Деньги

С самого детства Урарака знала, что деньги решают всё. В детстве, когда мама говорила это слово, она хмурилась или грустила. И Урарака вскоре перестала просить купить новую куклу или конфеты. А, став постарше, перестала заглядываться на магазины вообще. Но только когда гуляла с мамой. Порой, идя домой пешком, она останавливалась напротив витрин и смотрела на дорогие игрушки, поделки, настольные игры. Смотрела на красивые манекены в платьях с ценниками, которые отец не оплатил бы и за год беспрерывной работы. И глаза Очако горели, как у маленькой девочки, впервые увидевшей чудо. Убедить себя, что потёртые джинсы и растянутый свитер - это намного удобнее и практичнее, оказалось не сложно. Нет смысла сожалеть о том, чего нет. Жизнь не справедлива. И Урарака приняла правила игры. Экономила на всём, где могла. Брать дешёвые продукты по акциям, покупать практичную одежду в социальных магазинах или донашивать за другими - не стыдно. Быть бедными не стыдно. Стыдно быть завистливой и желать людям зла. Когда началась средняя школа, началась и работа. В тайне от родителей конечно же. Узнай, мама бы запретила и обязательно расстроилась. Они просто не понимают, что уже дают ей, Очако, самое главное в жизни: любовь. Не все брали её на работу, ведь школа не позволяла подобного. Да и возраст смущал. Очако хваталась за всё: начиная с раздачи листовок и газет, заканчивая аниматорством на праздниках. Платили копейки, но даже этому она была рада. В школе Урарака была одной из лучших. Ведь только с хорошими оценками можно поступить в престижный универ. А где престижный универ, там и хорошая работа и хорошие деньги. Поступив в Юэй, её стипендии едва хватало на оплату квартиры, не то что еды. Но, слыша такой мягкий и родной голос мамы из дешёвого сотового, она не находила сил сказать. Да и не нужно это. Она ведь всегда справлялась, справилась бы и сейчас. *** Урараке кажется, что жизнь налаживается. Появляется постоянная работа и бесплатная комната в общежитии, да и Кацуки стал меньше на неё кричать. Даже урезанная стипендия не так расстраивает. И ей не хотелось думать, что всё это будет не долго. *** В ту самую секунду весь мир Очако сузился до трёх маленьких точек динамика, откуда был слышен взволнованный голос отца. - Мама немного приболела, её положили в больницу. Операция стоит очень дорого, Милая. Я попытаюсь собрать деньги, сможешь немного потерпеть без наших посылок? И Очако кивает, забывая, что отец не может этого видеть, сползает по стене и ревёт, уткнувшись в колени, как малое дитя. А после начинается ад. Последние две недели учёбы Урарака проводит впроголодь, сводя свои и так не многочисленные расходы почти к нулю. Она берёт ночные смены, спит по четыре часа в сутки и упорно натягивает улыбку перед друзьями. После уроков в один из дней, оставшись дежурной по классу, Урарака теряет сознание. Находит её Бакуго. Очень злой и тихий Бакуго. Кажется рубильник в её голове опускают второй раз у него на руках. В следующий раз она открывает глаза в его комнате и от его резкой пощёчины. Бакуго долго что-то говорит ей, но она не слышит, словно уши заткнуты ватой. Она натягивает улыбку, извиняется за беспокойство и порывается уйти. Кацуки приходит в бешенство, швыряет её на кровать и насильно запихивает в Очако овсяную кашу с мясом, а затем во сне прижимает к себе ближе. И Урарака не помнит, когда в последний раз так сладко спала. *** Очако едет домой на двухнедельные каникулы. Её встречает одинокой пустой домой. Везде грязь и пыль. Отец зашивается на работе лишь бы мама могла отойти от аппаратов. Очако видит вместо матери худую старую женщину, с такими большими и хитрыми глазами, что она вновь не может сдержать рыданий. *** Лежа на полу, понимая, что мама может не вернуться в такой родной, но сейчас чужой дом, Очако принимает страшное решение. Но жалеть и думать: правильно это или нет, глупо. Всё потом. Иначе она не сможет. И Урарака заставляет себя смириться, понять, что для неё жизнь мамы намного важнее, чем мнение общества о проститутках. *** Как она не пыталась, никому не нужны проблемы с властью. Ложь Урараки о возрасте тянула на слабую троечку. Очако покупает один из самых дорогих секс костюмов. Красная, как рак, она старается не смотреть на едва существующий клочок ткани, называемый «трусами», скрытый под множеством полупрозрачных шёлковых лент. Тонна макияжа, линзы и ажурная маска в комплекте – и она не узнала себя в зеркале. Точёная фигура смотрелась просто шикарно, но от этого хотелось блевать. Восхитительная проститутка. Первые дни ноги дрожат, и вовсе не от высоченной шпильки. Она зажимается, дёргается от грубых рук и рассеянно смотрит по сторонам, обхватывая пилон. Невозможно вечно истязать себя. Урарака думала, что перегорела. Ноги уже уверенно выполняли па, тело двигалось в такт музыке, а вместо расстерянности пришло равнодушие. Очако, после очередного выступления, вновь и вновь рыдала в грязной подворотне, размазывая макияж, кусая пальцы и воя, словно битая собака. Она ненавидела себя, своё тело и разум. И каждый раз её руки опускались вниз, мягко массируя и надавливая, доводя до экстаза. Урарака ненавидела грубые мужские пальцы, ненавидела этот клуб и все похотливые взгляды, мысленно имеющие её в разных позах. Стереть, словно отложившиеся на корке памяти, ощущения рук на своей заднице. Забыть как её хватали, пытаясь помять, вдавить, оставить следы на коже. Очако кажется, что даже волосы пропахли сигаретным дымом и дешёвым виски. Она в сотый раз с остервенением тёрла грудь, "смывая" их касания, прикрыв веки и, вновь видя похотливые взгляды, захлёбывалась стонами и рыданиями. Мораль боролась с отвращениием, разбиваясь об реальность. Ей нужны деньги. Деньги. Деньги. И, не вынося этого, она блевала в той же подворотне, чтобы после плестись домой и возвращаться в этот ад вновь. Вновь и вновь. **** За два дня до начала учёбы Урарака выкладывает нужную сумму на стол. Она безбожно врёт отцу, что такие деньги накопила ещё за те годы работы. Да и сейчас поработала ночным сторожем. Маме назначают операцию, она выздоравливает, а Очако не знает, как дальше жить. Она устала. От всего. Устала успокаивать одноклассников, устала выдавливать улыбку и непренуждённо болтать об очередном герое или красивом платье. Она делает всё на автомате, что даже учитель Айзава сравнивает Урараку с куклой, ожидая реакции. Но так и не дожидается... ведь куклам плевать. Всё решает Бакуго, который в один из дней просто хватает её и тащит на тренировочные маты. Первые удары она пропускает, от третьего уворачивается, а на четвёртый сама бросается на Кацуки. Это был не спаринг и даже не драка, а что-то дикое, животное. Урарака видела в нём лишь очередных мужчин, вцепляясь Качану в волосы. Она кричала, била как можно больнее и возможно, прокусила бы ему ладонь. Урарака не понимала, что творит. Боль....она так хотела причинить ему боль. Чтобы он почувствовал то же, что и она. Очако хотела, чтобы он страдал. И она захлёбывалась рыданиями, уклоняясь от захвата и ставя подсечку. И снова, и снова бросалась на Кацуки, пока не упала, обессиленно не рухнула на него. И, почувствовав поглаживание по голове, рассказала всё. Горло сводило спазмом, а слова лились и лились, словно река. Она рассказала ему всё. И как узнала, что мама заболела, и как работала проституткой. И как не понимает, что делать. Он лишь слушает и гладит по голове, совсем не мягко, а так грубо, что выдёргивает пару волосков. И прижимает к себе крепко, настолько, что кости трещат. В ту ночь они спят вместе, а после Урарака сама приходит к нему. И дверь всегда открыта.