Таймлесс. Pov Гидеон

— Эй, спящая красавица! — голос Рафаэля ворвался в мой сон. Через секунду мне в лицо прилетела подушка. Я резко сел на кровати и потёр глаза, пытаясь их открыть. — Я опять проспал? — мой голос звучал сипло после сна. Я посмотрел на часы. 6.32. — Какого черта, Рафаэль?! Мне в Темпл не раньше десяти, — я запустил подушку обратно в брата, который ещё стоял в дверном проёме, но успел увернуться. — Просто месть — это блюдо, которое подают холодным, — самодовольно сказал Рафаэль. — Ты не дал мне поспать в пятницу, а я тебе — сейчас. — Надеюсь, меня хотя бы ждёт кофе, — сказал я, вставая с кровати и беря футболку в руки. — Обломись, братишка, — он развёл руками и хитро улыбнулся, видимо, желая меня позлить. — Я вообще-то думал, что мне не удастся тебя опередить. Я вопросительно посмотрел на него, подхватывая штаны. — Думал, что ты потерял сон из-за своей голубоглазки, — в очередной раз подколол меня брат в отношении Гвендолин и хохотнул, разворачиваясь и уходя в сторону кухни. Я пошёл вслед за ним. — Нашёлся тут шутник. Я посмотрю на тебя, когда ты испытаешь что-то подобное, — сказал я, ставя турку с кофе на плиту. Рафаэль фыркнул, мол «до твоего уровня я точно не опущусь», но при этом заерзал на стуле. — Помню, ты расспрашивал Шарлотту про подружку Гвендолин, — я украдкой посмотрел на него и заметил, что брат напрягся. — Я могу замолвить за тебя словечко. — Сам справлюсь, — парировал Рафаэль. — А то ещё наболтаешь такого, что я потом и на пушечный выстрел не смогу подойти. — Как скажешь, — я пожал плечами и улыбнулся. Стало ясно, что теперь в наших шуточных перепалках я не буду проигрывать всухую. К часу дня я чувствовал себя измотанным. Из-за того, что снова пару часов занимался в спортзале, а потом долго и мучительно составлял отчёт о вчерашнем вечере в XVIII веке. Я перечеркал кучу листов, прежде чем вышло что-то сносное. То и дело, я ловил себя на мыслях о Гвендолин, когда уже видел, что рисую очередной полумесяц на полях. Записывая диалог с Алестером почти слово в слово, я вспомнил странный прищур его глаз и незаконченный вопрос: «Полагаю, вы намекаете на?..» в ответ на мои слова, что все надо брать в собственные руки. Будто он знал что-то, пока неизвестное мне. Конечно же, о пении Гвен я умолчал, также как о заигрываниях Лавинии и о способностях графа душить человека, не прикасаясь к нему. Относительно последнего я был уверен, что мне никто не поверит, так как скорее сочтут помешанным меня, чем усомнятся в непогрешимости Сен-Жермена. Я перечитывал свою писанину, крутя ручку между пальцами. Яркое воспоминание испуганного Алестера потянуло за собой другое. И вот в голове уже чёткая картинка, как моя напарница стоит и судорожно хватает ртом воздух, смотря на графа со страхом. «Боже мой, сегодня они останутся вдвоём, а меня не будет рядом, чтобы защитить Гвен!» — подумал я и переломил ручку в порыве чувств. Может, граф меня специально отсылает? Теперь была моя очередь пугаться, тревожиться о безопасности девушки, без которой я уже не представлял своей жизни. Но я успокоил себя мыслью о том, что граф хотел лишь поближе познакомиться с рубином. Мою надежду подкрепляло знание, что Гвендолин ещё должна будет оказаться в подземном переходе 1912-го, чему теперь можно было только радоваться. И пусть я получил по голове, зато девушка однозначно выглядела здоровой (и, возможно, счастливой?). Я пообещал себе, что теперь всегда буду рядом с ней, оберегая и защищая, главное, чтобы встреча с графом закончилась без последствий, а дальше не будет никаких раздельных прыжков. Отдав отчёт Фальку и пообедав, я пошёл в ателье мадам Россини за одеждой для сегодняшнего предполагаемого визита к Лавинии, который, как я уже успел узнать, не состоится. Проходя по коридорам, я осознал, что меня, наверняка, будет ждать кучер с каретой, так как граф был заинтересован в том, чтобы наладить наиболее «тесные связи» с богатой вдовой. То, что граф будет, точнее, был вчера в неведении, давало понять, что с кучером я каким-то образом договорился, и он меня не выдал. Но как? Так и не решив загадку, я оказался у ателье и открыл дверь. — Месье де Виллер, почему так поздно? — возмутилась мадам Россини. — Ко мне с минуты на минуту приведут мою лебедушку, вас я одеть не смогу. — Мадам Россини, я вполне могу справиться сам, только дайте тряпки. — Тряпки?! — выкрикнула женщина и начала краснеть, а потом и багроветь. — Ну, знаете ли, это переходит все границы! Я перешёл на французский, желая загладить свою вину: — Прошу прощения, мадам, мне искренне жаль! Я не это имел в виду, дайте, пожалуйста, мне мой костюм для путешествия, — я постарался голосом и лицом передать сожаление. Краска начала медленно сходить с лица швеи. — Стойка с подходящими вещами там, — женщина указала рукой куда-то в право, уходя в противоположную сторону и не смотря на меня. Я проследил взглядом за её движением и увидел разноцветные камзолы, кюлоты, жилеты и рубашки с кружевными манжетами и воротниками. — Спасибо, — поблагодарил я. — Шейные платки и броши справа от стойки. Выберете сами, я не собираюсь вам помогать, — звучал обиженный голос мадам Россини где-то в отдалении. После того как я выбрал темно-серые кюлоты, темно-зеленый расшитый камзол, вытащил приличные чулки и одну из рубашек, то перешёл к платкам и украшениям, находя, кажется, решение загадки. Я взял изумрудную брошку с намерением обменять её на молчание извозчика. Скорее всего, сейчас мадам Россини не заметит пропажи, а по возвращении я постараюсь убедительно соврать, что потерял её, если вдруг возникнут вопросы. Выкрикнув на прощание: «Простите меня», я вышел из ателье. Сегодня я одевался в тишине, потому что Джордано, как и Шарлотту, освободили от обучения Гвендолин, давая выходной. После того, как вся необходимая одежда оказалась на мне, а брошь лежала в кармане жилетки, я прошёл за шпагой, решив захватить её на всякий случай. По пути я столкнулся с Фальком, который направлялся в ателье за Гвендолин. — Гидеон, как я вижу, ты уже готов, — сказал он устало и посмотрел как-то потеряно. — Дядя, что случилось? — встревожился я. — Да нет, пока все в порядке, — он потёр переносицу. — Просто весь день перерываем хроники, чтобы понять, куда тебя отправить за кровью леди Тилни. Пока есть одна крохотная зацепка, но ничего определённого, — он вздохнул. — Круг крови пора замыкать, а тут эта строптивая лисица леди Тилни, к ней в придачу леди Бергли в XVI веке, умершая в 18 лет, и, конечно, не внесенная подробно в хроники, а ещё Люси и Пол… Голова кругом. — Давай я приведу Гвендолин к хронографу, заодно и проинструктирую насчёт сегодняшнего визита, — предложил я свою помощь. — Тебе сейчас явно не до того, просто настрой хронограф. — Да, ты, наверное, прав, — он передал мне повязку для Гвендолин и пошёл по коридору, понуро опустив плечи, будто атлант, придавленный весом небесной тверди. Я тихо приоткрыл дверь в ателье и увидел Гвендолин в красивом розовом платье, вокруг которой ходила мадам Россини с телефоном, и, видимо, фотографировала. Девушка выглядела прекрасно, нежным цветом платья почему-то вызывая у меня ассоциации с клубничным мороженым, которое немедленно хочется съесть. Однако, это я готов был растаять от увиденного, мозги начали превращаться в желе, постепенно отключаясь. Я уже по привычке стал искать деталь, на которую мог отвлечься, и прошёл в комнату. На голове у Гвендолин было невероятное количество кудряшек, между которыми мелькала розовая лента, пытаясь утихомирить этот взрыв на фабрике с чёрными макаронами, и я громко захихикал, чем привлёк внимание. — Перестань! Давай и мы над тобой тоже посмеёмся, раз так, — набросилась на меня мадам Россини. — Ты не имеешь ни малейшего представления о моде! Иначе на груди у тебя давно бы красовалась изумрудная брошь, которая приличествует такому наряду. А что это за шпага? Она здесь совершенно не к месту! Ты ведь сегодня кавалер, а не солдат! — Тут вы правы, — сказал я, всё ещё хихикая. — Но зато мои волосы хоть как-то уложены, а не похожи на металлические скребки для посуды, которыми я обычно чищу кастрюли. Гвендолин презрительно посмотрела на меня: — Как ты сказал, ты обычно чистишь кастрюли? Ты себя, случайно, ни с кем не путаешь? Например, с Шарлоттой? — Что-что? — я удивился. Кажется, Шарлотта затеяла игру, в которой видела в качестве главного приза меня, а в качестве соперника свою кузину, и поэтому рассказала, как провела свой выходной. — С некоторых пор ведь она у тебя убирает! — продолжала выпускать шипы Гвендолин. Я смутился. Теперь ей больше подходило сравнение с красивой и ужасно колючей розой, чем с мороженым. — Это… не совсем… так, — пробормотал я, и хотел уже было сказать, что сам недоумеваю, почему Шарлотта так поступила. Но я все прекрасно понимал, истина была на стороне Рафаэля. — Ха, на твоём месте я бы тоже так потупила глаза, — сказала Гвендолин. — Подайте мне, пожалуйста, шляпу, мадам Россини. Когда на девушке оказалось нечто похожее на гнездо из розовых перьев, я не выдержал и вновь рассмеялся. — Всё, пошли скорее! — прошипела она. — Глаз не спускай с моей лебёдушки, слышишь?! — строго сказала швея. Но я почувствовал, что она уже не злится на меня. — Я ведь только этим и занимаюсь, мадам Россини! — вздохнул я, ведь женщина была права как никогда. — Повязку можно не надевать? — указывая на повязку в моей руке, спросила Гвендолин, когда мы вышли в коридор. — Обойдёмся без неё. По известным тебе причинам, — ответил я. — А также из-за шляпы. — Ты всё ещё веришь, что в будущем я могла бы заманить тебя за угол и огреть дубинкой? — она поправила шляпу. — Кстати, я тут на досуге поразмыслила над этой возможностью. И теперь мне кажется, что всему есть простое объяснение. — Какое же? — я удивлённо поднял брови. — Тебе всё это померещилось. Уже когда ты лежал без сознания, ты думал обо мне, а потом всё смешалось у тебя в голове в одну кучу, так-то! — Да, мне тоже приходил в голову такой вариант, — я утвердительно кивнул, затем взял Гвендолин за руку и повёл вперёд. — Но — нет! Я-то знаю, что я видел. — Но почему же ты никому не сказал, что это — как тебе кажется — была я? Что именно я заманила тебя в ловушку? — Мне не хотелось, чтобы их мнение о тебе стало ещё хуже, ты и без того постоянно под подозрением, — я усмехнулся и решил перевести тему, так как чуть не ответил на вопрос словами: «потому что влюбился». Может, в этом Рафаэль был тоже прав, у него ведь больше опыта в серьёзных отношениях, и пока не стоит признаваться. — А ты как себя сегодня чувствуешь? Голова не болит? — Не так уж я и много выпила… — сказала Гвендолин. Я засмеялся. — Ага, точно, вообще-то ты была трезва как стёклышко. Она вырвала свою руку из моей ладони. — Может, сменим тему разговора? — Да ладно! Должен же я тебя хоть немножечко позлить. Ты вчера была такой милашкой. А когда тебя сморило в лимузине, мистер Джордж действительно подумал, что ты просто очень сильно устала. — Я проспала всего пару минут, — пристыженно сказала девушка. — Надеюсь, дома ты сразу же отправилась спать, — проговорил я. — Хм-м-м, — протянула Гвен и замолчала. Отвлеченный разговор мне совершенно не помог, не в силах больше сдерживаться, я резко остановился, и Гвендолин налетела на меня. Я повернулся к ней, между нами почти не осталось расстояния, от чего у меня перехватило дыхание. — Послушай, — пробормотал я, — я хотел кое-что сказать тебе вчера, но решил этого не делать, потому что ты была пьяна, но сегодня, когда ты снова трезвая и колючая как всегда… — я осторожно провёл пальцами по лбу Гвендолин. От руки по всему телу прошёл мощный электрический разряд. Я перевёл взгляд на губы девушки и понял, что мне жизненно необходимо поцеловать её, иначе я сойду с ума. Последнее, о чем я успел подумать, было: «Кажется, я не чувствовал вкуса её губ уже вечность, а не четыре дня». И в который раз мои ноги подкашиваются, пульс зашкаливает, а сердце неистово колотит по ребрам, грозясь проломить грудную клетку. Я вновь терял контроль над собой, желая лишь одного — подхватить Гвен на руки и унести прочь отсюда. И пусть все хранители со своим графом идут куда подальше. Невероятным усилием воли я заставил себя прекратить поцелуй и, открыв глаза, понял, что прижал девушку к стене, даже не заметив, когда это произошло. Я снова взял Гвендолин за руку, пытаясь прийти в себя. Второй рукой я опёрся о стену возле ее головы и серьёзно посмотрел в любимые голубые глаза. — Так дальше продолжаться не может, — сказал я, прикладывая титанические усилия, чтобы не начать целовать Гвендолин снова. — Гвен… За нами послышались шаги. Я резко убрал руку и обернулся. Через секунду перед нами уже стоял мистер Джордж. — Ах, вот вы где. Мы уже заждались. А почему Гвендолин без повязки? — Я совсем об этом забыл. Может, вы сделаете это за меня? — сказал я и передал мистеру Джорджу чёрную повязку. — А я… пойду вперёд. Я чувствовал на своей спине пристальный взгляд пожилого хранителя. Он, без сомнения, нашёл подтверждение всем нашим разговорам, но сейчас меня волновали другие вещи. Во-первых, надо было умудриться найти подходящее место и время для признания. Кажется, лучше всего могло подойти прошлое, где за нами не должны так пристально следить. А, во-вторых, где, черт возьми, и, главное, с кем, Гвендолин научилась так целоваться?! И я снова начинал её ревновать. Может, Шарлотта говорила правду про парней Гвен? Я мысленно одернул себя, заставляя сосредоточиться на предстоящем прыжке и действительно важных сейчас вещах, а именно на встрече графа с Гвендолин. Ревность мгновенно сменилась не менее болезненным чувством беспокойства. Я вспомнил слова девушки о том, что граф вызывает у неё страх и решил ни в коем случае не показывать своих переживаний, чтобы не пугать ее ещё больше. Фальк уже ждал в подвале, склонившись над хронографом. — Пароль для 29 сентября 1782 года: «Qui nescit dissimulare nescit regnare», — он поднял голову. — Граф сообщил в предыдущем письме, что у него для тебя особое поручение, и не дал больше никаких пояснений. Полагаю, ты в курсе, что тебя ждёт? — Да, — коротко ответил я. Фальк внимательно смотрел, ожидая продолжения, и я добавил: — У магистров во все времена одна из главных забот — найти кошелёк потолще. Фальк натужно улыбнулся. — Я не буду писать отчёт об этом, ладно? Это неважно, а времени займёт прорву. — Ладно, — негромко буркнул дядя, начиная опять настраивать механизмы на хронографе. Через минуту подошли мистер Джордж вместе Гвендолин. — Итак, Гвендолин, сегодня состоится твой разговор с графом Сен-Жерменом. Вы отправитесь в вечер перед суаре, — сказал Фальк. — Я знаю, — сказала она, бросив осторожный взгляд в мою сторону. — Никаких сложностей возникнуть не должно, — сказал дядя. — Гидеон приведёт тебя на место, а затем заберёт обратно. Я видел, как Гвендолин замерла от этих слов. Мое беспокойство тоже начало нарастать, но я понимал, что ради неё должен источать уверенность и поэтому сказал: — Не надо бояться. Вы ведь так хорошо общались с ним вчера, или ты уже забыла? — я опустил палец в хронограф и улыбнулся ей. — Готова? — Если ты готов, то готова и я, — услышал я, затягиваемый в воронку времени. Я приземлился в темноте, а спустя несколько секунд рядом оказалась Гвендолин. — Всё в порядке, — шепнул я ей на ухо. — Почему здесь так темно? Граф же знает, что мы придём. Мог бы хоть свечку для нас оставить. — Да, но он не знает точного места, в котором мы приземляемся. — Почему? Я пожал плечами, хоть Гвендолин и не могла этого увидеть в темноте. — Он никогда об этом не спрашивал. Мне почему-то кажется, ему было бы не слишком приятно узнать о том, что мы используем его старую алхимическую лабораторию в качестве отправного и посадочного пункта. Будь осторожна, эта комната битком набита хрупкими предметами. Мы на ощупь пробрались к двери. В коридоре я зажёг факел и вытащил его из кованого зажима. В мерцающем свете на стенах затанцевали дрожащие тени, и я почувствовал, как Гвендолин прижалась ко мне. — Как звучит этот дурацкий пароль? А то вдруг тебя снова кто-нибудь ударит по голове, — сказала она. — «Qui nescit dissimulare nescit regnare». — «Ква кви симуляры несут формуляры?» Я засмеялся и вставил факел обратно в зажим. — Ты что там делаешь? — Я просто хотел быстро… Мистер Джордж появился, как раз когда я хотел сказать тебе нечто очень важное. — Это касается того, что я сболтнула тебе вчера в церкви? Понимаю, ты, наверное, считаешь, что я сошла с ума, но психиатр тут не поможет. Я наморщил лоб. Ну вот опять она начинает болтать про своих привидений в самый неподходящий момент. — Можешь секундочку помолчать? Я собираюсь с силами, чтобы признаться тебе в любви, понятно? У меня в таких делах не слишком большой опыт. — Что-что? — Я в тебя влюблён, — серьёзно сказал я и посмотрел на Гвендолин. Наверное, в моих глазах можно было прочесть мольбу. Сейчас, когда она замолчала, а время будто остановилось, я мысленно умолял её прекратить агонию, потушить пожар, бушующий во мне от переполнявших чувств. Я ждал ответа, как обвиняемый ждёт смертельного приговора или помилования. Наконец, Гвендолин произнесла: — Правда? — её лицо озарила улыбка, благодаря которой я взмыл на вершину небес со дна океана. — Да, правда! — я улыбнулся. Будто сбросив тяжкий груз, я быстро заговорил, почти не задумываясь: — Знаю-знаю, мы знакомы меньше недели, и сначала ты показалась мне очень… инфантильной, и я, наверное, вёл себя с тобой просто ужасно. Но ты такая непредсказуемая, никогда не знаешь наверняка, что ты выкинешь в следующий момент. В некоторых вещах ты просто до ужаса… э-э-э… неопытная. Порой так и хочется взять тебя за плечи и тряхнуть разок-другой. — Ага, заметно, что ты нечасто объясняешься девушкам в любви, — прервала меня Гвендолин и слегка отрезвила. — Но вслед за этим ты снова становишься такой весёлой, и умной, и бесконечно милой, — продолжал я. — Но самое плохое заключается в том, что стоит тебе только оказаться со мной в одном помещении, как у меня возникает непреодолимое желание дотронуться до тебя и поцеловать… — Да, это действительно плохо, — прошептала Гвен. Я вытащил шпильку из ее волос, после чего гора перьев закачалась и сдвинулась набок. Не в состоянии что-либо сделать с собой, я притянул Гвендолин к себе и поцеловал. Её мягкие и влажные губы заставляли забыть меня обо всем, заставляя жить моментом. Будто я спичка, которая вспыхнула и вот-вот догорит до тла. Я крепко держал девушку в своих объятьях, не готовый отпустить никогда. На задворках отключавшегося сознания мелькнула мысль: «Я пойду за тобой на край света, Гвендолин Шеферд, только будь моей». Когда время для меня потеряло счёт, Гвен немного отстранилась. Я увидел, что она пытается вдохнуть или выдохнуть, но не может этого сделать. — Эй, Гвендолин, выдыхай! — весело сказал я. В ответ она тыкнула меня в грудь. — Ну-ка прекрати! Какой же ты всё-таки задавака! — Прости. Но так приятно, когда из-за тебя кто-то забывает о том, чтобы дышать, — я снова вытащил факел из подставки. — А сейчас нам пора. Граф наверняка уже ждёт нас наверху. Когда мы прошли первый поворот, я мечтательно произнес: — Странно, теперь мне кажется, что я буду с нетерпением ждать каждого вечера, и скучные часы элапсации в 1953-ем снова наполнятся радостью. Лишь ты, я и кузина Диванна… Наши шаги гулко разносились по длинным коридорам, а Гвендолин все молчала, не высказывая своих чувств в ответ. — Может, давай я буду держать факел, а ты обнажишь шпагу? — предложила она. — Нам всегда надо быть начеку. И кстати, в каком году тебя ударили по голове? М-да, не это я ожидал услышать. — Я вот тут подумал, что как-то всё странно получается — я признался тебе в любви, а ты мне — нет, — решил подтолкнуть я Гвендолин. — Неужели? — По крайней мере, не на словах. Не знаю, можно ли это засчитать как признание… — я хотел узнать, смыслы «Меmory» были лишь моей выдумкой или нет, но уловил посторонний звук. — Т-с-с-с! — призвал я к молчанию. Гвен вскрикнула, потому что дорогу нам перебежала толстая тёмно-коричневая крыса, она вела себя так, будто нас тут и в помине не было. При свете факела в её глазах сверкнули красные огоньки. — А мы с тобой от чумы привиты? — спросила она и ещё крепче сжала мою руку. Нас встретил угрюмый секретарь в белоснежном парике. Я передал ему Гвендолин, он быстро сказал: — Карета подана, милорд. До встречи на балу через два дня, — и повёл мою напарницу в кабинет к графу. Я ободряюще улыбнулся ей на прощание и вышел в противоположную дверь, после чего направился по коридорам к ожидавшему экипажу. Стоило мне выйти из здания, как на душе заскребли кошки, но я во второй раз вызвал в уме воспоминание, в котором Гвендолин улыбается и светит мне в лицо фонариком, после чего скрывается за углом в 1912-м году. В тот день я и не мог подумать, что это событие будет дарить надежду, поэтому усмехнулся очередному хитрому извороту судьбы. Однако беспокойство не отступило до конца, тихо пульсируя во мне с каждым ударом сердца. Я ехал по улицам Лондона и внимательно смотрел по сторонам, раздумывая, когда можно выйти, чтобы не вызвать подозрений в Ложе, но и не тратить слишком много времени на обратную дорогу, так как собирался отпустить ямщика на все четыре стороны. Неожиданно около одной подворотни я заметил карету лорда Алестера и тут же приказал остановить лошадей. Осуществив свой план с брошью, я направился через проход во внутренний дворик. Он оказался завешан бельём, которое закрывало обзор на происходящее. — Ваше последнее слово, — я услышал голос лорда, который, судя по словам, вознамерился лишить кого-то жизни. «Враги лорда Алестера — мои друзья», подумал я и тихо двинулся вперед через простыни. Я отодвинул ткань, увидел эмблему альянса и без раздумий всадил шпагу в спину несчастного, который мгновенно упал замертво. Видимо, это был слуга Алестера. На меня тут же набросился второй слуга. И это был тот самый человек, которому я сохранил жизнь в Гайд-парке. Сам лорд сражался с мужчиной, припертым к стене здания. Я узнал в нем Пола де Виллера.  — Никогда не думал, что буду так рад тебя видеть, малыш, — выкрикнул Пол, отражая удары своего противника. — Вообще-то мне просто стало любопытно, — сказал я. — Я заметил на улице карету лорда Алестера и решил посмотреть, что это он делает в этом отдалённом дворике… — Милорд, это тот самый демон, который убил Дженкинса в Гайд-парке! — задыхаясь, прошептал слуга, который тоже узнал меня. — Делай то, за что тебе платят! — прошипел лорд во время очередного атакующего приёма и, кажется, ранил Пола в руку. Слуга был гораздо слабее меня по фехтовальным навыкам, я уже дважды распарывал ткань его сюртука. — Милорд… — взмолил он о помощи. — Возьми на себя вот этого! — рассерженно крикнул лорд Алестер. — А о другом позабочусь я! — Да мы ведь знакомы! — воскликнул лорд Алестер, оказавшись лицом к лицу со мной. — Точно, — ответил я спокойно. Теперь было совершенно очевидно, что имел в виду Алестер на суаре и откуда он помнил меня, несмотря на однократную, как я думал тогда, встречу одиннадцать лет назад. Я ведь сам ему это сказал, точнее, скажу сейчас. — Одиннадцать лет назад, после того, как вы совершили очередное неудачное покушение на графа Сен-Жермена, мы с вами встречались на уроке фехтования у Гальяно, — высказал я, не сбивая темпа поединка, а даже наращивая его. — Маркиз Веллдон, — с презрением отозвался лорд. — Да, да, я помню. Вы передали мне вести от самого дьявола. — Я предостерёг вас, но вы, к сожалению, не прислушались к моим словам. — Дьявольское отродье! Я понял это сразу, как только увидел вас. Защищаетесь вы действительно неплохо, но, возможно, вам не составит труда припомнить, на чьей стороне была победа в нашем тогдашнем бою? — Я хорошо это помню, — ответил я и тряхнул кружевными рукавами рубашки, которые сейчас только мешали. — Так отчётливо, будто всё произошло на прошлой неделе. Впрочем, для меня это действительно случилось на прошлой неделе. Защищайтесь! Я провел атаку, но Алестер её отразил. На его стороне был опыт, а на моей молодость, сила и пренебрежение к выдуманным правилам дуэлей, придерживаться которых в данной ситуации не имело смысла. Через несколько минут боя, успев все-таки пропустить удар в руку, я воспользовался кратким замешательством лорда и выбил шпагу из его рук. Она, переливаясь светом драгоценных камней, взлетела в воздух, описала дугу и приземлилась на мостовую. — Милорд? — с торжествующей улыбкой на губах спросил я. — Это подлый приём, демон, — гневно сказал лорд. — Против всех правил! На очереди был мой удар! — Сдаётся мне, вы не умеете проигрывать, — ответил я. Глаза лорда Алестера сверкали от ярости. — Убейте же меня, если отважитесь! — Не сегодня, — сказал я и засунул шпагу обратно за пояс. Я заметил движение слева и понял, что не успеваю отразить атаку слуги Алестера. Да, это была "щедрая благодарность" за мою жалость к нему в прошлый раз. Пол пришёл на помощь, молниеносно бросаясь с защитным приёмом и спасая мою жизнь. Я снова обнажил шпагу и нанёс удар прямо в грудь слуги. Кровь фонтаном хлынула из раны, и я заметил, как Пол отвернулся. Лорд Алестер воспользовался моментом и поднял свою шпагу, а потом наколол на неё коричневый конверт, который лежал на земле. Не проронив больше ни слова, он повернулся на каблуках и выбежал со двора. — Трус! — свирепо выкрикнул Пол, а затем обернулся ко мне. — Малыш, ты ранен? — Нет, это всего лишь царапина, — сказал я, кинув беглый взгляд на обрывки ткани на рукаве. Я посмотрел на Пола и увидел, что его рукав пострадал гораздо больше, а кровавое пятно на нем продолжало расти. — А вот ты выглядишь не лучшим образом. Твоя рука! Вся эта кровь…  Но что Пол здесь делал и зачем встречался с главой Флорентийского Альянса, который сбежал с каким-то конвертом? Я сжал губы и поднял шпагу. — Что за бумаги ты передал лорду Алестеру? — холодным голосом спросил я. — Генеалогические схемы, — понуро сказал Пол. — Мужская и женская линии путешественников во времени. Я кивнул. — Я знал, что вы двое — предатели. Но мне и в голову не приходило, что вы будете действовать так необдуманно! Теперь он попытается убить всех потомков графа Сен-Жермена! А теперь ему ещё и известны имена путешественников по женской линии. Если ему удастся выполнить свою задачу, мы никогда не родимся. — Тебе следовало его убить, когда у тебя была такая возможность, — горько заметил Пол. — У нас не оставалось выбора. Послушай, времени не так уж много, я скоро прыгну обратно. Но сейчас очень важно, чтобы ты внимательно выслушал то, что я тебе скажу. — Этого я делать не намерен! — выкрикнул я в ярости, не желая слушать этого предателя. — Если бы я знал, что встречу тебя тут, обязательно захватил бы с собой пробирку… — Связавшись с Альянсом, мы допустили ошибку, — перебил меня Пол. — Люси с самого начала была против этой затеи. Но я думал, что если мы поможем ему обезвредить графа… — он схватился за живот, после чего вытащил из-под камзола какие-то бумаги и протянул их мне. — Возьми их с собой, малыш! Я, помедлив, взял из его рук пачку писем, доверяясь какому-то шестому чувству, которое подсказывало, что все не так просто с Полом и Люси. — Хватит уже называть меня малышом. Я на полголовы выше тебя, — недовольно проговорил я. — Речь идёт о той части пророчества, которую граф скрывал от хранителей. Сначала прочти это, а потом уже думай, бежать ли тебе к своему любезному графу и выдавать ли ему меня. Это важно, поверь. Эх, Люси меня убьёт, когда услышит, что я наделал, — тяжело вздохнул Пол. — Откуда мне знать, что это не подделка? — Просто прочти это! Тогда ты узнаешь, зачем мы украли хронограф. И почему мы хотим помешать графу завершить Круг крови, — он часто и тяжело задышал. — Гидеон, позаботься о Гвендолин, — поспешно сказал Пол. — Ты должен защитить её от графа! — Я буду защищать её от любой опасности! — высказал я вслух обещание, которое уже дал самому себе. — Но тебя это не касается. — Некоторым образом всё-таки касается, мальчик мой! — Пол странно посмотрел на меня. — Из-за вашего предательства люди лорда Алестера недавно чуть не убили нас с Гвендолин в Гайд-парке! Так что не надо меня убеждать, что ты хотел позаботиться о нашей с Гвендолин безопасности, — кинулся я с обвинениями. — Ты же не знаешь… — Пол запнулся. — Не важно. Послушай, — его голос зазвучал твёрдо и убедительно. — Простой вопрос — простой ответ: ты любишь Гвендолин? Я отвёл глаза. Кому-кому, а вот Полу это было знать вовсе необязательно, но мужчина потребовал ответа. — Гидеон! Мне нужно знать ответ на мой вопрос! — голос его звучал резко. — Да, — кратко ответил я. — Тогда прочти эти бумаги, — быстро сказал Пол, уже более мягким голосом. — Тогда ты поймёшь, какая роль отведена Гвендолин в этой игре. Я уставился на него во все глаза, не понимая, о чем речь. — Что ты хочешь этим сказать? — спросил я. Пол наклонился вперёд. — Если ты не прислушаешься к моим словам, Гвендолин умрёт. Только ты один можешь этому помешать. И только тебе она доверяет, как я вижу, — он крепко сжал мою руку. — Пообещай мне это, Гидеон! — растерянно сказал он. — Обещаю, — также расстерянно ответил я в пустоту, так как Пол исчез. Я спрятал бумаги под камзол и быстро побежал в сторону Темпла. Путь был не ближний, но времени не было, чтобы искать карету. На бегу меня начал обуревать настоящий страх за жизнь Гвендолин. Слова Пола о том, что "Гвендолин умрёт", до сих пор звучали в ушах, не давая ясно мыслить. «Что, если граф причинил ей вред и её бездыханное тело лежит в одном из многочисленных подвалов Ложи. Она не сможет перенестись обратно, а я просто не успею её найти». От этих мыслей бежать становилось труднее, ноги будто наливались свинцом, но я подгонял себя изо всех сил, ещё раз думая о том, что больше никогда не позволю беззащитной Гвендолин находиться без меня в прошлом. Люди оборачивались на меня, что-то выкрикивали, а я бежал, не обращая внимания. Когда времени до обратного прыжка оставалось совсем немного, я ворвался в коридор, где надеялся найти Гвендолин в сопровождении секретаря. Моему облегчению не было предела, когда я увидел её там живую и невредимую. — Сэр, вас ранили, — испуганно воскликнул мрачный секретарь. — Я велю послать за доктором! — Нет! — сказал я грубо, пресекая все дальнейшие разговоры. — Это не моя кровь. Во всяком случае, не только моя. Пойдём, Гвен, мы спешим. По пути меня немного задержали. Я взял ее за руку и потянул вперёд. Я готов был поклясться в тот момент, что все ощущения, которые я испытывал до этого, не шли ни в какое сравнение с теперешними. Только одно прикосновение с её ладонью приносило в тысячу раз больше радости после того страха, что я успел натерпеться за жизнь Гвендолин из-за слов Пола. Секретарь бежал за нами до самой лестницы, пару раз он пролепетал: — Но сэр! Что же всё-таки произошло? Возможно, нам стоит оповестить маркиза…? Я возразил, что на это сейчас нет времени, и что я постараюсь как можно скорее разыскать графа снова и предоставить ему отчёт о событиях сегодняшнего дня. — Отсюда мы пойдём одни, — сказал я, когда мы ступили на лестницу, по бокам которой стояли двое стражников со шпагами наголо. — Пожалуйста, передайте маркизу мои наилучшие пожелания! Qui nescit dissimulare nescit regnare. Стражники расступились, а секретарь поклонился нам на прощание. Я вытащил факел из подставки и потащил Гвендолин за собой. — Скорее, у нас осталось всего лишь две минуты! — радостно сказал я. Теперь, когда она была рядом со мной, моё настроение вновь стало отличным. — А ты, кстати, в курсе, что означает наш пароль? — Нет, — сказала Гвен. — Но зато я выяснила нечто другое. А чья это кровь у тебя на рубашке? — «Тот, кто не умеет лицемерить, не умеет и править», — я осветил факелом последний поворот. — Людовик Одиннадцатый. — Какое подходящее к случаю выражение, — прокомментировала Гвендолин. — Честно говоря, ни малейшего понятия не имею, как зовут того парня, который перепачкал мне своей кровью всю одежду, — решил ответить я на её вопрос. — Ох, и рассердится же мадам Россини! — я толкнул дверь в лабораторию и воткнул факел в подставку на стене. Языки пламени выхватили из темноты большой стол, на котором были разложены и расставлены диковинные аппараты, стеклянные бутылки, колбы и кубки, наполненные разноцветными жидкостями и порошками. Вся поверхность стен от пола и до потолка была покрыта рисунками и символами. Прямо над факелом со стены смотрел улыбающийся череп с пентаграммами вместо глазниц. — Иди сюда, — сказал я и потянул Гвен к противоположному краю стола. Только там я выпустил руку девушки, чтобы обнять ее за талию и прижать к себе. Вот теперь точно можно было окончательно успокоиться. — Как прошёл разговор с графом? — Это была очень… содержательная беседа, — в голосе Гвендолин, как мне показалось, зазвучали странные нотки. — Граф объяснил мне, что ты… разделяешь его дичайшие взгляды и тоже считаешь, что влюблённую женщину легче держать под контролем. Ты, наверное, очень расстроился, что вся предварительная работа, которую ты провёл с Шарлоттой, оказалась напрасной, и тебе пришлось начинать со мной всё сначала, ведь так? — О чём ты говоришь? — я смотрел ей в глаза, не веря собственным ушам. — Но тебе всё удалось просто замечательно, — продолжала Гвендолин, опустив глаза. — Граф, кстати, тоже так считает. Меня, конечно, не очень сложно было заполучить… Господи, как же мне стыдно, когда я думаю, насколько я облегчила твою задачу. «Ах, ты, сукин сын!» — самое цензурное, что пронеслось в моей голове. Волна гнева красной пеленой застелила глаза. Мне хотелось побежать наверх и обагрить свою шпагу кровью этого старого мерзавца. «Зачем он сказал ей это? Ведь я никогда не говорил, что согласен с ним. Он же ничего не знает!» — во мне клокотало возмущение. — Гвендолин… — я запнулся, так как почувствовал знакомую тошноту перед прыжком. — Сейчас начнётся. Давай лучше продолжим этот разговор позднее. В тишине и спокойствии. Понятия не имею, к чему ты клонишь… — Я просто хочу знать — это правда? — спросила она. — Ты действительно заранее спланировал, что влюбишь меня в себя, точно так же, как сперва ты спланировал всё то же самое с Шарлоттой? Я разжал руки, выпуская Гвендолин из объятий. Я не находил нужных слов, видя её уверенность в словах графа. Я и сам прекрасно знал, как этот коварный змей умеет убеждать, будто шепча тебе на ухо мысли, которые вмиг становятся твоими. — Сейчас не совсем подходящий момент, — произнёс я, осознавая тщетность любых моих попыток оправдаться в данный момент.— Гвендолин, мы продолжим этот разговор позднее. Я тебе обещаю. — Нет! Скажи сейчас! — из её глаз полились слезы. Она снова плакала при мне. И снова из-за меня. — Хватит одного слова — да или нет? Ты всё это спланировал? «Да они сговорились со своими простыми вопросами — простыми ответами» — подумал я. — Гвен… — я уже знал, что она не поверит всем моим словам, кроме одного. — Да или нет? — всхлипывая, пробормотала она. — Да, — сказал я. — Но пожалуйста, перестань плакать. — Вот и всё, что я хотела узнать, — прошептала она. — Спасибо за честность. — Гвен… Я хотел бы всё тебе объяснить… — начал я, но прыгнул в настоящее, не успев закончить. — На вас опять напали? — доктор Уайт уже подбежал ко мне, рассматривая следы от шпаги Алестера на камзоле. В этот момент появилась Гвен. — Я должен немедленно провести осмотр, — доктор начал рвать ткань рукава. — Всё в порядке, — сказал я. — Просто маленький порез, он почти не кровоточит. Можно даже пластырь не накладывать. Я увидел, как отвернулась Гвендолин, избегая моего взгляда. Мне нужно было срочно поговорить с ней, сейчас, пока она не ушла в слезах. Доктор Уайт крепко держал меня за руку, промывая рану. — Доктор Уайт, отложите, пожалуйста, в сторону ваши щипцы и зажимы! Ничего страшного не случилось! — я безуспешно попытался вырваться. — На ней ранений нет! — с облегчением сказал мистер Джордж, осматривая Гвендолин. — Гвендолин, ты как? — я посмотрел на неё, боясь, что она снова начнёт плакать. — Всё в порядке, — сказала она, не глядя в мою сторону. — Мистер Джордж, не могли бы вы отвести меня наверх? Мне очень срочно надо попасть обратно домой, правда. — Конечно, — мистер Джордж кивнул. Я сделал было шаг в сторону Гвен, но доктор Уайт продолжал крепко держать мою руку. — Постоишь ты сегодня спокойно или нет?! Кто это сделал? Рану нужно немедленно зашить, — хмуро сказал он. — Ни в коем случае, — сказал я, понимая, что Гвендолин хочет сейчас уйти, не выслушав моих объяснений. — Это может подождать. Сначала мне нужно поговорить с Гвендолин. — Не стоит, — сказала она холодно. — Я выяснила всё, что хотела. А сейчас мне нужно домой. — Утро вечера мудренее, — сказал мистер Джордж, взяв в руки чёрную повязку. — Гвендолин, кажется, очень устала. А завтра утром ей ещё идти в школу. Гвен посмотрела на меня в последний миг перед тем, как мистер Джордж завязал ей глаза. Во взгляде девушки была боль. Я не смог выполнить свое обещание, я не смог защитить её от самого себя. — Всем спокойной ночи, — сказала Гвендолин на прощание, а затем мистер Джордж вывел ее из комнаты. Мне хотелось рычать как лев от гнева на графа, скулить как щенок, которого отбросил ногой в сторону его же хозяин, выть как волк от осознания, что я причинил боль своей любимой. Мне хотелось кричать от того, какой холод сквозил в голосе Гвен, кричать на весь Темпл: Гвендолин, я люблю тебя! Но все моё существо готово было замёрзнуть от пронзительного обвиняющего взгляда прекрасных голубых глаз. И сил хватило лишь на тихий выдох: — Гвендолин…