Х
Жизнь после Чака совершенно не такая, как они ожидали. Дину, например, казалось, что все останется так же, как и до него, только без нависшей над ними божественной угрозы. Сэм полностью ожидал, что все покатится в тартарары, искренне поверив в будущее, показанное Чаком, где Кас сошел с ума из-за Метки Каина, а они с Дином умерли монстрами. Кас же, в свою очередь, не особо думал о том, что будет дальше, решая проблемы по мере их поступления. В итоге, Билли внесла свою лепту в виде Джека, предлагая решение проблем, о которых они и не задумывались. Конечно, Чака, в конце концов, победили, Джек теперь заправлял в Раю, а Земля официально была в безопасности. И это хорошо, даже лучше, чем просто хорошо. Что поразило их, так это то, что она избавила мир от монстров и всего нечеловеческого, найдя им место где-то еще. Кас отказался от благодати, когда предстал перед выбором остаться в этом мире с Винчестерами или жить в новом мире, где ангелы жили в согласии. И как-то так команда свободной воли и охотники остались без работы — теперь они могли жить нормальной жизнью, словно именно этого они и хотели. Билли уж точно не спрашивала разрешения. Им потребовалось очень много времени, чтобы приспособиться. А что они должны были сделать? Найти работу, завести семью и жить так, будто они никогда не бывали в аду — в буквальном смысле? Дину такое было совсем не по душе. Но у них совершенно не было выбора. Оставаться в Бункере среди теперь уже бесполезных вещей было нездоро́во по мнению Сэма. Они бы там просто пропали в ожидании нового дела, которое бы никогда не появилось. Так что, они все пришли к соглашению собрать вещи и поселиться в другом месте. Дин нашел четыре акра земли с дерьмовым домом, ужасным участком и почти без потенциала. И все же он купил это место, придя к выводу, что неважно, где он живет и что делает, если некого спасать. Почему бы тогда не купить самое дерьмовое место, которое он только смог найти? По большому счету ничего уже не имело значения, и ему уже было не стать счастливым в любом случае. Так он думал ровно до того момента, как вылез из Детки и впервые увидел это место. То, в чем другие видели гиблое дело, он рассматривал как проект. Что-то, занимающее много времени, и то, во что он может погрузиться с головой и переделать это место под себя. У него было немного других вариантов, не было другой цели, так что на этом он и остановился, полностью отдавшись процессу. Сэм все понимал, но не мог полностью понять, поскольку сам был готов снова окунуться в жизнь. Кас был столь же потерян, сколь и Дин, не зная, что с собой делать, особенно в качестве человека. Он воспринял дом так же, как охоту: поначалу все было неловко и непонятно, но со временем он втянулся и искренне полюбил это дело. Так что, да, жизнь определенно не такая, как они ожидали. Теперь она устраивает Дина после первоначальных сомнений. Он всегда хотел дом, и его строительство вселяет в него такое чувство, словно у него снова появилась цель. Его часто и довольно сильно беспокоит отсутствие охоты, но ничего он с этим поделать не может. Однако сорняки, растущие у крыльца? Их он может повырывать. Забитая ванна? Он может прочистить трубы. Заросший газон? Он может косить его, снова, и снова, и снова… Все поменялось, и с этим не всегда так легко справиться, но Дин старается изо всех сил. Просто жизнь перестала его так сильно удивлять. Или он так думает. Выработав рутину, Дин спускается по лестнице с запахом кофе в мыслях. Конечно же, зайдя на кухню, он глубоко вдыхает, ощущая успокаивающий его аромат. Когда он входит, дверь качается вперед-назад, а Кас уже допивает свой кофе, когда он подходит поближе. — Доброе утро, Дин, — приветствует его Кас. — Доброе, Кас, — мгновенно отвечает Дин, принимая предложенную чашку. — Поздно проснулся? Кас кивает. — Я засиделся за книгой допоздна. На самом деле, беседка нам не нужна, но теперь я знаю, как ее построить. Дин усмехается. — Чувак, тебе надо заканчивать с этими строительными книжками, — он задумчиво делает паузу. — Хотя, не знаю, беседка вообще-то звучит довольно круто. — Ты бы построил ее вместе со мной? — спрашивает Кас, глядя на него с любопытством. — Ну, если тебе реально хотелось бы, да, — Дин бросает ему улыбку. — Мы можем попросить Сэма купить все, что нам нужно. Он тут самый богатый. Он уже уехал к Эйлин, но, может, когда вернется. Кас ничего не говорит, но уголки его губ довольно ползут вверх. — Спасибо, что балуешь меня, Дин, — наконец, говорит он хриплым, как и всегда, голосом, однако столь же мягким. — Как и всегда, — отвечает ему Дин. Затем они замолкают, наслаждаясь тишиной. С утра идет дождь, так что половина его планов идет коту под хвост. Сегодня им придется сосредоточиться на внутренней части, может, покрасить комнату Дина, как он хотел. Банки лазурной краски уже давно ждут своего часа у него в шкафу, чтобы заменить тусклый бежевый цвет на стенах, встречающий его каждое утро. Кас может помочь ему, если ему больше нечем заняться. Но сначала они стоят перед тем самым окном над раковиной, глядя, как снаружи льет дождь. Обычно они выходят на улицу, чтобы понаблюдать, но Дин может сразу сказать, что такой ливень пропитывает воздух морозом. Еще слишком рано, чтобы подвергаться низким температурам, особенно для Каса, который всем нутром ненавидит холод. Это его самое нелюбимое ощущение, и Дин прекрасно помнит, как он впервые простыл: у него держалась высокая температура, и он постоянно трясся, как осиновый лист. Он по уши укутался в одеяла, был очень раздражительным и несчастным, и Дин ни за что не признается, потому что Кас спустит на него весь свой гнев, но это было невероятно мило. Они расслабленно пьют кофе в тишине, и Дин уже думает о том, что сделать на завтрак. Кас привередлив в еде: какие-то текстуры его раздражают, и он под страхом смерти не станет есть желток с легкой примесью белка. Он обычно протыкает желток, чтобы тот растекся, и намазывает его на тост, а белую часть добавляет в кашу, если ему удается убедить Дина ее приготовить, что обычно не составляет проблемы. Дин уже давно не жарил яичницу, а Кас давно ей не завтракал; так что, наверное, именно ее он и приготовит. Кас спрашивает о завтраке, как по расписанию. — Что ты сегодня будешь готовить? — Уже придумал, — говорит ему Дин с гордой улыбкой. — Тебе понравится. Допил кофе? — Да, — подтверждает Кас, забирая у Дина чашку и ставя ее вместе со своей в раковину. Он подходит к столу, чтобы снова заняться чтением, и Дин уже начинает слегка беспокоиться, что он становится одержимым. Он, наверное, с ума бы сошел, если бы узнал о Пинтересте; Дин стопудово ему никогда не расскажет. Он с легкостью перемещается по кухне, собирая все, что нужно. Взяв яйца и заглянув в холодильник, он нахмуривается. У Каса заканчивается Спрайт, что равносильно последней сигарете в пачке курильщика. Дину надо будет съездить в город, чтобы купить ему еще, что всегда приносит удовольствие, если Кас едет с ним — он твердо убежден, что они должны попробовать что-то новое, так что он всегда уговаривает Дина купить штуки, которые сам он никогда бы есть не стал. В целом, ему понравились кальмары в беконе под крабовым соусом, но свинные ножки оказались полным отстоем. Ну, да ладно. Эту проблему он решит, когда закончится дождь. Дин приступает к готовке, слишком наслаждаясь процессом, проверяя свои способности и подбрасывая яйца на сковородке, стараясь не испортить желтки. Те, что все-таки смешиваются с белком, он кладет в свою тарелку, и так понимая, что Кас их есть не станет — гаденыш привередливый. Овсянка доваривается как раз вовремя, и Дин накладывает ее в глупые маленькие боулы, на которых настоял Сэм, и которые, на самом деле, довольно удобны, но в этом он ни за что не признается. Тосты выпрыгивают из тостера, когда он заканчивает с овсянкой. Поскольку он приготовил достаточно для них обоих, сковорода и кастрюля отправляются в раковину, после чего он наливает Касу Спрайт, а затем себе — кофе. Первым делом он ставит на стол тарелки, в процессе выхватывая книгу у Каса и игнорируя его недовольное ворчание, пока он возвращается за напитками. И вот он: завтрак. Кас, по виду, наслаждается едой, одобрительно улыбаясь. Всегда приятно знать, что кому-то нравится, как он готовит, и уголки губ Дина сами по себе приподнимаются в ответ. Однако, на половине порции Кас задумчиво смотрит на него. Он не выглядит так, словно что-то не так с едой, и это хорошо, но в его взгляде читается что-то такое, что заставляет Дина медленно перестать жевать. — Дин, — спокойно говорит Кас, аккуратно откладывая вилку, и, оу, это будет чем-то, Дин уже видит. И конечно же, так и есть, потому что Кас продолжает: — Что бы ты подумал, если бы я предложил нам пожениться? Дин моргает и проглатывает еду во рту, с любопытством глядя на Каса. — Я бы подумал… что ты либо под кайфом, либо сходишь с ума, а что? — Я трезв и психически здоров. — Ну, ладно, да, но… все равно. — Ты мне не ответил, — говорит Кас. Дин сводит брови. — Я ответил на заданный тобой вопрос. Ты… ты ничего другого не спрашивал. — Ты выйдешь за меня? — спрашивает Кас так просто, почти пассивно, словно это рутинная беседа за завтраком. — Кас, — бормочет Дин, — я не гей. — Да, я знаю. Влечение необязательно должно присутствовать, и никакой интимной близости тоже не требуется. Я бы попросил тебя хранить мне верность, так же, как и я — тебе, если сможешь. — Окей, значит… значит, подожди. Что? Кас не сводит с него взгляд. — Я бы хотел выйти за тебя замуж. Если ты против, потому что наша дружба… — Да, потому что меня реально беспокоит, что наша дружба может пострадать, если мы поженимся, — саркастично бормочет Дин. — Ничего не поменяется, — уверяет его Кас. — Мы просто вступим в брак. Дин пялится на него. — Точно. Это… это совсем не большая разница. Кас, нельзя просто… Я был бы не лучшим мужем, старик. — Не думаю, что решать это в твоем праве. К такому выводу можно прийти, только если судить со стороны. — Я и свадьбы-то никогда не хотел. Кас делает паузу, обдумывая его слова, а затем говорит: — Хорошо, тогда у нас ее не будет. — Кас, брак… он предполагает… партнерство, — осторожно говорит Дин. — Ну, знаешь, жить вместе, вместе решать проблемы, просто… быть вместе, и все. — Да, я знаю, — Кас смотрит на него чуть ли не с жалостью. — Поэтому и спрашиваю. Дин захлопывает рот, когда осознание на полной скорости врезается ему в голову. Они ведь живут вместе, они решают вопросы вместе, и теперь они проводят больше времени вместе, чем порознь. Что еще безумнее, чем это осознание, так это то, что Дин чуть ли не ловит бледного, когда понимает, что он искал оправдания, но слово «нет» так и не слетело с его уст ни разу с того момента, как Кас задал вопрос. Кас продолжает смотреть на него, как всегда спокойно и терпеливо. — Я… я… — Дин делает глубокий вдох, а затем тяжко выдыхает. Что за нахрен вообще происходит? — Кас, ты же не стебешься надо мной, нет? — Нет, — отвечает Кас. Дин с минуту ничего не говорит, у него в голове полная пустота. Сердце странно сжимается у него в груди, и он понятия не имеет, что скажет, когда открывает рот. — Хорошо, — говорит он, что, честно, удивляет его, — хрен с ним, давай поженимся. — Спасибо, — искренне бормочет Кас, после чего берет вилку и возвращается к завтраку. Дин… понятия не имеет, что только что произошло.Х
Спустя три дня они едут в магазин купить продукты и Спрайт, по пути заезжая в ЗАГС за свидетельством о браке, словно это просто очередной пункт из списка ежедневных дел. Они стоят в очереди в повседневной одежде, не говоря ни слова. Кас у себя в телефоне играет во что-то, напоминающее Candy Crush, а Дин чувствует, как у него на шее собирается пот. Двое молодых людей помладше вдруг просят их побыть свидетелями, и Дин соглашается при условии, что те будут их свидетелями взамен. Так что, он сейчас не только выйдет замуж, но еще и сначала посмотрит, как через этот процесс проходят два полнейших незнакомца. К тому времени, как подходит их с Касом очередь, пот уже начал собираться с внутренней стороны колен. Он не нервничает, не совсем, ему просто… Ну, можно сказать, что он не до конца понимает, что чувствует. Кас же, с другой стороны, справляется со всем этим, как ни в чем не бывало, совершенно спокойно, будто бы это не настолько уж и важно, как кажется Дину. Регистратор — пожилая женщина, выглядящая так, будто дальше своего носа ничего не видит, не говоря уже о принятии решения, стоит ли жениться двум людям, стоящими перед ней. Она проводит церемонию пресным голосом, и тревога Дина проходит от того, насколько это все пессимистично. Когда она говорит, что они могут поцеловаться, Дин ее обрывает, говоря: «нет, спасибо, » — и она даже и глазом не моргает. Серьезно, как будто это и вправду всего лишь пункт из ежедневного списка дел. Он и понять не успевает, когда это все заканчивается, и после оплаты пошлины они получат свидетельство о браке по почте. Они зашли в здание холостыми, а выходят женатыми. Мозгу Дина сложно это осмыслить, так что он перестает об этом думать, направляясь домой. Вместо этого он сосредотачивается на чем-то другом. — Может, нам, не знаю, кольца купить или типа того? — Как пожелаешь, — говорит Кас. — Просто кажется… странным быть замужем без кольца. Ну, для меня, в смысле. Меня по-другому растили. — Хорошо. Где нам взять кольца? — В любом ломбарде мира, ну или… или в настоящем ювелирном магазине. Мне хватит и простого кольца, так что ломбард, наверное, подойдет лучше. — Тогда остановимся у ломбарда. Они так и делают. Кас выбирает себе самое простое серебряное кольцо, что Дину доводилось видеть. Кас доволен, и кто Дин такой, чтобы его судить? Это не его кольцо. Нет, его собственное пугающе похоже на кольцо Каса, вот только снаружи на нем выполнена гравировка. Если бы он не знал, то подумал бы, что они шли в комплекте. Ему странно ощущать кольцо на пальце, на том самом пальце, и Дин бездумно теребит его, направляя Детку в сторону дома. Глубокий рокот ее двигателя успокаивает его, но лишь немного, и он аккуратно въезжает на подъездную дорожку, двигаясь словно по выученному наизусть минному полю. Они вылезают из машины, как только он ее припарковывает, и, следуя указаниям Каса, он оставляет продукты, чтобы пойти заменить треснувшее окно в гостиной. Собрав инструменты и надев свой мотивационный пояс, Дин устраивается перед окном и наблюдает, как Кас ходит туда-сюда, занося в дом продукты. Он все ждет, когда же все станет странным. Ну, страннее, чем сейчас. В этой ситуации нет ощущения неправильности, которое он ожидает, и Кас ведет себя так, словно кольцо на пальце совершенно не имеет значения. Если подумать, Дин согласен, что это и вправду не так уж и важно, потому что они не вместе; они просто… вместе. Стекло вздрагивает, когда он с тихим щелчком вытаскивает сломанные части. Его кольцо стукается об стекло. Дин не до конца уверен, что бы он делал, если бы Кас решил переехать куда-то в другое место. Наверное, поехал бы за ним или попросил бы остаться; не как тогда, когда это было нужно больше всего. У него мало чего есть в этой жизни без монстров, но Кас — нерушимая ее часть. Он пришел к выводу (хотя и совсем об этом не раздумывал), что Кас просто будет рядом до конца жизни. Теперь же, учитывая кольцо на пальце, Дин осознает, как это все могло выглядеть. Они, что, вечно были бы просто сожителями? Неудивительно, что Кас попросил пожениться; черт, да может ему тоже хочется владеть домом. Черт возьми, если Дин и так собирался провести остаток жизни с Касом, то почему бы не провести его в браке? Хлопот это не доставляет, и для Каса это явно означает не то же, что для большинства коренных американцев, которые серьезно относятся к своим клятвам. Да и Дин не собирается жениться на ком-нибудь еще. Он знает, что в мире не найдется такой девушки, с которой он захочет остепениться, не после всего, через что он прошел. Он, на самом-то деле, больше даже не пытается никого подцепить — он уже не в том возрасте, когда это удавалось с легкостью, и секса у него не было уже… Боже. Он привык без него, вот в чем дело. Он и его правая рука очень хорошо знакомы. Так что, в целом, все не так уж и странно, как могло бы быть. Учитывая все вышесказанное, у Дина есть муж. Муж, который оказался Касом. Ему… требуется минута, чтобы свыкнуться. — Я могу приготовить поесть, если тебе надоело, — предлагает Кас, заходя на кухню после того, как расправился с продуктами. — Я разморозил говядину. И я все еще помню, как готовить рагу из говядины. Дин поднимает брови, вставляя на место новое оконное стекло. — Ты поэтому взял морковь? Я думал, ты собираешься готовить настоящий морковный торт. — Я закинул в тележку две упаковки. — А впрочем ничего удивительного. Кас самодовольно улыбается ему. — Так значит, рагу? — Это такой хороший способ, чтобы сообщить мне, что ты придумал мне другое дело, которое займет время готовки? — спрашивает Дин, уже зная ответ. Улыбка Каса становится невинно-милой. — Нужно поменять фильтры в кондиционере, в камине птичье гнездо, и ты до сих пор не отмыл обшивку дома. Не повреди, пожалуйста, гнездо. Дин вздыхает и закатывает глаза, но уходит на поиски сваленных где-то фильтров. Он слышит, как Кас шаркает по кухне, и расслабляется от фонового шума, отвинчивая вентрешетку, чтобы заменить и вправду грязные фильтры. Возможно, после этого здесь все же будет неплохой воздушный поток. Дальше он идет к камину, кряхтя, встает на колени и выгибает шею, чтобы заглянуть внутрь, светя фонариком. Дин щурится в попытке разглядеть гнездо и слегка нахмуривается, заметив его. Он не удивлен, что Кас о нем знает — он всегда в каком-то смысле чувствует животных; видимо это остатки ангельских причуд в нем играют. По звукам внутри сейчас птиц нет, но он все равно пытается придумать, как безопасно вытащить гнездо по просьбе Каса. Он со стоном вылезает из-под камина, уже чувствуя тянущее ощущение в шее, и, потирая ее, идет на кухню. Кас нарезает морковь, а запах рагу уже наполняет кухню. Он мало чего умеет готовить, и обычно у него все подгорает, но почему-то именно рагу из говядины у него всегда получается без происшествий. И бонусом оно у него выходит действительно неплохим. Он поднимает взгляд, когда Дин заходит на кухню, вопросительно выгибая бровь. — Слушай, можно я сломаю метлу? — спрашивает Дин. Кас прищуривается. — Нет. — Думаю, мне придется в любом случае, если ты хочешь, чтобы я достал гнездо, не расхреначив его. — Сломай швабру. Мы ей редко пользуемся. Дин моргает. — Хм. Да, умно. Он подходит к очень маленькой кладовке, где хранятся все чистящие средства; изначально отсюда просто выдвигалась гладильная доска, но Дин добавил сюда полки и небольшие крючки, чтобы они смогли использовать место по своему усмотрению. У редко используемой швабры точно такая же ручка, как у метлы, и его просто с ума сводит, что Кас автоматически находит лучшие решения. Он вытаскивает швабру и тут же прижимает ногой насадку, отламывая ее от ручки, пока Кас вдруг не передумал и не запретил это делать. Теперь она идеальной длины, чтобы с легкостью проскользнуть в дымоход и без проблем достать гнездо. Кас кивает ему, когда тот опять выходит из кухни. Птичьи гнезда выглядят совсем не так, как показывают в кино. Они, во-первых, грязнее и сделаны не только из веточек. А во-вторых, они гораздо более надежно структурированы, чем он думал, и ему приходится потратить немало усилий, чтобы вытащить гнездо. К тому времени, как ему удается, наконец, взять его в руки, у него на лице грязь и сажа, а кожа липкая от пота. Лишь когда Дин вылез из камина, он понимает, почему Кас просил его быть поаккуратнее. Он моргает, глядя на яйца в крапинку, и вздыхает. — Ах, — говорит Кас, когда Дин приносит гнездо на кухню показать ему, — как я и подозревал. Дин настороженно смотрит на гнездо. — Может, нам, не знаю, переместить его куда-то еще? Может, родители вернутся за ними? — Нет, они от птенцов отказались, скорее всего из-за нашего присутствия в доме, — отвечает Кас, с сочувствием хмуро глядя на яйца. — Кас, чувак, я знаю, что после Джека у тебя отцовские инстинкты съехали набекрень, но я ни за что не стану тебе помогать растить птиц, — бормочет Дин, состраивая раскаивающееся выражение лица — он непоколебим. Кас закатывает глаза, поворачиваясь, чтобы помешать рагу, а затем смотрит на Дина с задоринкой в глазах. — Нет причин для беспокойства, Дин, мы недостаточно подготовлены, чтобы хорошо о них позаботиться. Они бы, наверняка, у нас умерли. — Что ж, это жестоко, — говорит Дин, почему-то немного оскорбившись. Он смог бы позаботиться о птенцах. Точно смог бы. Наверное. — Ладно, и что нам делать? — Возможно, мы можем отвезти их в ветеринарную клинику, где о них позаботятся, пока их не перевезут в соответствующее природоохранное учреждение, — бормочет Кас. — Откуда… ты это все знаешь, Кас? — Помнишь, ты как-то три дня возил Сэма к Эйлин, пока ему не вернули машину? — Эм… ага. Кас устало смотрит на него. — Броненосец воспринял твое отсутствие, как приглашение. Мне пришлось пройти через тот же процесс. — Черт возьми, — усмехается Дин и качает головой, глядя на гнездо в руках. — Рагу уже будет готово к тому времени, как я вернусь? — Практически, — признается Кас. — Я наложу тебе тарелку, если будет готово. — Спасибо, — говорит Дин, уже выдвигаясь из кухни. Придется ему завтра помыть обшивку. Гнездо лежит на пассажирской стороне многоместного сиденья, и у Дина возникает очень странное желание пристегнуть его. Он решает придержать его одной рукой, пока выезжает с подъездной дорожки. В тишине, с одними лишь яйцами в качестве спутника, Дин начинает задумываться о том, насколько, черт возьми, сумасшедшим был его день. Он сегодня вышел замуж. Да уж, до сих пор в голове не укладывается. — У меня есть муж, — говорит Дин яйцам, хмуро глядя на них и притормаживая на светофоре. Яйца молчат, но он чувствует их поддержку. — Это так странно, да? — спрашивает он, стараясь уберечь Детку от резких движений, когда он вновь начинает ехать. — Наверное, мне должно быть еще страннее, чем есть. Не ожидал я такого поворота в своей жизни, уж поверьте. Но господи… Я замужем. Что за нахрен? Яйца ничего не говорят. Дин бросает на них взгляд, тяжко вздыхая и качая головой. — Что я делаю? — бормочет он. У яиц нет ответа, и Дин включает радио, чтобы заглушить мысли. Ветеринарная клиника кишит собаками и кошками, слоняющимися по вестибюлю со своими хозяевами. Дин еще никогда себя так глупо не чувствовал: у него в руках гнездо, полное яиц. Это как самокат привезти на авторынок; никто его в открытую осуждать не будет, но пару косых взглядов в свой адрес он определенно получит. И тем не менее, приятная женщина на ресепшене очень рада помочь ему в решении этой проблемы. — Вы знали, что внутри были яйца, сэр? — спрашивает она, слегка хмуро поглядывая в гнездо. — Нет, но мой… мой, эм, муж догадывался. Однако точно мы не знали, — отвечает Дин, запинаясь на новом статусе Каса. Это безумно странно, но женщина, кажется, и не замечает его внутренней борьбы. Она просто кивает и ведет себя так, словно наличие у Дина мужа не такая уж и шокирующая новость — ну, для нее, наверное, так и есть, и он завидует ее безразличию к этой ситуации. Вскоре кто-то подходит к нему, чтобы забрать гнездо, — и он до конца своих дней будет отрицать, что испытывает какие-то странные сомнения, — и он отдает птичий домик, а затем выходит оттуда же, откуда пришел. По пути домой Дин слишком громко включает радио и целенаправленно не думает. Когда он оказывается дома, запах рагу уже пропитал все помещение, и, глубоко вдохнув, он на автомате топает в сторону кухни. Кас с тарелкой в руках улыбается ему, когда тот заходит в комнату. — Ты очень вовремя. Я как раз заканчиваю. Достанешь печенье из духовки? — Кас протягивает Дину прихватку. — Полагаю, нижняя часть подгорела, но верхушки должны быть съедобными. Дин сдерживает смешок из-за серьезного тона Каса и идет к духовке, чтобы достать два противня печенья. Сверху они золотисто-коричневого цвета, блестящие от масла, прямо как Дин и учил Каса их готовить. Он уже видит, что нижняя часть подгорела, но ничего страшного. Три четвертых печенья лучше, чем ничего. Кас откладывает тарелки, чтобы достать из холодильника свой любимый Спрайт и захватить Дину пиво. Они ставят еду и напитки на стол, садясь напротив друг друга, и спокойно приступают к еде, перекидываясь комментариями. Позже Дин пойдет в душ, чтобы смыть остатки дня, упадет в кровать, чтобы хорошо выспаться, а пока… он отбрасывает мысли о безумии этого дня и просто наслаждается.Х
Дин резко просыпается глубокой ночью, услышав скрип половиц. Он сонно моргает, приподнимаясь на локтях и прислушиваясь. Должно быть, Кас. Он со вздохом поднимается на ноги, легонько вздрагивая из-за прохладного ветерка, идущего из приоткрытого окна. Спать он лег, хорошо пропотев днем, но теперь он натягивает тот самый махровый халат, что привез из Бункера. Спустившись, через сетчатую дверь он видит Каса, стоящего на крыльце в одной лишь футболке и пижамных штанах. По пути он берет связанное Донной одеяло, а затем надевает шлепанцы и выходит на улицу, останавливаясь рядом со своим… своим мужем. Кас иногда так делает — просыпается посреди ночи из-за кошмаров, а потом идет на улицу посмотреть на звезды. Если Дин вдруг просыпается от посторонних звуков в тихом доме, то обычно он присоединяется к нему. У него нет причин не присоединиться, раз уж он все равно не спит, да и Кас, кажется, расслабляется в его компании. Плюс, если Дин не выйдет наружу вместе с ним, то он всю ночь так простоит, не сомкнув глаз. Именно он всегда уводит Каса обратно в постель. Дин аккуратно накидывает плед на плечи Каса, плотно заматывая его, пока тот, наконец, не схватит его и не выдохнет тихое: — Спасибо. — Не за что, — честно говорит Дин. Он сбоку смотрит на лицо Каса. — Опять кошмары? — Да, — просто отвечает Кас. На секунду кажется, что он не собирается продолжать, но после короткой паузы он снова говорит. — Сны — это очень странно. Хоть я и знаю, что они не представляют угрозы, у меня был очень яркий сон, будто наша духовка съела меня заживо. У Дина не получается сдержать смешок. — Говорил же тебе не читать эту долбанную версию «Пряничного Домика», чувак. Эта херня воздействует на подсознание. Кас сводит брови. — Поскольку это неодушевленный предмет, я никак не могу понять, что такого страшного может быть в духовке, и тем не менее, я испытал искренний ужас. Вероятно, ты прав. Братья Гримм написали извращенную историю. — Ты скоро оклемаешься. — Да, я знаю. — Пойдем, тебе стоит лечь спать, — говорит Дин, хватая его за предплечье. — Давай вернемся в… — Нет, — Кас крепко стоит на месте, не поддаваясь хватке Дина, и запрокидывает голову, чтобы взглянуть на звезды. — Ты можешь идти, но я хочу остаться. Здесь хорошо. Красиво. Дин глядит на Каса и вздыхает. — Да, правда. Хорошо, я останусь с тобой. Давай тогда, хотя бы, на перила облокотимся. Мне сварить кофе? — Я не хочу пить, — бормочет Кас, позволяя Дину отвести его к перилам, не отрывая взгляда от луны. Устроившись у перил, они надолго умолкают. Дин привыкает к морозу, расслабленно глядя в ночное небо. Здесь, вдалеке от городских огней, действительно красиво. Мерцающих звезд, хоть и маленьких, очень много, и в небе узорами простилаются фиолетовые полосы, напоминающие Дину какую-то картину. В городе такого не увидишь, и Дина вновь потрясает романтика этого места. Кас слегка перемещается, бесстыдно прислоняясь к нему. Он прижимается плечом к боку Дина, заставляя его руку отодвинуться назад. С пару секунд он чувствует лишь сильный дискомфорт — он редко бывает так близок с людьми, даже с семьей. Однако, это ощущение уходит, когда он его отгоняет. Кас, технически, его муж, и он не часто ищет утешения в прикосновениях. Дин не собирается вести себя, как мудак. — Тебя не напрягает? — безмятежно спрашивает Кас, как будто ему на самом деле все равно, что ответит Дин. Дин прочищает горло. — Все нормально, — бормочет он. Некоторое время они стоят в таком положении, пока неловко болтающаяся рука Дина все же не надоедает ему. Ей негде быть, учитывая, что Кас прижимается к его боку, и у него занимает какое-то время, чтобы найти ей подходящее место. Он замирает, обхватив ею Каса, пытаясь понять, что чувствует, и, если честно… это приятно. Такая близость требует времени, чтобы привыкнуть, но, преодолев изначальное инстинктивное беспокойство, он обнаруживает, что ему, на самом деле, это нравится. Возможно, он мог бы это делать, лишь это, до конца своих дней. Время от времени наслаждаться близостью с Касом, покоряя тревожное чувство у себя в голове. Они женаты всего неделю, и Дин привык к этому не больше, чем в первый день. Его периодически накрывает взявшееся из ниоткуда чувство сюрреалистичности всей ситуации. Но по большей части он и не вспоминает об этом, за исключением случайных мыслей, или когда он бездумно играется с кольцом. Дело не в том, что ему так просто выбросить это все из головы, просто это так хорошо вписывается в его рутину, что он едва замечает. Брак — это совершенно не то, что он представлял себе в прошлом. Он не ограничивает, не поглощает все, что есть, и не создает препятствий. На самом деле, это просто пустяк, и Дин постоянно этому удивляется. Он часто ловит себя на мысли, что готовится к тому, что Кас вдруг озвучит какие-то ожидания, вот только этого все никак не происходит, и теперь… теперь он находится в состоянии странной неопределенности, где быть замужем за Касом не сложнее, чем дышать. Мир сошел с ума. — Может, отдохнем завтра, — тихо предлагает Кас, поворачивая голову к Дину. — И что будем делать? — Ничего. Я хотел бы ничего с тобой не делать, если ты не против. Дин раздумывает, поджав губы. На самом деле, звучит совершенно не плохо — они смогут побездельничать, может, перекусить в местной забегаловке, позаниматься своими делами отдельно друг от друга. — Да, конечно, — легко говорит он, — звучит весело. Затем они возвращаются внутрь, даже не думая. Дойдя до лестницы, они отстраняются друг от друга, и дискомфорт Дина вновь возвращается с полной силой. У него смешанные чувства — будто он делает что-то не так, и ему кажется, что он ненадолго стал кем-то другим. Это неприятно, и у него мельком проскальзывает ощущение опасности. Стук сердца Дина становится неровным; у него внутри возникает то же чувство, как когда он заходит в пещеру, полную поджидающих его вампиров. Это беспокойство, этот легкий трепет, это всеобъемлющее чувство, что выйти он может уже совсем другим… это все разом обуревает его, когда его пальцы касаются руки Каса, когда они отстраняются друг от друга. На секунду у него перехватывает дыхание, и его накрывает облегчение от того, что он вновь может все это почувствовать. — Спокойной ночи, Дин, — говорит Кас, улыбаясь ему, а затем поднимается по лестнице, по привычке перешагивая пятую ступеньку. — Спокойной, Кас, — затаив дыхание, отвечает Дин, слишком крепко сжимая пальцами перила.Х
Кас не часто матерится, ну или не так сильно. Не как Сэм и уж точно не как Дин. Так что видеть, как он ругается, как сапожник в схватке с пылесосом — редкое удовольствие. Все его лицо красное, а он сам отчаянно дергает то за нитку, то за волосы, то за что-то еще, застрявшее в насадке. Растянувшись на полу, лишь с остроумием и отверткой за пазухой Кас объявил войну. Дин стоит в дверях и наблюдает. Он в последнее время часто это делает — наблюдает за Касом, рассматривает его. Объективно, он красив. Дин всегда это знал. Он никогда не заострял на этом внимание и не пытался копнуть глубже, по большей части от того, что он обычно не смотрит на мужчин и не спрашивает себя, привлекательны ли они. Он понимает, когда мужчина хорошо выглядит, потому что он не слепой, но он об этом не думает. Дин представляет, как касается кожи Каса, стягивает с него рубашку. Он уже видел его без рубашки, видел его полностью раздетым — пускай и покрытым пчелами, но все же. Он пытается представить, как ему это все нравится, как он трогает его, может, проводит губами по груди Каса так же, как он любит делать с женщинами. Он пытается, и у него просто… не выходит. Пожалуй, ему это даже приносит дискомфорт. Он — гетеросексуальный мужчина, замужем за другим мужчиной, и ирония судьбы каждый день бьет его по морде. Однако, Дин недавно кое-что о себе узнал. После той ночи несколько дней назад, когда они с Касом стояли на улице, он понял, что по-настоящему трогать Каса — совершенно другая история. В пределах их обычных границ все так же — прикосновения плеч или рук, столкновения коленями или локтями. В этом ничего такого. Но за этой чертой все по-другому. Дин кое-что пробовал. Касался волос Каса без разрешения, легонько сжимал его шею по пути куда-то, позволял себе положить руку ему на бедро, когда они сидят рядом. Каждый раз, без исключения, это наполняет его тем же чувством опасности, волнения и трепета. Как когда он врывается в помещение, где джин держит пленника, или когда он бежит сквозь лес в сторону Вендиго, или когда на него бросается оборотень. То самое потрясение, страх с легким оттенком возбуждения. Кас без подозрений принимает этот контакт, не обращая внимание на внезапные перемены. Иногда он даже сам тянется за ним. — Блять! — взрывается Кас, поднимая отвертку, серьезно намереваясь долбануть ею по пылесосу. — Эй-эй-эй, — выпаливает Дин, бросаясь в другой конец комнаты, чтобы поймать руку Каса и опуститься на пол рядом с ним. — Чувак, спокойно. Кас бросает на него злобный взгляд, раздувая ноздри. — Я спас мир, я вырезал енохианские символы на собственной груди, я сдерживал в себе абсолютно всех Левиафанов, пускай и не долго, и этой… этой безобразной машине меня не одолеть. У Дина не выходит скрыть ни смех, ни улыбку, но он старается изо всех сил, потому что Кас явно раздражен. — Давай, дружище, расслабься. Вот, давай я… — Я уже пытался… — Кас, просто дай мне… — Держи! — Кас пихает отвертку в сторону Дина, сузив глаза до невозможности. — Если ты думаешь, что ты сможешь, то давай. Ну же, Дин, почини его. — Хорошо, спокойно, — говорит Дин с вырвавшимся смешком. Он усаживается на деревянный пол, проводя рукой по спине Каса; его окатывают волнение и тревога в то время, как большая часть напряжения разом улетучивается из тела Каса. — Слушай, давай ты подержишь его, пока я вытащу все застрявшее дерьмо, ладно? — Скукотища, — бормочет Кас, но все же хватается за пылесос, чтобы удержать его на месте, а Дин берет отвертку. Они опираются друг на друга, пока Дин трудится. В итоге, они объединяют усилия, по очереди устраняя засор и удерживая пылесос в одном положении. Вот так, пока они вместе, раздражение Каса, кажется, исчезает, и ему весело от потуг Дина. Это занимает много времени, и они долго мучаются на полу, но, в конце концов, доводят дело до конца. Легкая победоносная улыбка Каса заставляет Дина усмехнуться, когда он со стоном от боли в теле встает с пола. Он протягивает руку Касу, которую тот принимает и позволяет Дину поднять его на ноги. Мгновенье, едва заметное, они находятся в личном пространстве друг друга, сцепив руки. Кас бросает короткий взгляд на губы Дина и тут же смотрит в другую сторону, и Дин делает приличный шаг назад — на его взгляд, это как-то немного слишком. Кас продолжает вести себя так, словно этой небольшой вспышки во времени вообще не существовало, и наклоняется за пылесосом. — Нам просто надо избавиться от всего ковролина в доме, — размышляет Дин, и когда Кас фыркает, у него вздрагивают губы. — Я бы согласился, но в гостиной ковролин кажется нужным. Может, вместо ковролина можно постелить обычные ковры. Полы здесь не должны оставаться голыми, — говорит Кас, слегка нахмурившись, оглядывая гостиную. Дин хмыкает. — Да, это имеет смысл. Что ты сейчас собираешься делать? Пропылесосить? — Да. — Хочешь потом помочь мне покрасить комнату? Я уже начал выносить свои манатки и накрыл пол полиэтиленом. Может, успею закончить к ужину. — Я помогу, — соглашается Кас, поворачиваясь к нему. — Какой цвет ты в итоге выбрал? — Голубой, — говорит Дин. — Лазурный, технически. Не знаю, парень в «Lowe's» просто сказал выбрать тот, от которого мне, как бы, спокойно и радостно, ну или типа того, раз уж я крашу свою комнату. Я должен хорошо себя чувствовать в окружении этих чувств, ну, он так сказал. Этот цвет бросился мне в глаза, так что я остановился на нем. Кас кивает. — Красивый цвет. — Да, точно, — соглашается Дин, хлопая его по плечу. — Приходи, как закончишь. Перед тем, как уйти, он позволяет своей руке задержаться на предплечье Каса, легонько скользя пальцами по теплой коже. Он концентрируется на ощущениях, на том, как что-то сжимается в груди, на этом щекотливом чувстве, струящимся по венам. Он прерывисто выдыхает, глядя на спокойное выражение лица Каса, и, уходя, сжимает кулак. Он же не собирается это делать, да? Использовать близость с Касом в погоне за ощущениями от охоты, что он так жаждет. Испытывать границы и игнорировать собственный дискомфорт лишь ради прилива адреналина. Это безумие. Он безумец. Дин выкидывает мысли из головы на пути к себе в комнату; он тащит банки с краской из кладовки, а затем ставит их на покрытый полиэтиленом пол. Он заранее подготовил валики и лотки, так что теперь он методично разливает в них краску. Кас придет на помощь чуть позже, так что Дин решает поберечь его силы. Брак; вся его суть заключается в том, чтобы думать о ком-то, кроме себя. Может, он все же и не худший муж в мире. Когда Дин заканчивает первую половину стены, наконец, появляется Кас. Он шлепает тапочками по полиэтилену, и Дин бросает ему улыбку через плечо. Кас просто берет свободный валик и начинает с другого конца той же стены; так они встретятся посередине. — Что будешь сегодня готовить? — спрашивает Кас, как обычно думая желудком. Дин качает головой из стороны в сторону, обдумывая варианты. — Еще не решил. Ты хочешь что-то конкретное? — Что-нибудь с картофельным пюре. — И что тебе так нравится в моем пюре? — Оно очень вкусное. — Ага, потому что я добавляю майонез. Ты бы его каждый день ел, если бы я позволил. Сэм будет очень сильно тебя осуждать. Кас смотрит на него, изогнув бровь. — А кто сказал, что он узнает? Так странно, что теперь он печется и о моем здоровье вместе с твоим. Теперь я понимаю, почему тебя так раздражают его надменные предпочтения в пище. — Не давай ему водить тебя за нос; при желании он может съесть больше бургеров, чем ты и я вместе взятые. Я знаю, я это видел, — Дин слегка пожимает плечами. — Не пойми меня неправильно, они были очешуенными… но, чувак, я все ждал, пока его вырвет от такого количества жира. И это я говорю. Кас прищуривается. — И он еще меня осуждает. Что поделать, если мне не нравятся здоровые альтернативы. Может, если бы ты готовил не так хорошо, то я бы смог с этим смириться. Дин лениво взмахивает рукой и приподнимается на носочках, чтобы покрасить верхнюю часть стены. — Ой, да ладно, пускай мы умрем жирными, но зато счастливыми, а он пусть живет своей печальной жизнью с травками и нутом. — Так ты приготовишь пюре? — Да, Кас, я приготовлю тебе пюре. — Спасибо, Дин, — отвечает Кас, не скрывая радости. После этого они трудятся в тишине, пока Дин мысленно составляет план, что он будет готовить. Можно сделать Пастуший пирог; Кас всегда только за, потому что это было первым, что он поел в качестве человека. А вообще-то, раз уж они и так собираются травить свой организм, то голени в морозильнике так и ждут, пока их поджарят — помирать, так с музыкой. Да и Дин не против жареной курицы с картофельным пюре и… наверное, тушеной фасолью, чтобы добавить немного сладости к пикантной смеси. Да, звучит неплохо. Локоть Каса, столкнувшийся с его собственным, вырывает его из мыслей, когда они, наконец, встречаются посередине, заканчивая первую стену. Дин вытесняет его с дороги, чтобы нанести последний мазок, а затем они вдвоем делают шаг назад, чтобы взглянуть на только что покрашенную стену. Она выглядит отлично, свежо, и Дину действительно нравится цвет. Он ярче прежнего и знаком ему, и он абсолютно уверен, что с радостью будет просыпаться в этой комнате. — Одна готова, осталось еще три, — щебечет Дин. Кас окунает валик в краску. Они работают над оставшимися стенами в уютной тишине, периодически перекидываясь бессмысленными комментариями. Дин тайно подбирает моменты, чтобы дотронуться до Каса, коснуться его бедра, позволить себе задержаться пальцами на шее Каса, стирая с нее голубое пятнышко. Он словно адреналиновый наркоман — эта смесь тревоги и возбуждения для него, как игла по вене. Он понятия не имеет, что и зачем он делает, но остановиться не может. Они с Касом оставляют краску просыхать, безмолвно решая отправиться на кухню. Кас по пути, как обычно, хватает книгу, а затем усаживается с ней за барной стойкой, пока Дин готовит. Такая рутина, как и всегда, приятна. Можно сказать, она успокаивает. Даже когда его обуревает тревога, внезапное чувство того, что он должен быть где-то, делать что-то, удобная систематика, укоренившаяся в их жизнях, помогает ему успокоиться. Дома есть, чем заняться, есть, что починить — есть цель, пускай он и не спасает людей от монстров, о которых те не в курсе. Тех самых монстров, которых нужно убивать, больше нет, так что все довольно скучно, но, по крайней мере, он не просто плывет по течению за неимением чего-то, во что можно было бы нырнуть с головой. Однако, вся эта ситуация с Касом совершенно не скучная. Ее можно назвать по-разному, но уж точно не скучной, и он, так сказать, сам себя загнал в угол. Быть гетеросексуальным мужчиной, замужем за другим мужчиной, и так наводит на мысли, но стоит добавить еще и эти странные «гейские, но не гейские» прикосновения, и Дин вполне уверен, что он пересек уже много черт, которые он давным-давно обозначил. Он это прекрасно понимает; понимает, что происходит между ним с Касом, и он успел подсесть на ощущения, которые ему это приносит — словно он вновь возвращается в прежнюю жизнь. Он гадает, насколько далеко он зайдет, как много позволит Кас, к чему его это все приведет. Пока что это не проблема, решает он. Он сосредотачивается на готовке, выкрикивая нецензурщину, когда в него стреляет масло, и закатывает глаза, когда Кас прячет книгу от опасности. Легко избегать таких вопросов, когда помимо этого все настолько нормально, да и Кас, кажется, ничего не замечает. Дин мысленно закрывает тему и не планирует ее открывать настолько долго, насколько он сможет ее игнорировать. Он всегда был в этом пугающе хорош.Х
Сэм — это генеральная уборка, которую ты избегаешь, это постоянные будильники, которые ты ненавидишь с утра, это коробки, которые ты складываешь на чердаке. Он приезжает домой, и недолгие потуги Дина обходить некоторые вещи стороной резко сходят на нет. — Почему на тебе кольцо, чувак? — немного весело спрашивает Сэм, хватая Дина за запястье и прищуриваясь. — Оно же новое, да? Его на тебе не было в последний раз, когда я заезжал. И почему оно на этом пальце? В голове Дина мгновенно образовывается пустота. До него вдруг доходит, что он не рассказал Сэму о своем внезапном браке. Из-за сюрреалистичности происходящего и одновременной ее нормальности, у него честно вылетело это из головы. — Эм, — выдыхает он с широко раскрытыми глазами. Улыбка Сэма медленно спадает, и он внимательно смотрит на Дина, раскрыв рот. — Ты не мог. Дин, клянусь, не дай бог ты женился на какой-нибудь девчонке из бара, я просто… — Кас, — выпаливает Дин, сжимая руку в кулак и вырывая ее из хватки Сэма. — Это Кас. За него я вышел замуж. — О, — Сэм моргает, а затем слегка нахмуривается. — Стоп, почему ты мне не рассказал? А… нет, когда это нахрен случилось? — Примерно… эм, три недели назад? — Дин морщится, когда Сэм выпячивает глаза. — Да, знаю. Это… это не то, чем кажется. Мы не ждали, пока ты свалишь, чтобы тут же пожениться, ничего такого. Черт, да я вообще не знал, что Кас собирался меня звать замуж. — Ладно, значит… так, стоп, — бормочет Сэм, он кажется скорее в замешательстве, чем злым. — Значит, позвал Кас? А… а ты сказал «да»? Я не знал, что ты… — Я не гей, — быстро говорит ему Дин. Он качает головой, когда Сэм выгибает бровь. — Серьезно. Все не так. Мы не такие. Это просто… — он слабо умолкает, а следующее слово кажется полнейшим бредом, -…брак. — Просто брак, — неоднозначно повторяет Сэм. — Ага. — А что мне было делать? Он спросил, и я не смог найти ни одной причины сказать нет! — А, значит, то, что ты не гей, не подходит. — Он сказал, что нам необязательно… ты понимаешь. — Ладно, к этой теме я и за версту не подойду, но что насчет того факта, что вы даже не вместе? Дин беспомощно пожимает плечами. — В плане секса или романтики — нет, но во всех остальных… да. У Сэма дергается глаз. — Хорошо… но люди не женятся, просто чтобы пожениться, Дин. Не… не то, чтобы я осуждаю, но, реально, что за херня? — Я не знаю, — бормочет Дин. — Черт, я правда не знаю. — А что, если кому-нибудь из вас захочется пожениться на другом человеке? — спрашивает Сэм, сводя брови. — На ком, Сэм? Я никого не ищу, и он тоже. Мы сейчас просто, так сказать, живем бок о бок, — отвечает Дин, взмахивая рукой. — Мы все равно собирались прожить остаток дней вместе, так какая тогда разница? Сэм поджимает губы. — Дин, ты же понимаешь, что тот факт, что ты не смог найти ни одной причины, чтобы сказать нет, наводит на мысль о том, что ты этого хотел, да ведь? Как бы, ты тут тоже причастен. — Мне не не терпелось выскочить замуж за Каса, Сэм. — Может и нет, но ты был не против. — О, отлично, начинается, — бормочет Дин, поднимая взгляд ввысь. — Свадьба была? — спрашивает Сэм. — Нет, мы просто заехали в ЗАГС и купили дешевые кольца по пути домой. — И все осталось так же, как прежде? Дин немного колеблется. — Эм, да. — Лжец, — Сэм качает головой и тяжко вздыхает, врубив на полную свое фирменное сучье выражение лица. — Что случилось? У вас все в порядке? Вам нужен семейный психолог? — Ой, отвали, — рявкает Дин, чуть ли не пыхтя. — Ничего не случилось. У нас с Касом все хорошо. На самом деле, быть женатым до ужаса нормально, что… Господи, Боже, как это произошло? — Он… он счастлив? — Сэм неуверенно кивает подбородком в сторону дома. — Каса не всегда легко понять, но я имею в виду… я за него переживаю, ты это знаешь. Лицо Дина смягчается. — Да, он счастлив. Вообще-то, он не особо отличается от обычного. Он просто… хотел пожениться, я думаю. Сэм рассматривает его лицо изучающим взглядом, а уголки его губ медленно приподнимаются. — А ты сказал да. Оу, Дин. — Заткнись нахрен, — предупреждает Дин, грозя пальцем. — Я тебя, блять, урою. — Ты влюбился в своего мужа, — дразнит Сэм со смехом в глазах. — Это так… — Я не гей, Сэм, — шипит Дин. По виду, Сэм ему не верит. — Ладно, как скажешь. Но если и был бы кто-то, ради кого стоило бы стать геем, то, наверное, для тебя этим кем-то был бы он, да? Один раз не пидарас. — Такого не бывает. — Даже натурал не сказал бы нет Брэду Питту, Дин. Такое бывает, и в твоем случае — это Кас. — Я тебя ненавижу, — бормочет Дин, разворачиваясь, чтобы потопать к дому, с мрачным настроем поднимаясь по шатким ступенькам. — Конечно-конечно! — Сэм кричит ему вслед с громким смехом. Дин заходит внутрь, ворча себе под нос, но на самом деле он не так уж и расстроен. Честно говоря, Сэм просто выполняет роль младшего брата, дразня Дина, как и должен — пускай Дин и выеживается, бо́льшая его часть благодарна за то, что Сэм до сих пор это делает. К тому же, Сэм еще мягко среагировал, учитывая обстоятельства. Дин и представить не может, что бы он делал, если бы однажды пришел домой и обнаружил, что Сэм не так уж и случайно вышел замуж за Каса. Он… не собирается над этим раздумывать, потому что он отчего-то знает, что ничего веселого он бы в этом не нашел. Кас снова что-то печет. Это одно из его новых увлечений, которое Дин полностью поддерживает. Начинал он не так хорошо, но со временем у него стало получаться намного лучше, и Дин с радостью съест все, что он решит приготовить. Он совершенно не умеет жарить или варить, но выпечка, судя по всему, совсем другое дело, потому что он делает здоровенную партию печенья, пускай и кривую-косую, но неплохую. Когда Сэм заходит на кухню, Кас широко улыбается, как и всегда. — Сэм, — приветствует он, — ты вернулся. — Да, — соглашается Сэм со смешком и наклоняется, чтобы обнять Каса, похлопывая его по плечу. — Слышал, тебя можно поздравить. Кас моргает, глядя на него. — С чем? — Вы с Дином, — легко говорит Сэм, многозначительно тыкая в кольцо на пальце Каса. — Ах, — Кас опускает взгляд на кольцо, моргая еще немного, и легко понять, что он удивлен тому, что Сэм знает. — Да, что ж, меня не нужно поздравлять. — Тебе бы медаль впору выдать за то, что ты уживаешься с этим придурком, — шутит Сэм, двигаясь к холодильнику и доставая оттуда две бутылки пива, чтобы передать одну Дину. — Дин хороший муж, — поправляет его Кас, улыбаясь кончиками губ. — Он может показаться не таким, но у него сильные моральные принципы. Ему было бы плохо, будь он плохим супругом, так что это не так. — Ха, — самодовольно говорит Дин, открывая пиво и делая большой глоток, после чего ухмыляется, глядя на Сэма. Сэм закатывает глаза. — Ага, конечно, чем бы дитя ни тешилось. Кас, дружище, я обязан спросить. Ты клянешься, что тебя никто не заставлял или еще что? Моргни дважды, если тебя надо спасать. Кас не моргает. — Этот выбор я сделал по собственной воле. Я хотел выйти за него замуж, так что я спросил. — Хм, — Сэм с любопытством оглядывает Каса задумчивым взглядом. — Ты знал, что он согласится? — Нет, поэтому я и спросил. Я редко понимаю, чего ожидать от Дина; он, как ты знаешь, редко бывает предсказуемым. — Так ты удивился, когда он сказал да? — Не совсем, — признается Кас. — Я вообще не гадал, что он скажет. Я просто спросил. Дин дергает за этикетку на пиве, наблюдая за ней с гораздо большим интересом, чем за беседой, происходящей прямо перед ним. Бутылка запотевает у него в руке. — Почему ты спросил? — давит Сэм, перестав делать вид, что это обычная светская беседа. Кас хмыкает. — Потому что я хотел выйти за него замуж. — Да, Кас, я понял. Но почему? — Я только что тебе сказал. — Окей, да, — терпеливо говорит Сэм, — но что заставило тебя… — Овсяное печенье? — выпаливает Дин; у него неприятно зудит под кожей, а желудок скручивает от нервов, когда он отодвигается от столешницы. Сэм выглядит обиженным из-за того, что его перебили, но Дину, честно, абсолютно похер прямо сейчас. — Ты добавлял изюм? Кас фыркает. — Конечно, нет. От изюма печенье только портится. — Ты чертовски прав, — сердечно говорит Дин, проскальзывая мимо Каса, чтобы заглянуть в кладовку. — Что думаешь насчет сегодня? Я не очень хочу готовить; можем заказать пиццу. — Да, — мгновенно отвечает Кас, будучи страстным любителем пиццы почти в любом виде. — В «Meat lover's»? Сэм издает звук, словно его сейчас вырвет, и Дин бросает на него осуждающий взгляд за детское поведение. — Да, Кас, можно. Сделай заказ, а мы с Сэмом съездим заберем. Хорошо, Сэмми? Ты же останешься на ужин? — Да, вообще-то, это отлично, — Сэм слегка приподнимает пиво, словно говорит тост. — Я, на самом деле, побуду здесь еще какое-то время. Потом я уеду к Эйлин, но пока я просто хочу немного побыть дома. Может, попрошу ее навестить меня в этот раз. — О, это было бы круто, — бодро говорит Дин, поворачиваясь в сторону, чтобы Кас смог выудить телефон из кармана его штанов и заказать пиццу. — Мы с Касом уже сто лет ее не видели. Неплохо было бы узнать, как она поживает. Сэм лишь рассеянно хмыкает, наблюдая за ними пронизывающим взглядом. Дин не знает, что он ищет и что улавливает, но это не должно иметь такого большого значения — они с Касом ведут себя, как обычно. Тем не менее, когда Кас кладет трубку и убирает телефон обратно в карман Дина, брови Сэма чуть ли не доходят до линии роста волос. Дин любит Сэма больше всех на свете, но, черт, иногда он его просто не понимает. Кас возвращается к печенью, опять болтая с Сэмом о его растениях, которые, на удивление, все еще цветут и пахнут. Кас просит Сэма помочь ему разбить сад, и Дин идет собираться на выход. Если сравнивать его и Сэма, он гораздо меньше знает о растениях, и он бы, конечно же, попытался помочь Касу… но он в этом деле совсем не силен. Сэму нравятся растения, он даже дает им имена и все такое, так что с этим вопросом лучше обращаться к нему. Сэм пытается убедить Каса начать с томатов, а Дин уже знает, что этому не бывать. Кас не любит цельные помидоры, — порезанные еще куда ни шло, да или хотя бы помидоры черри, которые обычно добавляют в салаты, — и он непоколебим. Конечно же, к тому времени, как Кас медленно выходит из дома вслед за Сэмом, продолжая беседу, Винчестер уже сменил пластинку и теперь предлагает ему посадить морковь. Насчет нее Кас колеблется. — Нам не придется покупать морковь для твоих тортиков и рагу, — говорит ему Дин. — Ты сможешь использовать домашнюю. Кас сразу поддается. — Да, морковь подойдет. Подмигивая Сэму, Дин выходит из дома, пока Сэм с Касом завершают диалог. Иногда все и вправду очень просто; Дин не понимает, почему Сэму постоянно с трудом удается добиться от Каса того, что он хочет. Это же совершенно не сложно. Сэм, в конце концов, отрывается от разговора с Касом, чтобы сесть в Детку, ласково похлопав ее по крыше, будто бы приветствуя. Кас закрывает дверь и возвращается, чтобы закончить печенье, а Дин выезжает с участка. Сэм без надобности держится за ручку над головой, как всегда удивляясь их с Касом способности легко проезжать по ухабистой подъездной дорожке. Дин видит, что Сэм хочет что-то сказать, так что он тяжко выдыхает и бормочет: — Что такое, Сэм? Я прямо-таки чувствую, как ты думаешь. Просто скажи, что хочешь сказать, старик. — Реально ничего не изменилось? — тут же выпаливает Сэм. — Да, реально, — Дину не нужно задаваться вопросом, что именно он имеет в виду. — Все просто… нормально. Это странно? Такое ощущение, что это чертовски странно. — Ну… наверное, нет, — Сэм мягко усмехается, ерзая на сиденье. — Я не ожидал, что вы с Касом начнете с семейной жизни, но… ты понял. Дин искоса глядит на него. — Нет, не понял. Что? — Просто, знаешь, у вас с Касом всегда были довольно насыщенные отношения. Он странно на тебя смотрит, а ты в каком-то роде… не знаю, — Сэм поворачивается лицом к нему, расслабив руки у себя на коленях. — Как он и сказал однажды, у вас с ним всегда была более глубокая связь. — Эй, слушай, что это вообще значит? После всего, через что мы прошли… это не так, — бормочет Дин, бросая на него хмурый взгляд. — Ты же знаешь, что Кас тебя любит. Сэм наклоняет голову, а затем обеими руками убирает волосы за уши. — Да, я знаю. Просто… ну, еще я знаю, что меня он любит по-другому, это не то же самое. Я всегда это знал. — Ты… ты думаешь, что Кас влюблен в меня, — шепчет Дин с внезапной благодарностью, что светофор загорелся красным, заставив его остановиться и дав время повернуться к Сэму с выпученными глазами. — Эм, в смысле, я не знаю, — Сэм поднимает руки в знак капитуляции. — Я… я вообще ничего ни о чем не знаю. Не слушай меня. — Это безумие. — Слушай, это может показаться безумием, но ты согласился выйти за него. Не в шутку, даже не ради чего-то, а просто потому что он попросил, и ты не знал, как сказать нет. Я просто говорю, что, может, стоит подумать о том, что твоя любовь к нему, — как ты о ней думаешь, — отличается от того, какая она есть на самом деле. — Что это вообще значит? — Это значит, что мы уже знаем, что Каса ты любишь не так, как меня. Ты бы не стал выходить замуж за меня, я твой брат, но Кас… что ж. — Эй, — протестует Дин, бросая на него злобный взгляд, — какого хрена стрелки вообще повернулись ко мне? Мы о Касе говорили, а не обо мне. — Думаю, Кас в себе уже давно разобрался, — просто отвечает Сэм. — А я нет?! — Нет, Дин, думаю, нет. — Ты… ты же сейчас не серьезно намекаешь на то, что я… Сэм, слушай, я сейчас серьезно, старик, я не гей, — настаивает Дин. Сэм усмехается. — Чувак, после всего дерьма, что мы повидали, это было бы не так уж и странно. И, наверное, не впервые. Я уверен, что в мире есть и другие гетеросексуальные ребята, у которых, ну, знаешь, есть больше…чувств, чем… — Что? — Дин резко разворачивается к Сэму, глядя на него глазами размером с блюдца и шокировано раскрыв рот. — Господи, ты действительно серьезно. Нет, я не собираюсь с тобой об этом разговаривать. Это глупо. Ты глупый. — Да ладно, Дин, мы уже начали. Уже все равно. В конце концов, мы все равно однажды поговорили бы на эту тему. — Что? Нет, хрена с два. Зачем нам вообще надо было поднимать эту тему? Это не… это не имеет смысла. Я не понимаю, о чем ты, Сэм, но тебе бы не плохо башку проверить. Сэм закатывает глаза и вздыхает. — Это… это как с Бенни, да? — Бенни? А он то здесь вообще причем? Он буквально был просто другом. — Хорошо, но у вас с ним сформировался реально глубокий контакт, вот и все. — Это не значит, что я планировал его трахнуть на ближайшей поверхности. Не… не то, чтобы я планировал это с Касом, я просто… — Дин, — мягко говорит Сэм, — в этом нет ничего страшного. У тебя хорошо получается налаживать сильный контакт с другими мужчинами. Это нормально. Это не значит, что ты хочешь… ты понял. А если даже и хочешь, эм, интимных отношений с мужчиной, то кому какое дело? Вот честно, кого это волнует? — Поверить не могу, что это все происходит со мной, — бормочет Дин, глядя в лобовое стекло невидящим взглядом. — Ты заключил брак с мужчиной, Дин, чего ты ожидал? Люди изначально будут думать, что ты гей, независимо от того, так ли это на самом деле. Тебе придется к этому привыкнуть, смириться с этим, сделать что-нибудь. Я не говорю, что это правильно, но факт остается фактом. — Я…я это не продумал, — признается Дин, тяжело сглатывая, заезжая на парковку любимой пиццерии Каса. — Я сам себя наебал. — Так ли это на самом деле? — Сэм многозначительно поднимает брови, не воспринимая слова Дина всерьез. — Гей ты, гетеросексуал, все вместе или ничего из этого, ну или что-то между…это все не имеет значения, когда ты счастлив. Ты же счастлив, так ведь? Счастлив быть замужем за Касом? Дин заминается, задерживая дыхание, пока легкие не начинают гореть, и всерьез раздумывая над искренним вопросом Сэма. — Да, я…черт, да. Сэм улыбается ему. — Тогда только это и важно. — Как так вышло? — Ты мне расскажи. — Не могу, Сэм, — хрипит Дин, — черт, я правда не могу.Х
Кас осторожно опускается на диван рядом с Дином. Его все еще застигает врасплох удобная одежда Каса каждый раз, когда он смотрит на него. Он уже переоделся в свои любимые зелено-белые клетчатые пижамные штаны и мягкую черную футболку, свободно болтающуюся на его теле — видимо, это одна из футболок Сэма, учитывая то, как она висит на нем, оголяя ключицы. Дин не может сдержать легкого очарования мягкостью во внешнем виде Каса, переодетого в одежду для сна и с растрепанными волосами на макушке, когда тот усаживается рядом. — Здравствуй, Дин, — бормочет Кас. Дин откладывает недочищенный ботинок и закидывает ноги в носках на журнальный столик. — Привет, Кас, — с легкостью отвечает он, бегая взглядом по его фигуре. — Где твоя книга? — Я ее дочитал, — Кас печально вздыхает. — Кас, ты, что… ты читаешь строительные книжки, как романы? — спрашивает Дин, сдерживая смех. — Да, — беззастенчиво отвечает он, наклоняя голову вбок, чтобы весело взглянуть на Дина. — Мне нравится представлять, что все проекты связаны между собой. Абажуры из шестой и девятой глав давно любят друг друга, но их пути разошлись. Дин не сдерживает смешок и сжимает коленку Каса, оставляя руку на его бедре и весело хихикая. Кас наблюдает за ним с небольшой улыбкой, в его голубых глазах искрится веселье, а каждая черта его лица наполнена нежностью. Взяв себя в руки, Дин осознает, что они просто улыбаются друг другу, пока его рука лежит на ноге Каса, будто он имеет на это право. Его накрывает то самое чувство опасности, и он застывает на месте, а сердце бешено колотится в груди. Смешинка в глазах Каса затухает, оставляя позади лишь немного любопытный блеск. Дин начинает убирать руку, но Кас ловит ее, отрезая пути к отступлению. — Кас, — бормочет Дин настороженным тоном, хотя он и сам не знает, от чего предостерегает его. — Мне это кажется… почти трагичным, что ты ждал, пока мы поженимся, чтобы так часто прикасаться ко мне, — говорит ему Кас, с грустью опуская уголки губ. — Ты ведь знаешь, что ты всегда имел на это право, даже до того, как мы связали друг друга узами брака. Дин судорожно выдыхает, не сводя взгляд с руки, сжатой Касом. — Ты заметил, да? — Даже друзья друг друга трогают, Дин, — Кас сжимает его руку, словно доказывая свои слова. — Но, да, я заметил. Я замечаю все, что ты делаешь… и говоришь. Какое-то мгновенье Дин не знает, что на это ответить. Он просто смотрит на Каса, правда смотрит, внимательно изучая черты его лица. Кас сдержан во многих смыслах, потому что много чего он перенял у Сэма и Дина, но он также довольно открыт, когда хочет. В последнее время от Дина он ничего не скрывает, да и сейчас тоже. В его голубых глазах читается уязвимость, обнажая самые глубины; он не выглядит испуганным. — Кас, — шепчет Дин сквозь образовывающийся в горле ком, и он же, с другой стороны, напуган до смерти, — ты… ты влюблен в меня? — Да, — без колебаний отвечает Кас. У Дина перехватывает дыхание, и он тяжело сглатывает. — Блять, — выдыхает он, просто пялясь на Каса с выпученными глазами, не в состоянии пошевелиться. — Кас, ты знаешь, что я не… — Я знаю, — Кас наклоняет голову и криво улыбается; у него теплый взгляд. — Эти чувства всегда существовали независимо от того, взаимны ли они. Мне ничего не нужно, чтобы любить тебя; я просто люблю. — Но я-я не могу дать тебе то, что ты хочешь. Я не могу просто… — Что еще мне может быть нужно? Я уже замужем за тобой. Это и так награда. — И все? — Дин облизывает губы, едва осознавая, что они действительно ведут эту беседу. — Это все, чего ты хотел? Что насчет секса? Поцелуи, свидания, все… это. Кас просто пожимает плечами и протягивает свободную руку, чтобы поиграться с грубыми пальцами Дина, улыбаясь себе. — Я был бы этому рад, но у меня нет какого-то дикого желания. Так или иначе, я получаю удовольствие, просто будучи рядом с тобой. Брак… укрепил это, и это даже больше, чем я мог надеяться. — Ты даже не меня хочешь, ты просто хочешь, чтобы я был твоим, — Дин хмыкает, а затем издает истерический смешок, когда Кас просто смотрит на него. — О, боже, ты, гребаный ревнивец, это ведь реально так, а? — Возможно, немножко, — Кас зажимает шершавую костяшку над кольцом Дина. — Моя любовь добра и терпелива, но я никогда не говорил, что она не эгоистична. — Значит…значит, тебя устраивает, что мы просто женаты, и больше ничего? — бормочет Дин, а его мозг никак не может это переварить, хотя он довольно хорошо все понимает. Кас кивает. — Да. Для меня все вот так просто. — Как-то это неправильно, — шепчет Дин, густо сглатывая, когда Кас хмуро смотрит на него. — Прости, Кас, но у меня такое ощущение, что я ввожу тебя в заблуждение. — Это не так. Я понимаю, что ты готов дать, а что — нет. Если в какой-то момент это изменится, я приспособлюсь. Я не собираюсь от тебя чего-то ждать, и это мой выбор. Я доволен. Ты разве нет? — Я-я… в смысле, да. Счастливее свиньи в грязной луже, старик, но в этом-то и дело. Это все не странно, хотя должно быть, и у меня такое чувство, что я просто… даю тебе надежду. — Надежду на что? — прищуривается Кас в искреннем замешательстве. — Я только что сказал тебе, что я ничего не жду. Независимо от твоих действий, я воспринимаю все так, как есть, и не делаю никаких выводов. Дин делает глубокий вдох, испытывая схожие ощущения с теми, как когда зубы вампира находится в паре сантиметров от горла, и при этом ему даже с дивана встать не приходится. — Что, если… — он останавливается, слова застревают у него в горле, и он не может их произнести, но все равно заставляет себя. — Что, если… я что-нибудь сделал бы? На ровном месте. Например… например, поцеловал бы тебя. — Тогда я бы поцеловал тебя в ответ, — отвечает Кас. — Что, если бы мне не понравилось? — Тогда я бы прекратил. — И ты бы не расстроился? — бормочет Дин, всерьез пытаясь понять это все, понять Каса. — Я не шучу, чувак. Что, если бы я поцеловал тебя, сказал бы, что это ужасно, а потом больше никогда бы тебя не трогал? Кас вздыхает и закатывает глаза. — Дин, я не знаю, как ты видишь меня в своих мыслях, но я бы никогда не стал злиться на тебя за то, что ты перестал делать то, что тебе не приносит удовольствия. Если тебе не нравится меня целовать, то мне бы не хотелось, чтобы ты это делал. Тебе бы понравилось, если бы тебя целовала женщина, которой не хотелось бы этого ? Дин моргает. Это вдруг помогает взглянуть на вещи объективно, словно пощечина. Он помнит, как примерно в двадцать три он зависал в каком-то баре и столкнулся с девчонкой, надравшей ему зад в дартсе. Они флиртовали и хорошо провели время, и Дин своими чарами привел ее на заднее сиденье Детки, что привело к тому, что его руки оказались под ее кофтой, пока он ее целовал. И тогда она вдруг начала вырываться, рыдать, а потом выпалила, что она лесбиянка. Он сразу же остановился, неловко утешил ее, а затем повел ее обратно в бар и купил столько выпивки, сколько ей захотелось. Без вопросов, без осуждения, он был совершенно не расстроен. Раз уж он, тот еще придурок, справился с этим без злости, то Кас бы повел себя в десять раз лучше. — Оу, — бормочет Дин, борясь с чувством стыда за то, что посчитал Каса таким человеком. Кас переплетает их пальцы, укладывая их руки к себе на колени. Он улыбается. — Твое понимание собственной ориентации очень хрупкое. Тебе нечего стыдиться. — Оно не хрупкое, — тут же спорит Дин, напрягая плечи. Однако, стоит Касу проницательно взглянуть на него, как он тут же сдается. — Я не знаю, что делаю, дружище. Я… я, понимаешь, очень люблю женщин. И все же… я замужем за мужчиной. — Тебя это беспокоит? — Ну, да, это, блин, беспокоит меня, Кас. Я не знаю, чего хочу от тебя, а ты ничего и не требуешь, и все… все не может быть так просто. — Почему? — с любопытством бормочет Кас. Дин колеблется, не зная, стоит ли ему озвучивать то, что у него в голове, но выражение лица Каса терпеливое, и в нем нет ни капли осуждения. — Иногда, когда я тебя трогаю, я чувствую… я не знаю. Я что-то чувствую. Я не… со мной такого никогда раньше не бывало. Даже с женщинами. Ни с Лизой, ни с Кэсси, ни… ни с кем. Я не могу это объяснить; мне как будто страшно и радостно в один и тот же момент. — Клэр однажды мне рассказывала об этом, — размышляет Кас, поднимая их руки, чтобы разглядеть их, и подергивая губами. — Она сказала, что влюбляться в Кайю было страшно и захватывающе в равной степени. Она всегда знала, что она лесбиянка, но испытать это на собственном опыте было совсем другим делом. Она сказала, что чувствовала такой же прилив эмоций, как от охоты — смесь ужаса, трепета и восторга. Мне было не понять ее объяснений, поскольку мои опасения весьма отличаются от большинства людей, но было приятно с ее стороны поделиться со мной. — Черт, — слабо говорит Дин, а сердце уходит в пятки. Кас отрывает взгляд от рук, чтобы посмотреть на Дина, и удивленно моргает. — О. Это то, что ты испытываешь сейчас по отношению ко мне? — Я не знаю. Я-я, черт возьми, понятия не имею, — Дин врет, и у него скручивает желудок. — Это неважно, — Кас вновь пожимает плечами, совершенно не беспокоясь. — То, что ты чувствуешь — твое дело. Захочешь поделиться, я просто выслушаю. Но неважно, что ты скажешь или сделаешь, я ничего от тебя не ожидаю. Пожалуйста, запомни это. — Ага, совсем ничего, — саркастично бормочет Дин, многозначительно поднимая их сцепленные руки. Кас выгибает бровь. — Ты можешь отстраниться, если пожелаешь. Я не обижусь. Дин сокрушительно выдыхает. — Я не знаю, хочу или нет. Может, все сразу. — Дай знать, когда определишься, — Кас снова сжимает его руку и улыбается. — А пока я хотел бы сыграть в шашки. Ты не против? — Ой, да ну, старик, ты каждый раз надираешь мне зад в шашках, — стонет Дин, присаживаясь, чтобы все равно взять игру. Его сердце одновременно колотится от облегчения и сжимается от сожаления, когда он забирает руку у Каса, чтобы встать. — Ты всегда знаешь, какой я сделаю ход. Это жульничество. — Не правда. Я не виноват, что могу предсказать, какой путь и стратегию ты выберешь. — Ты, как бы, однажды создал меня. Это преимущество. Определенно, жульничество. Кас слегка ухмыляется, когда Дин плюхается обратно на диван с шашками в руках. — Попробуй быть менее очевидным, и тогда я буду не готов. Дин с прищуром смотрит на него. — Это, что, блин, вызов? Ты сейчас бросаешь мне вызов? — Возможно, — весело говорит Кас, а его голубые глаза светятся радостью и мягкостью. — Я тебе зад надеру, — заявляет Дин. — Можешь попытаться. — Ах, так значит? Ладно-ладно, давай тогда начнем. Готовься пожалеть о своих словах. Каким-то образом в разгар их препираний рука Дина вновь оказывается переплетенной с рукой Каса, и он не знает, как это получается. И он не заморачивается, делая вид, что ничего не происходит, и играет одной рукой так же, как и Кас. Доска лежит на диване между ними; Кас играет красными, а Дин — черными, и эта партия — первая за вечер, но не последняя. На протяжении всего времени они не отпускают друг друга, и мозг Дина великолепно справляется с задачей игнорировать происходящее. Как и всегда, Кас выигрывает каждую партию. Дин даже не злится.Х
Дин все ждет, когда Кас в один день выскочит и скажет: «Ага, попался. Оказывается, мне все-таки нужен от тебя секс » — но он этого так и не делает. На самом деле, Кас ведет себя точно так же, как и до того, как узнал о шатких чувствах Дина. Этот придурок просто искренне принимает все дерьмо, что Дин бросает в него, и это чертовски несправедливо по многим причинам. Оставь Дина в пустой комнате, скажи ему, что он может делать все, что хочет, без последствий, и просто смотри, как он разнесет стены. Это его сущность. Ему нравится уничтожение и разрушение, гранатометы и рев мотора Детки, лажать, а потом стоять посреди устроенного беспорядка с яркой улыбкой. Может, дело в мальчишке внутри него, но его тянет к разрухе, как мотылька к огню. Несмотря на то, как он любит порядок и чистоту, есть что-то такое внушительное и мощное в том, чтобы быть ураганом, не причиняющим, на самом деле, никому вреда. Кас, можно сказать, привел его в комнату, бросил ему в руки взрывчатку и сказал развлекаться. Да кем он себя, нахрен, возомнил? Дину хотелось бы думать, что он не воспользуется своей новообретенной свободой, чтобы скакать по шкале Кинси туда-обратно, словно новорожденный жеребенок. В конце концов, он гетеросексуален до абсурда, а у гетеросексуальных мужиков не возникает дикого желания убедиться, что они гетеросексуальны. Ну, или, может, возникает, и он что-то упустил в этой жизни. В любом случае Кас практически открыл для Дина новую дверь, не думая о том, сколько раз он зайдет и выйдет, и закроет ли он ее в конечном счете навсегда. Дин пользуется ситуацией. Часто. Постоянно. У него есть правдоподобные отговорки, и он во всеоружии, если понадобится, но пока этого не произошло. Это его успокаивает. Он все еще может оставаться собой и прикасаться к Касу столько, сколько захочет, все еще будучи стопроцентным гетеросексуалом, замужем за мужчиной. Он может пропускать пальцы сквозь волосы Каса, останавливаясь, чтобы разом почувствовать страх и желание, а на следующий день ему вообще необязательно трогать его. Нет ни ориентиров, ни ожиданий — ничего. Единственная проблема во всем этом — это то, что, как и с Деткой, гранатометами и охотой, Дин уж слишком увлекается. До такой степени, что он всерьез начинает переживать насчет этого. Касу, кажется, плевать, трогает его Дин или нет, но сам Дин беспокоится, что ему начинает надоедать, что его постоянно дергают. И в довершение ко всему, Дину еще приходится как-то жить с тем, насколько легко быть замужем за Касом. Когда все перемешивается, мозг Дина отключается. Сэм в последнее время часто крутится неподалеку, так что он уже врубился, что происходит, ну или потихонечку догоняет, что Дин пытается понять, есть ли у него к Касу гомосексуальные чувства, и он старается держаться подальше от этого. Он время от времени дразнит их, но в то же время он невероятно хорошо относится к их браку, о чем Дин изо всех сил старается не думать. Он по своей натуре любит угождать людям, — а в особенности Сэму, — и это не может быть причиной, по которой он все это делает. Сидя за столом, Сэм возится с их устаревшей стереосистемой в попытках поймать радио-сигнал. Ему удается настроить ее на какую-то потрескивающую радиостанцию с музыкой 50-х годов, отчего его лицо становится кислым, однако Касу, кажется, нравится. — Оставь, — говорит Дин Сэму, наблюдая, как Кас, занятый мытьем посуды, слегка пританцовывает, что заставляет его губы дернуться. Сэм усмехается. — Переключить-то не получается. Серьезно, старик, почему вы не подключите сюда Wi-Fi, ну или хотя бы кабель? — Потому что я не собираюсь проводить все свое время в поисках новых дел или смотреть новости, гадая убит человек на экране монстром или нет, — с горечью признается Дин, тяжко вздыхая. — Плюс, нам с Касом есть чем заняться. Ремонтом, например, книгами, а иногда музыкой. — Все весьма просто, — комментирует Кас без какой-либо подоплеки. — Да, — печально говорит Сэм, — очень. Песня меняется, а движения Каса становятся более выраженными. Ему очень нравится эта песня. На такую музыку Дин не часто обращает внимание — медленную и последовательную, с нарастающими нотами ближе к припеву. Без сомнения, парочки постоянно танцевали под эту мелодию в 50-х, Дин бы жизнь на это поставил. Из-за этого у него в голове возникает картинка, как они с Касом танцуют под нее прямо на этой кухне, с улыбкой и смехом кружа друг друга. «Да, наверное, еще голубее уже не станет, » — думает он и сдерживает смешок. Ага, хрена с два он это сделает. Может, эта мысль ему и прельщает, но так далеко он заходить не станет. Вместо этого он вдруг обнаруживает, что подходит к Касу, чтобы прижаться к нему сзади и дотянуться до стакана, который, на самом деле, ему не нужен. Он привык раздвигать эту границу — контакт и близость. Его грудь соприкасается со спиной Каса, когда он наклоняется вперед, чтобы дотянуться до шкафчика, и Кас просто улыбается ему через плечо. Дин застывает, мгновенье не двигаясь с места, пока сердце в его груди пропускает удар, как когда он направляет пистолет на ведьму. — Тебе нравится эта песня, Кас? — бормочет Дин, свободно обхватив пальцами стеклянную банку, которую они переделали под кувшин. Нос Каса морщится, когда он улыбается в этот раз, широко и зубасто, ярче солнца. — Я ее обожаю. Если бы мы планировали свадьбу, то я бы захотел танцевать под нее. Ты слышишь текст? Дин легко усмехается, но наклоняет голову, чтобы послушать. «When I fall in love, it will be forever, or I'll never fall in love.»* — Кто это? Это… Сэмми, это же Нэт Коул. Нэт «Кинг» Коул? Мама пела под него, когда я был маленьким, особенно когда отец делал ей что-то приятное. — Вполне возможно, — неуверенно отвечает Сэм. — Я смог бы проверить, если бы у вас был Wi-Fi. — Забей, чувак, — Дин закатывает глаза и, отстраняясь, сжимает плечо Каса. — Хорошая песня, Кас. — Да, я знаю, — соглашается Кас. Затем Кас слегка поворачивается в его сторону, запрокидывая голову через плечо, будто он собирается что-то сказать. Вот только разум Дина воспринимает это движение, как нечто совершенно иное. Не успев ничего понять, он наклоняется и целомудренно запечатывает губы Каса поцелуем — таким легким, едва уловимым. Он не до конца осознает, что он сделал, пока не отстраняется и не проигрывает последние полсекунды у себя в голове заново. Дальше нависает гробовая тишина. У Дина перехватывает дыхание, не в силах пройти сквозь узкий проход в горле. Кас просто смотрит на него со спокойным и терпеливым выражением лица, однако его губы слегка приоткрыты. Это та часть охоты, когда у Дина заканчиваются пули, когда оборотень подхватывает его и швыряет в другой конец комнаты, когда демон готовится выжечь его татуировку от одержимости. — Я… я, эм, поеду проверю свои растения, — неловко объявляет Сэм, прочищая горло. — Спасибо за ужин и… эм, спокойной ночи? Ни Дин, ни Кас не отвечают, они даже не двигаются, стоя в тишине, пока вода медленно стекает по посуде, что мыл Кас. Сэм исчезает, оставляя их наедине со своими заморочками, и Дин отчаянно желает иметь такую же возможность просто сбежать подальше от этого момента. Он, вероятно, может, Кас бы позволил ему, но его гребаные конечности не работают. Это было не по-гейски. Дин случайно поцеловал Каса не потому, что проверял собственную ориентацию на прочность. На самом деле это произошло из-за брака, в котором ему было чересчур комфортно. Привыкнув к домашнему уюту, слишком непринужденной атмосфере, что они сами для себя создали, наклониться, чтобы чмокнуть Каса в губы, потому что он — его муж, показалось правильным. Потому что женатые люди делают именно это, чтобы было комфортно, потому что это происходит без задней мысли. — Дин, — говорит Кас, тщательно подобрав нужный тон, чтобы его успокоить, скорее всего ощущая его паническую отсечку, — все нормально. Ты не… Дин качает головой и кладет руку на бедро Каса, подводя его обратно к столешнице; сердце, кажется, сейчас выскочит из груди оттого, что Кас просто позволяет ему это сделать. Он просто упирается руками в столешницу, направив локти в сторону окна, замирает в открытой позе и ждет, с радостью позволяя Дину делать все, что угодно. — Заткнись, просто… просто заткнись, Кас, — выдыхает Дин, слегка касаясь подушечками пальцев свободной руки затылка Каса. — Я не знаю, что делаю, я не знаю, что я… Это по-гейски. Дин понятия не имеет, чего ожидать, когда он с дрожью выдыхает и прижимается губами к губам Каса. Он думает, что возможно ему это не понравится, а, может, понравится слишком сильно, но в итоге оказывается, что это так же, как целовать кого-то еще. Он никогда не думал поцеловать другого парня, никогда особо не хотел, но прямо сейчас… он несколько ошеломлен тем, как это не-отвратительно. Кас отрывает руки от столешницы и обхватывает теплыми ладонями бока Дина. Он не углубляет поцелуй, просто позволяя Дину делать то, что он хочет, а это гораздо опаснее всего остального. Протесты предоставленного самого себе разума ослабевают, и Дин не останавливает себя от того, чтобы сильнее прижаться к Касу и раздвинуть его губы. Это как стоять в эпицентре смерча, где, казалось бы, должно быть безумнее всего, но по факту, это самое спокойное место. Все, что его окружает, дико и хаотично, но это, прямо здесь, превосходит все остальное и успокаивает его. Это как возвращать брату похищенную сестренку, как отрубать вампиру голову, пока тот не успел убить жертву, как сжигать останки призрака. Триумфальность, оставляющая за собой лишь уверенность в безопасности. Дин целует Каса; целует его, как целовал бы любую женщину, и это приятно. Даже больше, чем приятно. Тем не менее, когда он издает гортанный звук, молебный и жаждущий, низкий от желания, Дину кажется, что ему пустили пулю промеж глаз. Его собственное возбуждение шокирует его, заставляет застыть от страха, унося подальше от этого момента. Кас мгновенно отстраняется; его губы чуть более пухлые, чем обычно, а глаза настолько яркие, что они почти что светятся, как когда он был ангелом. Он осторожно протягивает руку и касается щеки Дина, очень нежно дотрагиваясь кончиками пальцев до его волос. — Тебе не о чем беспокоиться, Дин, — бормочет Кас, немного невнятно и словно у него в горле першит. — Я вижу, что тебя мучают сомнения. — Я…я чувствую твой член у своей ноги. — Да, а я — твой. — О, боже, — выдыхает Дин, делая шаг назад; сердце бешено колотится у него в груди. Кас прав — у него… у него и вправду стояк, который теперь быстро сходит на нет, но он был. На другого мужчину, на Каса, и все из-за одного гребаного поцелуя. — Кас, я гей? — Ты все еще находишь женщин сексуально привлекательными? — спрашивает Кас. — Да, — тут же отвечает Дин, испытывая чертовское облегчение от этой правды. — Тогда нет, ты не гей. — Но… но я… — Возможно, тебе нравятся и мужчины, и женщины, — предполагает Кас. Дин быстро моргает. — Ты хочешь сказать, что я бисексуал. Как…как Чак? — Что ж, — бормочет Кас, выгибая бровь, — это так? — Откуда, мать вашу, мне знать? Я обожаю женщин, обожаю их тела и остальные прибамбасы. И-и мне… ну, знаешь, нравишься ты. Типа того. Но остальные мужчины? Может, они и сексуальны, но я не… в смысле, я об этом не думаю. — Ты находишь мужчин привлекательными, но не позволяешь себе об этом думать. Ты это хочешь сказать? Дин приоткрывает рот, когда до него доходит суть. И какого хрена? Это именно так. Вот оно — все это время он был гребаным бисексуалом. Лишь то, что он никогда не пытался оценить сексуальность мужчин, ну или не раздумывал об этом, совершенно не значит, что он изначально не находил их привлекательными. Господи боже. — Я не буду подтверждать то, в чем я не уверен, — яростно настаивает Дин, но когда его мозг начинает выдавать ему компрометирующие доказательства тех вещей, что он всегда игнорировал, у него разом выбивает почву из-под ног. — О, черт. Доктор Секси? Тот тройничок с Ли? Все — ну, знаешь, те чувства за долгие годы — с тобой? Это все ведь… это же би-хренотень, да? Это… Кас протягивает руки и хватает Дина за плечи, легонько встряхивая его. — Дин, пожалуйста, постарайся не волноваться. Тебе не обязательно знать, тебе необязательно торопиться, все хорошо. У тебя еще много времени. — Кас, мне кажется, я не натурал, — говорит Дин, продолжая нести пургу, несмотря на слова Каса. — Окей, это… это что-то новенькое. В смысле, да, я как бы и так об этом думал с того момента, как взял и вышел за тебя, но все же. — Если тебе станет легче, технически я не… или раньше технически меня нельзя было назвать мужчиной. — Уж не знаю, станет ли мне легче, Кас. Есть какое-то слово для тех, кому нравятся девушки, парни и небесные создания? — Человек широких взглядов? Дин издает шокированный смешок, быстро моргая, когда Кас усмехается вместе с ним. — Да, так… так сойдет. Сэму придется забрать назад все слова о моей ограниченности. — С тобой сейчас все в порядке? — спрашивает Кас с теплым взглядом. — Да, все хорошо. Или будет хорошо. Не знаю, но, эм, спасибо, — неловко бормочет Дин. Кас просто кивает, и взгляд Дина опускается на его губы. — Могу я снова это сделать? В смысле, поцеловать тебя. — Ты можешь это делать столько, сколько захочешь. — Может…может, не прямо сейчас. Наверное, мне понадобится какое-то время, чтобы привыкнуть. — Конечно, Дин. Можешь привыкать столько времени, сколько тебе нужно. — Наверное, это будет довольно долго, но спасибо.Х
Всего неделю спустя Дин выдыхает, когда падает спиной на матрас, пружины которого скрипят, когда Кас следует за ним. Облизав ладонь, он просовывает руку в пижамные штаны Каса, глядя, как тот вздрагивает и закрывает глаза. Он хорошо выглядит, когда испытывает удовольствие, как Дин успел понять. — Дин, мы… мы не просто так смазку купили, — напоминает ему Кас, давясь словами, пока Дин усердно работает скользкой рукой. — Да-да, мы до нее еще доберемся, — говорит Дин, сжимая в кулак рубашку Каса, чтобы притянуть его в развратном поцелуе, не прекращая водить рукой по всей длине. В итоге, Дину потребовалось не особо много времени, чтобы принять свою бисексуальность. Во-первых, он очень соскучился по сексу, а Кас всегда готов с радостью помочь. Во-вторых, у него, прямо как и у Каса, есть член, и он знает, как с ним обращаться, что значительно упрощает многие вещи. И наконец, интимная близость с Касом страшно затягивает, и у Дина реально не было никаких шансов. Ему нравится секс, нравится близость. Ему всегда это все нравилось, и, переступив через свои колебания, он обнаруживает, что с Касом все так же. А еще, конечно, его резко настигло осознание всего спустя два дня после поцелуя с Касом. Что он действительно влюблен в мужчину, за которым он замужем, что несколько меняет всю динамику. Она абсолютно противоположна скуке; она приправляет его жизнь чем-то новым и в то же время знакомым. Это тоже напоминает охоту, идеально балансирующую с тем чувством, что он испытывает от того, что у него есть собственный дом. Кас — это тот самый свет в его жизни, воплощенный в причудливом, милом придурке, которого Дину посчастливилось называть своим мужем. Есть вещи, которые, как Дину кажется, он никогда не сможет сделать, черты, которые он все отказывается переступать. Сначала он не прикасался к члену Каса просто потому, что ему всегда казалось, что это неправильно. Конечно, в итоге его любопытство и желание взяли верх, и теперь он знает тяжесть и длину Каса так же хорошо, как и свою собственную. Его упорный отказ брать в рот член уже пошатнулся, в основном, потому что он и представить не может, какие звуки бы издавал Кас во время минета, и ему больше не особо хочется гадать. Это лишь вопрос времени — когда он предоставит Касу полный доступ к своей заднице, и он уже почти достиг того момента, когда ему даже не стыдно. — Блять, черт, — Дин запрокидывает голову на подушку, когда рука Каса проскальзывает к нему в штаны, и прохладные и влажные от смазки пальцы обхватывают его член. - Твою мать, Кас, почему мне настолько приятнее, когда это делаешь ты? — Потому что ты желаешь меня, — выдыхает Кас, его веки трепещут, а слова подчеркиваются хриплым стоном. — Да, желаю, чертовски желаю, — тяжело дыша, соглашается Дин, прижимаясь лбом к шее Каса. — Я хочу, чтобы ты трогал меня, ну, постоянно, и я хочу прикасаться к тебе при любой возможности, и я просто… блять, я так сильно хочу тебя. Я хочу слышать тебя, Кас. Хочу слышать, как ты стонешь мое имя. — Дин, — рычит Кас; это не очень похоже на стон, но отчего-то так даже гораздо лучше. Дин дрожит, предаваясь блаженной неге, то бормоча о том, как сильно он хочет Каса, то тихо постанывая в его влажную кожу. Они доводят друг друга до оргазма, время от времени делая паузу, чтобы нанести побольше смазки, лежа на кровати Дина лицами друг к другу. Кас кончает первым, изливаясь в пальцы Дина, и хватается за его волосы, чуть ли не вырывая их, пока все его тело содрогается. Дин же кончает из-за этого, толкаясь бедрами в ладонь Каса снова и снова в погоне за удовольствием, пока Кастиэль тонет в своем собственном. Затем они вытаскивают руки из штанов друг друга, спешно вытирая их об футболки, и сливаются в глубоком, влажном поцелуе. Дин прекрасно приспосабливается.Х
Дверь открывается с громким скрипом. Он все еще не добрался до этих чертовых петель. Спросонья выходя из комнаты, он проводит рукой по перилам, отстраненно осознавая, что вся краска на них смылась, оставив за собой голое дерево. Он шагает по лестнице с хрустом в коленях, вспоминая о пятой ступеньке, когда наступает на нее, и тотчас забывая к тому времени, как добирается до шестой. — Доброе утро, Дин, — приветствует Кас, протягивая ему кофе, как и всегда. — Доброе, Кас, — со вздохом отвечает Дин, щурясь от света, льющегося через окно над раковиной. — Мы проспали? — Да, — Кас выглядывает в окно, слегка хмурясь и делая глоток собственного кофе. — По какой-то причине мы проснулись не так рано, как обычно. Дин замирает. — Птицы, — бормочет он, удивленно моргая. — Те, что у меня под окном. Они… они не разбудили нас сегодня утром. Кас хмыкает. — Смена сезона, Дин. Вероятно, они мигрируют. Отчего-то это сильно бьет по Дину. Он не знает почему, но его сердце сжимается. Он полюбил тех птиц так же, как и полюбил свой дом, каждую его сломанную деталь; так же, как и полюбил Каса, каким бы трепетным ни был их путь. — Ох, — выдыхает Дин. — Они вернутся, — спокойно отвечает Кас, тепло и мило улыбаясь. Его глаза того же цвета, что и стены в комнате Дина — и, боже, как он тогда этого не замечал? Дин какое-то время смотрит на него. — Я тебя люблю, — говорит он, впервые пробуя эти слова на вкус, пытаясь понять, как они звучат и ощущаются. Он кивает. — Да, я тебя люблю, Кас. Ты ведь это знаешь, да? Улыбка, которой награждает его Кас, ослепительна, а следующие его слова очень взвешены и искренни: — Я тебя тоже люблю. — Да, я знаю, — Дин улыбается за своей чашкой кофе, делая размеренный глоток. Затем он вздыхает. — Ладно, давай уже. Что там сегодня по списку? Кас взмахивает рукой. — Немного. Сначала завтрак. Потом Сэм с Эйлин заедут в гости, как закончат распаковывать ее вещи. Я думал, может, мы соберем мебель из Икеи, которую, наконец, доставили. — Ты что, хочешь увидеть, как мы с Сэмом убиваем друг друга? — ворчит Дин, дергая губой, когда Кас закатывает глаза. — Ладно, хорошо, этим и займемся. Я рад, что Эйлин согласилась переехать к Сэму; так тут теперь есть хотя бы кто-то с логикой. — Я согласен, — отвечает Кас, заканчивая кофе, и тянется за новой книжкой, на этот раз посвященной исключительно садоводству, на которую он, судя по всему, подсел. Усаживаясь за барную стойку, он поднимает взгляд, выгнув бровь. — Ну? Что ты приготовишь на завтрак? — Боже, — бормочет Дин, а в сердце у него разливается тепло, — что захочешь, милый. — Омлет. — Без томатов? — Без томатов. Дин улыбается и качает головой, а любовь к мужу наполняет его такой легкостью, что, кажется, он сейчас взлетит. Он подходит к холодильнику, отодвигает любимый Спрайт Каса и берет коробку яиц. С этого он и начинает следующий день остатка своей жизни, каждый из которых будет столь же прекрасен, как и этот.конец.