***
«Кажется, я и сам недалеко от Наруто ушел…» — подумал Саске, глядя на нынешнюю жену, безумно довольную своим новым положением. Теперь на спине Харуно (гордость и здравый смысл не позволяли Саске считать ее Учихой) алел аккуратный герб проклятого клана, а под сердцем раздражающая особа с нелепыми вишневыми волосами вынашивала его ребенка. Вожделенного наследника. Такого родного, но чужого и нежеланного одновременно. — Надеюсь, это будет мальчик, Саске-кун… — говорила Сакура холодными осенними вечерами, поглаживая плоский живот отекшей румяной ладонью. — Тогда все у нас будет хорошо. Правда? — Да, да, — безразлично отвечал он, наблюдая за медленным увяданием природы за запотевшим окном, пока Сакура рассказывала ему о планах на детскую комнату, о родительском доме и куче игрушек, полученных в подарок от дружелюбной Ино и ее бесхребетного муженька. Новенький салатовый свитер скрывал фигуру Сакуры с плохо развитыми формами, подчеркивая приятную полноту будущей матери и некоторые округлости, что должны были только увеличиться в ходе дальнейшей беременности. Впрочем, Саске это все равно не особо заботило. Его мысли занимали только нереализованные стремления и жестокий обман, к которому его глупо подтолкнул нерадивый товарищ, что, по мнению Саске, в тайне страстно желал занять его место около розововолосого недоразумения. И одна девушка. С гордым взглядом угольных глаз и темными волосами, еле доходящими до ее узких бледных плеч. С изящным изгибом бровей и притворный улыбкой на тонких губах. И гербом клана на черном одеянии, доставшимся ей по праву рождения… «Учиха Мацуюки… — размышлял он, когда Сакура потянулась к нему за новой порцией любви. Второй в ее крайне бессмысленной жизни. — Как же с ней было хорошо…» Сакура кокетливо изогнула спину, положив ладони ему на колени, облизала пересохшие губы и замерла, чтобы Саске догадался проявить инициативу и доставил любимой жене несказанное удовольствие. Видимо, единственной близости во время брачной ночи ей было недостаточно. — А девочку? Ее ты тоже будешь любить, Саске-кун?.. — Да пошла ты… — обреченно прошептал Саске, поднимаясь с дивана. Он постарался как можно более бережно оттолкнуть Сакуру, побоявшись ненароком навредить будущему ребенку. Несмотря на все то безразличие и львиную долю презрения, что он испытывал к Сакуре и ее жизненным ценностям, извергом Саске никогда не был. Убить беременную женщину было за гранью его моральных принципов и внутренних установок, которых он, пусть и с небольшими погрешностями, верно придерживался с семилетнего возраста. С того самого дня, как поклялся отомстить за убитых предков перед их собственными могилами. Пообещал им восстановить справедливость и в скором времени привести на клановое кладбище новое поколение Учиха. Оно бы чтило историю, никогда не забывая о столь великой трагедии. С тех пор минуло целых тринадцать лет… Чего Саске добился? Он и сам толком не знал. Кажется, Саске лишь потерял единственную понимающую его женщину, с которой он бы с удовольствием прожил всю оставшуюся жизнь, ни о чем не жалея. А сейчас… Саске предпочитал об этом не думать, глупо надеясь, что все образуется само по себе. — Саске-кун? Куда ты?! — опешила Сакура, вскакивая с насиженного места. В изумрудных глазах отразился первобытный страх, смешанный с невесть откуда возникшей болью и искренним недоумением. Из-за света уходящего дня, что проник в их временную квартиру сквозь жалюзи, волосы Сакуры будто бы окрасились в кремовый перламутр. Она прижала руки к груди, неверяще наблюдая за Саске. Он торопливо проследовал в коридор, наскоро обулся и кое-как разыскал ключи, хитро запрятанные в кармане осенней куртки. Саске даже не думал ей отвечать. — Вечер на дворе, Саске-кун… Зачем тебе куда-то идти? — У меня есть срочные дела. Я тебе еще вчера о них говорил. Ты забыла, да? Сакура лишь угрюмо кивнула. — Подробности тебе знать не обязательно. В любом случае, я скоро вернусь. До полудня не жди. — Но… Саске дослушивать не стал и скрылся за дверью, наслаждаясь долгожданной тишиной и уличной прохладой, что наполнила пространство между домами благодаря мистическим завываниям холодного северного ветра.***
Кругом была сплошная зелень, чуть поддернутая подступающей желтизной. Невысокие домики словно бы расступались перед молодыми деревцами, не давая им погибнуть в жесткой цементной клетке без света и дождевой воды. Саске отлично помнил нужное ему направление и без лишних промедлений зашагал в сторону ее бессменного жилища. Совсем скоро они встретятся… Он это очень хорошо понимал. «Я не видел Мацуюки со дня своей свадьбы. Правда, даже тогда она не выглядела сильно обиженной… — размышлял Саске, поворачивая за очередной угол. — Она всегда понимала мои действия. Пусть и по-своему… Ничто не помешает ей меня простить. Хм, кроме собственного эгоизма». Еще один поворот. Второй. Третий… Саске медленно приближался к зданию Академии Ниндзя, неподалеку от которого находилась его предыдущая квартира, где он прожил целых шесть лет после масштабной резни. В памяти сразу всплыли фрагменты особо ярких воспоминаний: их прогулки по людной улице и тихие переговоры. Холод, исходивший от ее бледной руки, которую она сама подала Саске безо всякого стеснения. Металлический скрип ржавых перил. Одинокая дверь на лестничной клетке, ведущая в скромное убежище на два спальных места, щедро предоставленное им двоим еще Третьим Хокаге. — Я дома… — пробормотал Саске и, усмехнувшись, несколько раз постучал кулаком по грубой деревянной поверхности. Прошла минута. Кто-то начал раздраженно суетиться в прихожей и через какое-то время все-таки посмотрел в глазок. «Мацуюки…» — тут же догадался Саске, едва почувствовав знакомую чакру и исходившую от нее волну нечеловеческого спокойствия, столь привычного для темной женской души. Дверь распахнулась, но Мацуюки не спешила его к себе запускать. Лишь важно оперлась на косяк, скрестила руки на выпяченной груди и притворно вздохнула. По ее сладкой улыбке Саске сразу понял, что она вовсе и не собиралась на него обижаться. Как раз наоборот. — Надо же! Не прошло и года, — съязвила она, игриво щурясь. — Саске вернулся ко мне! Неужели, тебе так быстро наскучила семейная жизнь? Сакура не оправдала ожиданий, да? По-моему, ты ее сильно переоценил… Мацуюки сардонически хихикнула и, приложив бледную ладонь к губам, изогнувшимся в нервной улыбке, лениво зевнула. — Все паясничаешь, Мацуюки. Я тут тебя, вообще-то, навестить пришел, а ты… — подыграл Саске, еле сдерживая непрошенную улыбку. — Ками-сама! — наигранно запричитала она. — Когда мы там виделись в последний раз? Недели две назад? Три? То, что я не общалась с тобой после того абсолютно убогого свадебного торжества еще не говорит о том, что я вдруг стану более добродушной, сам понимаешь. — С тех пор прошел уже месяц. — Ах, месяц. Всего лишь месяц твоей «семейной» жизни! Еще раньше не мог прийти, да? Саске не мог более сдерживаться и прыснул со смеху. Взаимные колкости уже давно стали неизменной частью их приветствия после продолжительной разлуки, что не могло не сказаться на их повседневном общении, которое, к его большому сожалению, временно прервалось из-за быстро забеременевшей Сакуры, не желающей видеть рядом с мужем эту «эгоистичную девку с неоправданно большим самомнением». — Ладно, давай лучше поговорим начистоту. Ты чего сюда пришел? На пороге мерзнуть? Заходи быстрее! Не хочу, чтобы твоя простуда потом была у меня на совести! — Неужели, впустишь меня к себе в жилище, Мацуюки? Разве я этого достоин? Она лишь одобрительно кивнула, словно бы говоря: «Да, да, Саске. Ты заслужил», — усмехнулась каким-то своим шаловливым мыслям и сделала назад несколько маленьких шагов. Он незамедлительно переступил через порог и облегченно вздохнул. Саске наконец-то почувствовал долгожданное успокоение, чувство невиданного ранее комфорта и внутреннего удовлетворения. Саске наконец-то почувствовал себя дома…***
В коридоре царила приятная теплота, не оскверненная уличной промозглостью. Со стороны кухни исходил аромат кофе и темного шоколада, плитки которого Мацуюки всегда хранила в верхних ящиках дорогого комода, приобретенного ее мертвой матерью. Знакомые стены и убаюкивающая атмосфера. Скрипучий паркет и небольшая гостиная. Трещинки на темно-серых обоях. Плотные чёрные шторы с ручной вышивкой, скрывающие хозяйку от любопытных глаз. Тусклый свет лампы, который совсем не помогал справиться с медленно подступающей осенней темнотой. — Вот ты и дома, Саске! — промурчала Мацуюки, плюхаясь на потертый диван. Она подогнула под себя ноги и сладко потянулась, взглядом указав на место рядом, которое он послушно занял. — Думаю, больше тебе незачем отсюда уходить! — Почему ты так уверена в этом? — поинтересовался Саске и с налетом былой неуверенности приобнял Мацуюки за талию, пытаясь оживить в памяти все ее слабые места, что успели вылететь из головы за месяцы продолжительной войны. — У меня, если ты не знала, скоро ребенок будет. Новый наследник клана. Первый… — И последний, раз ты и дальше будешь обманывать всех этих тупиц, — перебила его Мацуюки, положив голову Саске на плечо. — Включая самого себя, разумеется… Он лишь недоуменно хмыкнул и окинул Мацуюки насмешливым взглядом, на что та разочарованно закатила глаза. — Ты что? Вообще ничего не понимаешь?! Кто женился на этом бревне по указке своего якобы друга, а? Кто? Саске лишь обиженно скривился, неохотно признавая собственную неправоту. И тяжело вздохнул. Он совершил ошибку. И это понимали все. Даже Мацуюки, обычно равнодушная к страданиям и мимолетным решениям других людей, никоим образом не касающихся ее праздной жизни. Но в этот раз все изменилось. В этот раз чужие желания зашли слишком далеко… Она согласно кивнула, в успокаивающем жесте положила руку на колено и печально улыбнулась. Тень сочувствия, горечь и бесконечная тоска… Никто и подумать не мог, что Мацуюки способна выдавить из себя столько проявлений человеческой благодетели. Даже Саске, который в итоге провел с ней больше времени, чем с родителями. Чем с родным братом! Это было слишком непривычно. Подозрительно. Даже фальшиво. Но Саске было все равно. Он облегченно вздохнул и прижался к ее груди. Услышал стук девичьего сердца. Такое ровное и спокойное, будто бы ничто не могло сбить его четкий ритм. Мацуюки нежно гладила Саске по голове, перебирала черные пряди тонкими бледными пальцами, шепча всякие невинные глупости ему на ухо. Он послушно внимал ей, еще крепче впечатываясь в на удивление теплое тело. И наконец почувствовал, как его наполняет долгожданное успокоение, смешанное с приятным ноющим чувством, очевидные признаки которого не могли ускользнуть от внимательной Мацуюки. Она лукаво улыбнулась. В темной радужке промелькнуло немое торжество. Желание, таившееся в раскованных жестах. Саске высвободился из крепких объятий и потянулся к чуть приоткрытым губам с мелкими трещинами, чтобы избавиться от дурманящих мыслей и окончательно расслабиться. Чтобы позабыть о проблемах новой жизни, обильно наполненной жестокими испытаниями. Чтобы наконец-то почувствовать себя свободным… — Мацуюки… — прошептал он ей прямо в лицо, пальцем очерчивая изящные контуры белоснежного лица. Так хотелось сказать что-то. Что-то крайне важное. Способное навеки закрепить его темный образ в ее холодной душе. Но тщетно. Саске никогда не отличался многословностью, когда дело касалось противоречивых чувств к этой девушке. Благо, она вовсе не собиралась его в этом упрекать. — Я все понимаю, Саске. Можешь даже ничего не говорить… Ощущение ее губ на своих распаляло. Заставляло Саске отчаянно сжимать разгоряченную Мацуюки в стальной хватке. Ненавязчиво забираться руками под одежду. Наслаждаться горьковатым вкусом темного шоколада, разлившегося внутри благодаря умелому языку, что бестактно скользнул в рот и нежно прошелся по небу и внутренней стороне его щеки. Так интимно. Так хорошо. Так привычно… Мацуюки легла на диван, утягивая Саске за собой. Поддалась ему без лишних вопросов и глупого сопротивления, которое могло лишь раздражать Саске и мешать ему наслаждаться минутами их не слишком продолжительной близости. Пальцы дрожали от предвкушения, стягивая с нее короткие шорты и футболку с глубоким вырезом в области пышной груди. Мацуюки довольно улыбнулась, срывая с его губ очередной глубокий поцелуй, наполненный радостью долгожданного воссоединения, и в приглашающем жесте положила ладонь Саске себе на промежность, чтобы он ощутил всю накопленную страсть. Ее влагу и быстро зародившееся желание… Острые ногти впивались в кожу спины. Оставляли на ней неглубокие царапины, грозясь сбить хорошо установленный ритм. Перед глазами ярко алела шея, ныне покрытая свежими красными пятнами и следами невесомых поцелуев. Мацуюки прикрывала глаза и, сохранив на лице маску блаженного наслаждения, сладко постанывала. Один раз даже укусила Саске за мочку, крепко обняла и, кажется, прошептала ему на ухо какие-то приземленные нежности. Понятная и красивая. Довольно умная и адекватная девушка, не истерящая по малейшим пустякам. Мацуюки. Желанная и любимая. Но такая грязная и порочная… Саске невольно вспомнил Сакуру, что так отчаянно стремилась заполучить внимание и впоследствии нетерпеливо стягивала с него свадебные одежды, мечтая заслуженно насладиться телом ныне законного мужа. Он старался не смотреть на ее раскрасневшееся лицо. Ни разу не поцеловал. Мысли о Мацуюки помогли Саске справиться с быстро нарастающим отвращением, благодаря чему он смог подарить ей пару мгновений короткого удовлетворения и немного вязкой теплоты. Закончив дело, он с облегчением отстранился от смутившейся Сакуры и отвернулся к стенке, укрылся заранее принесенным вторым одеялом, чтобы не порождать в ее сердце еще больше пустых ложных надежд. А потом она забеременела… Саске отдал бы полмира в подчинение коварному Мадаре, лишь бы послать Наруто куда подальше с его благими намерениями и не соглашаться с этим воистину гениальным планом. С щадящей альтернативой, что чуть не стоила наследнику самого главного приобретения в этой череде жестокости и нескончаемого безумия. Любви…***
— Я могу родить тебе сына. И его гены будут гораздо чище, чем у ребенка этой… вишенки, — заявила Мацуюки, натянув футболку, и довольно прищурилась, когда сквозь шторы в комнату начал попадать слабый утренний свет. Вчера Саске так и не вернулся домой. — С ним пока вообще ничего непонятно. Думаешь, она сказала тебе правду, да? — По-моему, Сакура приносила справку… — в задумчивости произнес Саске. — Да и живот у нее несколько раз болел. — Ками-сама, она медик, который работает в госпитале! Ей сделать это легче легкого, мой дорогой! — парировала Мацуюки. — Старуха Пятая уж точно смогла чему-то научить твою женушку, раз она до сих пор оттуда не вылетела. — А если ребёнок все же есть? Мне бросать его или что? Он ведь в любом случае Учиха. А с моей стороны будет не очень рационально оставлять свежую кровь на произвол судьбы. Мацуюки неприязненно поморщилась и приоткрыла рот, словно желая возразить его относительно логичным словам и предложить что-то из ряда вон выходящее, но довольно быстро передумала. Настенные часы пробили половину девятого. Она присела на подлокотник, стала теребить пальцами махровый плед и угрюмо смотреть мимо Саске, надолго потонув в потоке темных мыслей. — Ты не будешь любить его, Саске… — наконец изрекла Мацуюки. В серьезные моменты ее голос звучал крайне безэмоционально и отстраненно. В нем даже появлялись некие вычурные нотки, наверняка подцепленные из сладких материнских речей. — Будешь считать его чужим. И далеким. Если, конечно, всполохи подобных выводов уже не зародилось где-то у тебя в голове. Он промолчал. В груди что-то болезненно сжалось. Не позволило тяжелому вздоху вырваться наружу и развеяться в холодном утреннем воздухе. Мацуюки же в успокаивающем жесте пригладила его растрепавшиеся после крепкого ночного сна волосы и неопределенно улыбнулась. — Неужели, я ошибаюсь, Саске? Разве я не права? — Вовсе нет, Мацуюки. Вовсе нет. Саске лишь благодарно кивнул, легко целуя тыльную сторону ее бледной ладони, и расслабленно прислонился к мягкой спинке потрепанного дивана. — Я сегодня же разберусь с этим. Обещаю…***
В доме противно скрипнула дверь, недовольно запуская Саске в покинутую им обитель. Несмотря на бушующий за окном день, в квартире было непривычно темно. И до ужаса мрачно. Обувь Сакуры стояла рядом с порогом, верно дожидаясь прихода своего благоверного. Саске снял куртку, положил ее на небольшой комод и юркнул в гостиную, начав внимательно осматривать пустынное жилище в тщетных попытках разыскать его молчаливую хозяйку. Слово «дом» никак не могло увязаться с этой хилой комнатушкой, полной всякого бесполезного хлама в виде уродливых фарфоровых статуэток, пылящихся на одиноком деревянном стеллаже, и фотографий Сакуры в разные временные периоды. Изображение их команды было вставлено в позолоченное рамку, которая удобно расположилась неподалеку от кофейного столика, где оно, безусловно, было самым выделяющимся предметом незамысловатого декора. — Сакура? Я вернулся… «На какое-то время…» — хотел было добавить Саске, но все же решил воздержаться, чтобы зря не раздражать и без того нервную Сакуру с кучей нерешенных детских проблем. Но ему никто не ответил. Одиночество плотно обосновалось в их небольшой квартире, не позволяя даже птичьему пению нарушить установившийся внутри покой и гробовую тишину. Это заметно напрягало. — Сакура?.. — неуверенно позвал Саске. — Ты вообще дома? В соседней комнате раздался чей-то приглушенный всхлип. В ванной… — Черт! — выругался он и без лишних промедлений открыл дверь с простенькими вставками из разноцветного матового стекла. Внутри было пусто. Но, к сожалению, только на первый взгляд. Саске опустил взгляд на кафельный пол, краем глаза обратив внимание застоявшуюся воду и влажные отпечатки ног на перламутровом мраморе. Кровавых следов, хвала Ками, он в своем поле зрения не обнаружил. — Да где ж тебе нелегкая носит… — пробормотал он себе под нос. И огляделся. Сакура сидела прямо там. На холодном полу. Прикрывала ладонью маленькую грудь и тяжело дышала, дрожа то ли от холода, то ли от нестерпимой боли внизу живота, на котором мертвым грузом лежала свободная, испещренная голубыми венами бледная рука. — Саске-кун… — отрешенно прошептала она. — Ты ведь снова уйдешь… Правда?.. Он не ответил, молча наблюдая за сжавшейся в комок Сакурой, что смотрела в одну точку на противоположной стене и тихо причитала, пожевывая кончик нижней губы. Изумрудные глаза померкли. Стали похожи на жухлую, гнилую листву, доведенную до подобного состояния неизвестной болезнью. Сакура развела ноги в бессмысленном жесте и тяжело вздохнула, глядя, как на внутренней стороне бедра застыло несколько темных сгустков и потрескавшихся кровавых дорожек, тонкой нитью тянувшихся из воспаленного влагалища. Саске смерил ее неверящим взглядом и судорожно сглотнул. Вид морально убитой Сакуры не вызывал в нем ничего, кроме отвращения и страха. Его некоего извращенного подобия. Крайне мерзкого и темного. Первобытного. Связанного с самыми мрачными уголками человеческого существа, которые уже давно пустили корни в юном мстителе. Обычно он мог им противиться. Но не сегодня. Не сейчас. — Сакура, ты что?.. — еле выговорил Саске. — Неужели, ты… — Там была девочка, Саске-кун… — нагло перебила его она, стукнув кулаком по холодной плитке. — Это все равно бы ничего не исправило между нами. Ничего… Удушающая правота и горечь неверного решения. Чужие слезы и надрывные всхлипы, полные жалости и бесконечного уныния. Соленые капли на впавших щеках. Темные пятна под нижними веками. Слабость, эгоизм и внутреннее уродство — единственное, о чем мог думать Саске в этот странный, преисполненный боли и отвращения, момент. Он зло скривился. Саске никогда бы не женился на Сакуре. На его судьбу повлияли лишь упорство белобрысого идиота и собственное желание сделать правильный выбор. Продолжить род. Но Саске ошибся. И теперь ничто не мешало ему развестись. — Как же ты меня раздражаешь, — прошипел он, направившись к входной двери под ее истерический смех и позволил себе утомленно улыбнуться: Мацуюки уже давно его ждет…