Радуга

«Каждый охотник желает знать, где сидит фазан». Дети учат эту поговорку, чтобы быстрее запомнить все цвета радуги в правильном порядке. Женя, конечно же, тоже её знает. Знает с семи лет, когда пошла в первый класс школы. Но цвета радуги она запомнила иначе: в восемь, когда впервые встретилась с Этери Георгиевной. Её тренер всегда слыла необыкновенной женщиной, и недаром. Даже на обычную радугу воспитанники Тутберидзе смотрели через призму фигурного катания, потому что наставник придумала для них собственную формулировку. «Кто Очень Жаждет Золото, Горит Стабильностью. Факт!» Это был непреложный закон королевства «Хрустального». Хочешь быть лидером? Много работай и не жалуйся. Но этого мало для чистой победы. Хочешь золото – будь стабильной. Причем всегда, а не от случая к случаю. Не ошибайся. Будь постоянной. Будь надежной. Покажи, что тренеры могут на тебя положиться, как и вся страна в будущем. Ведь когда-нибудь тебе придётся отстаивать её честь на самых крупных мировых соревнованиях. Эта присказка въелась в голову юной фигуристки куда лучше, чем про фазана, ведь именно она отражала всю её Вселенную. Кто Что за вопрос? Конечно же она, Женя Медведева. Кто, если не она? Очень Хочет ли она быть золотой девочкой, победительницей, чемпионкой? Той, на кого Этери Георгиевна будет смотреть с любовью и восхищением и ставить в пример остальным ученицам? Разумеется, да! И не просто хочет. Она очень хочет. Очень-очень. А, говорят, когда чего-то очень-очень хочешь, оно сбывается. Так ведь? Жаждет Это слово лучше всего описывало страсть Жени к фигурному катанию. Она не просто мечтала кататься, прыгать, скользить по льду, показывать программы, воплощать образы и выигрывать медали – она жаждала этого. Жаждала всеми уголками своей еще детской, но уже необъятной глубокой души. Спорт так быстро стал частью её сердца, её жизни, что она уже не представляла себя вне его. Малышке, делающей еще несмелые шаги вперёд, уже тогда не хотелось стать всего лишь одной из многих. Ведь она не являлась просто случайной девочкой, заглянувшей на каток от скуки и решившей там немного задержаться. Фигурное катание - в её крови. Воля к победе – от природы. Стойкий характер – дар свыше. Женя верила, что она всё сможет. Лишь бы и Этери Георгиевна в неё верила. Тогда они вдвоём покорят все вершины. Золото Медалей три. Бронза, серебро и золото. Но и в восемь лет для Жени нет других цветов, кроме золотого. Всё остальное – проигрыш. Все прочие оттенки значат, что есть кто-то, кто сильнее её, талантливее, маститее, упорнее. А так не должно быть. Бронза и серебро говорят лишь об одном – нужно тренироваться еще больше. Может, даже ночевать на катке. Золотая медаль того стоит. Лишь за неё дают звание чемпионки. Приставка «призёр» совершенно не нравится Медведевой. Слово «чемпионка» - совсем другое дело. Особенно если звучит в сочетании с Олимпийскими Играми. Она желает стать Олимпийской Чемпионкой больше всего на свете. И чтобы Тутберидзе гордилась ей больше всех прочих девочек. Горит Этот глагол был по душе Жене больше всего в присказке. Он словно отражал её душу в те минуты, когда она выступала на соревнованиях, стремясь рассказать зрителю историю и передать чувства, заложенные в ней. Все, до единого, без остатка. В эти мгновения фигуристка и правда горела на льду. Так странно – гореть на льду. Но так точно и так правдиво. Она горела, пылала, умирала и возрождалась из пепла. В каждый жест рук, в каждый поворот корпуса, в каждый взгляд было вложено столько всего личного! Женя сама не всегда понимала, как это происходит. Просто начинала звучать музыка, и в секунду спортсменка отрешалась от постороннего. Коньки и лёд становились её продолжением, а высокие сильные прыжки – необходимостью, чтобы выплеснуть всё, что пряталось глубоко в груди, а после них наконец свободно вздохнуть. Женя чувствовала себя единым целым со своим образом, каким бы он не был. Когда она пыталась объяснить всё это Этери Георгиевне, та внимательно слушала её сбивчивые рассказы, а потом мягко отмечала, что это и есть то, что отличает настоящего артиста-фигуриста от рядового – умение творить искусство на льду. Мол, Женя это умеет. И это прекрасно и восхитительно. За эту душевность в прокатах она и любит свою девочку еще сильнее. Стабильностью Стабильность – пожалуй, самое простое и очевидное слово. Секрет прост: победа – она в постоянстве. Она в постоянстве мастерства, если быть более точной. Если ты технична, всегда усложняешься и при этом не ошибаешься, то будешь на высоте. Никто не сможет тебя догнать. Никто не сможет тебе противостоять. Женя начала проверять эту теорию с детских лет. И она действительно работала. Без всяких сомнений. А еще стабильность помогала быть в фаворе у Этери Георгиевны. Она, смеясь, всегда отмечала, что обожает в Жене эту черту – её железные нервы, которые не шалят перед прокатами, или которые спортсменка просто умеет усмирять, и потому они ей совершенно не мешают. И она просто парит по соревновательному льду, словно на домашней тренировке. Медведева обычно лишь улыбалась в ответ на похвалы и ничего не говорила. Хранила свою маленькую тайну при себе: нервы у неё тоже шалили, как и прочих девочек. Но перед выступлением она всегда старалась представить себе, как сверкнет улыбка на лице Тутберидзе, когда она, Женя, чистейше исполнит все прыжки, и как тренер потреплет свою лучшую ученицу за макушку и крепко обнимет за самое душевное исполнение. Это неизменно помогало выходить на арену и делать то, что она должна была делать. Факт Слово как обобщение всех предыдущих. Хочешь быть чемпионкой – соблюди все правила. Жажди золота. Жажди его очень. Гори и сияй на льду. Будь стабильной. И награда не пройдет мимо тебя. Всё предельно ясно. Самое трудное – соединить всё в одно. Но Жене обычно это удавалось без особых проблем. Кажется, просто потому, что многое из условий в ней присутствовало словно с рождения: огромная жажда побеждать, желание всех превосходить и быть безусловным лидером команды, артистизм, который не купишь за деньги и не вдохнешь в тело искусственно. Только стабильность приходилось нарабатывать огромным ежедневным трудом. Но девочка никогда не жаловалась. Все фигуристки трудятся над этим. Не только она. Каждый цвет радуги был зашифрован в одном слове, а каждое слово как будто было воплощением чего-то в Жене. Воплощением её таланта, её души, её жажды до успехов, её неумения сдаваться, её неискоренимого упорства. Всего-всего, что в ней так ценила Этери Георгиевна. При таких данных просто нельзя было проигрывать. И Женя не проигрывала.

***

Фигуристке Евгении Медведевой уже давно не восемь. И уже даже не шестнадцать, сколько ей было, когда она утолила свой первый голод до побед, последовательно покорив Финал Гран-При, Россию, Европу и Мир; когда истинно прочувствовала все слова в поговорке – что значит очень хотеть и жаждать, что значит быть поистине стабильной и сгорать в программах до остатка каждый раз, а после этого сжимать в ладонях и целовать долгожданную, такую дорогую и выстраданную золотую медаль. Ей уже двадцать. Совсем скоро и двадцать один. Она уже взрослая девочка. Но до сих пор, когда распахивает окна в квартире после дождя, впуская в комнату приятный запах свежести, и вдруг замечает на небе бледную радугу – невольно улыбается. Для других радуга – маленькое чудо природы. Символ надежды. Радуга для Жени – олицетворение её любимого мира, мира фигурного катания. И Этери Георгиевны. Так было даже в те годы, когда она сбежала в Канаду, пытаясь откреститься от всего, что было в «Хрустальном». Любимая присказка впервые не сработала в Олимпийский сезон. Вроде бы Женя продолжала соблюдать все пункты. Много работала, всё с той же жадностью, с тем же пылом и желанием. По-прежнему вкладывала в каждое выступление столько души, сколько могла. Оставалась стабильной в своих прокатах. И всё столь же остро жаждала заполучить единственный недостающий ей до полного триумфа титул – гордое звание Олимпийской Чемпионки. Но травма перечеркнула её стабильность, заставляя совершать ошибки… И без этой самой стабильности и усложнения всё пошло прахом. К Играм Женя восстановила то, что имела. Но перерыв не прошел даром. Её наконец догнали. И перегнали. Об этом в поговорке Тутберидзе не говорилось – о том, что перерывы непростительны. О том, что в одну минуту они могут отнять мечту, растерзать её и превратить в жалкие клочья, даже если ты снова соблюдаешь все условия игры. Из них нельзя выходить ни на мгновение. Иначе рискуешь всем. В чем Женя тогда убедилась точно – в том, что серебряная медаль для неё всё ещё ничего не значит, как и в детстве. Это свидетельство слабости. И только. Даже если медали целых две. Сразу после Олимпиады девушка спрятала их в футляры и затолкала в дальний угол шкафа, где хранились все прочие награды. С глаз подальше. Она не могла на них смотреть. Да и не хотела. Как не желала смотреть и на Этери Георгиевну с её словами про цвета радуги – теперь она ненавидела эти строчки. Они ничего не значили. Были просто мотивирующей зомбирующей фразочкой для глупых детей, чтобы те лучше катались. Они не имели никакого отношения к жестокой реальности, где стремления и большие амбиции грандиозно разлетались на осколки о какие-то препятствия – хотя бы о те же непредвиденные травмы. Медведева улетела в Торонто так быстро, как только смогла. Лечила ногу, лечила спину. И старалась восстановить душевный покой. Ту гармонию, что всегда была внутри до сломавших её Игр. Винила ли себя в таком результате? Нет. Она сделала на льду всё, на что была способна в тот момент. Но боль, физическая и моральная, захлёстывала. Требовала выхода. Ей требовался кто-то…кто-то, кого можно было уничтожать. И Женя, не задумываясь, выбрала целью Тутберидзе, которая проводила бывшую ученицу в Канаду не самыми лестными словами вслед. Мысленно фигуристка сливала на неё весь свой гнев, всё своё разочарованию, всю злость, всё отчаяние, все разрушенные планы. Она искренне не ожидала такого расклада карт. Ждала другого: что выиграет Олимпиаду, немного отдохнет, а потом под руку с Этери Георгиевной пойдёт дальше крушить все преграды и брать штурмом новые вершины. Но тренер нашла себе новую верную спутницу. И поговорку про радугу теперь, вероятно, делила с ней. Это было неимоверно больно и обидно. Словно её использовали, выжали из неё все соки, а потом смяли и выбросили, как лакмусовую бумажку. Просто предали. Это можно как-то простить? В первое время после переезда, если Женя вдруг замечала на небе неяркие разноцветные полосы дугой, то спешила поскорее задёрнуть шторы. Лишь бы не видеть, лишь бы снова не вспоминать то, что перекрывало дыхание. Она отказалась от установки, которую брала за основу с самого детства. Старалась кататься по-новому. Так, как чувствовала, не стараясь цепляться за стабильность или желание чемпионства. Однажды её это уже сломало. Стоило поискать другой путь. И фигуристка искала. Упорно, как и всегда. Но со временем травмы отболели. Физически стало легче. Да и в новой стране она постепенно тоже освоилась. Брайан снова учил её получать удовольствие от выступлений, даже если не всё получалось и выскакивали неожиданные ошибки или падения, и стремился поддерживать новоиспеченную ученицу в любых случаях. И постепенно все обиды, кажется, начали меркнуть. По крайней мере, Женя могла снова смотреть на радугу без разрывающей напополам злобы и боли. В груди просто появлялось что-то вроде ностальгии по прошлому, в котором она была так наивна, но счастлива. В котором её золотые мечты исполнялись целых два года подряд, пока она следовала заветам Этери Георгиевны и вдохновлялась ими. Потом к ностальгии начала примешиваться и тоска. Тоска по России, по «Хрустальному», который одиннадцать лет был ей домом. И по Тутберидзе, со всей её строгостью, суровостью, неприступностью, но такой большой любовью к ней, к Жене. Медведева знала это наверняка – Этери Георгиевна её любила. Любила настолько, насколько только могла. Точно сильнее, чем всех других девочек. Тутберидзе всегда держала в узде абсолютно всех, Женю в том числе. Но всё равно последней было позволено капельку больше, чем другим. Только она из всех спортсменок могла поспорить с тренером, если была с чем-то не согласна. Только она могла выпросить поцелуй в лоб или в щеку после удачного выступления, просто нахально сложив губы бантиком и потянувшись к Тутберидзе. И Этери Георгиевна никогда не отказывала ей в этом ласковом чмоке со словами, что гордится. И Женя твёрдо знала: эти слова - не пустой звук, а самая большая искренняя похвала. Даже такие болезненные для Медведевой интервью, которые бывший тренер дала журналистам после её ухода, уже не трогали спортсменку так, как раньше, спустя какое-то время. Сперва казалось, что в словах Тутберидзе кроется только ненависть. Но Женя подросла и многое переосмыслила. И, пересматривая старые репортажи, она осознавала, что это не ненависть. Это всё та же любовь, только искаженная. Искривлённая обидой, омраченная непониманием. Их обеих разделило то, что они не смогли простить друг друга. Но значит ли это, что перестали любить?.. Через какое-то время Женя и вовсе смогла любоваться радугой с улыбкой, вспоминая прежде всего всё то хорошее, что у них было с Этери Георгиевной. Неизменный ритуал «вдох-выдох» и взгляд глаза в глаза перед каждым выступлением. Тренировки, всегда с совместными шутками, ведь их чувство юмора было так схоже. Моменты, когда фигуристка с удовольствием снимала завоеванные медали со своей груди и весила их на шею Тутберидзе, считая это более чем заслуженным и справедливым. Ведь без любимого тренера у неё не было бы этих наград. Успех - их общая победа. Главное разочарование в жизни на Олимпийских Играх наконец начало меркнуть в памяти, заменяясь на другие, более счастливые воспоминания о новых стартах, новых знакомствах в Канаде, звёздных шоу, в которых она с удовольствием принимала участие между сезонами и с азартом ставила себе программы, придумывала костюмы и хореографию. Ярость и ненависть угасали с каждым днём. Время и правда лечило. Женя всё больше и больше наполнялась светом – тем, который переполнял её раньше. И сама это понимала. Правда, теперь ей снова не хватало того, что раньше присутствовало в избытке – громких побед. Она не перестала быть максималисткой. Просто временно смирилась с текущим положением дел, пока восстанавливалась душевно и училась отпускать застарелые обиды. Но в какой-то момент устала. Устала плестись где-то в хвосте парада. Она же чемпионка. Какая разница, что не последних годов. Чемпионство - это в характере. Чемпионы никогда не становятся бывшими, кто бы что не говорил. И когда пандемия снова вернула её в Россию, отрезав пути к Канаде – наверное, это было намёком. А радуга, сверкнувшая на небе вечером после дождя в день открытых прокатов – верным знаком. Женя встретила её солнечной открытой улыбкой, как встречала раньше. И уже на следующее утро рыдала в объятиях Этери Георгиевны, в её уютном кабинете в «Хрустальном», который совсем не изменился за два прошедших года. Даже фото в рамках на столе стояли всё те же. В том числе и одно из их фото с одного из победных Чемпионатов Мира. Тренер никуда его не убрала, не спрятала. Оно по-прежнему было на самом видном месте. Значить это могло лишь одно – Тутберидзе тоже не держит зла. Она тоже простила. И они вместе справятся со всем, что пережили поодиночке. Залечат раны, преодолеют старые непонимания. Перечеркнут и навсегда забудут то, что им мешало. Снова превратятся в нерушимый союз сильного тренера и непобедимой спортсменки. Возьмут на вооружение их старую добрую любимую присказку. И когда вновь выиграют, радуга снова засияет над их головами всеми цветами.