Сестра Елена

«Крест на груди служил для них действительным выражением присутствия в сердце Бога…» ©

      Рассвет – это всегда тяжело. Не потому, что холод медленно, но верно пробирает до костей, выгоняя из уставшего тела остатки тёплого сна, а влажная от росы трава противно хлюпает под ногами. И не потому, что первые лучи солнца означают начало нового дня с душераздирающими криками и стонами раненных солдат. Рассвет – время, когда умирают люди. Елена Николаевна Инсарова давно заметила, что почему-то именно во время утреннего обхода дежурные сёстры милосердия молятся за упокой души солдат, которые ещё вчера мечтали вернуться на поле боя, несмотря на кровоточащие раны.       Вот и сегодня Елена услышала, как дежурная сестра докладывала старшей, сколько сегодня несчастных отправилось в мир иной. Елена горько вздохнула, перекрестилась и приготовилась отправиться на собственное поле боя. Ей нужно было обойти все палаты, узнать о самочувствии больных, сделать перевязку, приготовить новую порцию лекарств, которых конечно же не хватит, когда в госпиталь снова привезут тяжелораненых. А потом бегать с различными поручениями от врача, сметая всех сестёр на пути. И так до глубокой ночи, пока другие сёстры не уложат обессиленную, но упрямую Елену на лежанку и не заставят поспать хотя бы пару часов.       А как можно спать, когда вокруг столько людей нуждается в помощи и заботе? Только здесь, в военном госпитале Красного Креста на Балканах, Елена каждую минуту всем своим естеством ощущала, как нужна она каждому раненому солдату. Как важны её руки, аккуратно делающие перевязку. Как помогают её добрые слова, которые исцеляют порой лучше любого лекарства. Как необходимо её сострадание, которого хватит на всех жителей госпиталя. Именно в госпитале Елена поняла, что сестра милосердия – её призвание и священный долг. Ещё в детстве Леночка всегда спасала и лечила больных и голодных животных, птиц. Старалась найти монетку для каждого нищего возле храма. Маман её, конечно, не понимала, а отец сторонился своей дочери-чудачки. Родители ещё долго припоминали ей прогулки с крестьянской девочкой Катей... Елена поначалу стыдилась, мучилась из-за своей сердобольности, но остановить душевные порывы и слёзы жалости к печальной участи любого живого существа не могла. А теперь её душа пела и благодарила Бога, что она наконец-то поняла смысл своей жизни, уготованной Всевышним.       Действительно, всю жизнь Елена поступала как сестра милосердия, пусть её платья были без красного креста. Наверное, именно чутьё сестры подсказывало ей, что не нужно возвращаться домой к родителям. Ведь, по сути, её родители тоже были больны – только они «болели» друг другом, и никого в своём дуэте боли и взаимных упрёков видеть не желали. Может, она как сестра и выбрала себе в мужья Дмитрия Инсарова – почувствовала, что он обречён изначально? И она просто желала выполнить священный обет доктора – хоть ненадолго порадовать и облегчить жизнь умирающего? Да, права была матушка, когда назвала Дмитрия живым скелетом! Елена знала, что смерть уже тогда держала его в своих крепких объятиях. Она могла врать кому угодно, хоть тому же Рендичу, что надеялась на целебную силу южного воздуха Болгарии, но не себе – Елена знала, что она должна поддержать умирающего супруга.       И теперь Елена словом и делом каждый день показывала, что она была рождена сестрой милосердия. Елена раньше всех вставала и позже всех ложилась спать. Все удивлялись, что ей хватает пары часов на сон, и откуда она берёт силы, чтобы улыбаться и утешать раненых, когда все валятся с ног от усталости. И как она умудряется после бессонной ночи безукоризненно выполнять все поручения врача и не проливать трясущимися руками лекарство из склянки. Пациенты госпиталя давно называли Елену Инсарову воплощением святой на этой грешной, терзаемой войной земле. Кто ещё, кроме сестры Елены, мог самоотверженно, рискуя получить пулю от противника, уносить воинов с поля боя? И ведь она не уходила, пока не проходила своими стоптанными в кровь ногами все места сражения…       Елена не стремилась получить звание Крестовой сестры – её и так уважали другие сёстры и все пациенты, относясь к ней с благоговейным трепетом. Больные выполняли все рекомендации врача, которые она им передавала, мужественно терпели все процедуры и пили горькие пилюли, только если их приносила Елена Инсарова. Что ещё нужно сестре милосердия?       Только трудиться и не позволять себе расслабиться – не сейчас, когда каждая минута, секунда на счету! Ведь столько полезного можно сделать за эту минуту! Например, приободрить новобранца, который всю ночь не спал, потому что только вчера впервые увидел кровь и ужас на лице товарищей; заварить чаю дежурной сестре, уставшей после выматывающего душу ночного дежурства; подготовить свежие бинты для утренней перевязки… Елена Инсарова вдохнула утренний морозный воздух, который обжёг ей лёгкие, и, подув на холодные пальцы, мысленно попросила Всевышнего о здравии всех раненых солдат, напуганных и растерянных беженцев, самоотверженных докторов и милосердных сестёр. А затем приготовилась утешать всех нуждающихся в этом госпитале, стараясь облегчить их страдания. Тем более, что её чуткое ухо уловило едва различимый шёпот очнувшегося после ночной операции солдата: «Сестра, воды…»