***
1932 год Осенний вечер, солнце давно ушло за горизонт, оставляя этот день и стремясь к следующему. Новый Орлеан, такой живой днём, вечером казался тихим, почти безлюдным. По улицам ходили редкие прохожие, изредка проезжали машины, горели городские огни. Они были вдвоём, как и каждый вечер до сегодня, гуляли под моросящим дождём, укрывались от него под зонтом. Шарлотта шла рядом, её нежные женские руки обнимали Его руку, мягко прижимали к себе, каблуки негромко цокали по дороге. Он молчал, смотрел на неё сверху и тепло улыбался. Он не любил чужие прикосновения, но ей это было неизвестно. Неизвестно потому, что она была исключением. Приятным исключением. — Аластор? – тихо произнесла Шарлотта, поднимая голову кверху. Её дивная малиновая шляпка слегка съехала в сторонку. — Да, дорогая? – отозвался он, немного склонив голову. Его карие глаза встретились с нежно-голубыми глазами девушки, улыбка стала шире. — Наклонись, – мягко попросила она. Нежные пальчики разжали его руку, цокот каблуков затих. Девушка остановилась. Аластор остановился, капли дождя тихо колотили по взмокшему зонту, стекали вниз и падали на асфальт под его ногами. Он сделал шаг ближе к Шарлотте и с улыбкой наклонился к ней, держа зонт над собой. Шарлотта осторожно обняла его за шею и прильнула к губам, мягко целуя. Аластор машинально обвил женскую талию рукой, прижимая девушку к себе. Он прильнул к её губам, отвечая на нежный, сладкий поцелуй. Все мысли улетучились прочь, в голове была лишь она, она и... «Ах, какая романтика! – послышался в его голове странный, искажённый, но знакомый голос, усмехаясь. – Долго ты будешь притворяться, что не хочешь этого? Долго будешь истязать себя?» Аластор вздрогнул, распахнул глаза. Его рука медленно соскользнула с талии Шарлотты, он разорвал поцелуй и посмотрел на неё, лицо побледнело от ужаса. Она стояла перед ним, одетая в кроваво-красное платье, чёрные как смоль перчатки. С её шеи медленно стекала струйка крови, словно тонкая нить соединяющаяся с платьем и растворяясь в нём, словно единое целое. Её короткие светлые волосы были испачканы кровью, мертвецкий взгляд остекленевших голубых глаз, лицо было обезображено: от уголков губ до ушей были нанесены жуткие раны ножом. Вечная улыбка, такая ужасная, и в то же время прекрасная... — Всё в порядке, Ал? – спросила Чарли, склоняя голову набок. Аластор слегка потряс головой, зажмурил глаза, а когда открыл, перед ним стояла его Шарлотта в оранжевом платье и шляпке. — Что с тобой? — Всё просто замечательно, любимая, – ответил он спокойно, на лице показалась нежная, мягкая улыбка. — Лучше не бывает.***
Спустя час прогулки, Аластор пришёл домой. Сняв своё пальто и небрежно бросив его прямо на пол, он прошёл в прихожую, затем зашёл в спальню. Присев на мягкую двуспальнюю кровать с алыми простынями, он снял серые перчатки и так же небрежно бросил их. Жил он один, так что было плевать. Спальное помещение и без того напоминало медаль с двумя сторонами: одна часть комнаты представляла собой порядок в чистейшем его проявлении, всё было чисто, ухоженно, комар носа не подточит; другая часть была полной противоположностью: грязь, разбросанные вещи, мусор. Порядок и Хаос. Прям как две стороны человеческой личности. Сняв свои очки с круглой оправой, Аластор устало протёр глаза и лёг спиной на кровать, устремив взгляд карих глаз в потолок. Дорогая хрустальная люстра неподвижно висела прямо над его головой. — Вот бы она сейчас упала... – прошептал он, вздохнув. «Но она не упадёт» — Знаю. Приподнявшись на локтях, мужчина посмотрел на дверь, ведущую в ванную. Спустя несколько мгновений он встал с мягкой перины. Ещё немного погодя, Аластор стоял перед зеркалом в ванной. Включив воду из-под крана, он умыл лицо и повернул вентиль, прекратив подачу. Оперевшись руками о раковину, мужчина вздохнул и поднял голову, заглядывая в отражение в зеркале. Там, вместо своего привычного отражения, он увидел другого себя. У него была болезненно-бледная кожа, рубиновые глаза с алыми зрачками, заглядывающие прямо в душу, ало-чёрные волосы длиной почти по шею, маленькие оленьи рожки на голове и высокие меховые ушки, с чёрными кисточками на концах, острые бледно-жёлтые зубы, которые без труда перегрызут любую кость. Одет он был со вкусом: рубиновый плащ-сюртук в алую полоску, подол которого был слегка изодран, красно-чёрная галстук-бабочка, алая рубашка, тёмно-красные перчатки с когтями на кончиках пальцев. Но больше всего Аластора привлекла его улыбка, сошедшая словно с картинки. Загадочная, но при том открытая, скрывающая твои грехи и при том выставляющая их на свет так, будто это норма. — Ну здравствуй, Аластор, – заговорило отражение, странный голос которого эхом раздался в голове мужчины. — Как же мы давно не виделись!***
Десять лет Аластор втайне нагонял ужас на жителей Нового Орлеана, устраивая убийства, изощрённо калеча и травмируя своих жертв. В начале его пути, когда первыми его жертвами становились другие серийные убийцы, жители видели в нём героя, а полицейские – линчевателя. Спустя годы, жители перестали славить его, они начали бояться своего героя, ведь они стали его следующими жертвами. Аластор годами оставался самым непревзойдённым серийным убийцей в истории города. Пока не встретил Шарлотту. Эта милая, хрупкая девушка словно вдохнула жизнь в его мёртвую, очерневшую душу. Она же и оживила в нём давно умирающую человечность. Этим она напоминала единственного дорогого ему сердцу человека – его Маму. Большую часть его сознательной жизни она была рядом, только она всегда заботилась о нём и верила в него. Именно она учила его часто улыбаться вопреки всему. И вот, десять лет назад её не стало. Была убита каким-то поганым выродком в подворотне. С её смертью, Аластор остался практически один. Его душа опустела, а человечность с годами почти умерла, пока не появилась Шарлотта. Каждый Божий день, зачастую вечером, Аластор посещал церковь. Нет, это не было связано с Шарлоттой. Все те десять лет он ходил замаливать свои грехи после каждого убийства. Он знал, что молитвы не спасут его, но он отчаянно молился Богу, умоляя о прощении. Аластор был верующим человеком – это он, как и манеру постоянно улыбаться, перенял от Мамы, и потому денно и нощно читал молитвы. С каждым годом он всё чаще и чаще посещал церковь. И с каждым годом его душа становилась всё чернее и чернее. Когда Аластор встретил Шарлотту, он изменился. Стал мягче, добрее, жалостливее. В нём даже проснулась вера в то, что он сможет побороть своего внутреннего демона, который с каждым годом рос и креп в нём. Но, видимо, вера была напрасной. Его демон – действительно он существует или нет – вновь явился к нему. Вся надежда на исправление вдруг стала медленно угасать. Аластор чувствовал, как его сознание начинает трещать по швам. Он сходил с ума и прекрасно себе представлял это, но не мог ничего с этим поделать. — Я не вернусь к этому, не мечтай, – заявил Аластор, смотря в зеркальное отражение, в котором находился его внутренний демон. Тот рассмеялся и покачал головой. — О нет, Аластор, ты ещё как вернёшься. Я знаю это, ты сам знаешь это. Ты и я – одно целое, старина. Обманывая меня – ты обманываешь себя, – констатировал демон, пальцем тыча по ту сторону зеркала, прямо в грудь мужчины. — Я знаю, ты же хочешь вновь чувствовать чужие страдания. Наблюдать за тем, как твоя жертва корчится перед тобой, страдает в невыносимых муках и умирает, подобно бешеному животному. Ты уже давно морально прогнил, дружок. Тебе хочется крови! — Нет! Я не хочу всего этого, – не унимался отрицать Аластор. Он устало вздохнул, взгляд опустился вниз и вправо. — Больше не хочу. Я изменился, стал другим. Эти зверства теперь в прошлом. Демон в отражении облизнул мертвецки бледные губы и широко улыбнулся. — Что ж, – издал он, демонстративно и чопорно приводя себя в порядок. — Можешь обманывать себя и дальше, Mon Ami*, но мы оба знаем, что долго ты не продержишься. Ты уже едва сдерживаешь себя. Сказав это, демон завёл руки за спину и громко, с явными нотками безумия засмеялся. Не выдержав, Аластор сжал руку в кулак и со всей силы ударил по зеркалу, разбив его вдребезги. Рука закровоточила, а лицо мужчины исказила гримаса боли и страха. Включив воду, Аластор стал промывать раны на руке, мысленно прокручивая слова демона в голове. А если он прав? Если он, Аластор, не выдержит и сорвётся? И кем же будет его первая жертва? И тут он подумал о Шарлотте. Что если Ей суждено стать его очередной жертвой? Одна лишь мысль об этом была ужасна. Нет уж. Он ни за что не причинит ей вред. Он не допустит этого. Ни за что.***
Прошла неделя с их прошлой прогулки. Как и тогда, солнце зашло за горизонт, оставляя этот день позади и стремясь к следующему. Новый Орлеан, как и тогда, был тих, практически пуст. По улицам ходили редкие жители, изредка проезжали машины и как всегда ярко горели городские огни. Как и тогда, они шли вдвоём, держась за руки, и лишь осенний ветер составлял им компанию. Чарли мягко, но настойчиво сжимала руку Аластора, словно боялась отпустить, а он лишь улыбался. — Слушай, Ал.. – тихо, но не слишком произнесла она, поднимая голову. Голубые глаза смотрели точно на него. — А ты умеешь танцевать чечётку? — Чечётку? – переспросил он, задумчиво улыбнувшись. — Пожалуй, нет. Я не совсем понимаю, как это... делается. Чарли тихо хихикнула: — Эх, ты! Чечётка – это же весело! Хочешь, могу тебя научить как-нибудь? Аластор улыбнулся. Его рука мягко коснулась её нежной щеки. Девушка покрылась лёгким румянцем. — Знаешь, – протянул он, заглянув в её прекрасные глаза. Рука мягко поглаживала пылкую щеку. – Может, через недельку-другую? В последнее время у меня много дел накопилось. Шарлотта улыбнулась. Её мягкие пальцы обхватили мужскую руку, заботливо поглаживая. Они молча смотрели друг другу в глаза, остановившись под уличным фонарём, вокруг ни души – даже ветер затих, казалось, чтобы не мешать им двоим. Аластор рукой обвил хрупкую девушку рукой и прижал к себе, немного склонившись. Не отрывая взгляда, он прильнул к её губам. Вдруг перед глазами вновь предстал образ Шарлотты в кроваво-алом платье с вырезанной улыбкой на лице. Где-то в глубине души Аластор знал, что это неспроста. Знал, что это, как и его демоническое "я", не плод безумного воображения. Он знал, но отказывался в это верить. Тем временем Чарли обняла его шею, прижимаясь. Нежными губами целуя в ответ. Губами, которых он не достоин. Губами, которых он не должен был касаться вновь, но всё же прикоснулся, попробовал их головокружительную сладость на вкус. Волна эйфории ударила в его голову, он уже не мог здраво мыслить. Идеальный момент для внутреннего зверя, томящегося в клетке.***
Прошло два часа, на улице похолодало. Дом, в котором жила Шарлотта, был довольно недалеко, и они решили пойти к ней, пропустить чашечку кофе, как убеждал себя Аластор. Зайдя в чистую прихожую, оформленную в зелёных тонах, они сняли с себя верхнюю одежду и оставили на вешалке, после чего прошли в кухню. Чарли жестом пригласила мужчину сесть за стол. Тот послушно сел на стул, она тем временем заварила кофе. — Знаешь, дорогуша, – начал Аластор после первого глотка. — Вот что бы ты о себе ни говорила, кофе ты делаешь отменный. Девушка немного покраснела и махнула ладонью, присаживаясь рядом. — Ох, Ал, ты меня в краску вгоняешь, – призналась она, мило улыбаясь. Он заворожённо смотрел в её голубые глаза, и вдруг она встрепенулась, на лице показалась хитрая гримаса. — Ой, я забыла кое-что! Подожди здесь, я сейчас! Сказав это, она оставила свою кружку, встала из-за стола и метеором улетела в прихожую. Аластор в недоумении посмотрел ей вслед и пожав плечами, принялся допивать кофе. Спустя пару минут раздался нежный женский голос: — А-а-ал, иди сюда, покажу кое-что! Мужчина тихо вздохнул и встал из-за стола. Выйдя в прихожую, он осмотрелся по сторонам. — Я здесь, Ал! – послышалось со стороны спальни. Аластор подошёл к двери, ведущей туда, и осторожно распахнул её, встав на пороге. Перед ним стояла Шарлотта, одетая в то самое кроваво-красное платье из его воображения, на руках были чёрные как смоль перчатки, на голове её любимая малиновая шляпка. Со счастливой улыбкой на лице она демонстративно покрутилась вокруг своей оси. — Ну, как я тебе? – с детским нетерпением спросила она. Но он не ответил. Аластор с застывшей на лице улыбкой, словно с картинки, уставился на Чарли. Внутри него что-то щёлкнуло, он потерял дар речи. А вот улыбка на лице девушки с каждой секундой стала меркнуть. Она обеспокоенно посмотрела на Аластора, с трудом сдерживая слёзы. — Тебе не нравится, Ал?.. – тихо и вполголоса спросила она. И он не ответил вновь. Вместо этого он подошёл к ней. Его рука ласково дотронулась до её подбородка, приподнимая кверху. Взгляд его карих глаз был устремлён в её. Вторую руку он держал за спиной, что-то пряча. — Не грусти, любовь моя, – сладко произнёс Аластор, немного склонив голову. Рука скользнула к женской щеке и осторожно погладила по ней, стирая следы слезинок. — Твоё платье... прекрасно. Ты... прекрасна. Чарли подняла взгляд, слёзы текли по румяным щекам. Вдруг, внизу что-то блеснуло, она резко посмотрела туда и увидела, как рука мужчины крепко сжимает осколок стекла. Кровь медленно капает на зелёный ковёр, пачкая его. Девушка вновь посмотрела на Аластора, застыв от страха. — Ал?.. – прошептала она едва звучно, на глазах наворачивалась новая порция слёз. — Ал, прошу... Но он не стал слушать, не мог ничего с собой поделать. Его рука опустилась на женскую шею и заключила её в тиски. Женские ручки обхватили руку мужчины, пытаясь убрать её с шеи, но было бесполезно. Аластор и сам не хотел этого, боролся с собой, но дьявольские желания взяли верх над ним, он проиграл. Чарли посмотрела в его глаза. Во взгляде читались жалость и сожаление, когда как рот растянулся в широкой, зловещей, безумной улыбке. Мужчина пристально посмотрел на женские губы и в его голове вновь всплыл образ из видения. Дьявольская страсть загорелась сильнее, он не мог устоять, уж велико было желание почувствовать вкус крови на её губах... Аластор поднёс осколок к лицу Чарли и засунул острый конец в рот, возле левого уголка губ. — Улыбнись, дорогая, – сладко пропел он, по его щеке скатилась одна-единственная слеза. — Улыбка тебе так к лицу!..