***
Сан многое знает — не знает, правда, как вести себя на собеседовании в новостное агентство «Йонхап» — и как только Уён проглядел, куда его приглашают? Сан топчется возле отдела HR, уже не в состоянии спокойно сидеть, ожидая своей очереди и пытаясь отмахнуться от кучи чужих голосов: Сан привык, и давно знает, как от них абстрагироваться в обычные дни, но его нервное состоянии всё портит, и они гудят в голове, как рой пчёл. Наконец, когда Сан чуть не отрывает от волнения пуговицу с рукава своей рубашки, его приглашают в кабинет. Сан сразу понимает: действовать надо быстро — девушка за столом явно устала к вечеру: мысленно материт потенциальных стажёров и начальство и думает о том, что ей пора уже ехать в школу — судя по фотографии в рамке за ней, забирать оттуда дочь. Сан отвечает на вопросы быстро и максимально коротко — и понимает, что был прав, слыша, как она отмечает про себя: «Ну хоть один не тормоз и не трепло». Сан мысленно усмехается: всё-таки, наверно, не проклятье. Когда девушка резкими движениями что-то пишет в ежедневнике и вырывает оттуда лист, передавая его Сану через стол, он удивляется — это было просто. Он глядит на список документов, которые нужно принести завтра, и теперь уже его собственные мысли вгоняют в панику — это его первая самая настоящая работа по его самой настоящей специальности в самом настоящем агентстве. — Редакция внешнеполитической информации? — уточняет Сан, всё ещё сидя на стуле, пока девушка торопливо собирает вещи. — Да, вас встретят завтра возле лифтов. Редактор оттуда вчера как раз ушёл в отпуск, поэтому две недели будет только его зам. Только не опаздывайте.***
Сан многое знает, и кое-что — очень твёрдо, например, что нельзя опаздывать в первый же день. Его и вчера об этом предупредили. Поэтому Сан, задыхаясь, бежит кросс от метро, резко глотая ртом воздух и перебегая дорогу к массивному зданию на красный свет. А во всём Уён виноват — это же он на радостях, что Сану удалось пройти на стажировку, заставил его распить пару бутылок соджу — ещё и дыню на закуску где-то раздобыл. Сан с тяжелой и очень взлохмаченной головой подрывается к стойке возле входа и кидает на неё толстую папку с документами, нетерпеливо топая ногой и не отрывая взгляда от секундной стрелки на своих наручных часах. Когда ему наконец вручают временную карту, Сан впопыхах сбрасывает с себя джинсовку и почти пробегает мимо охраны, мельком показав им открытый рюкзак. Он поднимается выше по главной лестнице и окидывает взором широкую площадку перед длинным рядом лифтов: огромное табло над ними показывает 10:02, а вокруг никого, кто выглядит как зам редактора, или хотя бы как кто-то, кто ждал бы Сана. — Да вы гоните, и нафига я так бежал? — жалуется Сан вслух, пока вокруг него снуют мужчины и женщины в строгой одежде с маленькими стаканчиками кофе в руках — на один глоток. Он осматривается вокруг, — вчера он не добрался выше первого этажа в соседнем здании, поэтому для него всё в новинку, — не в силах поверить, что у него есть шанс работать здесь: если, конечно, он его уже не упустил. «Я никогда в жизни так быстро не бегал, пожалуйста, пусть это он опаздывает, а не я», — обращаясь ко Вселенной мысленно умоляет Сан. Он пытается пригладить взъерошенные волосы гипнотизируя двери лифтов, которые то открываются, то закрываются перед его носом. Сану неловко так стоять посреди дороги, сжимая в руках лямку рюкзака и всё ещё не в силах отдышаться — то ли ему стоит спортом заняться, то ли волноваться поменьше. Он задумчиво чешет затылок, пытаясь сообразить: а тут работает правило пятнадцати минут? Или это только в универе? Впрочем, в универе оно тоже не работало. Ещё и шумно здесь ужасно — и касается это не только разговоров. Сан снова вглядывается в табло: 10:05. Краем глаза он замечает, как открываются двери самого крайнего лифта справа, из которого вываливается целая толпа. Последним оттуда выходит недовольный мужчина в костюме, отряхивающий рукава своего пиджака и ищущий что-то глазами, глядя на всех слегка свысока — во всех смыслах. Сан чувствует, как тот цепляется взглядом за его одинокую неподвижную фигуру, и думает, как же он, наверно, нелепо и по-детски сейчас выглядит. А мужчина и правда движется всё ближе к нему, и его лицо не предвещает точно ничего хорошего. — Стажёр во внешпол? — сдвинув брови к переносице спрашивает он без лишних прелюдий, и Сан судорожно кивает, протягивая ему папку. Тот, не глянув на неё и секунды, забирает её и тут же разворачивается, недвусмысленно намекая Сану следовать за ним. — У нас бывают пробки в лифтах. Так что извиняюсь за опоздание: моя вина. Надо было спуститься по лестнице. «Да нет уж, не стоило», — с облегчением вздыхает Сан. Мужчина нажимает на кнопку и снова разворачивается к Сану, глядя на него с подозрением. — Пак Сонхва, — говорит он, протягивая ладонь для рукопожатия. — Зам редактора. — Чхве Сан, — обхватывает Сан ладонь обеими руками в ответ в знак уважения. — Стажёр. На лице Пака мелькает тень улыбки, и Сан уже думает, что растопил его сердце: попытки выглядеть остроумным всегда жалкие, а жалость легко можно перепутать с симпатией. Сан надеется, что Сонхва, на самом деле, не такой страшный, как ему показалось в первые несколько секунд, и проверить будет несложно: надо только дождаться, когда они окажутся в лифте, и все эти голоса в холле умолкнут. Там-то Сан расслышит всё, что Сонхва о нём думает, и будет знать, стоит ли ему звонить Уёну и снова жутко разочаровывать его. Сонхва явно нетерпелив, как, впрочем, и сам Сан — так же нервно топает ногой и вздыхает, словно это как-то подгонит лифт. А ещё Сонхва смотрит на него оценивающе и очень внимательно, но Сан не удивлён: предполагает, что так и надо — как ещё понять, хотя бы по внешнему виду, кого предстоит обучить буквально всему с самого нуля? Наконец лифт приезжает, и Сонхва заходит в кабину, подгоняя Сана, чтобы больше никто не присоединился к ним. — Иначе мы простоим по минуте на каждом этаже, — с улыбкой разводит руками Сонхва. — А у нас в редакции дел... по горло. Сан понимающе кивает и смущается: Сонхва нереально палится — Сан может примерно понять, о чём думает он, даже несмотря на то, что его мысли не совсем похожи на речь, которую Сан обычно слышит. Образы и картинки Сан, как он ни старался, за десять лет «читать» не научился — только примерно различать. И он различает, что Пак Сонхва в рабочее время на рабочем месте явно не о работе думает. Видимо, такой же скучный, как и все остальные — наверно, больше половины всех образов, что Сан научился чувствовать и различать, так или иначе были связаны с сексом, и Сонхва не исключение. Наконец Сан различает связную мысль: «Хотел бы я видеть его в своей спальне». Он еле сдерживает смешок, всеми силами пытаясь сохранить серьёзное выражение лица. «Ха, ну конечно, ты бы хотел, — думает Сан, вперив взгляд в пол, рассматривая носки своих ботинок, — но я так просто не дамся». Сан думает, что Сонхва привлекательный, и даже очень, несмотря на то, что какой-то отстраненный и слегка пугающий — Сану такое даже нравится. Но не так сразу же — надо хотя бы на пару свиданий сходить, узнать друг друга и всё такое. И потом, Сан прекрасно знает о своих слабостях — он любит, когда его уговаривают, но в случае с Сонхва... «Ну посмотрим, сколько ты продержишься». — Простите? — Сонхва поворачивает голову к Сану, услышав его голос. — Вы только что... что-то сказали? Сонхва посматривает влево-вправо и пожимает плечами: — Нет, — непринуждённо отвечает он, выходя за пределы наконец открывшегося лифта в огромный оупенспейс зал. Сан нетвердой походкой делает шаг за ним. Его прошибает холодный пот: «Это не может быть совпадением. Мне не показалось. Он мне ответил». Сан снова погружается в гул голосов и почти теряет Сонхва из виду. Он в панике — можно уже лечь на пол и кричать «Я не могу работать в таких условиях»? Сану казалось, что редакция не должна выглядеть и звучать так, а ещё там точно не должен работать человек, читающий мысли — ещё один. — Никаких перегородок — так коллектив сплочённее, — слышит Сан почти над ухом — Сонхва заметил-таки, что тот отстал. — Но не могу сказать, что так они отвлекаются меньше, — с досадой качает тот головой. — Тут показатели, к сожалению, те же. Сан исподлобья глядит на Сонхва, уже, кажется, не скрывающего своего веселья, будто готовящегося выложить все свои выигрышные карты прямо у Сана под носом. Сан чувствует себя как в тот вечер, когда Уён учил их с Ёсаном и Юнхо играть в покер. У Сана были король и туз, которые складывались с картами на столе в две пары, и он был уверен, что победит — потому что другой исход был просто невозможен, как Сану тогда казалось: ведь лучше не бывает. Но Сан тогда совершенно забыл про другие комбинации, и Юнхо, который не выучил их вообще и даже не понимал, что он сейчас победит, сложил на столе роял-флэш и забрал все их деньги себе. Тогда Сан понял: всегда есть кто-то круче тебя. Но до этого он не придавал этой простой мысли большого значения. Сан старается не меняться в лице и покорно кивает. Сейчас он в безопасности — вокруг слишком шумно, да и внятных мыслей в ближайшее время от него можно не ждать: слишком много всего для первых десяти минут первого рабочего дня. Но ему не дает покоя один-единственный вопрос: «Зам редактора Пак Сонхва, какого чёрта?».***
Всё-таки, надо опять заняться спортом — так думает Сан, бегая от одного стола к другому и выполняя поручения даже не представившихся ему сотрудников одно абсурднее другого. Хорошо ещё хоть за кофе не посылают — только от принтера к столу, и оттуда же до переговорной и обратно. Сан бы возмущался, что не нанимался мальчиком на побегушках, но вообще-то именно это он добровольно и сделал, но если это будет продолжаться только месяц, а дальше он и сам будет сидеть возле панорамного окна и внимательно слушать и расшифровывать трансляцию из какой-нибудь Индонезии, то всё это вполне можно потерпеть. Пока его день не омрачает беготня среди столов — зато это смог сделать зам редактора, даже не появляющийся в самой редакции. Приведя Сана в зал и передав его одному из сотрудников, сам Сонхва изящно удалился в свой, судя по всему, временный кабинет дальше по коридору от лифта. И в первый раз Сан встречает Сонхва после этого странного события уже только поздно вечером: штатный рабочий день завершается, и в офис уже начинают приходить дежурящие в ночь. Сан зевает, тут же прикрывая рот рукой, видя зам редактора, выходящего из своего кабинета с пальто в одной руке и телефоном в другой. Сан заканчивает расставлять на чьём-то столе печати в ряд, отходит к стене и присаживается на корточки, расстёгивая рюкзак, стараясь уменьшиться в размерах, спрятать лицо и не попасться Паку на глаза, но ему не удается. — Сан, — строго обращается Пак к нему, — уже поздно. Вы домой собираетесь? — Собираюсь, — нерешительно кивает Сан, выпрямляясь и хватая джинсовку с соседнего стула. — Проедетесь со мной? Сан не знает, насколько невежливо будет ему отказать и какие у этого будут последствия, поэтому он не находит варианта лучше, чем молча спешно подхватить свои вещи и проследовать за ним склонив голову и не задавая вопросов, как Сан сделал и утром. Сонхва пропускает Сана в лифт первым и нажимает кнопку, и Сан думает, что тут два варианта: либо Пак выкинет его к чертям — зачем ему тут ещё один телепат? — и он хочет сказать Сану об этом сразу, либо Сонхва не в восторге от нежелания (нежелания ли?) Сана. Так или иначе, Сану кажется, что у него очень большие проблемы. Однако зам редактора молчит — во всех смыслах. Лишь напевает про себя какую-то надоедливую попсовую песню, совсем не обращая внимания на с опасением поглядывающего на него Сана. Лифт едет быстро, не собирая по этажам ещё пассажиров, и очень вскоре они вновь оказываются в холле на первом этаже. — Вам в бюро пропусков, — говорит Сонхва, показывая Сану на дверь вдали, за стойкой. — Я заказал для вас месячный, а потом... потом разберёмся. — А с этим мне что делать? — спрашивает растерянный Сан, достав белую карточку из кармана брюк. — Там же и сдадите, — отмахивается от глупого вопроса Сонхва. Сан чувствует: тот колеблется — невооруженным глазом видно, как тот не знает, в какую сторону ему идти. Что-то перевешивает. — Провожу вас. Сан удивлён. Его мало того, что пока не выкинули ни по одной из возможных причин. Пак ещё и добр к нему, в такой степени, насколько может быть едва знакомый человек, которому Сан вообще-то уже успел нахамить — и Сан уже не просто удивляется, он в шоке: такого с ним ещё не происходило. Пока Сонхва широкими шагами идёт слегка впереди, Сан осмеливается задать вопрос напрямую, не очень-то надеясь на ответ. «Извините, разве нам не нужно поговорить?». «Мы говорим», — всё-таки откликается Сонхва. И в его мыслях Сан не замечает ни злости, не раздражения. По-крайней мере, пока. «Но не так...», — качает головой Сан, поздно спохватываясь, что Сонхва его не видит. «А почему нет?», — слышит Сан усмешку в голосе Пака. — «Так ведь надёжней. Так нас точно никто не услышит». «Я бы хотел поговорить... как нормальные люди», — последнее, что успевает подумать Сан. Сонхва подводит его к двери, указывая на неё рукой, и с улыбкой удаляется, накинув пальто и снова вспоминая эту ужасную навязчивую песню про конфеты.***
Во второй раз Сан сталкивается с Сонхва на следующий день, уже после обеда, в очередной раз сражаясь с зажевавшим бумагу принтером в большой технической комнате. «Как ваш рабочий день, Сан?». — Нормально, — вслух отвечает Сан, делая вид, что он очень сосредоточен на двух кнопках на крышке. Сонхва дразнится, продолжая говорить с ним, не произнося ни слова: но, видимо, не любит юлить — он не притворяется, что ничего не было, и, собравшись с духом, говорит Сану: «Прошу прощения за ту вчерашнюю грубость в лифте». — Ничего, — односложно отвечает Сан, всё подбирая слова, стараясь никак не демонстрировать эмоции. — Я ведь вам тоже нагрубил в ответ. — Квиты, значит, — приближается Сонхва сбоку. Галстук на нём слегка ослаблен, а на лице действительно виноватое выражение. — Признаюсь, это было... неожиданно. Я не думал, что встречу кого-то вашего возраста, кто... — Для меня тоже, — кивает Сан, прерывая Сонхва и всё пряча от него свой мимолетный взгляд. Сан о многом думает, и не умеет скрывать свои мысли за пуленепробиваемым щитом в виде проигрывания в голове пустых песенок с радио — поэтому пытается защититься хотя бы так. — Но меня не ваш возраст удивил. Сонхва смеется вслух и вновь на секунду открывается Сану: «Я что, так плохо выгляжу? Я не настолько старше, между прочим. Хочешь, будем на ты?». Он не ждёт, пока Сан ответит — в этом нет необходимости; только поправляет галстук и делает шаг в сторону Сана, собираясь с мыслями. — Сан, неужели тебе впервые ответили? И ты никогда не встречал таких как мы раньше? — Сан слышит в голосе Сонхва неподдельное удивление, и, кивая в ответ, отворачивается, делая вид, что ищет новую пачку бумаги в шкафу. — Не встречал. — У меня был учитель в школе, — перечисляет Сонхва, — старшекурсник в университете и ещё... я не помню, где её встретил, но она тоже умела. Странно, что вокруг тебя никого не нашлось. — Странно, — коротко соглашается Сан. — Может, я просто внимания не обращал. — То есть, ты реально думал, что ты такой один? Считал себя особенным? Думал, что теперь придётся набирать своих «Людей Икс»? «Кошмарная шутка, Сонхва», — выделяя обращение не выдерживает Сан, радуясь, что тот не видит его выражение лица, которое буквально сморщилось от того, насколько это несмешно. Сонхва продолжает занудствовать, убеждая, что шутка замечательная, и Сан добавляет, снова перейдя на вы: — Слишком много вопросов, зам редактора Пак Сонхва. Извините, но у меня и так побаливает голова. — Понимаю. Как же хорошо, что я выбил себе кабинет, — говорит Сонхва, слегка потягиваясь и похрустывая шеей. — Но разве это не ты хотел поговорить? Сан вздрагивает: долгие часы вместо драгоценного сна он обдумывал увиденное и услышанное, особенно второе — впрочем, как и всегда. Ему правда есть, о чём поговорить с Сонхва, но он не уверен сейчас — вообще ни в чём. Сан не знает, что конкретно он спросит у него, потому что ему ничего неясно, и он сомневается, есть ли в этом хоть какой-то смысл. — Если надумаешь... я у себя, — бросает Сонхва. Вскоре за ним захлопывается дверь, и Сан наконец выдыхает. Он присаживается на стул возле принтера и утыкается головой в его угол. Он и правда не встречал таких как Сонхва никогда в жизни. Ему правда впервые что-то ответили: впервые его мысли тоже прочитали, и от этого факта у Сана внутри всё холодеет. Он устал скрывать ото всех, в том числе и от самого себя, что он в панике, потому что это правда. Он впервые так открыт перед кем-то, как все остальные раньше были перед ним. Ещё позавчера все вокруг него были словно голые, а он один одетый: а теперь, наоборот, классический ночной кошмар происходит наяву с самим Саном. Он впервые понимает: он сам тоже уязвим. И не перед кем-то, а именно перед Сонхва, которому, чёрт побери, первое, что в голову пришло, при виде Сана — затащить его в постель. И Сану было бы плевать на это, если бы Сонхва не испортил всё, начав ему отвечать. Сан и правда думал и знал, что он особенный. Единственный в своём роде — читающий людей, как открытые, но очень скучные и одинаковые книги. И мало того, что нашёлся кто-то, кто может прочитать его самого — теперь, как оказалось, для самого Сана нашлась книжка полюбопытнее, но он не может снять с неё тяжелый навесной замок. Ему дали только поглядеть одним глазочком на одну из страниц, а после захлопнули эту книгу прямо перед его носом. На самом интересном месте.***
— Зам редактора Пак Сонхва? — заглядывает Сан к нему в кабинет, тихонько стучась уже после того, как его голова оказывается в дверном проёме. Сан видит его в третий раз, но впервые — вот так. Сонхва за столом выглядит как и положено боссу (пусть и временному) — серьёзно и устрашающе. Сан мнётся, пока Сонхва медленно откладывает листы в сторону от себя и поднимает взгляд на него. Сан не слышит совершенно ничего от него, и это его не удивляет: Сан и сам пока не знает, что ему сказать, а от Сонхва ничего и не ждёт. — Решился-таки? — приподнимается Сонхва с кресла. Он указывает ладонью на хлипкий с виду деревянный стул прямо напротив Сана и жестом приглашает сесть. Дверь захлопывается за Саном, и он неуверенно присаживается, заставляя себя усилием воли смотреть Сонхва в глаза, лишь бы выцепить оттуда хоть что-то. — Чай, кофе? — Не надо. Я так, — пожимает Сан плечами, — ненадолго зашёл. «Ну, это ты так думаешь», — проносится у невозмутимого Сонхва в голове, пока тот задумчиво набирает код и подносит трубку к уху. — Я вас... «Просил же — на ты». — ...тебя слышу, если ты забыл, — напоминает Сан. «Я всё прекрасно помню». — Мы договаривались, что поговорим как нормальные люди, — не сдерживается Сан от глубокого вздоха. — Извини, — тут же переходит на речь Сонхва. Он возмущённо цокает языком на телефон: — Не берут, представляешь? — Так обед, — щурится Сан, рассматривая циферблат на наручных часах. Он следит за секундной стрелкой, которая наматывает уже второй круг, и, скорее ради разрядки обстановки, чем из любопытства спрашивает: — Давно это у тебя? Сонхва напротив, такой строгий и невозмутимый Сонхва, вешает трубку и сдвигает брови к переносице, стараясь вспомнить. Сан обращает внимание и на неподвижные уголки его губ, и на весьма сильно подрагивающие ресницы. — Достаточно давно, чтобы привыкнуть с этим жить. — Понятно... У меня лет десять наверно уже, — задумчиво чешет затылок Сан, стараясь не допускать ещё одной затянувшейся паузы. — Я, правда, так и не привык кажется. — Потерпи ещё некоторое время. — Сонхва складывает ладони и кладет подбородок на них, удобно устраиваясь. — Ещё немного, и тебя уже ничего не удивит. «Сан...»,— мысленно тянет Сонхва его имя. «Сонхва?». «Скажи это вслух, умоляю». — Сонхва, — отчётливо по слогам проговаривает Сан, неотрывно следя за его реакцией. Он ухмыляется, глядя Сану прямо в глаза: «Нравится, как звучит из твоих уст». — Боже, — Сан закатывает глаза и складывает руки на груди, — я даже не хочу знать причину. — А ты и так её знаешь, — Сонхва откидывается на кресле и слегка поворачивается на нём из стороны в сторону. — Что ж, о чём мы говорим, напомни? Мне можешь всё, что захочешь рассказать, в жилетку поплакаться... — Тебе? У меня разве есть повод тебе доверять? С чего вдруг? — спрашивает Сан растерянно и даже для самого себя неожиданно. — Только потому что ты сам, хочу я того или нет, всё равно рано или поздно всё обо мне узнаешь? Сонхва снова нахмуривается и немного разочарованно поджимает губы, и Сан понимает: ляпнул лишнего. Сам бы, наверно, тоже на такое обиделся. Извиняться ли перед Сонхва за правду — уже другой вопрос. А пока тот только разводит руками: — Я психолог по образованию, поэтому... — Но ты журналист. — Хорошее наблюдение, — кивает Сонхва. — Но необязательно заканчивать журфак, чтобы стать журналистом, Сани. Не в обиду. — А почему психологом не стал? — задумчиво тянет Сан, рассматривая порядок на рабочем столе, а затем самого Сонхва. — Решил, что это будет... как бы это сказать... — Сонхва глядит чуть вверх, подбирая слова. — Некорректно. Сан лишь понимающе качает головой в ответ — кому, как не ему знать, как тяжело держать в тайне от других их же секреты. — Да уж... с нашими умениями быть корректным не получается. — Ты вполне справляешься, — тихо хвалит его Сонхва. — В отличии от меня. Я слышу по сто раз на дню такие глупости, а свои при себе держать, как оказалось, не умею. Сану впору засмеяться, но не дает странный узел в горле и горящее от смущения лицо. Он проводит рукой по волосам, то ли поправляя чёлку, то ли снова прячась за ней — такое бесполезное в присутствии Сонхва действие, ведь Сан точно знает, что тот видит его насквозь. Хотя казалось бы — Сан тоже так умеет. Просто не хочет, или убедил себя в том, что не хочет. Тяжело решиться признаться самому себе, что страшно нырять в этот омут. Хотя Сан точно знает — ему пора действовать. — Ты сказал, что не привык? — Сонхва опережает его, напоминая Сану его же слова, пока встает и аккуратно обходит письменный стол. Он присаживается на него же совсем рядом с Саном и продолжает изучать его, смотря сверху вниз. Сан цепляется пальцами за край неудобного стула, и Сонхва замечает это. — Расслабься, мы не на допросе. Тем более, считай, я теперь твой самый близкий человек на свете. — Да ну? Неужели? — Сану впервые за день удаётся выдавить из себя некое подобие улыбки. Он точно не ожидал, что Сонхва выдаст такую глупость, и поэтому теперь сам глядит на него с вызовом — слишком уж интересно, с чего он так решил. Сонхва, между тем, замечает это изменение в Сане — Сан чувствует. Тому вообще не смешно. Да и Сану легче не становится, и расслабиться точно уже не получится — у Сонхва как будто всё на десять ходов вперёд продумано. — Потому что я единственный знаю, что ты чувствуешь, — серьёзно заявляет Сонхва. — Сколько тебе было, одиннадцать или двенадцать? Всё с шума началось? Вечный шум, который даже ночами не полностью стихает. Голоса в голове и вокруг — и думаешь, что сходишь с ума, да? А потом — что-то происходит. Ты слышишь что-то, что потом можно использовать против других? Или что спасёт тебе жизнь — и срабатывает? И ты думаешь: «Хм. А с этим, вроде как, можно жить»? Так ведь было, Сан? Сан безмолвно кивает, и Сонхва, довольный собой, слегка нагибается, приближаясь к его лицу. — Вот поэтому, — почти переходит Сонхва на шёпот, заглядывая Сану в глаза. — Веский аргумент, правда? — Хорошо, что ты не стал психологом, — скептично говорит Сан не разрывая зрительный контакт. — Это было некорректно. Как и первое, что я от тебя в лифте услышал. Сан жульничает, бьёт в спину и вообще играет нечестно и грязно по своему же мнению, но это срабатывает. Он выбивает наконец Сонхва из того равновесия, благодаря которому у Сана ничего не выходило услышать от него, и он от этого просто в восторге — потому что Сонхва раскрывается перед Саном даже сильнее, чем он рассчитывал. Он выдыхает, пытаясь оправиться от этого подлого удара под дых, рисуя в голове ту картину, которую Сан воспроизводил у себя в мыслях последние сорок восемь часов, только с другого ракурса. — А ты, я смотрю, долго об этом думал. — Не дольше, чем обо всём остальном, — невозмутимо убеждает его Сан. — Я за это уже несколько раз извинился, — задумчиво тянет Сонхва, схватив из стакана карандаш и нервно теребя его в руках. — Я ужасный, понимаю. Просто ужасный. И могу извиниться ещё раз, если тебя это так сильно задело. Сан дёргается в попытке повиноваться мимолетному желанию отступить, остановить игру и уйти из кабинета, но ему, кажется, жаль. Жаль оставлять Сонхва таким раздосадованным и разочарованным — то ли в Сане, то ли в самом себе, — Сан слышит, как сам Сонхва разобраться не может. — Не надо, — мотает головой Сан, решив-таки остаться возле него. — Я правда долго думал... Это странно, но... Сонхва выпрямляется, заставляя и Сана потянуться за ним и встать со стула. Он с характерным скрипящим звуком отодвигает его чуть в сторону и кладёт вспотевшие ладони в карманы, сглатывая собравшуюся во рту слюну и рассматривая тёмный паркет под собой. — Я бы хотел обсудить в... твоё предложение, — наконец произносит Сан, понимая, что Сонхва уже сообразил, что к чему — у него всё на лице написано. — Если это можно так назвать. Пак подаётся к Сану чуть ближе — едва заметно, но это заставляет его перестать бегать взглядом от пола до потолка, лишь иногда останавливаясь и задевая глазами фигуру Сонхва. Он позволяет себе криво ухмыльнуться, всё же пытаясь сохранить невозмутимый вид, но Сана нет смысла обманывать, и сам Сан поднимает подбородок ещё чуть выше, уже зная ответ. И теперь у него достаточно смелости, наглости и отчаяния, чтобы продолжить: — Как насчёт... — Сан нащупывает в своём кармане брюк телефон и открывает календарь с недавно импортированным туда расписанием редакции на неделю. — Переговорной? Нам как раз подходит, правда? Она свободна до четырёх, и если поторопимся, то я даже не опоздаю в пресс-центр к 15:30. Я должен помочь разложить бутылочки. Улыбка не сходит с лица Сонхва, но он выразительно приподнимает брови и слегка вздыхает, заглядывая Сану в глаза. — Бога ради, Сан, — Сонхва всё веселее, он прикусывает губу и чуть качает головой. — Переговорная? Мы друг друга третий день знаем. «Не такой уж ты и смелый, значит, да?», — наклоняет Сан голову, не переставая представлять возможное обсуждение очень важного вопроса в переговорной, смущая на этот раз Сонхва. Он в ответ мысленно чертыхается и даже немного возмущается. — Сан, ты же прекрасно знаешь, что мысли иногда — это просто мысли, — снисходительно и мягко приподнимает уголки губ Сонхва и тянется рукой к лицу Сана, почему-то останавливаясь на полпути. — Но я тебя понял. На соседней улице открылся новый ресторан — я как раз хотел сходить. Обсудим за ужином. А потом... потом разберёмся. Идёт? — Идёт, — подтверждает Сан, всё никак не отдаляясь от Сонхва. Он ясно даёт Сонхва понять: «Зря остановился». Сонхва пожимает плечами, не сдерживаясь от улыбки, которая с каждой секундой всё шире и шире — и Сан надеется, что всё-таки не просто его смешит. Он неловко шаркает ногой и прочищает горло, готовясь развернуться и пойти к выходу. «Говорил же: долго не продержишься», — не сдерживается Сонхва от ехидного комментария, рассматривая Сана, остановившегося в полуобороте. Сан картинно печально вздыхает: он многое знает, и достаточно хорошо знает себя, чтобы признать: Пак Сонхва с самого начала был прав. Но Сану даже не стыдно, о чём он спешит сообщить. «Только потому что ты — это ты», — бросая взгляд на крайне уверенного в себе и довольного Сонхва уточняет Сан. «Ну естественно», — спешно кивает Сонхва, надув губы и заверяя Сана в том, что поверил. «Хотел бы попробовать прямо на этом столе?», — указывая на опрятное рабочее место Сонхва спрашивает Сан. «Определённо. Но не сейчас». «Ну посмотрим, сколько ты продержишься», — поддразнивает Сан, закрывая за собой дверь и предвкушая отличный вечер — как минимум, за ужином, а потом... «Потом разберёмся».