Ты не должна была так умереть

Был поздний осенний вечер. На темном небе загорались первые звезды. На кладбище стояла тишина. Это особое умиротворение, присущее только кладбищам, нарушили тихие шаги, шуршавшие по ковру из опавших листьев. Бледный, высокий, светловолосый юноша торопливо пробирался по узким тропкам к одинокой могиле под огромным раскидистым кленом. Замедлив шаг и оглянувшись по сторонам, он неуверенно приблизился к надгробию. Выгравированные буквы резко бросались в глаза и отзывались болью в сердце. На холодном сером граните было написано:

Гермиона Джин Грейнджер 19.09.1979 – 02.05.1998

Глаза юноши, такие же серые и холодные, наполнились непрошеными слезами. Он вынул из-под черного пальто алую розу и аккуратно положил ее на могилу. - Хотел бы я подарить ее тебе... живой, - прошептал парень, опускаясь на колени на холодную землю, усыпанную разноцветными сухими листьями, перед надгробием. – Только вряд ли бы ты приняла ее от меня. Кто я такой? Всего лишь Драко Малфой, презренный Пожиратель Смерти, ненавистник грязнокровок. И ты... такая красивая и отважная, умная и очаровательная... Мертвая. Может быть, ты видишь сейчас меня с небес. Может быть, ты узнаешь, что я любил тебя и люблю. Да, он любил ее. С первого курса, с первого взгляда. Он стоял на коленях, а воспоминания мелькали перед его глазами. Он топтался на широкой лестнице, ведущей в Большой Зал, среди других первокурсников, когда заметил Гермиону, стоявшую неподалеку от знаменитого Поттера и с интересом рассматривавшую его рыжего приятеля. Подойдя к Поттеру и Уизли тогда, он хотел обратить на себя ее внимание, добиться ее расположения. Он хотел с ней подружиться. Его привлекали ее растрепанные волосы, большие блестящие карие глаза и независимый взгляд, в котором уже тогда сквозила яркая индивидуальность. А потом их распределили на разные факультеты, и это априори сделало их врагами. Она стала дружить с Поттером и Уизли, а ему оставалось только наблюдать за этим. Тогда он и решил задирать и подкалывать девочку и ее друзей, чтобы хоть как-то привлечь ее внимание. Драко усмехнулся. Как же глуп он был тогда. Он почти забыл свои чувства под влиянием отца, внушавшего ему, что грязнокровки не достойны быть волшебниками и жить в магическом мире. Драко верил, что это было правдой. Но что-то в его груди екало, когда он называл Гермиону грязнокровкой, и его сердце сжималось от непонятного чувства вины. Он искренне переживал за нее, когда она стала жертвой Василиска. Но он был обречен на ненависть и вражду своим положением. Он с печальной улыбкой вспомнил третий курс и первый урок Хагрида. Ему хотелось, чтобы Гермиона восхищалась и им, а не только Поттером, когда он грубо повел себя с гиппогрифом. Увы, это привело только к травме, но никак не к восхищению. Драко даже приревновал ее к Рону, увидев, как они вместе стоят перед Воющей хижиной. За шуточкой об идеальном жилище для нее и Уизли было легче спрятать свои истинные чувства. А как Гермиона его ударила! Он бережно хранил в памяти этот момент, несмотря на то, что он был не очень приятным. Она вложила в удар всю ярость, всю злость и ненависть, на которую только была способна. Наверное, это был единственный раз, когда она к нему прикоснулась. Спустя несколько месяцев, когда Драко понял, что вновь надвигаются темные времена, он счел необходимым предупредить девушку об опасности, но разве она его послушала? Он помнил, как в первый раз напился после Святочного бала, когда увидел ее с Крамом. Он еле сдержался, чтобы не подойти к ним и не убить Крама, а Гермиону забрать с собой. Но он не имел на это никакого права. После возращения Волдеморта началось самое худшее. В жизни Драко наступила беспросветная тьма, и он был вынужден в ней утонуть. Он с содроганием вспоминал, как Гермиону пытали в его доме у него на глазах. Как он хотел вмешаться, но не мог. Ее крики снились ему в кошмарах почти каждую ночь. Драко проклинал себя за то, что позволил ее мучать. И только из-за нее он перед этим не выдал Поттера, когда их троицу привели в Малфой-менор. Он был счастлив увидеть ее живой и невредимой, ведь о ней не было вестей в течение целого года, и мысль, что она мертва, заставляла его сердце леденеть от страха. Не знал он, что их встреча в Выручай-комнате была последней, а взгляд, который кинула на него Гермиона, когда он с отцом и матерью уходил с поля битвы, - прощальным. Как он позже узнал, она погибла, защищая Уизли, и сама попала под Аваду Кедавру. - Ты не должна была так умереть, - тихо сказал Драко. – Хотя это так благородно, так по-гриффиндорски: умереть, спасая жизнь любимому человеку. Если бы я был хоть немного храбрее, я бы, не задумываясь, сделал то же самое ради тебя. Но уже поздно. Ты лежишь в холодной земле, твое сердце не бьется, а в моем живет любовь. Он опустил голову и закрыл лицо руками. Луна освещала мягким светом сгорбленную фигуру юноши; по-осеннему ледяной пронизывающий ветер шуршал вокруг листьями, а Драко, не замечая холода, так и сидел, воскрешая в памяти образ любимой. Он ушел с рассветом, нежно коснувшись надгробия рукой на прощание.