Чтобыцеловаться

— Драко, мы можем поговорить? — Поттер возник по правую руку от Малфоя, как чёрт из табакерки и робко похлопал того по предплечью. Малфой вздрогнул, сам не понимая, от чего именно — собственное имя, произнесённое голосом героя, звучало чуть хрипло и непривычно, да и прикосновение почти обжигало. Пришлось изрядно постараться, чтобы сохранить лицо, не выдавая дрожи и замешательства. — Поттер? Что тебе от меня нужно? — он попытался звучать раздражённо, но что-то шло не так и хотелось думать, что всё дело в количестве огневиски. — Поговорить, — Гарри улыбнулся и, кажется, слегка покраснел, переминаясь с ноги на ногу напротив Малфоя. — Но не здесь. Пару лет назад Драко бы ни за что не согласился. Ни разговаривать, ни, тем более, куда-либо идти. Пару лет назад он бы выплюнул очередное ядовитое замечание, может, выплеснул бы в лицо огневиски из своего бокала или просто надменно фыркнул и ушёл, показывая всем своим видом, что он думает об этой беседе. Но это было бы до. До войны, до возвращения в Хогвартс, до, практически, полугода проведённых в одной спальне, гостиной и доброй трети общих факультативов. Тряхнув головой, Драко кивнул и вопросительно поднял бровь, безмолвно интересуясь, куда им стоит направиться для более приватной беседы. А идея пойти в другое место не была так уж плоха, учитывая обстановку, царящую в гостиной. Вечеринка старшекурсников оказалась совершенно беспрецедентна в своей спонтанности и шумности — после очередного взрыва смеха откуда-то из центра комнаты Малфой мысленно воздал хвалу заглушающим чарам. Если бы не это, на пороге уже точно обнаружился бы кто-то из преподавательского состава. — Может, в нашу спальню? — то, что с огневиски он всё-таки переборщил, Драко понял только когда услышал этот вопрос, вылетающий из его собственного рта. Поттер хмыкнул и лукаво улыбнувшись, направился к двери. — Да, пойдём туда. Когда по возвращении в школу им была назначена общая комната, никто не нашёл сил бунтовать против этого. Война так вымотала и вместе с тем высосала досуха всю ненависть, что и Гарри и Драко просто разложили вещи каждый на своей половине спальни в молчаливом смирении. Они всё ещё до зубовного скрежета друг друга раздражали, но скорее по привычке. Сцеплялись, первое время, из-за какой-нибудь чепухи и врали потом МакГонагалл, что стукнулись о внезапно открывшуюся дверь или лестницу, решившую поменять направление в самый ненужный момент. Потом, впрочем, и эти стычки закончились, оставив после себя некоторый свод гласных и негласных правил. Окончательно поставили точку в непримиримой, казалось, вражде, те страшные ночи, проведённые у кроватей друг друга. Кошмары никуда не делись и проливались слезами на подушки, выходили криками и стонами, вырывались стихийной магией, которая так жгла протянутые в утешении руки. Они договаривались не вспоминать об этом. Когда за спиной Драко закрылась тяжёлая дверь, он попытался найти в себе силы насторожиться, но в голове приятно шумело от алкоголя. Когда Поттер наложил на дверь запирающее и заглушающее, он попытался напрячься сильнее, почти насильно готовя себя к бою, на словах или кулаках. Когда Гарри поднял на него полный решимости взгляд и подошёл ближе, заставляя вжаться спиной в дверь, и, несомненно нарушая все правила приличия… — Какого чёрта ты… — зашипел Драко, понимая, что происходит и не понимая одновременно. Пришлось вцепиться пальцами в рельефы дерева под спиной потому что колени подкашивались. — Как хорошо, что ты… — Поттер выдохнул ему куда-то в шею, а потом чуть приподнявшись на носочки дотянулся до губ. Губы Гарри были сухими и шершавыми. «Он кусает их постоянно», — заметил про себя Драко, но не понял (не захотел понять) откуда в его голове информация об этом. Его собственные губы были нежными, чуть сладковатыми, наверное, от сахарного бальзама и горьковатыми от огневиски, и он в жизни бы не признался в надежде на то, что Поттеру это придётся по вкусу. И пришлось, судя по языку, мазнувшему по нижней губе, и зубам, с тихим рычанием, впившимся в неё после. Драко приоткрыл рот и на пробу лизнул в ответ, тут же столкнувшись языками. Гарри был на вкус таким… Правильным, нужным. Неожиданно для самого себя он отцепился от двери обнял Поттера за плечи и шею чуть притягивая к себе, зарылся тонкими пальцами в жёсткие чёрные волосы. Его отец пришёл бы в полный восторг от того, как талантливо его сын прибивается к элите британского магического сообщества. Его отец был бы в ужасе от того, с какой страстью его сын вылизывает рот другого мужчины и еле слышно скулит, чувствуя чужие губы на своих. Это алкоголь. Это алкоголь, амортенция, любовные чары и полное безумие — в этом Малфой был готов поклясться, оторвавшись от поцелуя, и осоловело наблюдая за тонкой ниточкой слюны, связывающей их с Гарри-чёртовым-Поттером. Конечно, их связывало куда больше — и до войны, и после неё. Если закрыть глаза и задержать дыхание можно было вспомнить про первые робкие попытки просто поговорить, обсудить домашнее задание по трансфигурации или прошедший факультатив по ЗОТИ. Или ночью, когда сон ускользал противной вязкой субстанцией, шёпотом рассказать, как было там, по другую сторону баррикад. Конечно, если покопаться, порыться в той памяти, которую Драко ревностно заталкивал глубже, можно было найти воспоминания о тёплых пальцах Гарри, перебирающих платиновые волосы, пока бледные плечи содрогались от рыданий. Малфой позволял ему просто быть возле, да и сам позже преклонял колени у чужой постели. Неловко и угловато, но утешал, как умел. Вопрос о том, кто первым сдастся витал в воздухе последние месяцы. Совершенно жалкий звук вырвался изо рта Драко, когда чужая эрекция недвусмысленно упёрлась ему в бедро, а колено Поттера вклинилось между его собственных. — Поттер, — он в очередной раз всхлипнул, сам не зная о чём хотел спросить. Паника захлестнула Драко так же внезапно, как возбуждение. — Мне от тебя ничего… — Мне тоже ничего, — Гарри улыбнулся ему в губы. Его руки целомудренно лежали на талии Драко, пока тот совершенно голодно и бесстыдно вплетал свои пальцы в чёрные волосы, сжимая у корней и оттягивая. — Но, — Малфой задыхался, плавился и не мог решительно ничего с этим сделать, только попытался чуть отстраниться. — Ты зачем меня позвал?.. — Чтобы целоваться, — за совершенно плотоядной ухмылкой последовал неожиданно нежный и ласковый поцелуй.