Америка, Калифорния. Дом Огневых
Густая, непроглядная и безголосая ночь бережно укутала улицу в свои объятья, скрывая её от посторонних глаз. Редкие фонари рассеивали тусклый свет на дорогу, по которой иногда быстро проезжали машины. Тьма окутала каждый дом, с интересом заглядывая в окна людей, где всё ещё горел свет. Время далеко перевалило за полночь. Мужчина, устало нахмурившись, перебирал документы, лежащие на дорогом деревянном столе, отделанном золотой нитью лепнины. Между его бровями пролегла глубокая морщина, которая делала мужчину старше своих лет. Его изрядно уставшее лицо и синяки под впалыми глазами освещались бледным светом монитора, а голова постепенно отказывалась воспринимать информацию, превращая сложные данные в беспорядочный набор цифр и слов, что метались туда и обратно, напрочь отказываяась складываться воедино. В комнате стояла кромешная тишина, которую нарушало лишь тиканье величественных напольных часов. А когда в дверь тихо постучали, мужчина, не отнимая глаз от бумаг, проговорил: — Войдите! Дверь скрипнула, и в проёме показалась женщина, одетая в тёмно-синюю шёлковую ночную сорочку, оголяющую грудь и стройные ноги. Её светлые волосы были убраны в замысловатую причёску, из которой выбивалось несколько аккуратных светлых прядей. Елена озлобленно вздохнула, вновь застав мужа за работой. Ядовито сверкнув голубыми глазами, она незаметно приблизилась к Нортону и мягко положила свои руки на его широкие плечи, в то же время как-то неприятно приобнимая. Мужчина никак не отреагировал на её появление, всё так же просматривая очередной за сегодняшнюю ночь документ. — Дорогой, тебе пора спать, — тихо начала Елена. Нортон повёл бровью, сильнее нахмурившись. — Я занят. Ты не видишь? Женщина недовольно вздохнула и положила подбородок ему на голову. — Ты совсем заработался, а после того, как уехала твоя бесстыжая и несносная дочь, ты совсем не выходишь из кабинета. Не уделяешь мне внимания. Нортон сжал зубы после упоминания о Василисе. Он действительно закрылся в своём кабинете, практически не выходя из него целыми днями. Мужчина полностью сократил и без того малое общение со старшей дочерью и Еленой. Но почему? После отъезда Василисы в доме стало слишком пусто и холодно. Вокруг будто бы всё стало лживым, надменным и ненастоящим. Крупицы лицемерия просачивались через пространство между половицами и медленно поднимались вверх, проникая в горло и тяжело оседая в лёгких. Возникло ощущение, словно тот последний лучик света, доброты и былой счастливой жизни, что у него была, кто-то безжалостно вырвал из сердца, оставив вместо него кусок льда. И кто же это сделал? Он сам. Он сам закрылся от дочери, оставив в прошлом любящего отца, которым когда-то был, а на его место пришёл злой, беспощадный и строгий мужчина, отдалившийся от дочери и совершенно не похожий на себя прежнего. Закрыться ведь всегда легче, чем позволить другим видеть твою слабость. Да и как самому быть другим, если по дому бегает точная копия той, кого ты любил больше всего на свете? Как можно смотреть в глаза той, кто так похож на неё? Как можно радоваться и безмятежно жить, когда в голове у тебя вновь и вновь появляется картина больницы и безжизненной, постепенно угасающей любимой женщины на койке. Эта картина предстаёт перед глазами каждый раз, когда ты закрываешь их и ложишься спать, а в особенности, когда смотришь на её маленькую копию, что с каждый годом всё больше напоминает тебе её. Закрыться всегда легче. Легче загрузить себя работой настолько, что не остаётся сил думать о чём-то другом, а лишь приходить домой и сразу ложиться спать. Легче игнорировать и прятаться от собственной дочери, при взгляде на которую сердце предательски разрывается в груди. Это легче… Нортон раздражённо выдохнул и крепко сжал пальцами бумагу. Злость медленно окутывала его тело, пощипывая на кончиках пальцев. Скинув руки Елены со своих плеч, он развернулся на кресле, одарив удивлённую и вдруг замявшуюся женщину тяжёлым взглядом. Заглушив в себе неожиданно нахлынувшую слабину, Елена гордо расправила плечи и скрестив руки на груди, ожидающе посмотрела на мужа. — Бесстыжую? Несносую? — послышался тихий рык мужа. Елена, не ожидавшая такой реакции, рвано вздохнула, но быстро сделала невинное, полное обиды лицо. — Конечно! А какой ещё? Она же ничего не делает, постоянно шляется по ночам, возвращается под утро, дерзит, обижает Дейлу. Хотя… — Женщина вдруг замолчала, задумчиво подняв глаза вверх. — Это, наверное, не её вина. Она в мать пошла, та наверняка была такой же безбашенной и ужасной. А вообще, Василиса ведёт себя как невоспитанная девка, она… — На лице у мужчины заиграли желваки, и он вдруг поднялся с кресла, прожигая взглядом супругу, что замолкла, так и не закончив свою племенную речь. Нортон никогда не говорил о своей бывшей жене. Он обрубал на корню все разговоры о ней, как только Елена пыталась что-то разузнать. — Уйди прочь, — еле сдерживаясь, тихо прошипел он одними губами, сильно сжимая пальцами край стола. Собеседница открыла было рот, чтобы выразить возмущение, но вновь была остановлена мужем: — Я сказал, пошла прочь! — громко прокричал Нортон, сильно ударив кулаком по столу. Елена в ужасе посмотрела на него, то открывая, то закрывая рот, и, смерив его взглядом, направилась к выходу из кабинета, громко хлопнув напоследок дверью. Мужчина шумно выдохнул и, посмотрев на свой стол, рывком смёл всё, что на нём находилось. Нортон устало рухнул в кресло и прикрыл глаза. — Прости меня, — тихо прошептал он в пустоту, нарушаемую лишь тиканьем часов.***
Чехия, Карловы Вары. Карсал
Василиса распахнула веки, но тут же об этом пожалела, ощутив яркий свет ламп. Её мышцы сводило от боли. Казалось, если сделать лишние движение, то они и вовсе порвутся. Голова шла кругом, пульсируя в висках, будто бы Василиса сидела в карусели, которую со всей силы кто-то раскрутил. В глазах то рябило, то темнело, не позволяя ей толком увидеть происходящие вокруг. Девушка медленно приподнялась на локтях, после чего обессиленно рухнула обратно. Сил не было. Была лишь жуткая неприятная усталость, пронизывающая всё тело насквозь. — О-о-о, Василиса, ты очнулась! — послышался бодрый и приветливый голос медсестры. Девушка бросила на неё размыленный взгляд. Немного полная женщина с доброй улыбкой придирчиво осмотрела её с головы до ног. Мысли и воспоминания медленно, но верно всплывали в её голове, образуя единую картину произошедшего. Вот она бежит, а потом вдруг накатывает сильная усталость, темнеет в глазах и где-то сзади раздаётся чей-то обеспокоенный крик. — Как я тут оказалась? — тихо спросила Василиса, наблюдая за тем, как медсестра аккуратно берёт её руку, чтобы измерить давление. — Ты упала в обморок на уроке физкультуры, вспоминаешь? Василиса кивнула. Головная боль медленно сходила на нет, а глаза, постепенно привыкающие к яркому свету, смогли наконец осмотреть помещение. Оно было в приятных белых и серых оттенках, у окна стоял большой письменный стол, подсвеченный жёлтовато-розовым светом заката. За столом сидела медсестра и выписывала что-то на листок. Вдруг раздался настойчивый стук в дверь и, не дождавшись ответа, в кабинет ворвалась обеспокоенная Захарра, которая за считанные секунды оказалась около Василисы. — Здравствуй, Люсия, — отдышавшись, сказала она. — Привет, с ней всё хорошо, не беспокойся ты так. Просто она не выдержала сильной физической нагрузки. Захарра придирчиво осмотрела соседку и аккуратно провела рукой по её голове. — Как же ты меня напугала, — тихо прошептала она. Василиса улыбнулась, взяв её за руку. Встав с койки, девушка поинтересовалась у медсестры: — Мне можно уже идти? — Да-да, конечно. Тебе сегодня нужно пить побольше воды и не нагружай себя сильно следующие несколько дней. Василиса кивнула. Поблагодарив Люсию, девушки вышли из кабинета. — Ты себя точно нормально чувствуешь? — с сомнением спросила подруга. Василиса прикрыла глаза и, вновь распахнув их, быстро ответила: — Да. Правда, всё в порядке. А как я вообще оказалась в медкабинете? Захарра открыла дверь на улицу и слабо улыбнулась приветливому уходящему солнцу. — Когда ты упала, я очень испугалась и не знала, что делать. Марк отнёс тебя к Люсии, после чего я пошла к Мартину. Он, кстати, обещал поговорить с Медейрой и разобраться с таким поведением физрука. Василиса внимательно слушала соседку, медленно передвигая ногами. Она подумала о том, что ей, наверное, стоило поблагодарить того парня. — А кто такой Марк? — заинтересованно спросила она. — Ну, Марк Ляхтич. Тот парень, который возмутился по поводу длинной дистанции. Вообще-то он не очень мне нравится. На первый взгляд действительно кажется, что он довольно неплохой парень, но по факту это не тот человек, с которым стоит близко общаться или что-то ему доверять. Он, кстати, был одним из тех, кто и разделил учеников на Фиолов и Сеоров. Василиса тут же нахмурилась. Наверняка он бы не стал ей помогать, будь она Сеором. Эта идеология казалась ей абсурдной. — Ты чего задумалась? — спросила Захарра. — Да так. Я много пропустила? — перевела тему девушка. Подруга отрицательно помотала головой: — Нет, не особо. Дальше девушки продолжили путь в тишине.***
Look After You – The Fray Василиса, взяв с собой плед, пачку сигарет и планшет, бесшумно вылезла из окна на крышу. Ей понравилось это место. Тут было по особенному спокойно, тихо и уютно. Тёплый ветер слегка качнул деревья и листва зашуршала, погружая девушку в мир гармонии и тепла. Посильнее замотавшись в плед, девушка достала зажигалку и, прикурив, с наслаждением выпустила клубы дыма. Мягкое послевкусие вишни и приятное головокружение расслабляли тело, отгоняя все её заморочки. Василиса взяла планшет, что лежал неподалёку от неё. Диана и Лёшка прислали видео из студии. Достав наушники, она, улыбаясь, начала слушать приятную мелодию их новой песни, над которой они работали до её отъезда. Василиса скучала по ним. Сильно. Скучала по Калифорнии, по весёлым историям друзей, по обыденной жизни, полной репетиций, концертов, скучала даже по школе. Мелодия из наушников сопровождалось тихим пением Дианы, и Василиса, прикрыв глаза, стала подпевать всё громче и громче. Она представляла, что очутилась снова в студии вместе с друзьями: Лёшка отбивает ринт на барабанах, вступает бэк-вокал, начинается главная партия Дианы, а Василиса вновь улыбается, смотря на то, как она мастерски бегает пальцами по клавишам. Как только девушка открыла глаза, всё исчезло и перед ней снова оказалась крыша, закат, дотлевающая сигарета и Фэш. Стоп. Фэш? Василиса резко вытащила наушники и удивлённо посмотрела на парня: — Ты что тут забыл? Достав сигарету из пачки, он усмехнулся, ведь вновь застал девушку на своём месте, так как приходил сюда далеко не первый год, в отличие от неё. — А мне нельзя здесь быть? Тут вроде не подписано, что это частная собственность. — Немного помолчав, он добавил: — Кстати, поёшь ты неплохо. Девушка покраснела и насупилась, сильнее замотавшись в плед. Как можно быть одновременно дерзким и наглым, но в тоже время по-своему притягательным? Сделав последнюю затяжку, она выкинула сигарету. Парень проследил за её действиями. — Разве курение не вредно для голоса? — язвительно подметил он, ища руками зажигалку в джинсах. Василиса, достав из кармана свою, прикурила ему и после благодарного кивка ответила: — Сигареты не влияют на мои связки. Фэш удивлённо поднял брови. — Ого! Не знал, что так бывает. Что за песню ты пела? Твой голос очень похож на голос одной певицы, — спокойно спросил парень. Василиса резко напряглась, сжимая плед крепче. Не хватало ещё, чтобы кто-то её узнал. Закусив губу и попытавшись сделать невинное лицо, она ответила: — Тебе, наверное, показалось. Парень улыбнулся, наблюдая за тем, как девушка вдруг насторожилась. Он не понял, но почему она вдруг начала нервничать? Где-то сзади послышался задорный голос Захарры, а после показалась и её макушка. — У тебя телефон звонит! Эй, а ты тут что забыл? — удивлённо спросила она, посмотрев на Фэша. Парень, закатив глаза, наигранным голосом ответил: — Я тоже раз тебя видеть, сестрица. Василиса изумлённо открыла рот. — Кто-кто? Сестрица?..