Крис Хармс и Тайная комната

      — Привет, Крис. Ты просыпаешься и видишь вокруг себя стены. Стены незнакомой комнаты, которую ты никогда в жизни не видел. Твои руки связаны, ты лежишь, раскинувшись на кровати, а над тобой склонилось знакомое лицо. Ты видел его сотни раз: на занятиях в классе, в школьной столовой, на спортивном стадионе. Вы пересекались в коридорах по пути на занятия, а однажды ты даже встретился с ним в душевой. И каждый раз ты ловил на себе его взгляды, тебе казалось, что этот парень не сводит с тебя глаз, но стоило повернуться — и он тут же отворачивался. Почему? Может боялся увидеть в твоих глазах отказ? Услышать презрение в голосе? Что же вдруг случилось, как ты перенесся сюда и почему вы наедине? Почему ты привязан к кровати, и почему этот наглец так дерзко улыбается, словно знает что-то, тебе не ведомое? — Оглянись, — советует он, и сам смотрит по сторонам, его глаза лукаво сверкают, на губах улыбка, а на щеках ямочки. Только этот милый образ никак не вяжется с тем, что тебя удерживают здесь в плену. — Мы в тайной комнате. Я так долго ждал этого момента. Добро пожаловать в мир моих фантазий. И вдруг он нагибается и в следующий миг касается твоих губ в теплом, мягком поцелуе. Его сильные руки ведут по твоим рукам, сжимают их, длинные волосы падают на лицо, от него пахнет хвоей и мятой, а еще немного мужским дезодорантом, это приятный запах и его не слишком много. А ты вспоминаешь его имя: Класс Гринейд, он учится на курс младше. Он долго и упорно добивался тебя, а ты отказывал ему, не считал себе ровней. Теперь пришел час расплаты, в этой комнате, где стены почему-то темно-красного цвета, как влюбленное сердце или свежие розы, а кровать с кованым изголовьем, на которой ты лежишь, покрыта алыми простынями из шелка. — Тебе не нужно думать ни о чем другом, — произносит Класс, наклонившись над тобой, его мантия расстегнулась, под ней обычная темная кофта. — Нас здесь не найдут. Никто не знает, как попасть сюда, это только мой мир. И ты теперь его часть. Он улыбается заворожено, любуется твоим телом, в его глазах читается желание обладать и ликование. Рука ведет по твоей руке до сгиба локтя, а затем вверх до плеча, опускается на грудь, затем к животу и бедрам. Он наслаждается прикосновением, словно пробует тебя на вкус, и слушает тебя, чуть склонив голову набок. — Я так сильно хочу тебя, — признается он, нагибаясь, теплое дыхание касается твои губ. Его не трогают возмущенные взгляды, которые ты бросаешь, к требованиям отпустить он остается глух. — Знаешь ты не прав, думая, что мы не подходим друг другу. Мне кажется, мы были бы идеальной парой. И он наклоняется еще ниже, кладет ладони на твои руки, переплетая ваши пальцы, и снова целует, резные губы накрывают твои, нажимая, мягко заставляя раскрыться. Он ведет языком по твоей нижней губе, в которой продето колечко, поддевает его, играет с ним, а потом окунает язык в рот и целует по-настоящему, вдумчивым поцелуем, пресекая попытки вырваться. Комната, кажется, прислушивается к его желаниям: когда ему хочется, алые шелковые путы на твоих руках становятся длиннее или короче, а свет загорается ярче или меркнет, погружая комнату в полумрак. Ты слышал легенды про Тайную Комнату, но еще никто никогда не становился ее пленником, кажется, тебе «повезло» стать первым. Интересно, как скоро тебя найдут, если похититель не решит тебя отпустить? А Класс тем временем смотрит на тебя как на какую-то драгоценность, попавшую в руки. Его глаза загораются изумрудными огоньками, он склоняет голову то к одному, то к другому плечу, и улыбается, рассматривая тебя. — Такой красивый, — говорит он, в его голосе искреннее любование. — Ты такой чудесный, Крис, и ты мой. Последнее слово звучит с нажимом: этот парень играет нападающим в Квиддиче, и похоже он привык брать свое. А сейчас «его» — это ты, то, что он захотел присвоить себе. Рука снова скользит по твоему телу, он ласкает изгибы пальцами и взглядом, трогает тебя и дышит запахом. Он вытягивается и ложится возле тебя, не сняв ботинки. Прижимается и гладит теплое тело, длинные волосы щекочут и лезут в нос. Он ниже тебя, но спортивного сложения, тренированный и сильный спортсмен, а у тебя связаны руки и палочка где-то в кармане мантии. А может этот псих уже украл ее и спрятал где-нибудь в этих бесконечных шкафах, выстроенных рядком вдоль стены? — О чем ты думаешь? — говорит он, пристально глядя тебе в лицо. Кажется он учится читать мысли, потому что отчаялся добиться тебя другим способом.       А я тебя помню… Открываю глаза, и первое, что замечаю — твое лицо. Девчачьих не помню, их слишком много крутится вокруг меня, и все одинаковые, что жуть берет. Додумался же Бо ляпнуть им, что мне нравятся рыжие косички и веснушки. Теперь половина факультета Рейвенкло ходит неестественно рыжими и каждое утро старательно лепит веснушки по всему лицу. Некоторые пошли дальше — веснушки я встречаю не только на лицах, но и на руках, а еще в любовных письмах, которые складываю в пачки и ими же развожу огонь в камине гостиной факультета. Почему не магией? Я ей не доверяю. Я староста факультета, и я осознано согласился на эту роль, но когда успел стать секс-символом школы, хоть убей, не помню. Да и с чего бы? Внешность моя самая обычная, я бы даже сказал нуждающаяся в доработке, но, поди ж ты, все как с ума посходили. К тому же почему-то никого не смущает то, что оба моих родителя простые люди, или маглы, как тут принято говорить. До одиннадцати лет я воспитывался в совершенно обычной семье немагического мира, о существовании которого не догадывался ни я сам, ни мои мама с папой. А теперь волшебники и волшебницы стайками бегают следом и вздыхают по углам. Чего они хотят? Я слышу, как они шепчутся про других учеников, у которых родители не чистокровные волшебники, называют их грязнокровками, а мне в лицо улыбаются. Зачем? Хотят наплодить со мной еще парочку «грязнокровок» или просто потрахаться? Так мне это не нужно. Меня отец воспитывал мужчиной, а не прошмандовкой, у которой на уме один безответственный секс. Уж если я и займусь с кем-то любовью, то только с тем, с кем захочу создать семью и завести детей. Кто никогда не назовет моих родителей этим идиотским словом «маглы», и не станет отправлять нашего ребенка в магическую школу, если он того не захочет. Пусть учится в обычной, почему нет? Они ничем не хуже. По крайней мере там учат, как сделать табуретку, сварить суп и нарисовать (руками!) домик и солнышко с облаками. — Что ты делаешь? Считаю ли я тебя из числа всех тех, кто хочет позвать меня на свидание ради развлечения? Я не умею различать людей так хорошо. Я привык к их игре в охоту на меня и пари. Я не желаю быть ни трофеем, ни призом. Я человек, которого тянет к обычному миру, а все волшебное, и ты в том числе, слишком нереальны. Отмени волшебство, и как вы все будете жить? Даже ты. Как ты удержишь меня без магических пут? Я подумываю о том, чтобы в следующем месяце уехать. Отец обещал мне помочь и добыть диплом об окончании обычной школы. Я подготовлюсь к экзаменам, сдам их и поступлю в медицинский или педагогический, и весь этот ДойчХог сможет вздохнуть спокойно. — Развяжи меня, это плохие игры. Ты не понимаешь, что делаешь. Тебе кажется, это лишь твои фантазии? Но они слишком реальны. Ты запутался. Просто развяжи меня, и мы поговорим. Ты не слушаешь меня. Ты будто одержим идеей, …мной. Я слишком хорошо понимаю, что одержимость, это не любовь. Я ездил на Рождество к родителям, они всегда помогают мне посмотреть на вещи здраво. С ними я понимаю, чего я хочу на самом деле, и это не волшебная палочка. Я хочу полагаться только на себя и того, кому я доверяю. Я не хочу и не буду доверять свою жизнь нематериальным пукам волшебных единорогов. Может быть в твоем мире моего отца называют маглом, а для меня он кумир, которого я люблю и уважаю, к мнению которого всегда прислушиваюсь, потому что кто, как не он, желает мне добра? — Тебя ведь зовут Класс? Почему ты так удивлен? Думаешь, я не запоминаю имен? Ошибаешься. Я стал старостой, потому что организатор по природе, и запоминать имена в этом деле очень полезно и даже необходимо. Вот и ты сразу прислушался ко мне, стоило услышать свои имя. — Развяжи меня. Я не игрушка. Я живой, посмотри на меня. — Я прошу тебя. Нет, моя корона не падает, у меня ее нет. — Давай проведем здесь столько времени, сколько захочешь, но без связанных рук. Я хочу быть равным собеседником для тебя, понимаешь? Сейчас ты снимешь путы и расскажешь мне, что тебя тревожит. Но вместо этого ты целуешь меня. Мое дыхание обдает твое лицо, ты поглощен и одновременно рассредоточен. Ты под действием гормонов и сильного желания, я понимаю. Но руки тебе все равно придется развязать. Ты ложишься рядом и гладишь меня. Ты ласковый, но я не смогу тебе помочь, если ты этого не захочешь. — Я думаю об экзаменах. Я подумал, что хочу учить детей. А ты чем займешься после школы?       Ты видишь, как его глаза меняются, когда ты называешь его имя. Они зеленые и вспыхивают изумрудным огоньком, словно он удивлен, но больше того — ему приятно. — Ты знаешь, как меня зовут, — говорит он, и в его голосе слышится удовлетворение. Он улыбается, ложится рядом с тобой, прижавшись всем телом, и гладит тебя. Разница в росте не имеет никакого значения, когда вы оба лежите. Ты просишь его развязать тебя, убеждая в том, что ты живой человек. О, поверь, он слишком хорошо это знает! — Конечно ты живой, — говорит он и приподнимается на локте, его длинные чуть рыжеватые волосы падают на кровать. — Ты не игрушка, ты самый прекрасный маг, которого я знаю. Кристиан. Он произносит твое полное имя отдельно и так, словно своим голосом вдыхает в него жизнь. В ответ на твою просьбу развязать руки качает головой. — Нет. Я не могу тебя отпустить, ты попробуешь сбежать. В его голосе слышится легкое сожаление, словно он хотел бы, да не желает ставить вас обоих в неловкое положение. Он перекатывается сверху и ложится на тебя, опираясь руками в кровать. Его вес давит на твое тело, он не особо тяжелый, но спортивного телосложения. В ответ на последний вопрос его глаза смотрят удивленно. Он будто не понимает, как ты можешь сам не знать таких элементарных вещей. — После школы мы с тобой поженимся, — отвечает он с убежденностью, выражение лица становится мечтательным. — Купим домик и заведем детей. Где бы ты хотел жить? Он склоняет голову набок и улыбается. — Я хочу познакомить тебя с моим отцом. Он тебе понравится. Он говорит обо всем так уверенно, словно эта часть фантазии уже стала для него реальностью. Кажется, твои желания не учитываются вовсе в этой комнате. — Я всегда хотел стать музыкантом, — продолжает он расписывать тебе планы на будущее. — Мой папа музыкант, хотя может быть я бы мог стать и спортсменом. В его голосе слышится задумчивость, похоже спорт не совсем его увлечение, хоть он играет в команде факультета. Тут он отвлекается и смотрит на тебя снова. Твое распростертое тело под ним наводит на определенные мысли и желания. Ты чувствуешь, как нижняя часть его тела начинает сильнее прижиматься к тебе, он пока еще не трется, и ты не чувствуешь твердость, но всему свое время. Он нагибается, его рот приоткрыт, губы касаются твоего подбородка, он ведет ими до ключиц и прикрывает глаза, а его волосы падают поверх водопадом и щекочут тебя. — Ты такой красивый, Крис, — шепчет он, обдавая кожу теплым дыханием. Ты видишь блеск изумрудных глаз, как у кота, поймавшего добычу. — Можно я буду называть тебя Крисом? Твое имя Кристиан, и оно чудесное, но ты принадлежишь мне, и я хочу, чтобы у нас все было интимно. Ты мой Крис, мой Кристиан. Он словно катает твое имя на языке, как кот сливки. Потом вновь склоняется, ты чувствуешь его язык. Он ведет им по подбородку, по горлу, спускается до груди и ласкает ее в вырезе тонкой кофты. Он едва не мырчит, благоговейно смотрит и, кажется, погружен в твой запах с головой. Внизу у него начинает наливаться твердость, и ты понимаешь, что вы тут собрались не просто поговорить. Похищение с изнасилованием маячит на горизонте все больше, как заглавная тема дня. — Ты слишком много думаешь, — он качает головой, в его глазах легкая досада. — Я знаю, как помочь тебе отвлечься. Он с сожалением соскальзывает с тебя и идет к одному из шкафчиков. В этой комнате все подчинено его желаниям, и на полочке за стеклянной дверцей появляется эликсир в прозрачном хрустальном флакончике. Он берет его и возвращается назад, глядя на тебя с предвкушением. Садится сверху, придавив твои бедра, сковав их коленями. Смотрит и открывает флакончик, набрав в пипетку несколько капель переливающейся сиренево-золотистой жидкости. Ты слышишь волшебный тонкий аромат, и ты достаточно хорошо учился, чтобы понять, что это афродизиак. — Пожалуйста, открой рот, — уговаривает он тебя, склонившись, кладет пальцы на подбородок и пытается заставить тебя разжать губы. Ты сопротивляешься, и он хмурит брови, но не собирается отступать. — Упрямый. В голосе слышится досада и в то же время гордость. Он гордится тобой и похоже его не оттолкнуть и не убедить никакими словами. — Поступим иначе. Он улыбается хитро, поднимает голову и капает несколько капель себе на язык. А потом склоняется и прижимает тебя за плечи к кровати. Неумолимо нависает над тобой и накрывает ртом губы. Его губы жарко ласкают, насильно разжимают твои, язык проникает в рот, а путы держат ноги и руки, так что ты не можешь вырваться. Язык скользит в твоем рту и делится вкусом, ты чувствуешь, как магическая сладость просачивается внутрь, сводит рецепторы и растекается по телу. Твой похититель лежит на тебе, сладко жмурясь, его сердце бьется рядом с твоим, он пьет дыхание и наслаждается тем, как ты, плененный и недоступный, беспомощно лежишь под ним и не можешь вырваться. — Мы пройдем через это вместе, — обещает он, ты чувствуешь его тяжесть внизу, прижимающуюся к тебе. Похоже, он возбужден и без всякого афродизиака, но у него не было выбора, чтобы напоить тебя. Он тянется и снова целует твои губы. — Не бойся, я буду чувствовать то же, что и ты. Слабое утешение, ведь ты и так в руках одержимого. Пусть этот маньяк нежен и ласков с тобой, но удерживает тут против воли. А отрава между тем начинает растекаться по телу, отравляя своей сладостью кровь. Ты потихоньку начинаешь ощущать тепло, разгорающееся в конечностях, в голове легкость и тонкий звон. Ты знаешь, что это первые симптомы, дальше будет намного хуже. Ты будешь гореть в огне, не от боли, а от желания. Вы проходили афродизиаки на уроках Зельеварения, и Класс тоже был там. Может ты помнишь взгляды, которые он тайно бросал. Но и думать тогда не мог, что он примеряет это на тебя, верно? — Ты не понимаешь, — между тем говорит он, лежа рядом и лаская тебя рукой. Его пальцы проникают под вырез черной кофты и гладят сосок, обводят его по кругу, дразня и ласково задевая. Потом рука ведет вниз и ложится на живот, Класс жмурится, ощущая его приятную сочную мягкость. — Мы предназначены друг для друга. Ты боишься меня, я понимаю, но тебе не нужно бояться. Я люблю тебя и хочу быть с тобой. Его голос настаивает, а пальцы обводят пупок, толкаются в него, скользят выше до выпуклой груди, сжимают ее в ладони так, что грудь выпирает в вырезе как девчачья. Он смотрит и облизывает губы. Потом нагибается и прижимается ртом, ты чувствуешь горячее дыхание и язык, который скользит между холмиками.       — Что? Я не ослышался? Ты сказал «поженимся»? Ты с ума сошел? Мы ведь абсолютно чужие друг другу люди. Хотя почему я спрашиваю? Чтобы похитить ученика, старосту факультета и привязать его к кровати в какой-то скрытой комнате, нужно быть минимум сумасшедшим. Ты точно одержим. Не мной, но идеей. Тебе нужен не я, ты просто вбил это себе в голову. — Я не могу на тебе жениться. Между нами ничего нет. Ты не тяжелый, твой вес приятен, но не об этом я должен сейчас думать. Эта дурацкая ситуация вышла из-под моего контроля, а я такое не люблю, но именно это, кажется, возбуждает меня еще сильнее. — Слезь с меня! Опять все мои требования катятся мимо, я к такому не привык. Я привык все держать под контролем и получать удовольствие от того, что могу заставить людей делать то, что мне нужно, но ты… ты не подчиняешься мне, и это вызывает у меня мурашки. Или это твои поцелуи на моей шее… — В Финляндии. Зачем я ответил тебе? Зачем дал надежду, что жить я там хочу с тобой? Это не так. Я сам себя в этом убеждаю. — Класс, отпусти меня… Ты не слушаешь, ты… трешься о меня? Боже… да тут никакой выдержки не хватит. Я может и воспитан на высокой морали, но желания моего тела весьма примитивны и низменны, как сказала бы моя бабуля, а она никогда не ошибалась на этот счет и имела трех мужей. Да, именно имела. — Класс, не делай этого. Твой напряженный бугорок подцепляет мой собственный при каждом движении, и что я с этим должен делать? Ну привет, внезапный стояк, ты как всегда внезапен и весьма некстати! Отказываюсь глотать капли. Я не дурак, уже понял, для чего они тебе. Но знал бы ты, что они тебе вовсе не нужны… ты и без них справился бы со мной. У меня так долго не было разрядки, а постоянная учеба все это время давила на меня. Я устал и хочу расслабиться — хочу разжать эти чертовы челюсти, чтобы подчиниться тебе. Я и сам не вполне еще осознал, как благотворно может действовать подчинение в моменты полного доверия и удовольствия. Класс, я могу тебе доверять? Ты притащил меня сюда, держишь связанного против воли, заставляешь пить афродозиак… Отказываюсь, но ты настойчив и хитер — целуешь меня, передаешь мне капли на языке, и я не могу от этого уйти. Действуют они, надо сказать, моментально. Ты и правда хорошо усвоил урок на Зельеварении. — Ты изнасилуешь меня? Да ну? Разве это так называется, когда жертва сама готова раздвинуть ноги и просить еще? Я ощущаю в своем теле изменения. Раньше я просто пытался тебя столкнуть, теперь же каждое мое движение и прикосновение к тебе сопровождается желанием продлить момент взаимодействия. Прижмись ко мне сильнее. — Прекрати!.. Ты ласкаешь мою грудь? Что? Зачем ты делаешь это так, будто она девчачья? Оглаживаешь кругами, жмешь одну к другой, увеличивая глубину ложбинки… А теперь зарываешься пальцами в мой живот? Мне и самому эта складка не нравится, но все никак терпения не хватает сесть на диету и не есть. Ммм… приятно… перестань, я хочу еще! Мои глаза не горят, тебе кажется. Ты не моя пара, ты все это придумал себе сам. Боже, продолжай… мы ведь просто потрахаемся и все?       Он не реагирует на твои протесты, он словно не слышит тебя, но на один миг при этих словах его глаза вспыхивают в полумраке. Он смотрит на тебя пронизывающе, и ты точно знаешь, что этот парень не оставит тебя. Он уже все для себя решил, ты видишь это в его одержимом взгляде. Так стоит ли сопротивляться, тем более, что твое тело решает вместо тебя? А комната, между тем, будто реагирует на его желания — его, а не твои, не правда ли, какая несправедливость? Хотя может быть… эти желания не такие уж односторонние? Стены погружаются в приятный полумрак, а вы лежите на большом ложе посреди этого зала. Здесь ощущение уюта, интимного уединения, когда понимаешь, что кроме вас двоих, вокруг никого нет, никто не услышит и не придет на помощь. Никто не помешает… Класс смотрит на тебя пристально, словно пытается прочитать твои мысли. Его тяжесть лежит на твоих ногах, прижимает бедра. Он ласкает твое беспомощно раскинутое тело руками, голодным ртом, взглядом. Его похоть, чистое горячее желание сочится изо всех пор и окатывает тебя, ты чувствуешь это каждой клеточкой своего наэлектризованного тела. Чувствуешь, как покалывает кончики пальцев? Это желание, не бойся его, ты ведь этого хочешь. — Ты этого хочешь, — его слова, словно эхо. Его густые брови на миг приподнимаются: ты спросил, будет ли он насиловать тебя, и его взгляд откликнулся удивлением. Легким удивлением человека, который думает, что собеседник его понимает, а тот случайным вопросом демонстрирует, что это не так. Его убежденность ничуть не страдает при этом. Он отзывается на тайные сигналы твоего тела, движется во власти своих желаний. И все они направлены на тебя. — Это не может быть изнасилованием. Ты меня хочешь. Он говорит с такой убежденностью, что любые протесты и аргументы бессмысленны. Его тело прижимается к твоему, и бедра давят силой, а его напряженный член обжигает тебя даже через одежду. Он поднимает глаза, держа твою грудь в ладонях, его взгляд светится в полумраке зеленью. — Тебе больше не нужно думать обо всем, — советует он, в его голосе ты слышишь желание, уверенность и соблазн. Он не просто похитил тебя — он готов взять бразды правления в свои руки, твоя привычка контролировать и управлять здесь не действует. — Я здесь и позабочусь о тебе, Крис. Твое имя в его устах полно желания и огня. Его рука опускается вниз, легко гладит твои бедра, а потом смыкается вокруг напряженной плоти. Палец чувственно проводит под головкой, касаясь мягко, но эти прикосновения вызывают дрожь в твоем теле. Класс смотрит не тебя внимательно, не сводит взгляда. Он лежит сверху, и твоя дрожь отзывается в каждой клеточке его тела. — Твой член такой твердый, — он произносит эти слова и быстро облизывает губы. Его язык движется между губ машинально, он, словно, не отдает тебе отчета и не пытается тебя соблазнить, только смотрит прямо в глаза. Его рука такая сильная и твердая, она горячая, но движется мягко. — Я чувствую, какой он горячий и как пульсирует в моей руке. Эти слова наполнены удовольствием, во взгляде желание, а в голосе хриплые ноты. — Какой ты горячий, — Класс склоняется, облизывает губы и ведет лицом вдоль ложбинки твоих грудей. Его нос и губы трутся между двумя выпуклостями, а длинные волосы щекочут лицо. — Я так сильно и долго хотел тебя, сгорал по ночам от желания. Мне снилось, как я ласкаю тебя, сжимаю в руках твое тело. Какой ты сильный, желанный подо мной, как ты пытаешься вырваться, но я подчиняю тебя — и ты затихаешь, позволяешь мне ласкать тебя, дрожишь от удовольствия. Я просыпался, слыша, как ты шепчешь мое имя. Все это он произносит тихо и хрипло, зарывшись лицом тебе в грудь. Сильная рука по-прежнему держит твой член, ритмично и мягко лаская. По головке скатывается прозрачная капелька, и он ловит ее подушечкой пальца, с наслаждением размазывает. Вторая рука сжимает твою грудь, гладит живот, сминая его мягкую часть. — Ты очень красивый, Крис, — говорит он и поднимает глаза, называя тебя по имени. — Я хочу так долго ласкать тебя, чтобы ты понял, как сильно хочешь меня, как мы нужны друг другу. Есть ли предел убежденности этого психа? О нет. Класс подается вперед, опирается локтями о постель, окружив твое тело. Долго смотрит в глаза, прижимаясь напряженной твердой плотью. Ты чувствуешь, как его член трется о твой, восхитительный жар, которому мешает только одежда. И он, глядя тебе в глаза, снова берет его в руку. Он сползает вниз, наклоняется, его резные губы сжимаются вокруг головки влажным плотным кольцом, ощущая пульсирующие вены. Ты чувствуешь вес и запах его тела. А потом он медленно опускает голову, и сомкнутый рот скользит вдоль твоего члена, пока Класс не касается его горлом. Он сжимает сильные пальцы музыканта вокруг твоего ствола и дрочит его себе в рот, сжимает губами и горлом. Его язык скользит внутри по головке, подбирает сочащиеся капли. Он ушел в себя и погрузился в удовольствие, а твое тело терзают одна за другой волны блаженства, и ты ничего не можешь с этим сделать. Ты в плену своих собственных желаний, афродизиака и Класса. — Знал бы ты, какой ты на вкус, — говорит Класс, выпустив изо рта член. Он смотрит на тебя, его рука гладит твой живот. — Как персик и слива, ванильное молоко и шоколад. Я бы не выпустил тебя из своих рук вечность. Он улыбается, но судя по голосу, так бы и сделал. Какая досада, что вы люди и вам нужно иногда есть и пить, верно? — Твои глаза, волосы, губы. Боже, Крис, ты совершенство. Он так поглощен и упоен тобой и своими желаниями, что его слова кажутся молитвой божеству. Он смотрит на тебя, как на свой персональный фетиш, а затем поднимается выше и ложится на тебя всем телом. Под мантией он уже обнажен, ты чувствуешь горячую кожу. Его тело мускулистое и тренированное, он прижимает тебя и смотрит в глаза. Его рука требовательно сжимает член, а его собственный трется о твои живот и бедра, роняет на них капельки смазки. Ему хочется видеть, как ты извиваешься и хочешь, потому он складывает ваши члены вместе, сжимает в руке и дрочит, не сводя с тебя пристального взгляда. — Давай, — шепчет он, прижавшись губами к твоей шее, трется носом, жмурит глаза. — Стони, Крис, я хочу слышать твои стоны. У нас целая ночь впереди, и ты будешь кончать столько раз, сколько нужно, чтобы ты понял, что мы созданы друг для друга. Он улыбается пьяно, его рука скользит, ее движения сильные, но безумно медленные, словно, он решил свести тебя с ума этой пыткой. Безумная скачка будет позже, его глаза загораются от предвкушения. А сейчас Класс, словно, подводит тебя к пропасти, в которую будет счастлив упасть вместе с тобой. Ночь только начинается, и тебя здесь не найдут. Даже сам директор школы не сможет пробиться сквозь толщу стен. Да никто и не знает, что ты пропал, даже твой сосед по комнате, который только сейчас направляется в вашу общую спальню. Класс прижимается к тебе всем телом, его член тычется тебе в бедро, в живот. Класс толкается и трется, сжимая руку, собирая текущий из тебя сок. Медленный огонь разгорается в твоем теле словно безжалостный костер инквизиции, а Класс твой палач, доводящий тебя до экстаза. — Мы будем жить в Финляндии, — шепчет он так тихо, что в первый миг ты думаешь, тебе показалось. — У нас будет дом и много детей. Ты будешь моим. Последнее он говорит с нажимом, его рука сжимается сильнее, палец гладит головку. Он смотрит на тебя и целует твой подбородок, захватывает губы в плен, ложится на тебя всем весом, его грудь прижимается к твоей груди. Он лежит на этих молочных холмиках и наслаждается, готовясь захватить тебя целиком. Пальцы второй руки пробираются между ног, и ты чувствуешь прикосновения их кончиков к анусу. И в этот же миг губы Класса сжимают сосок, и он начинает сильно сосать, будто надеется высосать из тебя молоко, которого там быть не может.       Да в конце концов! Происходящее переходит все допустимые границы. Ты не можешь просто взять и… взять меня здесь! Нас в школе не этому учили. И вообще, узнай директор Вессельски, чем мы тут занимаемся, (и попросит повторить с ним) и исключит нас. И не то, чтобы я цеплялся за возможность стать волшебником, но мне банально жаль потраченного времени на обучение здесь. Да и Бо расстроится. Интересно, он уже хватился меня или до сих пор занят разглядыванием фото для школьного журнала, где Гареду пришлось позировать в одних купальных плавках? Ну, а что тут такого, фото ведь о школьном бассейне. Да, я пытаюсь думать о чем угодно, лишь бы не утонуть в ощущениях, которые дарят мне твои руки и… боже, губы. Нет… но ты не слушаешь меня, ты продолжает ласкать меня так жадно, что я уже не знаю, как перетерпеть нарастающее возбуждение. Чертов афродозиак! Это подло! Смотрю осуждающее в твои глаза — зеленые, как лесная трава, дикие от возбуждения и шальные от безуминки, которая расцвела у тебя внутри пышным цветом, стоило тебе столкнуться со мной. Я не могу считать себя совершенным и приписывать себе ту красоту, которую ты воспеваешь. Я ее не вижу. Я не красавец, не идеал, я просто Крис со своей жировой складочкой на животе, от которой никак не могу избавиться, а еще я потею, когда нервничаю и постоянно мерзну, так что можешь не убеждать меня в том, что я ходячее совершенство. Боже, как приятно… просто от того, как ты ложишься на меня сверху и придавливаешь собственным весом. А вокруг так красиво и уютно. И этот приглушенный свет, и, кажется, я слышу музыку… романтичная и легкая, она льется вокруг и обволакивает стены звуконепроницаемой защитой. Ты хорошо подготовился. Но ты обманул меня: афродозиак — крайняя мера, и ты прибегнул к ней. Теперь я не могу сказать нет, вернее я могу кричать это сколько угодно, но никто меня здесь не услышит, в первую очередь ты. Стон срывается с моих губ раньше, чем ты об этом просишь. Это только убеждает тебя, что ты на верном пути. Ты ослеплен. Ты приставляешь мой член к своему, складываешь их вместе и сжимаешь ладонью. Я чувствую, какой он у тебя влажный. Теперь наша влага смешивается, становится общей. Я чувствую, как тесно они скользят в твоей руке, мой трется о твой, и мне от этого приятно, черт… — Класс… — я хотел сказать что-то еще, но шепчу твое имя на выдохе и забываю обо всем. Ты позаботишься обо мне? Я не привык, чтобы обо мне кто-то заботился. Мне сложно довериться, я всегда боюсь увидеть разочарование в глазах, смотрящих на меня. Что если я расслаблюсь, доверюсь, а потом окажется, что это не то, чего ты искал? Облизываю губы и мычу, когда ты вновь присасываешься к моей груди. Молодая телка ей богу… И тут ты делаешь новое откровенное признание, на которое я не знаю, что сказать. Мои аргументы давно закончились, с тобой бесполезно бороться, вернее, я не знаю как. — Ты ошибаешься. Но ты и слушать не хочешь, просто опускаешься вниз и берешь мой пульсирующий желанием член в рот. Я кончаю? Нет… пока еще нет, но надолго ли меня еще хватит? Это безумие. Все, что здесь происходит, полное безумие. Делал ли мне кто-нибудь раньше минет? Нет, никогда. А ты так жадно это делаешь, что у меня мутится в голове, и я уже не способен мыслить и даже говорить. Все, что я могу делать, это стонать, чем и занимаюсь, перебирая ногами по кровати. Сладкая пытка настолько великолепна, что я чувствую разочарование, когда ты выпрямляешься. Мои ноги разъезжаются сами собой для тебя, когда ты вновь занимаешь позицию сверху. Смотрю в твои зеленые глаза — насколько сейчас пьяный у меня взгляд? Думаю, сильно. Тянусь к тебе сам за поцелуем. Все, что ты говоришь мне о доме в Финляндии и детях, звучит для меня так сладко, а в своем нынешнем состоянии я просто не могу думать о том, что это несбыточно и глупо. Я хочу, чтобы это было так. Так, как ты говоришь. — Обещаешь? Твои пальцы пробираются между моих ног, а я и рад. Что со мной? Почему веду себя, словно шлюха? Ты трогаешь мой вход и, знаешь, этого никто никогда не делал. Ты у меня первый. Сама эта мысль кажется для меня странной. Ты — мой первый парень? Серьезно? Я так заведен, что воспринимаю это как истину. Ты так сильно присасываешься к моей груди после слов, что я буду твоим, что я невольно вскидываюсь, прогибаясь под тобой. Да, я хочу тебя, и знал бы ты, насколько сильно! — А ты будешь моим? Ты хочешь от меня родить?       Класс вздрагивает от этих слов и смотрит на тебя. В его глазах удивление и огонь, а также бездна чувств под ними. Что это, он не ожидал, ты смог удивить его? Да, возможно, но они вызывают отклик. — Да, — звучит полустоном, он тянет руку и переплетает с тобой ваши пальцы. — Я уже твой, Крис. И да, я хочу… Ему странно слышать мысль, что он тоже может стать беременным, но ты не слышишь протеста. Напротив, он так поглощен тобой, что согласен на все, лишь бы ты быть рядом. Где еще найдешь преданность, подобную этой, пусть ее обладатель и держит тебя здесь в плену? Он вновь возвращается к твоему члену, а тот течет тебе на живот. Зеленые глаза Класса загораются, как у кота, когда он следит за прозрачной каплей росы, выступившей на головке. Нагибается и медленно слизывает ее языком, жмурясь. — Твой вкус… я представлял его именно таким. Он улыбается, смакуя. Его руки лежат на твоих бедрах, его горячая тяжесть на твоих ногах. Его волосы щекочут тебе кожу. Ваше желание пахнет одновременно хмелем и терпкостью, его не скрыть в этих стенах. — Мы с тобой будем едины, так должно быть, — обещает он, его слова звучат жарким шепотом в тишине. Он лежит на тебе, его дыхание ласкает твою кожу, не сводит взгляд с твоей выпуклой груди. Она чарует его, Класс моргает и медленно ведет губами по коже, обводит напряженный сосок. Его теплые пальцы неизбежно гладят тебя там, внизу. Они трогают вход, который ты так берег от всех первых встречных, ласковым нажимом проникают внутрь. Он настойчивый, и в то же время действует с тобой, как с хрустальной статуэткой, бесценным сокровищем, которое больше всего боится повредить. И все же он тебя хочет, его желание всепоглощающее и пылкое. — Я так хочу тебя. Слова звучат обещанием. Он смотрит на тебя и скользит вниз, его пальцы не покидают своего укрытия, а волосы гладят тебя по коже. Он останавливается между твоих разведенных ног, и перед его глазами открывается та самая картина. Класс взволнованно вздыхает, нетерпеливо облизывает губы. Его взгляд обжигающе устремлен прямо туда, ты чувствуешь прикосновение пальцев, а спустя секунды вдруг — прикосновение губ, мягкое и теплое. Он дышит прямо туда, согревает дыханием твой вход. Затаив дыхание, придвигается ближе, он в предвкушении, словно ждет озарения свыше. И вот твое отверстие ощущает прикосновение скользкого, мокрого, подвижного языка. Класс приник к тебе, его губы целуют твою кожу, его пальцы согревают тебя, а кончик языка настойчиво толкается внутрь. Он узкий и скользкий, и твой протест не может ничего изменить, а тесное кольцо поддается. Ты чувствуешь ласку внутри, он зажмурил глаза, прижался, вдохновенно ушел в себя, не видя и не слыша ничего вокруг. Его язык скользит быстрой лаской, лижет нежную кожу, а ты подрагиваешь в ответ, чувствуя, как он пробирается глубже. Кончик пальца тоже стремится туда, мягко и нежно, с нажимом, и вот уже они оба внутри. Класс ласкает сосредоточенно, словно кот, слизывает сливки, а твой член то и дело задевает его лицо, так что он жмурится, но даже не думает отворачиваться, он поглощен. Облизывается, поднимает голову и смотрит на тебя — ты видишь, что рот у него мокрый. Он в твоих соках, ведь ты ощутил, как мокро стало внутри? И причиной этому не только слюна Класса. — Ты течешь, — доверительно сообщает он и показывает пальцы, мокрые от твоей влаги. Улыбается, нюхает, облизывает их, с наслаждением обводит языком, смакуя вкус. И вновь погружает, медленно и неотвратимо, и ты чувствуешь в глубине, как он их разводит, двигая внутри. А Класс нагибается и вновь захватывает тебя ртом, практически целуясь с твоим отверстием, его язык издает мокрые хлюпающие звуки, такие неприличные, возбуждающие и пошлые. Его член трется о твое бедро, это невозможно не чувствовать. Он такой твердый, обжигающе горячий, а ты знаешь, Какой он формы? Видел ли ты хоть раз его в душе? Можешь быть уверен, он тебя видел и запомнил. — Однажды мы мылись вместе, — сообщает он, его глаза смотрят на головку твоего члена. Он прикрывает глаза и трется о него щекой, только что не мурлычет. — Ты помнишь? Я не мог оторвать взгляд от тебя, все мечтал, как ты станешь моим. Если бы мы были одни, я изнасиловал бы тебя еще тогда. И он улыбается так радостно и светло, словно в этих словах нет ничего ненормального. Рот Класса снова прижимается к тебе, его язык движется внутри, его член течет, ты чувствуешь влагу на простынях. Волоски на его бедрах гладят твои ноги. Он прикрывает глаза и трется щекой о твоих бедра, мурлычет, а потом вдруг смотрит пронзительно прямо в глаза и выпрямляется, придвигается выше. Теперь его тело, хоть и невысокое, но жилистое, накрывает тебя, а Класс садится на бедра и тянет тебя за таз, устраивая его себе на коленях. — Хочу видеть тебя целиком, — поясняет, оглаживая взглядом и рукой твое тело. — Ты невыносимо прекрасен, мой Крис, мой желанный, любовь моя. Он говорит заплетающимся языком, словно пьяный. Он и так пьян — тобой, своим желанием и твоими феромонами. Его пальцы оплетают твои бедра, он приподнимает твой таз, и ты чувствуешь нечто длинное и твердое, упирающееся упругой головкой между ягодиц. Класс держит себя в руках из последних сил, это видно по напряжению лица, он хмурит брови и кусает губу. Его бедра напряжены, плечи скованы, горячие руки обжигают кожу. Он приставляет свой член к тебе между ног и еле слышно шепчет заклинание смазки: между ягодиц все становится еще мокрее. Ты чувствуешь, как крупная головка прижимается ко входу и начинает давить. Класс не спешит, но без дискомфорта и боли это все равно не случится. Он вдруг открывает глаза: — Все должно случиться в первый раз, — говорит, словно извиняется и поясняет, — мне придется причинить тебе боль, но я хочу, чтобы ты запомнил этот миг и последующие, как моменты счастья. Он двигает бедрами, и твердый член начинает погружаться внутрь. Класс склонил голову, длинные волосы скрыли его лицо. Он подрагивает от напряжения и боится сорваться, чтобы ощутить, какой ты упоительный внутри. — Жизнь отдам ради того, чтобы быть вместе, — шепчет безумно, кусает и облизывает губы. Смотрит на тебя с жаром и обещанием. Его терпение на исходе, Класс двигает бедрами резче, вторгаясь в тебя. Больше нет места протесту и отрицанию, вы уже сплетены, его член протыкает тебя. У тебя внутри все сжимается, и Класс стонет, прикусив губу: — Какой ты тугой, — его брови подрагивают, он сжимает губы и протискивается в тебя, скользя по обильной смазке. О да, ты тугой, но мокрый, и Классу восхитительно хорошо. Он кладет руку тебе на живот, чтобы чувствовать, а потом двигает бедрами и погружается до конца, притягивая твой таз себе на колени. Твои ноги разведены и касаются простыни, а Класс упоенно начинает скользить, и его удары ощущаются глубоко внутри, в точке твоего удовольствия. — Столько раз, сколько понадобиться, чтобы ты забеременел, — срывается с его губ пылкий шепот, и ты понимаешь, что Класс ушел глубоко в себя и ощущение вашей с ним связанности.       Твое согласие забеременеть подкупило меня куда сильнее обещаний о вечной совместной жизни. Я знаю, что волшебник из меня не очень, и жить я буду не так долго, как некоторые из них, но мне хотелось бы оставить после себя что-то, кого-то… Похожего на меня, кто будет меня любить, смотреть с восхищением и называть папой. Кажется, я даже губы облизал — так замечтался. Мечтать помогает и интимная атмосфера вокруг, твое навязанное, но такое сильное чувство доверия, а еще афродозиак. Я так сильно хочу тебя, а еще хочу довериться, хочу, чтобы у нас все было хорошо. И знакомство с родителями, и дом, и домик на дереве для детворы на заднем дворе. Твои глаза так манят, я тону в них. А ты бессовестно ласкаешь мое тело, будто знаешь, что соски у меня особенно чувствительное место. Что мне остается? Только натягивать путы и стонать. Я чувствую, как твои пальцы проникают в меня, я сам подаюсь на встречу. Я не хочу, но хочу ощутить их в себе. Я хочу чтобы ты ввел их глубже и двигал чаще. Доведи меня до исступления, осталось совсем немного. Мой голос хриплый, и вместо того, чтобы пытаться остановить тебя, я снова и снова шепчу твое имя. — Класс… Я сам целую тебя перед тем, как ты опускаешься вниз и целуешь меня между ног. От осознания, что ты целуешься взасос с моей дыркой, у меня сносит крышу. Как? Зачем ты это делаешь? Такого не было даже в моих самых смелых мечтах. Я задыхаюсь, мне не хватает воздуха. Я кричу и подаюсь вперед, я прошу тебя остановиться, но боюсь этого больше всего на свете. Ты правда считаешь меня красивым? Ты правда хочешь быть со мной? — Ты не передумаешь? Скажи нет, умоляю… Ты красивый такой. — Мой Класс. Протягиваю к тебе руки, но они связаны. Целую, когда ты тянешься ко мне, ложишься на меня сверху. Не бойся, я не хрупкий. Я хочу ощутить на себе твой вес, целиком. Ты говоришь о боли, но я не понимаю о какой? Какая может быть боль, когда у меня все пылает внутри, и только твой член во мне, или мой в тебе, может потушить это пламя. — Просто сделай это. Мольба прорывается сквозь стоны, и ты делаешь это. Ах, вот о какой боли ты говорил? Ммм… дышу часто, сжимаюсь вокруг твоего члена. Пытаюсь расслабиться, но не выходит. — Нет, не двигайся. Дай мне минутку. Но ты толкаешься. Ах… Мой возмущенный взгляд не действует на тебя. Наверное его слишком быстро заволокла пелена податливости и желания. Делай со мной все, что захочешь, я так хочу тебя, Класс. Сквозь волну удовольствия слышу слова о течке. Удивленно, но все же в томной неге, открываю глаза. — Но у меня не было раньше течки… Мнн… — подаюсь навстречу бедрами и с удовольствием наблюдаю, как мой собственный член подскакивает от твоих фрикций. — Ты не изнасиловал меня тогда, но делаешь это сейчас. — Дергаю руками, но путы никуда не деваются. — Сюда никто не войдет, а в душевой я бы за это не ручался. Ты хочешь, чтобы я забеременел прямо сейчас? Но я не могу забеременеть сейчас. Мы ведь еще даже не доучились. У меня были планы по смене ВУЗа. Я не знаю, как к этому отнесутся мои родители и помогут ли финансами. Все слишком быстро. Ты торопишь события. Боже… мой мозг отказывается думать об этом прямо сейчас. Продол…жай… — Не обязательно беременеть прямо сейчас, Класс. Мы еще сами дети.       «— Ты не передумаешь?» — Нет! — страстно выдыхает он, и его голос такой хриплый. Класс лежит на тебе, и ваши тела словно сплавлены воедино. Он в тебе, и ты вокруг него, дыхание учащенное, слова сбивчивы. Его руки жадно гладят и ласкают тебя, его взгляд обжигает желанием, его член проникает в тебя и связывает вас. — Ты потек для меня, — Класс облизывает губы, предвкушая. Проводит рукой по твоему члену, снимая капли словно росу. Ноздри его подрагивают, глаза горят зеленью. Он слышит твой запах, туманящий разум. Класс словно отвечает твоим желаниям, пусть они не совпадают с твоими мыслями. Его толчки и удары с каждым разом приближают тебя к вершине. — Нет, — он мотает головой, длинные волосы рассыпаются по плечам. Он поддевает бедрами, и твой таз поднимается, а Класс не может оторвать взгляд от твоего члена. — Я хочу… детей с тобой… прямо сейчас! Его голос жадный, а взгляд… он безумен в своей любви. Твои ноги оказываются на плечах у Класса, когда он обнимает тебя за бедра и поднимается на коленях, так что твой таз отрывается от постели. Ты стоишь на лопатках, а Класс словно древний безумный воин трахает тебя на весу, проникая на всю длину своего копья. Ты чувствуешь его внутри, словно он может дотянуться до самой глубины твоего сердца. — Ощущаешь? — шепчет Класс, ударяя в тебя снова и снова. Твой член стоит, подпрыгивает от каждого удара и манит его, так что Класс не может оторвать от него взгляд. — Ты чувствуешь меня в себе? Я проникаю в тебя, ох, какой ты тугой и сладкий. Бедный Бо, он понятия не имеет, вернувшись в свою кровать, что ты не бегаешь где-то на свидании и не доучиваешь уроки, а заперт в плену с безумно влюбленным в тебя преследователем, проявившим свои хищные инстинкты. Никто в целом мире не придет тебе на помощь. Ты похищен в этом плену сладкого безумия, но ты не один, с тобой Класс. Он запрокидывает голову, кусает губы, прикрывает глаза. Его волосы хлещут по спине, а удары бедер все чаще, это словно безумная гонка или танец. Свечи приглушенно горят в этом замкнутом царстве интимной любви и порока. Напряжение и жидкий огонь в твоей крови достигает вершины. Класс хрипло вскрикивает и опускает голову, нагнувшись над тобой, его волосы падают на твой член, скользят по телу. Он насаживает тебя снова и снова на свой клинок, и жар закручивается вокруг вас невидимыми щупальцами. Тугой узел сжимается внутри твоего живота, так мучительно, почти больно и сладко. Невидимые крылья огня будто гладят тебя, а Класс громко стонет и вскрикивает твое имя: — Крис! Удары в простату становятся невыносимыми, ты чувствуешь, как тебе распирает грудь, словно жар вот-вот вырвется из тебя огненным взрывом. В свете свечей тебе кажется, что волосы Класса объяты пламенем, но это, конечно же, только игра воображения. Ты чувствуешь вдруг, как рука Класса ложится на твой член и сильно сдавливает жарким тугим кольцом пальцев. По его телу проходят одна за другой волны дрожи, он закусывает губу, но не выдерживает и кончает. Оргазм выплескивается из его тела и огненной струей бьет в тебя, прямо внутрь, в матку, наполняя ее содержимым, которое непременно даст всходы. Класс в небытие, он не здесь и не сейчас, его волосы завесили лицо, он шепчет что-то, не может перестать толкаться бедрами. Его рука давит болезненно крепко на твой член, а затем он произносит какое-то заклинание, и жаркие языки словно лижут твои соски. Ты будто окружен живым невидимым огнем, подвластным Классу, и он оборачивает тебя в свои крылья, ласкает, проникает под кожу и дарит истинный восторг и экстаз. — Кончи, Крис, — слышишь ты хриплый шепот, глаза Класса пристально смотрят на тебя. — Давай прямо сейчас, я хочу видеть, как ты кончишь. Он не просит, приказывает, а желание в его голосе и глазах темнее и слаще самой темной ночи. Твои ноги беспомощно лежат на плечах Класса, ты раскрыт и наполнен, пронзен насквозь, словно бабочка, которая может лишь биться на прошедшем сквозь нее члене. Он подгоняет твой оргазм, лаская и мучая твой член, облизывает губы, желая услышать твои стоны. Его член внутри, все еще в тебе, пульсирует там и отдает свое семя. Класс вдруг падает вниз, склоняется над тобой, его длинные волосы, как завеса, скрывают от тебя комнату. Его губы парят над твоим ртом, и ты чувствуешь обжигающе-твердое, дикое, страстное: — Давай! — а рука безумно жестоко, болезненно сжимает твой член, даря ласку. Скользкий язык лижет соски, обжигая горячим дыханием грудь и шею. Он впивается вдруг в твою кожу и метит ее собой, вдыхая упоительный аромат. — Весь мой. Это звучит обещанием, невидимым клеймом, которое он ставит на тебя, как истинный безумец. Его пальцы гладят твой живот, невидимые росчерки. Что там среди них, заклинание, привязывающее тебя навсегда?       Мои мысли сбиваются. Ты так прекрасен, Класс… Твои слова — они такие густые, они обволакивают меня защитой и чем-то новым. Знаешь, это чувство, когда к тебе приходит навязчивая идея, и ты не можешь от нее избавиться? Кажется, ты меня этим заразил. Теперь и я думаю о детях, и мне хочется попробовать. Сейчас мне даже кажется, что я готов. А ты такой красивый… так почему бы там не наплодить еще несколько таких красавчиков как ты? Мы будем заботиться о них, растить. Вместе. Я тянусь к тебе рукой. Мне так хочется дотронутся до твоих роскошных длинных волос, потрогать твою влажную, но такую горячую кожу. — Развяжи меня. Ты смотришь мне в глаза. Наверное твой взгляд был бы недоверчивым, если бы не изрядная доля возбуждения. — Я чувствую тебя. Ты во мне. Твоя член, он движется, раздвигает мои стенки и проникает так глубоко, как ничто и никогда в меня не поникало. Эта откровенность возбуждает, хотя я и так плавлюсь от возбуждения, которое ты подарил мне. Я уже даже забываю про афродозиак. Просто будь во мне, двигайся. твои горизонтальные танцы заставляют меня вскидываться и стонать. Я дергаю привязанными к кровати руками и все жду, что ты меня развяжешь. Я не хочу бежать от тебя. Я хочу быть с тобой всю эту ночь. Я хочу узнать тебя, Класс. Ты ведь уже присвоил меня себе, так дай мне стать тебе ближе. — Я влюбился, — признаюсь я тебе, убеждаю даже сейчас подчиниться мне. Да, я манипулирую, но даже не даю себе в этом отчета. А ты произносишь мое имя и кончаешь. Так сладко, так томно. Ты возносишь меня на вершину блаженства, но я хочу большего! Ты засеял в меня не только наших будущих детей, ты поселил во мне идею. Я хочу стать молодым папочкой, я хочу быть с тобой в паре — в паре подростков-родителей, и пусть все вокруг будут смотреть на нас с осуждением. Пусть не завидуют! Что, ты помнишь заклинания даже сейчас? Призванная магия подчиняется тебе и ласкает мое тело. Так умело, так страстно. Я ведь и так на пределе, зачем еще? Кажется я кричу. Я не могу сдержаться. Я хочу произносить твое имя снова и снова. Что ты со мной сделал за эту ночь? Как тебе это удалось? Может быть потому что так было нужно? Может быть ты моя судьба, а я был слишком слеп, чтобы заметить это? Но, может быть, это только афродозиак на меня так действует? Нет, не хочу об этом думать! Я уверен, что ты — моя высшая цель, моя судьба. Все случившееся не случайно. Мы предназначены друг другу, разве не это ты хотел мне доказать? Твои пальцы так крепко сжимают мой член, что мне некуда деться. Я слушаюсь тебя, я кончаю на твою ладонь. — Я тебя запачкал, — шепчу сорвано и улыбаюсь. Облизываю губы и целую тебя. Ты склоняешься так низко, за тобой я не вижу ничего. Весь мир не существует вокруг, потому что отныне мой мир — это ты. — Класс… Я люблю тебя.