Нельзя иначе

      Ана сидела на кровати, листала сводку новостей за сегодня и не верила своим глазам. «Алена Михайлова стала новой девушкой Антона Лапенко…». Хотелось выброситься в окно. Девушка впала в прострацию, когда ее взгляд упал на эту первую новость за день. Она дрожащими руками открыла ссылку, молясь, чтоб это было неправдой. Но одно, второе, третье агентство подтверждали эту информацию, ссылаясь на фотографии с Кинотавра, сделанные вчера вечером. На ней актеры миловались друг с другом, а дальше шла терзающая сердце надпись: «влюбленные не скрывали своих чувств весь вечер, обнимались весь вечер, а затем вместе уехали в отель».       Девушка и сама не знала, зачем мучила себя, открывая статью за статьей, и пытаясь отыскать неопровержимые доказательства. Или хотя бы оправдание этому кошмару. Но облегчения бульварные (и не только) газетенки не приносили. Ана смотрела на размытые фото, красующиеся на первых страницах интернет-изданий и пыталась заставить себя ненавидеть их. Но злиться на уже бывших коллег не получалось — личные причины не давали насладиться яростью сполна.       Когда судьба столкнула ее с Антоном, Ана молилась всем богам, чтобы только не потерять голову от любви. Но рядом с этим улыбчивым актером, который целовал ее в гримерке между дублями, это казалось невозможным. Девушка пыталась вразумить себя: это ненадолго, мимолетное увлечение, ничего не выйдет — но все было бесполезно. Крыша ехала от любви, а сердце стучало, как бешеное, когда они оставались в его трейлере наедине поздно ночью, чтобы «обсудить сценарий». Ага, актер и гримерша. Над этим даже посмеяться было тяжело. Режиссер, наблюдая это все безобразие, как-то подловил её и отвел в сторону, сделав внушающее предупреждение: если это не прекратиться, плохо будет всем. Ана тогда пожала плечами, держа в руках коробку с красками, «я-то что по-твоему могу сделать?».       Конечно, они не прекратили. Да и с чего бы? Обоих тянуло друг к другу просто нереально. Да, потом будет больно, потом будет депрессия и попытки утопить воспоминания в алкоголе — но это будет потом, правда? А сейчас есть Антон и его разгоряченные руки, снимающие с девушки блузку и блуждающие по талии. И не только по ней.       Когда пришло время снимать сцену поцелуя двух героев, одного из которых играл Антон, девушка уже мысленно помахала кукухе рукой и…не приехала на съемки. В целях предотвращения всяческих отвлечений, режиссер временно отстранил ее от работы. Чтобы она, к примеру, не выцарапала глаза партнёрше Лапенко по сцене. Хотя в момент сообщения этой благой новости, единственным человеком, которому Ана хотела врезать, был режиссер. Два дня Антон был сам не свой: шатался по съемочной площадке, не было слышно его привычного заливистого смеха, он отмахивался от назойливых гримеров, которые постоянно лезли к нему. Ана всегда знала, когда надо подойти, а когда стоит оставить актера в покое.       Она вернулась, когда режиссер позволил. Лапенко потерял дар речи и забыл обо всем на свете, когда увидел, что она заходит на съемочную площадку. Оборвав разговор на полуслове, актер бросился к девушке, развернув ее к себе за локоть и крепко обнимая. Она была счастлива. Выходит, не забыл. Скучал даже.       Оставшееся время, отведенное для съемок, он почти не отходил от Аны. Казалось, что они еще больше сблизились. Но все-же этот вечер настал — съемки были окончены, и вся команда должна была собраться на импровизированном банкете. Девушка весь вечер была мрачнее тучи и почти не поднимала глаз, стараясь не смотреть на того, чей внимательный взгляд карих глаз был сосредоточен исключительно на ней. Под конец вечера, когда все расходились, она подошла к своему трейлеру, погрузившись в размышления и не заметила, как он подкрался сзади. Он буквально украл ее из лагеря — всю ночь они провели вместе на пледе, который он где-то раздобыл, наслаждаясь едой, звездами и друг другом.       Он ей ничего не обещал, но это было так неважно. Они не говорили на прощание, что-то вроде «я тебе позвоню» или «увидимся позже». Оба знали: все будет так, как ляжет карта. Когда вернулись в Москву, забыли друг о друге, слишком были заняты съемками. Ана топила разлуку в работе — было не до алкоголя — но падая каждый раз на кровать, закрывала глаза и мыслями возвращалась к тому, как у него день прошел.       Встреча состоялась спустя полгода, на предпоказе сериала. Всем казалось, что все прошло и зажили старые раны, но стоило им друг друга увидеть — все посыпалось крахом. Сначала мило поговорили о последних новостях, сухо кивнув в знак приветствия, словно и не знали никогда друг друга, а затем жадно срывали одежду в номере отеля.       Лучше бы кто-то из них не появился на предпоказе в тот вечер — все стало только хуже. Работа не спасала, и девушка перешла на алкоголь. Потом ей написал режиссер — мол, будет премьера, приезжай. И снова темный зал, редкие встречи глазами, вежливый обмен сводками с последних событий в жизни друг друга, а потом — страстные ночи наедине. Только тогда была их последняя совместно проведенная ночь. Несмотря на то, что первым обычно уходил он, в этот раз Ана опередила мужчину — хотелось поставить точку самой. Чтоб не мучило, не болело, не дергало старые и никак не заживающие раны.       И вот теперь девушка читает новости и ей хочется выть от боли. «Роман завязался еще на стадии съемок сериала…» — гласили строки, но Ана хотела найти этих ублюдков и прокричать им в лицо: «это наш роман завязался на стадии съемок. Это я, я была его избранницей». Но что толку кричать — все равно не услышат.       Что ж, если это правда, то она не понимает Антона совсем. Но все равно желает ему быть счастливым. Как была она когда-то рядом с ним.       Ана захлопывает ноутбук и, прихватив телефон, идет на кухню — ей надо выпить. Без алкоголя этот день точно не закончить. Как и все предыдущие в течении последних нескольких месяцев. Едва она успевает отпить из бокала, как на телефон приходит смс.       «Надо поговорить».       Кому надо, Антон? Ана усмехается, но все же пишет ответ.       «Приезжай».       Отставив бокал, девушка опирается руками на столешницу и закрывает глаза, улыбаясь.       Все-таки их обоих не отпускает это чувство. Безысходное, дурацкое, опустошающее ощущение, что нельзя иначе, как не вместе. Пусть урывками, изредка, украдкой — не все ли равно?       «Хорошо, что вино осталось» — думает девушка за секунду до того момента, как в квартире раздается звонок.