Коленки

      «Сурганова, сука, что же ты вытворяешь?» — Я в очередной раз покосилась на Светку — а та, беззастенчиво кокетничала с Сашей, якобы отвечая на вопросы, периодически то обхватывая ладонями обтянутые темными колготками колени, то поглаживая их…       …На это проклятущее шоу нас сблатовала Лосева, предварительно обговорив один момент: надо выглядеть хоть немного женственнее, так что давайте, девочки, снимаем все свои непонятные шмотки и залазим в платья. При этом слове я едва не подавилась сигаретой — где я и где эта сбруя. Да я в нем буду выглядеть тощей стреноженной лощадью! С трудом удалось отбить хотя бы брючный костюм…       А вот Светка, паразитка, только кивнула и хмыкнула: — Я со своим…       Лосева удовлетворенно улыбнулась — по крайней мере этим вопросом ей не придется заморачиваться…       Если бы я знала!!! Конечно, для начала мы едва не опоздали на это долбаное шоу, потому что: а)почти перед самым выходом выяснилось, что белая рубашка, на которую я рассчитывала и про которую естественно забыла, в данный момент выглядела жеваной; б)пока Светка, стоя в одном белье, водила по ней горячим утюгом, сосредоточенно высунув кончик языка в угол рта, мне захотелось погладить ее двигающиеся лопатки; в) не только лопатки…       Когда мы, все ещё разгоряченные от недавнего секса, запыхавшиеся от бега, взлохмаченные, ввалились в здание, я поняла, что я то при параде, а Сурганова в своих неизменных штанах цвета потрепанного милитари и водолазке. На мой немой вопрос она помахала рюкзаком.       Быстро заскочив в выделенную нам гримерку мы скинули верхнюю одежду, но эта зараза не торопилась переодеваться, а только критическим взглядом окинула меня, поправила ворот моей рубашки, расправила как попало торчащие из рукавов пиджака манжеты. Плюнув на палец стерла видимое только ей пятнышко на моем плече и отступив на пару шагов, удовлетворенно кивнула, полыхнув расплавленным свинцом глаз. Ох как хорошо мне был знаком этот будоражащий воображение и тело взгляд! Ноги в одну секунду стали ватными, низ живота томительно заныл, а в голове замелькали абсолютно неприличные картинки. Светка, слегка улыбнувшись, облизнула губы, словно прочитав меня на раз. Подойдя вплотную, она жарко выдохнула мне в шею, развернула спиной к себе и… выпихала в коридор, напоследок всучив гитару. Пока я стояла там как дура, пялясь на дверь, подбежала ассистентка и ухватив меня за руку, поволокла в студию. А я на бегу оглядывалась, недоумевая, что там задумала Светка, этот мелкий кардинал в громоздких ботинках.       Эта мысль не оставляла в покое, пока Александр пытался хоть немного раскачать меня, задавая нелепые и смешные вопросы. Неожиданно он заткнулся на полуслове, вытаращив глаза — я проследила направление его взгляда. Эхо от брякнувшей об пол моей челюсти загуляло по помещению.       Сурганова, словно пай-девочка, скромно опустив очи долу, медленно двигалась в направлении дивана, на котором мы расположились, держа в одной руке скрипку, в другой смычок. Но убила не лукавая ухмылочка, удивительно сочетающаяся с наивным выражением лица, а длинное, по щиколотку, чёрное платье, явно концертное. Интересно, где она его откопала? Глубокий и широкий вырез открывал шею, трогательные ключицы и верхнюю часть груди, создавая в комплексе нечто умодробительно-крышесносящее. Но и это были ещё не всё сюрпризы, потому что стоило Светке делать шаг, как стало ясно — в таком платье выпускать ее никуда нельзя. Длинный, от середины бедра разрез при каждом движении распахивался, не скрывая ног, которые, априори, видеть имела право только я! Я! И больше ни одна сволочь! Я нервно сглотнула слюну, представляя, как бы я это снимала все, будь мы одни… Хотя нет, снимала — это слишком мягко сказано. Просто сорвала бы… Ох, вот только пусть все закончится! И поскорее! Потому что, кажется, трусы уже мокрые! От позора меня спасает только цвет костюма…       Очаровательно улыбнувшись присутствующим, она приземлилась на диван рядом со мной, закинув ногу на ногу — подол платья окончательно распахнулся, и свис, обнажая светкины ноги в темных колготках почти до самой ээээ… Короче, ещё пяток сантиметров и дальше уже бы шла порнография.       Но самым эротичным во всем этом оказались ее коленки. Круглые, трогательные, обтянутые колготками. Светка при каждой возможности касалась их — то поглаживала, то обхватывала ладонями. Ведущий, гад такой, тоже это заметил, потому что при любой возможности косил туда взглядом. А я внутренне рвала и метала, в красках представляя себе, что я сделаю с этой… бля… кокоткой… Черт возьми, но какая она все-таки восхитительная! И вся моя!       Я отыгрывала программу, стараясь не пялиться в ее сторону, а смотрела исключительно в камеру или на гитару, даже удачно шутила или отвечала на вопросы зрителей. Вот только почти всегда глаза неуклонно съезжали на Сурганову и, кажется, я к близорукости заработала еще дополнительно и косоглазие. А эта мелкая зараза, сексуально покачивая ногой и демонстрируя ее всем и вся, напропалую кокетничала — по-моему, даже с камерой.       Это гребаное шоу длилось вечность… И за это время, не отрываясь от исполнения песен, я успела миллион раз разорвать на мелкие кусочки ту бесстыжую тряпку, что сейчас обтягивала эту тоненькую фигурку; чертово количество раз отыметь ее во всех мыслимых и немыслимых позах, заставляя кричать и стонать до хрипоты от нескончаемых оргазмов.       Наконец этот кошмар закончился. Уже в гримерке, громко захлопнув за нами дверь, я уставилась на Светку, спрятав трясущиеся руки за спину. А эта негодяйка, спокойно повернувшись ко мне спиной, бережно укладывала свою драгоценную скрипку в футляр. Попялившись на ее соблазнительный зад, еще более выразительно подчеркнутый струящейся тканью, я не выдержала.       Не говоря ни слова, а только тихо рыча, развернула ее к себе лицом и вцепившись обеими руками в верхний край декольте, резким движением дернула в разные стороны. На удивление, Светка даже не сопротивлялась, а только слегка откинула голову, и закрыла глаза. На ее губах гуляла легкая усмешка. Ткань расползалась, обнажая сначала тяжело вздымающуюся грудь, затем исполосованный живот. Когда мой разрыв встретился с бесстыжим разрезом, я дернула рукава, и то, что прежде было платьем, превратилось в кучу тряпья. Сурганова молча перешагнула через нее, потянулась к своим штанам, но я успела заметить, что легкая усмешка сменилась на иезуитскую ухмылку. Я нервно сглотнула: до «Перекрестка» почти сутки и кажется, без голоса останусь я…