Одна ночь

- Ты здесь?! – тревожный вскрик, оборванный сон, обливший острым градом холодного пота. Как ватным одеялом его начинает окутывать теплая, густая, тяжелая от сладкого аромата акаций темнота. Данте резко оборачивается… Да, он здесь. Вергилий стоит спиной к нему - под ногами разлита лужа лунного света, волосы серебристыми струями стекают на плечи. Он внимательно смотрит куда-то ввысь, в черные глубины свободной вселенной. - Ты пришел, - с уст Данте срывается вздох облегчения. Вергилий лишь поворачивает голову, давая понять, что слышит брата. Данте проходит сквозь густую приторно-сладкую духоту, с наслаждением обнимает прохладного близнеца. - Мне приснилось, что ты больше не придешь… - горячий шепот обжигает бледную скулу. Вергилий медленно качает головой и кладет свои прохладные ладони на судорожно вцепившиеся в его плечи, пальцы брата. Он словно успокаивает страхи. Данте обнаженной грудью прижимается к сильной, широкой спине, беспомощно утыкается носом в шею. Когда-то, когда было очень горько и одиноко, Данте решился бросить в копилку своих грехов еще один дьявольский медяк. Он начертил на полу пентаграмму и произнес заклинание, умоляя Дьявола и Бога, ангелов и демонов, чтобы Вергилий пришел к нему… откуда угодно… И он пришел. Вокруг него вились тяжелые, пронизанные запахом гари, вихри черного пепла. Он возмужал, стал красивее, и не мог произнести ни слова. Верг... Его Верг… Данте бросился к брату, прорываясь сквозь плотный, переполненный смесью запахов воздух. Акации, пепел… на губах и в легких – удушье сжимает горло, а сомненье - сердце: после стольких лет разлуки, не забыл ли его Вергилий? После позорного поражения Нело Анджело, не возненавидел ли? Но вопреки всему Вергилий раскрыл ему свои объятья и с жаром принял все уготованные ему поцелуи и ласки. И Данте понял: им нечего выяснять. Прошлое осталось в прошлом. Они любят, они вместе, и этого довольно. Лишь одно условие: Вергилий уходит на рассвете, возвращаясь только через год, ровно в ту ночь, в которую был вызван. Таковы законы – так он однажды написал ему на листе бумаги. Больше он ничего не стал объяснять, сколько бы Данте его не просил. …Самая долгожданная, самая лунная, сладко-горькая ночь… Жизнь в жизни. Полночь – рождение на серебристом лунном шелке, рассвет – казнь - омытые кровью лучи восхода. - Обещай... обещай, что всегда будешь приходить ко мне, - шептал Данте, губами касаясь нежной кожи за ухом брата, вдыхая аромат его одеколона, перемешанный с горьким запахом Ада. Он зарылся носом в его шелковые волосы. - Я так скучал... так скучал… Бесконечная тоска слышится в тихом голосе. Вергилий медленно кивает и запрокидывает голову близнецу на плечо, позволяя брату покрыть поцелуями его шею. Данте кладет ладонь на выступивший бугорок на штанах, ласкает, ловит его губы, пьет горячие длинные выдохи, дразнит мягким, влажным языком. Вергилий разворачивается, стискивает голову брата ладонями и впивается в податливые губы, властно проводит языком по нёбу. Данте расстегивает штаны близнеца, затем свои, стягивает с него плащ, жилет… Разгоряченные обнаженные тела опускаются на пол в лужу лунного света, сливаются в общем желании стать единым целым. Вергилий всем телом прижимает близнеца к полу. Сильные руки разливают патоку мучительно-сладких ласк, изнеможение тугим узлом скручивается внизу живота. Густые волны наслаждения толчками распространяются по телу, заставляя глотать воздух кусками, выпуская его обратно в ночь блаженными стонами, ритм ускоряется в такт биению стремящихся друг к другу сердец… Горячие губы не разрывают поцелуя, влажные тела не расцепляют объятий. Вздох. Невнятный шепот. Стон… Имя брата срывается с пересохших губ Данте… И теперь младший сверху. По его животу растерта липкая сперма - в свете луны, будто скомканная паутинка. Вергилий ныряет вниз, слизывает горячую жемчужину с кончика члена близнеца. Нет, Данте не проведешь – он ловит брата под мышки и укладывает на спину в серебристую лунную пыль. Теперь ОН будет любоваться его наслаждением. Вергилий подчиняется, раскрывается младшему. Данте берет его резким, нетерпеливым толчком. Немой вскрик остается на приоткрытых губах старшего. Данте стирает свидетельство боли влажным долгим поцелуем, шершавая ладонь оплачивает обиду, проводя по набухающей плоти. Вергилий выгибается под умелыми ласками, позволяя продолжить. Теперь Данте чуток и нежен к любимому человеку, старается не повредить его. Старший срывается: он кусается и рычит, как дикий зверь, когтями царапая спину близнеца до крови. Данте это заводит еще больше… Рык. Стон. Громкий выдох… Всю ночь в лунном свете плещутся два красивых сильных тела. Счет оргазмам потерян… Еще не все ласки впитаны, еще не весь аромат вобран, а время отсчитывает оставшиеся минуты. Предрассветный ветер охлаждает их покрытые потом, кровью и спермой тела, принуждая разорвать объятья. Вергилий нависает над братом, пронзительно глядя в глаза. Хочет что-то сказать… Но его губы не размыкаются для слов. И прежде, чем старший склоняется к нему, младший видит в голубых глазах мягкий блик… Непролитые слезы. Долгий, приторно – горький прощальный поцелуй. Вергилий одевается и отходит в тот угол, где некогда Данте рисовал пентаграмму. Смотрит. Внимательно. Нежно. - Верг… - шепчет Данте, зная, что тот хочет услышать. – Люблю… Легкая улыбка на губах Вергилия, кивок в знак взаимности. Данте едва сдерживается, но не может позволить себе удержать его. Последствия этого поступка ему неизвестны. Он не может рисковать. Он его отпускает: раз за разом, год за годом, но не может привыкнуть к этому. Каждый раз, как первый. К боли нельзя привыкнуть. Ее можно заглушить выпивкой, можно ненадолго забыться в драке... но привыкнуть... Нельзя. Сердце разрывается медленно, и, кажется, можно почувствовать, как оно сочится горячей кровью, грудь сдавливает сдерживаемое рыдание, и теперь уже сам Данте не может вымолвить ни слова. Лицо младшего брата искажено болью, в глазах глухая бесконечная тоска, а грудь заходится в судорожном дыхании – Данте никогда не умел скрывать свои эмоции. Внутри что-то дрогнуло, но Вергилий не может остаться. Он топает ногой и исчезает в клубах сизого дыма, оставляя после себя едва ощутимый запах гари, перемешанный с ароматом одеколона, пепел на губах… Сладкий аромат акаций врывается в раскрытое окно со свежим ветром, омывая скорчившегося на полу Данте. Рассвет. Рваные полосы восхода измазаны кровью…