fix you

Аристия обожала кофейни и уроки фехтования, желтые цветы и Coldplay. В ее любимом заведении всегда играли «Yellow» и «Fix you», пахло свежими блинчиками, уроки фехтования дали ей свободу и Карсейна Ласса, который угощал ее латте и дарил желтые тюльпаны. Аристия чувствовала себя чуть-чуть счастливее, чем пару дней назад, и в сто раз лучше, чем несколько месяцев назад. Аристия не хотела этого вспоминать, но иногда ей снились кошмары. Руфелис, которого она забывала наяву, во снах приходил и снова душил ее — своим присутствием, своим видом, вспоминать его было невыносимо, думать о нем было невыносимо. Аристия начинала задыхаться. Карсейн выводил ее на улицу, она тряслась и спрашивала, чем это заслужила. — Т-ты очень хороший. — Адекватная? — вырвалось у него. Нормальные люди так не говорят, думал Карсейн. Нормальные люди так не реагируют, как реагирует Аристия. Для неё его хорошее отношение — как что-то запредельно странное, иногда она смотрела на него, как смотрел бы дикий затравленный зверь, которого пытаются приучить к ласке. *** Из вас красивая парочка, говорили друзья. Настолько приторно милая, что даже подташнивает, говорил Аллен. Карсейн предложил ему пойти проблеваться в туалете и лишить их своего королевского присутствия. — И оставить милашку Тию на тебя и твои отвратные разговоры о фехтовании? — Но мне нравится фехтование! — возразила она. — Поверь, дорогая, никому не захочется говорить о нем двадцать четыре на семь. Из всех возможных вариантов ты нашла самого скучного. — Самый весёлый сейчас может получить по лицу. — Ребята! Аристия попыталась их остановить, но они все равно начали перепалку. Она закатила глаза, решила не вмешиваться, эти двое уже подготовили очередное увлекательное зрелище для окружающих. Их ссоры стали бесплатным развлечением публики с тех пор, как они познакомились. Ее подруга Лоретт часто шутила, что в их перепалках столько химии, что Аллена и Карсейна вполне можно было бы принять за парочку, а Аристию — за их добрую подружку, дающую совету по поводу нетрадиционных отношений своим гейским дружкам. Она порадовалась, что этого не слышали сами Карсейн и Аллен, иначе бы объединились в борьбе против Лоретт и ее неуемной фантазии. — Я тебе говорю, у них искры из глаз летают! — Значит, мы с Карсейном меньше подходим друг другу? — Аристия усмехнулась. — Ну что ты, вы потрясно смотритесь вместе. Как будто сошли со страниц сказки. Или манги, неважно. Но ты только посмотри на эту страсть, экспрессию, чувства! — воскликнула Лоретт, когда парни напротив уже были готовы набить друг другу лица. Моник покачала головой и потянула Карсейна за руку, чтобы увести подальше от гейских фантазий Лоретт и шуточек Аллена. *** Аристия ценила Карсейна, особенно его поддержку. Он держал ее за руку, когда ей было плохо, обнимал, когда у неё случались панические атаки. И сопровождал ее на приём к психологу. — Уверен, что это необходимо? — вечно серьезная Аристия сейчас напоминала маленького ребёнка у стоматолога. Карсейн ободряюще улыбнулся. — Не думаю, что тебе стоит шутить с твоими паническими атаками. Что будет, если однажды рядом не окажется меня, Лоретт или… Аллена? — он сделал паузу перед именем ее друга так, будто собирался вырвать. — Мы с этим тебе не поможем. А специалист — легко. — Специалист разбирается с реальными проблемами, Карсейн… — С такими, как у тебя. — перебил он. — Давай же, тебя там не убьют. — он подтолкнул ее к двери. Аристия тяжело вздохнула, как недовольный ребёнок, которого заставляют идти в школу, но потянула ручку двери. — Когда соберёшься с силами, расскажи мне. — сказал он. Она улыбнулась, а потом сделала первый шаг к тому, чтобы ее жизнь была чуточку лучше. *** Руфелис был мечтой Аристии. Как прекрасный принц из сказки — умён, красив, обаятелен и силён, она влюбилась буквально первого взгляда. Она знала это, когда посмотрела на него. И пропала. Руфелис был учтив и знал многое, с ним было интересно беседовать, любить его было сплошным удовольствием, пока Аристия не поняла, что задыхается от такой любви. Руфелис был ее кошмаром. Карсейн был тем, кто спасал ее. Аристия никогда не говорила этого ему, но тянулась — как к свету, глупо и слепо, как мотылёк, смешно просто. Она думала — наступаю на те же грабли. Она думала — никогда больше доверять не буду. Карсейну она доверяла. Карсейну она доверяла, Карсейна она ценила, Карсейн был не просто ее парнем — другом. Это было для неё чем-то новым, тем, что она никогда не испытывала, никогда бы не испытала с Руфелисом. *** Доверие доверием, а вот не злиться на него порой она не могла. Аристия была спокойным человеком, редко выходила из себя. Но вот в тот вечер не выдержала. Карсейн должен был прийти к ней в шесть вечера, чтобы отпраздновать ее день рождения. Она подготовила праздничный ужин и прочую романтическую лабуду — свечи, торт, хорошее настроение, ей хотелось сделать приятное. Но вместо того, чтобы прийти в шесть вечера, он заявился в десять. — Прости меня, — начал Карсейн, стоя на пороге. Аристия была недовольна. Аристия была зла. И поэтому она накричала на него. И только потом осознала, что сделала. (у меня болят руки у меня болят ноги болит голова и шея шея особенно болит он хватает меня за шею мне не хватает воздуха он душит меня, а я ничего не чувствую я просто хочу чтобы это закончилось пожалуйста прекратите этот кошмар) Пожалуйста, не бей меня, хотелось крикнуть Аристии. Пожалуйста, не трогай меня. Не души меня. Не делай со мной того, что делал он. Аристия ничего не сказала. Она заплакала. — Тия? — забеспокоился Карсейн и подошёл к ней. Он положил руку ей на плечо, и она в панике отшатнулась. Ещё чуть-чуть — и начнётся новый припадок, понял он. Самое ужасным было осознавать, что он возник не просто так. Аристия боялась его. Она ничего не говорила, ее эмоции выдавали с головой. Картинка в голове постепенно складывалась. Карсейн был готов проткнуть глотку шпагой тому, кто довёл ее до такого. — Тия, послушай меня. Она забилась в угол. Как раненый зверь. Парень склонился над ней. — Я не причиню тебе вреда. Дай мне руку. Он протянул ей ладонь, Аристия с осторожностью за неё ухватилась. И переплела их пальцы. Карсейн подался вперёд, обнял ее. Она уткнулась носом в его плечо и часто-часто дышала. Руфелис был ее кошмаром. Который вложил в ее голову страх. И Аристия ещё долго не могла вытравить его из своей головы. *** В попытках успокоиться Аристия часто хваталась за руку Карсейна. Это было странно, глупо, по-детски, она винила себя за это, но он против не был, не спрашивал ничего, ничего не требовал. Карсейн был любопытным, этого у него не отнять. Карсейн был проницательным. Он замечал, что есть темы, которые ей не приятны, и не касался их, если этого не хотела сама Аристия. Он не спрашивал ее ни о Руфелисе, ни о девушке перед ними, их новой знакомой, с которой у Аристии явно были натянутые отношения. Самая омерзительная сука в ее жизни сидела перед ней в ее любимой кофейне и пила ее любимый кофе с таким видом, будто они старые друзья. Они друзьями (не)были. Они были… сёстрами по несчастью, если так можно сказать. Они были разными. Они могли бы быть подругами. Эта мысль пришла в голову Джион, и ею она спешила поделиться с Аристией, которая, впрочем, не сильно разделала ее энтузиазм. Джион была стервой, она сама это признавала. Джион была девушкой, с кем ей изменил Руфелис. Это было отвратительно — любить его, несмотря на все дерьмо, что он творил, несмотря на… (у меня болит все тело у меня синяки на бёдрах у меня следы от пальцев на шее у меня панические атаки у меня страх и отчаяние у меня желание умереть) несмотря на это. Любить его, а потом видеть его с ней. И ненавидеть его, ненавидеть их обоих. — Брось, Тия, давай забудем старые обиды. — сказала Джион, улыбаясь так невинно, будто она наступила ей на ногу, а не спала с ее парнем. — Неужели ты всю жизнь будешь винить меня за это? — Мы не привыкли к лишней компании за завтраком. Отсядь. — ответил ей Карсейн. Девушка окинула его оценивающим взглядом и рассмеялась. И, разумеется, обратила внимание на их руки. — Может, это прозвучит лицемерно с моей стороны, но я рада за тебя. — Глухая? — Карсейн начинал закипать. Аристия это заметила и положила руку на его плечо. А потом сказала: — Можешь оставить нас на минуту? — Но… — Пожалуйста. Он нахмурился, но согласился. — Я возьму нам кофе. — Мне карамельный капучино, — сказала Джион. — Не поленись поднять свою задницу и принести сама. — Карсейн! — одернула его Аристия. Джион улыбнулась. Ответ парня ее ничуть не обидел. Аристия выглядела с ним… счастливой. — Почему ты здесь? — спросила она у Джион. Девушка повела плечами. Ей было тяжело смотреть в глаза Аристии. Ей было тяжело говорить об этом. Единственное, что она знала, — ее поймут. Быть может, не простят, но поймут точно. — Я приехала сюда всего месяц назад. У меня не было друзей и знакомых, у меня был… только Руфелис. Он был так обаятелен и мил, ты сама знаешь. Я поверила. И расплатилась. Девушка опустила ворот водолазки, и Моник увидела именно то, что она часто видела в зеркале после их ссор с Руфелисом. На ее шее были темные пятна. — Мне жаль. — Мне тоже, — сказала она. — Прости, что поступила так с тобой. Я считала, что можно пройти по головам и быть счастливой, но, видимо, во всем нужно знать меру. — Ты не виновата, — ответила Аристия. Джион вскинула брови в удивлении. — Ты его не уводила, — услышала она. — В конце концов, Руфелис не собака. Это был его выбор. Джион озадаченно кивнула. В глазах Аристии было столько… понимания. Она была готова истерически рассмеяться. Потому что человек, с которым она поступила, как последняя сука, не должен смотреть так. Джион помнила свой взгляд — взгляд победителя, взгляд того, кто торжественно держит в руке бокал шампанского и поднимает тост, взгляд ее говорил «я лучше тебя, потому что он со мной». Аристия была лучше неё. Аристия — что ещё важнее — была сильнее. Она выбиралась из этой ямы. Медленно, осторожно, с помощью друзей и близких, постепенно проявляя самостоятельность. После таких отношений Аристия казалась себе ребёнком, который заново учиться ходить. Она, наоборот, считала Джион сильнее. Джион была яркой, стервозной, конечно, но смелой, она, в отличии от Аристии, не цеплялась за так называемую любовь, а ушла — вот так вот просто, оставив за собой разочарование, обиды и потрепанную нервную систему. Они обе прошли через это. Обе дошли до того, что начали понимать друг друга — тех, кого поначалу больше всего ненавидели. *** В квартире играл Coldplay — Аристия поставила пластинку с ее любимым альбомом, которую как раз искал Карсейн в день ее рождения и никак не мог найти. Она танцевала, медленно, неумело, полностью забываясь и отдаваясь музыке. Карсейн наблюдал за ней. Она потянула его за руку и начала кружить в импровизированном вальсе. Она улыбалась. Так, как никогда раньше. Они целовались. Долго, улыбаясь, смеясь, танцуя, держа друг друга за руки, как дети совсем. Она тянула его за волосы, целовала его шею, не вздрагивала, когда он водил руками по ее плечам. Аристия помнила себя несколько месяцев назад. Она готова была закричать от взгляда, не то, что от касаний. Как только ее трогали, она сразу начинала вспоминать. Руки на шее, синяки на бёдрах, крик в горле. Вырванные клоки волос и боль в ногах. Она помнила, как касался ее Руфелис. Он хотел ее сломать. Она замечала, как касался ее Карсейн. Он боялся сломать ее. Он угощал ее латте и дарил жёлтые цветы, он танцевал с ней под Coldplay, и заставлял ее улыбаться, и заставлял ее жить. И за это она его обожала.