Связующие звенья

Verbania Pallanza, Италия, 1951 - За мной следит MI6, - тихо произнес Лё Шиффр, игнорируя предложенное ему кресло, - вы можете мне с этим помочь. Бывший шеф внешней разведки Третьего Рейха Вальтер Шелленберг выглядел усталым и болезненно исхудавшим, но глаза его загорелись интересом от возможности вновь прикоснуться, пусть и совсем немного, к любимому некогда миру — романтизма в отношении разведки по прошествии лет у Шелленберга не убавилось, как не убавилось любви к лести и необходимости ощущать свою важность. При появлении на его пороге Лё Шиффра, ненавязчивым образом показывающего своё уважение к нему, Шелленберг едва сдержал излишне довольную ухмылку. - И чем же, по вашему мнению, я могу вам помочь? - У вас есть связи. - Мы с вами не в том году, - горько усмехнулся Шелленберг, - война уже давно кончилась, мой милый друг. Моя власть улетучилась вместе с прахом казненных в Нюрнберге. - ОДЕССА. Вы должны быть с ними связаны. С Аргентиной. С Парагваем. Шелленберг поднял бровь: - А вы многое знаете. Похвально, с одной стороны...с другой — опасно. Не думайте, что если зайдете слишком далеко, то они не смогут вас достать только лишь из-за того, что находятся по другую сторону океана. Лё Шиффр не дрогнул, продолжая спокойно, уверенно смотреть в голубые глаза Шелленберга. - Я не стану для них угрозой. Меня не интересует политика — во всяком случае, не до такой степени, чтобы лезть в неё, - уточнил он, вспомнив, как два года назад выиграл немалую сумму денег, поставив на то, что Трумена переизберут. Шелленберг рассмеялся. В былые времена от этого тихого смеха подчиненных бросало в холод, и Шелленберг пользовался им часто. Как однажды ему осмелился сказать один штандартенфюрер, к которому он имел привычку прислушиваться, даже слишком часто. - А вы думаете, их интересует политика? Это поприще было оставлено каждым имеющим голову на плечах офицером СС уже после сорок третьего. Их интересуют деньги — прежде всего и больше всего. - Тогда им будет полезен банкир, который сумеет пустить их деньги в безопасный оборот и помочь в прочих валютных вопросах. Если, конечно, они в свою очередь помогут мне избавиться от британской разведки на моем хвосте. Шелленберг встрепенулся, на мгновение поддавшись панике и оглядев комнату в поисках чего-то, что могло выдать слежку. не обнаружив оных, Шелленберг успокоился и продолжил беседу: - Со времени создания ОДЕССЫ прошло более пяти лет. Они прекрасно обосновались и имеют связи, о которых вам даже и не снилось. Не думаю, что они будут в вас заинтересованы. - Надеюсь, вы понимаете, что при учете всех факторов вероятность того, что вы ошибаетесь, составляет 76,8 процентов. На лице Шелленберга вновь появилась довольная ухмылка. "А этот самоуверенный засранец хорош, невыносимо хорош ," подумалось ему. - Математику любите? Славно. Но в любом случае, если и будете устанавливать liaisons с ОДЕССОЙ, то не через меня. У меня нет с ними связей. В конце войны я не слишком хорошо ладил с Борманом и Мюллером. - И всё же вы знаете про ОДЕССУ очень многое. - Так же, как и вы, - Шелленберг одарил собеседника выразительным взглядом, - так же, как и вы. - Когда скрываешься от британской разведки, сам становишься немного разведчиком. У меня есть каналы информации. - Тогда зачем вам я? - улыбнулся Шелленберг. Он в свою очередь тоже не сводил взгляда с собеседника — мутный, почти серебристый глаз Лё Шиффра и тонкий шрам через веко неизменно привлекали его внимание; увечье начинало казаться невыразимо эстетичным, и Шелленберг на мгновение вспомнил свое невольное восхищение Отто Скорцени. Лё Шиффр сделал шаг в сторону двери: - Действительно, зачем? Повисло недолгое молчание. Лё Шиффр наконец шагнул за дверь, когда Шелленберг подал голос: - Я могу вам помочь. Без вмешательства ОДЕССЫ. Лё Шиффр зашёл обратно в комнату и опустился в кресло напротив собеседника, игнорируя усмешку на лице Шелленберга. - Замечательно, вы готовы меня слушать. Я могу соединить вас с другой организацией, не имеющей отношения к ОДЕССЕ и СС. Что, учитывая ваше прошлое, будет для вас только лучше. За вами охотится MI6, это серьезно. Надолго уйти от них можно только полностью исчезнув. Организация, о которой я говорю, делает это эффективнее всех. Они могут стереть человека из истории лучше, чем это когда-либо делало гестапо. Лё Шиффр казался впечатленным в умеренной степени: - Значит, кое-какие ресурсы в вашем владении всё же есть. - Я ими не владею, но обладаю достаточным дружеским влиянием, чтобы они согласились оказать мне, а в данном случае - вам, услугу. - Дружеское, говорите? У начальника нацистской разведки есть друзья? - саркастично поинтересовался Лё Шиффр. - Вы будете удивлены, - ответил Шелленберг с некоторой долей кокетливости, - но с руководителем этой организации я установил крепкие...дружеские отношения. Именно с ним вы и будете иметь дело в первую очередь, - он наклонился к столу, на котором лежала бумага и карандаш, и начал что-то писать, - Яркий человек, приметный. Иногда опасный. Впрочем, - он ухмыльнулся, - как и все мы. Вы ему понравитесь. Если правильно подадите себя, разумеется. Он передал собеседнику исписанную бумажку и откинулся обратно в кресло. Лё Шиффр неспешно изучил представленную информацию и положил листок обратно на стол: - Уэльс? Британцы? Я пытаюсь скрыться от MI6, а вы отправляете меня к их же службам. Ваше чувство юмора оставляет желать лучшего, господин Шелленберг. - Они отделены от разведки, от службы безопасности, от центра правительственной связи - практически ото всего. Более того, когда они что-то скрывают, то в первую очередь как раз-таки от вышеозначенных структур. - Вы многое про них знаете. Откуда? - Как я сказал, с руководителем у меня были крепкие отношения. Лё Шиффр хмыкнул. - И сколько лет уже прошло со времени ваших связей с этой организацией? - Последний раз я имел с ними дело в 42-м году, - ответил Шелленберг, выстукивая что-то невнятное на подлокотнике своего кресла. Его начинало раздражать то, что Лё Шиффру так ловко удалось подхватить вожжи и повести их разговор. - Почти десять лет. Рискованно. За десять лет человек, которого вы называете руководителем данной организации, мог сильно поменяться. Вполне возможно, что не в лучшую для меня сторону. Шелленберг загадочно улыбнулся: - Оо, поверьте мне, он ничуть не изменился.