встреча

Когда Ирука возвращается с одиночной миссии – курьера в ближайший город – стоит глубокая ночь. Улицы Конохи окутаны тишиной, из звуков – только ночные насекомые и слабый ветерок в травах вдоль дороги. Ирука чувствует себя бодрым от усталости и адреналина. Миссия прошла спокойно, но прыжки по деревьям – как любая физическая активность – приводят к состоянию взбудораженности, которая длится ещё несколько часов после миссии. Дверь открывается бесшумно. В квартире темно, но с кухни пробивается слабый огонёк. За столом сидит Какаши. Из груди Ируки вырывается вздох. Он делает шаг в сторону стола, роняет сумку. Делает еще два шага, падает на колени и утыкается лбом в опущенные руки Какаши, держащие книгу. - Ты вернулся, – почти неслышно шепчет Ирука. Уголки его губ приподнимаются и дрожат, но на улыбку это не похоже – скорее кажется, что сенсей хочет заплакать. - Я вернулся. Какаши не было почти месяц. За его спиной – миссия ранга S в Страну Песка, несколько битв, засад и бессонных ночей, множество миль, множество дней, секунд, часов без Ируки. Без писем и весточек. Ирука поворачивает голову, проводит носом по колену Какаши, по его пальцам. Утыкается щекой в ладонь. Чувствует, как Какаши откладывает книгу и развязывает протектор на затылке сенсея. Распускает его хвост, осторожно проводит ногтями по коже головы. Ирука тихо стонет, и осторожность превращается в нежность. Им не хочется обсуждать прошедшие миссии и трудности. Им не хочется ничего изменить в настоящем моменте – только касаться друг друга, быть – рядом, быть спокойными. Ируку всё еще переполняет адреналин. Он улыбается – теперь по-настоящему – и смаргивает слёзы. Вкладывает свою ладонь в пальцы Какаши, поднимает голову и спрашивает: - Крыша? Чувствует, как под маской джоунина расцветает ответная улыбка. Это – их место, хоть они и выбираются сюда нечасто. Перед глазами – маленькие крыши и домики Конохи, всё ещё погруженной во тьму. Но далеко-далеко, за мили от них, по краю неба проползает тонкая светлая полоска. Близится утро. Ирука, слегка захмелевший от усталости и вина, сидит, откинувшись назад и оперевшись на ладони. Смотрит на профиль Какаши; хихикает над его интонациями во время рассказа о том, что натворили будущие генины за последние два дня, пока Ирука отсутствовал. Потом – Какаши замолкает; Ирука чувствует повисшую тишину каждой клеточкой тела. В этой тишине – много всего, а особенно – чувств; это знание достигает пика, когда Какаши резко поворачивается и встречается с сенсеем взглядом. У Ируки слегка прикрываются глаза. Он – уже – чувствует, как по спине бегут мурашки, а внутри живота распускается теплый цветок возбуждения. Какаши сверлит его взглядом, слегка запрокинув голову; потом, не выдерживая возникшей густоты воздуха между ними, с полувздохом-полустоном утыкается влажными губами в шею Ируки. И сразу – целует; водит открытым ртом вдоль косой мышцы, дышит, мягко касается языком – и чувствует, как Ирука дрожит и выгибается в его руках. Это очень сложно для них – быть порознь так долго. Ируке – сложно бояться и придумывать, со сколькими врагами Какаши сражается прямо сейчас. Сколько ран ему нанесли. Закончится ли эта миссия – канонично – больничной койкой или всё-таки есть шанс увидеть его сразу по прибытии в Коноху – усталым до одури, но – здоровым, улыбающимся под маской, протягивающим ладонь, нежно касающимся ирукиного плеча?.. Какаши – сложно спросонья, за секунду до пробуждения, искать тёплое тело рядом и – не находить. Хотеть уткнуться носом в шею Ируки (ласково, или устало, или страстно) и – не мочь. А ещё – не знать, сколько времени в этой разлуке осталось, и чувствовать под ложечкой тревожный ком, когда миссия затягивается снова и снова. Ирука редко уходит из Конохи надолго – у него академия, штаб, дел по горло. Поэтому иногда он чувствует себя принцессой в высокой башне, храбрый рыцарь которой сражается за неё с драконами и врагами. Это – бесит. Бесит бояться неизвестно чего, ждать, растягивать ожидание. Но когда Какаши возвращается, злость сходит на нет. И страх, и тревога. Сходит на нет всё, кроме покоя. Их встречи после долгих разлук всегда такие – медленные, тёплые, сонные и счастливые. Как медовая капля на просвет. Как утро, которым просыпаешься и видишь, что набухавшие всю неделю почки наконец проклюнулись. Как какао в постель. Как… как губы Какаши на ирукиной шее. Сладко. В начинающем сереть воздухе Ирука обхватывает ладонями чужой затылок, ловит ртом чужие губы, гладит языком чужой язык. Начинает звучать – стоны на грани выдоха, выдохи на грани стонов, черепичная кладка под ягодицами, полуприкрытые пушистыми ресницами глаза Какаши. Ресницы эти давно и неизменно приводят в восторг – светлые, мягкие, – поверх ярких темнющих глаз. Особенно в такой момент темнющих, когда зрачки – шире некуда, пытаются впитать побольше – Ирука, Ирука, Ирука… В какой-то момент они уже лежат, а не сидят. В какой-то момент Ирука захлёбывается стоном, когда Какаши языком обводит его ушную раковину изнутри. Елозит бёдрами по черепице, прижимается к эрекции напротив, трётся… Коноха ещё спит. И будет спать пару часов, так что – пока можно. Прикусить мочку уха отзывчивого Ируки. Сжать его талию в ладонях, чувствовать, как он дрожит и выгибается навстречу. Слышать тихие, яростные стоны. Расстегнуть ремень, стянуть левую штанину, и всё это время – целовать, целовать, целовать. Растягивать его – языком. Толкаться внутрь, гладя пальцами бёдра и ягодицы, и – яички, иногда проводя ладонью по всей длине пениса. Так, чтобы Ирука сходил с ума. Наконец-то – не от беспокойства. Войти в него. На секунду забыть, как дышать. Удивиться, как можно быть вместе столько лет – и не потеряться, не забыть этот восторг, эту восхитительную эндорфиновую волну взаимодействия. Какаши двигается – медленно, потом – быстрее, подгоняемый ритмом подмахивающего Ируки. Тот путается пальцами в пепельных волосах, коленями сжимает чужие бока, смотрит ласково из-под подрагивающих ресниц. Тает. Плавится. Оргазмы у Ируки – тихие. Он медленно выдыхает через рот, коротко вскрикивает и кончает в ладонь Какаши. Какаши выходит из его тела, чтобы не причинять дискомфорт, раз десять проводит рукой, испачканной в чужой сперме, по члену – и кончает тоже. Через полчаса они лежат в кровати, сплетаясь конечностями. - На крыше… серьёзно, на крыше?.. – очень сонно и чуть удивлённо шепчет Ирука. - Ммм, – соглашается Какаши. - Такого мы раньше не делали. - Раньше я так надолго не уходил. Ирука поворачивает голову и целует его в лоб. Улыбается. Нос Какаши в любимом месте – между шеей и плечом Ируки, а это значит – можно счастливо засыпать.