I'll be good(for you)

      Мне страшно любить, привязываться к людям, потому что знаю, что рано или поздно я все равно потеряю их. Всего семнадцать лет, а жизнь заставляет задумываться о таких вещах. Это кажется смешным. Никогда не могу сдержать нервного смешка, когда думаю об этом. Окружающие думают, что безобидная Эирин Диггори не знает, что такое грусть, она буквально солнце, вечно освещающее владения Хогвартса даже в самые темные дни. Никто не сможет представить эту крохотную добродушную девушку, грозно отвечающую ехидному слизериневцу колкостью. Скорей она уйдет прочь, стараясь игнорировать непонимающие взгляды, посылая мягкие улыбки окружающим. А после занятий усядется под гремучей ивой, закрывающей ее под своими искривленными ветками, и расплачется, не боясь, что кто-то сможет ее услышать, ведь ветки ивы могли закрыть ее хрупкое тельце полностью. Я не знаю, почему волшебное дерево было так добродушно ко мне, скорей всего потому, что я не боялась его. Студенты Пуффендуя имеют одну особенность ладить со всем живым и я не исключение. Драко Малфой — типичный слизеринец для многих учеников Хогвартса, но не для меня. Он запутавшийся в себе и своих чувствах парень. Недостаток любви со стороны родителей сильно сказался на нем, Драко не имеет ни малейшего понятия как проявить свои чувства, не знает, как дружить, как любить. Своими оскорблениями он пытается скрыть свою растерянность перед новыми для него чувствами. Я понимала его, поэтому никогда не обижалась и он медленно начинал меняться, а я привязываться к этому, не умеющему держать свой колкий язык за зубами, блондину. Я любила его, любила его также сильно как Седрика. Будь на месте моего брата Малфой, я бы совершенно точно спасла его жизнь не раздумывая, так же как и Седрика.

***

      Я боюсь боли. Шрамов на моем теле увидеть невозможно, но все мое сердце изрезано острым лезвием предательств и смертей. Эти раны хуже любых ножевых ранений, они не заживают. С этой болью невозможно справиться, можно лишь игнорировать ее.       Наверное никогда в жизни я не хотел умереть так сильно как тогда. В тот день я понял, что часть меня умерла, вместе с ней. Мой свет, лучик солнца в моей никчемной жизни, украшение каждого дня, я не понимал насколько дорожу ей до того, как потерял. Стоит ли говорить о скорби или о боли, которую пришлось мне тогда пережить? Ведь это очевидно. Каждый день мои мысли не покидало желание уйти вместе с ней, какое-то время мне казалось, что это единственный выход. Ее смерть будто забрала все живое из меня, все краски будто исчезли. Все встало на свои места, как до встречи с ней, но в груди ощущалась еще большая пустота, чем прежде. Я не хотел умирать, но не желал больше так жить. Я был зол на нее, мне казалось она оставила меня одного на этом темном небе среди бездушных звезд. Она покинула меня, не дав наставления о том, как жить дальше без нее. Я был зол на себя, потому что не сказал ей о том, как люблю ее. Мне никогда не хватало смелости, чтобы сказать ей об этом. Каждый день я делал ей больно, но она оставалась рядом, она всегда была готова поддержать меня. Я был зол на ее жалкого братца, ради которого она пожертвовала собой. После случившегося, Седрик Диггори перестал быть похожим на самого себя. Широкая улыбка испарилась, словно ее вовсе никогда не появлялось на его исхудалом, бледном, лице. Немного красноватые от недостатка сна глаза буквально молят спасти его из этого темного плена вины за смерть сестры. Успеваемость в учебе скатилась до минимума. Ему было плохо, так же мучительно плохо, как и мне, но при этом его губило чувство вины. Злость на Диггори старшего медленно пропала, уступая место отвращению, потому что рядом с ним всегда был кто-то, кто мог поддержать, рядом со мной же не было никого. Я тонул в собственной тьме, Эирин была моим последним спасением. Я любил ее, также, как и люблю сейчас. Она покинула меня, но свет ее улыбки до сих пор стоит в моей голове. Иногда мне кажется, что я вновь могу услышать ее звонкий смех посреди темной ночи за окном, но, широко распахнув створки, я понимаю, что это всего лишь ветер. Эирин Диггори спасла мою жизнь и одновременно погубила. Она научила меня любить. Она была единственной, кто мог меня спасти и единственной, кто мог полностью погубить. Я боюсь боли, но вся моя жизнь и есть неистовая, адская боль.