, чтобы поймать Акуру на техническом этаже и крыше школы. Дома он не появлялся и прятался в школе, проскальзывая мимо охраны. Акуру перестал от них бегать лишь услышав от отца три слова, грянувших словно гром среди ясного неба: – Ты нужен Синтии. Весь научный отдел требовал Синрина привести сына в лабораторию, где находилась Синтия. Все припомнили из ряда вон выходящий случай на выставке. – Либо вы приводите сына, либо мы подписываем петицию о вашем увольнении, Като-сан. Выбора не оставалось. В лаборатории хотели видеть Акуру. ...Неподвижный серебристый корпус, лежащие вдоль него безжизненные ручки – и направленный в пустоту стеклянный взгляд когда-то живых глаз-камер. Это было жутко. И очень грустно. – Синтия... – почти прошептал Акуру.Синтия хлопнула глазами, которые мигом направились на мальчика. – Рада видеть вас, Акуру-кун, – зашевелила она губами, тут же принявшими вид улыбки. – Смотрите! – крикнул кто-то из техников, ошарашенно тыкая пальцами в мониторы, – Загрузка центральных процессоров спала! Акуру сглотнул, пытаясь сдержать подступившие к глазам слёзы. – Ты меня вспомнила! – Я скучала по вам, – ответила Синтия. Акуру вытер рукавом слезинку. – И я по тебе. Зелёный зигзаг-показатель загрузки процессоров Синтии снова дёрнулся и подскочил кверху, до отметки 100%. – Перегрузка! Снова! – Подойдите ближе, Акуру-кун, – попросила Синтия. Акуру шагнул к столу, глядя в лицо робота. – Я здесь, Синтия. – Я люблю вас, Акуру-кун. Глаза Синтии закрылись. Лицо стало бесстрастным, голова чуть отвернулась на бок. Затухло тихое жужжание, сигналившее о том, что Синтия была активна. – Синтия?... – у Акуру дрогнули пальцы. – Она отключилась, – кликал по окошкам кто-то из техников. – Что ты в ней нажал? – к Акуру подбежала какая-то женщина в очках. – Ничего я не жал... – в страхе пролепетал Акуру и снова посмотрел на робота, – Синтия! Что с тобой? – Тащите сюда сетевой провод! – послышался чей-то приказ. Сетевой провод не помог. Синтия не оживала.Не выручило и подключение к зарядке. – В чём дело? – к Синтии ринулся Синрин. – Она вышла из строя, – отвечали ему, – Сказала вашему сыну, что любит его, и отключилась. – Акуру?! – Синрин бросил взгляд на сына. Ничего не отвечая, Акуру закрыл лицо руками и убежал. Он потерял Синтию – и теперь уже навсегда. Планы на массовое производство HRP Synthia вскоре были отложены на неопределённый срок – Синрин публично сообщил, что робот будет доработан и улучшен. Но на деле затея была попросту отменена. Первого робота серии признали неудачным и неоправдавшим надежды образцом, но это нигде не было озвучено официально. Синтия так и осталась в прошлом – и больше о ней не говорили. Акуру тем временем закончил школу и в первый же день университета познакомился с однокурсницей по-имени Эрико. То ли наивным детским взглядом, то ли интонациями голоса, то ли спонтанными вопросами в духе "какой-то ты невесёлый сегодня, что-то не так?", но она напоминала ему девочку-робота, которую он так и не мог забыть. Прошло время, и Акуру и Эрико поженились. У них родилась дочка, которую Акуру очень хотел назвать Синтией, но Эрико настояла на другом имени – она не хотела заимствованных имён. Через 27 лет у Арису – так они назвали дочь – родилось двое мальчиков. Одному из них не было суждено увидеть будущее – он играл с друзьями на морском побережье недалеко от электростанции как раз тогда, когда на ней случилась авария, спровоцировавшая землетрясение и последовавшее за ним цунами, которые унесли множество жизней. Второму повезло больше, но и он прожил недолго – лет двадцать назад по миру прошла волна пандемии новой, до той поры неизвестной лихорадки. Он так и не увидел, как взрослели его внуки, Лейко и Аясэ – да и они толком не помнили своего деда. Первые годы их жизни прошли под плакатами социальной рекламы "Сиди дома – спасай ближних". Они жили среди обломков когда-то процветавшей экономики и застали очередной период буйной сейсмической активности на родных островах. "Похоже мир кончается" – писали популярные странички в интернете. Лейко считала чудом, что смогла после этих трудных времён выучиться, найти работу и сводить концы с концами – огромное количество фирм и предприятий закрывались одно за другим и толпами сокращали сотрудников. Аясэ не осознавал этого. Понимание происходящего стало постепенно приходить, когда ему исполнилось восемнадцать. Но он всё равно не удивлялся. Ведь другой жизни ни он, ни Лейко, ни её лучший друг и теперь уже жених Ивада совсем не видали. * * * Синтия начинала понимать, что к чему. Она слишком долго находилась в отключенном состоянии. Акуру её не дождался. – Кто выжил? – проговорила она электрическим голосом, пока никто не видел и не слышал, – Выжили новые люди. А Акуру-кун не выжил. Аясэ то и дело при случае недоуменно разглядывал лицо своей недавней новой соседки – вроде и ненастоящее, но будто бы живое. Стеклянные объективы глаз были словно потухшие, губы печально сжимались. Она словно от чего-то переживала. – Лейко, чисто теоретически, – подошёл он с утра к сестре, – Машины могут уметь чувствовать? Та рассмеялась. – Не болтай ерунды, брат, – отвечала она, – Машина – это тебе не живое существо. Научить робота ощущать живые эмоции невозможно. – А если он понимает мои эмоции? – Аясэ припомнил случаи, когда Синтия давала характеристику тому, как он выглядел. – Значит его могли запрограммировать, что приподнятые уголки рта означают радость, а опущенные – грусть, только и всего, – Лейко быстро доедала завтрак, – Раньше таких нейросетей делали много. Даже фотокамеры умели распознавать лица и улыбки. Но на этом и всё. На большее компьютеры не годятся. Но странные вопросы этим не ограничились. Позже в тот же день Ивада подошёл к Лейко с кое-какой неожиданной информацией. – В вашем с Аясэ роду не было никого, в чьём имени значилось бы Като? Фамилиями уже много лет не пользовались. Надобность отпала в связи с растущей потребностью в интернете, а там все подписывались либо просто именем, либо выдуманным псевдонимом. От фамилий в итоге отказались. Молодёжь уже и не знала, что такое фамилия. Но Лейко кое-что припоминала. – Вроде так звали нашего деда. Соичиро Като. Что такое Като – не знаю. – Тот паренёк из памяти робота, Акуру Като... У него было двое внуков, один из которых как раз Соичиро Като, – Ивада листал картинки на экране смартфона, – У того была дочь. У неё родилось двое детей, девочка и мальчик. Они сейчас должны быть одного возраста с тобой и Аясэ. Смотрел по датам рождения. Лейко задумалась, сопоставляя факты. – Где ты это раскопал? – Забыла? – улыбнулся Ивада, – Я же в электронном архиве раньше работал, у меня до сих пор есть туда доступ. – Значит, наша семья была знакома с этой Синтией? – подумала вслух Лейко. – Даже больше. Смотри, чего ещё нашёл. – М? Ивада показал на экране новостные сводки далёкого 2009 года. С фотографий смотрела Синтия, стоявшая рядом с мужчиной в очках. Подписи под фото гласили о "прорыве в области инженерии" и первом роботе, способном понимать эмоции людей. – Кажется, вы с братом – наследники видного робототехника прошлого, Синрина Като. Акуру был его сыном. И, кажется, Синтия по праву ваша. Лейко перечитывала новостные заметки. "Ещё милее, ещё человечнее." "Реалистичный робот с живым сердцем." "Встречайте первого робота с чувствами." "Эта милашка распознаёт тончайшие оттенки эмоций во взглядах и жестах." На старом видео даже с низким качеством было заметно и слышно, как девушка-робот с огромными красивыми глазками, тёмно-синим каре и серебристым корпусом определяла, что чувствовали зрители на выставке. "Идеальный компаньон для одиноких." "Вам грустно – она выслушает и приголубит." – И такое было забыто на сотню с лишним лет? – вырвалось у неё. – Вычитал, что Синтию признали неудачной и решили свернуть проект, – пожал плечами Ивада, – Тут новостей было одна-две и обчёлся. – Ничего себе неудачная. Где такие технологии сейчас? И почему я ни о чём не знала? – возмущалась Лейко, – Вернусь – сообщу обо всём брату. Круто, что мы вообще её случайно нашли в том забытом цивилизацией подвале института. Такое не должно пропадать. Что бы там ни произошло с Синтией, из-за чего её посчитали непригодной, ей просто необходима вторая жизнь, нутром чую. Даже если проблема была в том невнятном программном коде, который мы чуть ранее обнаружили, сдаваться нет смысла. Расшифруем, найдём решение. Ответа не может не быть. – Надо как-то раздобыть исходники этого проекта, – озвучивала свои грандиозные планы Лейко, – Хочу знать, как устроена Синтия и где в ней нашли изъян. Мы улучшим этот проект. Она глянула на Иваду. – Ты с нами? – Думаешь, оно будет востребовано сейчас? – спросил Ивада, – Кому сейчас нужны такие роботы? Может, раньше люди и мечтали о своих электронных копиях, но сейчас-то куда их девать? Девушка резко нахмурилась. – Мне нужны. И мы справимся. Если не справились мои предки, значит дело за нами. И Аясэ привлечём, чтобы время зря не терял. В конце концов, эта милашка – в некотором роде тоже наша семья. Пусть она полагается на нас. ...Синтия сидела на подоконнике в коридоре, вглядываясь в тучки над городом. – Синтия? – обратился к ней Аясэ. Она не обратила на него внимание и лишь хлопнула искусственными ресницами, подпирая подбородок механическим кулачком. – А роботы умеют чувствовать? – спросил Аясэ. Синтия с еле слышным жужжанием подняла голову. Всплывающий в памяти обрывок старых данных. Такой вопрос ей уже задавали. Давно. Кто-то очень похожий на Аясэ. – Зачем вы спрашиваете, Аясэ-кун? Аясэ неуверенно ответил: – Ты выглядишь так, будто очень грустишь... Или это просто твоё лицо такое? Кто знает. Может быть, её специально так сделали, чтобы она казалась меланхоличной. – Я чувствую, что что-то потеряла, – ответила она, – Что-то важное и необходимое для правильной работы моих программных процессов. О чём она? О том самом Акуру? Если в её памяти было столько данных о нём, то вроде всё сходится. Но увы, Акуру здесь нет и уже точно не будет; как никак, его уже и в живых-то гарантированно нет, а вот она будет работать ещё долго; она продолжает работать и без него. Аясэ подошёл ближе. – Что ты потеряла? – Я не могу восстановить данные полностью, но помню, что это было важно. Она направила объективы своих огромных глаз на парня. – Аясэ-кун. – Э? Неожиданно, что она вновь решила ко мне обратиться. Вроде и ненастоящая, а разговаривает со мной как ни в чём ни бывало. Обращается ко мне по-имени... Или мне так не по себе от того, что я целую жизнь толком ни с кем не общался? Только Лейко и была рядом всё это время. Другие люди казались странными непонятными существами, с которыми даже связываться было страшно. А тут и вовсе робот – ещё более странное и непонятное существо – если, конечно, можно назвать робота существом. Синтия слезла с подоконника и встала напротив Аясэ. Она тронула парня за руку. Его охватила лёгкая дрожь. – Вы вновь включили меня, так что я полагаюсь на вас, Аясэ-кун, – взглянула на него Синтия. Аясэ в миг вспомнил старую поговорку "земля из-под ног ушла", смысл которой давно был утерян; при его жизни так говорили только буквально – о землетрясениях, но ни разу – переносно, об ощущениях и чувствах. – На меня?! Он подозревал, что наверняка раскраснелся как помидор. Синтия кивнула. В её тёмных камерах-глазах впервые с момента включения блеснул огонёк надежды. – Да. Аясэ глядел куда-то мимо Синтии. Он даже инструкции к ней не знал, да и предназначения её тоже. Может Лейко что-то выяснила на работе. Но как быть именно сейчас? – Ты же наверняка полагалась на Акуру, – Аясэ засуетился, – Или как его звали... – Кто такой Акуру? Что? Вот это было совершенно непонятно. У тебя же вся память была забита его фотографиями. Именно с этим именем на губах ты ожила. Ты просила нас привести его к тебе. – В смысле, Синтия? Ты его не помнишь? Синтия прикрыла глаза на несколько мгновений. – Результат поиска по запросу "Акуру": данные, соответствующие запросу, не обнаружены. Аясэ растерянно смотрел на робота. Как такое возможно? Может, я случайно что-то в ней нажал и данные обнулил? Хотя я её даже толком не трогал, только наблюдал через дверные щели и иногда подходил не ближе, чем на метр. Да и какое там обнуление данных, вроде даже Лейко у себя в офисе ничего с ней сделать не смогла. Помню же, что информация вроде не подлежала редактированию вручную. – Вы определённо растеряны, – оставила комментарий Синтия. – Не то слово, – почесал затылок Аясэ. – Не то слово? – вид её лица поменялся на взволнованный, – Я сделала ошибку? Вы не растеряны? – Да нет же, наоборот, всё правильно, – Аясэ тряхнул головой, – Не волнуйся. Просто... я очень растерян, даже слишком. – Тем не менее, я полагаюсь на вас, Аясэ-кун, – продолжил звучать мелодичный электронный голос Синтии. Всё как в старом анимационном фильме неизвестно какого года производства, который Аясэ когда-то смотрел. Красавицу, проспавшую целый век, нашёл и разбудил прекрасный принц, вот только этим прекрасным принцем в итоге оказался я, простой парень на побегушках у вечно работающей старшей сестры. И спящая красавица оказалась не человеком вовсе. Какие секреты ты таишь, девочка, что провела сто лет во сне? Не то что бы я совсем не хотел их узнать. Ты ведь мне даже нравишься – или что-то около того. Аясэ попробовал посмотреть роботу в лицо, тронув её пальцы. – Хорошо. Ты можешь положиться на меня. Чёрные линзы глаз Синтии блеснули. Губы приняли вид еле заметной улыбки. Синтия уже не казалась печальной. По крайней мере не такой печальной, как незадолго до этого момента. – Спасибо вам, Аясэ-кун. Она не будет одна. Она больше никогда о нём не заговорит, поверь. Ей важен лишь твой голос, звучащий рядом. И раз её ты разбудил, она вся твоя. Она надеется на тебя, Аясэ. Мы все надеемся на тебя. '2017-2020 [1] Здравствуйте. [2] Вы выглядите взволнованным. Вас что-то беспокоит? [3] Можно тебя обнять? [4] Да, конечно.