***
Верный пёс Антон, казначей Королевства Алых лотосов, направляется в сторону королевской спальни, намереваясь опять подчиниться мужчине, что уже столь долгое время повелевает его разумом, его действиями и его жизнью. Им играют и манипулируют, им крутят и вертят, как хотят. Он марионетка, принадлежащая Королю. Ему кажется так, потому что слышит он, как шепчутся другие. Постоянные разговоры за спиной, презрительные взгляды, а порой и откровенно пошлые. Большинство людей при дворце знают о порочной связи казначея и Короля. Многие подчинённые боялись Короля, считая себя недостойными, и в глаза-то ему не смотрели, опасаясь гнев на себя навлечь. Арсений всегда был человеком строгим, различных слухов во дворце не терпел, но всё же и не отрицал очевидного. А Король, невзирая на холодность и отстранённость, был весьма справедливым и честным правителем, для которого благо Королевства было превыше всего. И всё же сердцу, как говорят, не прикажешь… Антон знает, что с ним случится, когда он переступит порог хозяйской спальни, прекрасно понимая, что поступает не по чести, ведь негоже мужчине возлечь с мужчиной. Три лёгких постукивания в тяжёлую дубовую дверь, громкий ответ: «Входи», и Антон открывает последнюю преграду между ним и его повелителем. – Ваше Величество. Вызывали? – Вызывал, – слышится голос за ширмой. Уверенной и твёрдой походкой Арсений выходит к своему слуге, полностью одетый и явно раздражённый. Антон на секунду выдыхает, ошибочно полагая, что сегодня не будет «наказан», но тут же собирается с мыслями и задумывается: «А собственно, почему Король всё ещё в одежде?». – Что-то случилось, Ваше Величество? – робко задаёт вопрос казначей. – Случилось и ещё как, – Арсений задумчиво подходит ближе к Антону, внимательно оглядывая паренька. – Скажи мне, Антон, – вкрадчиво произносит Король, беря за подбородок казначея и приподнимая его голову так, чтобы видеть глаза человека, что он осмелился когда-то полюбить, – откуда у тебя столь необычной расцветки камзол? – Купил, Мой Господин, на рынке, – подавляя внутренний страх, отвечает Антон, смотря Королю в глаза. – На каком же рынке ты нашёл настолько красивый камзол, цвета Золота, позволь узнать у тебя? – явно наслаждаясь страхом, что исходит от паренька, вопрошает Король. – На нашем, Мой Король, – продолжая нагло врать, отвечает казначей. – Золото в Моём Королевстве не запрещено, но люди отродясь не носили подобных цветов. Неужели не знаешь ты, что Алый цвет, подобно лилиям и лотосам, что растут в наших садах и реках, является истинным цветом? Золото мы боле не носим, в силу непримиримых противоречий с Королевой Ирен, что решила за собой оставить след из дороги, вымощенной из слитков золотых. – Знал, Ваше Величество, но забыл, вероятно, сей факт. Прошу простить меня, слугу Вашего, – Антон, почуяв неладное, склонился в куртуазном поклоне. – А знаешь ли ты, Антон-казначей, что казна моя стала пустеть? – Король Арсений самодовольно кладёт свою ладонь на спину всё ещё согнутого парнишки, проведя линию от копчика до лопаток, тем самым вызывая табун мурашек. – Да, Ваше Величество, знаю. – Не скажешь ли ты мне, почему так происходит? – Дело в том, что… – Друг мой! Прошу тебя, без лишних слов и наглых привираний, скажи как есть, молю не томи! – всё так же продолжая представление перед слугой, Арсений играет спектакль, как истинный актёр, достойный высших похвал на народном празднестве. – Уж боле я не Ваш слуга, Господин. Уж боле не служу я Вам, давно уж не служил, – молвит Антон, резко выпрямляясь и поворачиваясь к собеседнику, лишь почувствовав, что рука со спины исчезла. – Кому же ты служишь теперь, поведай мне, – просит Арсений, уже особо не нуждаясь в ответе. – Королеве Ирен, Господин, – Антон продолжает стоять прямо, смотря всё так же твёрдо на Короля, что когда-то называл «своим». – Не хочешь ли ты мне сказать, что предал моё доверие к тебе, отвернулся от меня и ушёл к женщине, что лишь пальцем поманив, затянула тебя в свои коварные сети обмана? – Король отвернулся от казначея, намеренно подставляя спину, наперёд зная, что парнишка ничего ему не сделает. – Не хочу, – неожиданно нарушает сценарий пьесы, что уже была придумана Арсением, Антон. – Не хочу сказать, что заманила она меня, потому как любит она искренне и нежно, любит меня, как человека, а не тело! – он смотрит на Короля с явным вызовом. Сердце Арсения пропускает удар. Больно. – Моей любви тебе было недостаточно? Антон молчит. Он не знает что ответить, ведь не может сам разобраться в себе. На ложе брачное готов он был возлечь с Королевой Ирен, поскольку Богом было даровано благословение между женщиной и мужчиной. Но и от Короля Арсения ему было сложно отречься, ведь именно Он протянул ему, бедному попрошайке-мальчугану, руку помощи. Привёл во дворец, накормил, приодел, выучил и прибрал к рукам. Всегда близкий и всегда верный. Казначей был рад, что смог выжить, да пусть благодаря помощи, ведь Небеса направили Королевскую карету в тот захолустный переулок, из которого оборванца забрали в величественный дворец. Так неужели Небесам угодно было, чтобы Антон возлёг на ложе с Королём своим, а не с нежной женщиной, что искусительней в разы? – Любили ль Вы меня иль тело, что мне уже не принадлежало? – нашёл, что ответить казначей. – По-твоему, я любого человека приглашу к себе в покои в столь поздний час? Считаешь, что раз жены у меня нет, значит, я с любой гетерою развлекаться готов? – Короля ярость обуяла. Приблизившись вплотную к собеседнику, того вжимает он в стену, удерживая руками за плечи, что ещё вчера сжимал в порыве страсти. – А разве я не наслаждение лишь ночное для Вас? – продолжая заведомо проигранную битву, спотыкается на своих же чувствах Антон. – Скажи мне, держал ли я тебя супротив воле твоей? – Нет, – прикрыв глаза казначей, понимает, что уже ошибся сам в своих суждениях. – А женщина та, что любит тебя, хоть раз молила тебя остаться с ней? Желала ли она в целях недобрых заполучить деньги из казны, за которую ответ ты сам держал предо мной? – Да, – понимает, насколько заблуждался и слеп был. – Ужели Ведьма околдовала тебя, к себе намертво привязав цепью златой? – Король, всё сильнее распаляясь, встряхнул собеседника. Положив одну ладонь на щёчку, такую красную и нежную, Арсений прекрасно понимает, что добился нужного результата – страха. – На меня взгляни, Антон. Медленно подняв глаза на Короля, что всё ещё считал Антона «своим», казначей пускает тяжёлую слезу, снова закрывая глаза, в попытке спрятаться от гневного взгляда глубоких синих глаз. Но нежное прикосновение мягких губ к щеке, по которой и катилась одинокая слеза, заставило парнишку задрожать всем телом, лишь сильнее давая волю нахлынувшим эмоциям и чувствам. Тёплые губы заскользили по щеке, целуя каждую солёную слезинку, как бы извиняясь, за столь сильный испуг. Затем одни губы нашли другие, совсем юношеские, лишь прикасаясь аккуратно и невесомо. Но ведь этого так мало, совсем не хватает Антону, поэтому он углубляет поцелуй, не давая оторваться от желанных губ, руками цепляясь за шею Арсения, не позволяя разорвать установившийся крохотный баланс, что на секунды появился в душе. – Я верну всё до единой копейки, Мой Господин, – нежно шепчет в губы Антон. – Конечно, вернёшь, мальчик мой, – произносит Арсений, но в голосе явно слышатся стальные нотки. Надменная холодность возвращается к Королю. – Простите, что позволил вселить сомнение в мой разум, что не способны Вы любить. – Моя любовь к тебе будет вечной. Покуда я жив, любить тебя готов до смерти. И после смерти я буду искать тебя, лишь бы вновь соединиться и душой и телом с тобой, любимым мной навечно. Антон вновь тянется к столь желанным губам за медовым поцелуем, млея в объятиях, моля Небеса о прощении, за то, что ослеплён он женской красотой был, да горько-сладкими речами. В порыве страсти Арсений, давая чувствам волю, прикусывает губы любимого, лишь ближе прижимая столь нежного парнишку. Забывшись в страсти, да потеряв самообладание, Антон, вскрикнув громко, топит в жадном поцелуе удивлённый вздох. Легонько опустив на пол, но всё ещё держа в своих руках, Король Арсений склоняется над телом, из которого медленно утекает жизнь, утекает вместе с кровью. Острый кинжал пронзил юношеское тело под рёбрами, по рукоять вбитый в плоть. – Уж боле нет к тебе доверия, любимый мой. Прошу, будь верен мне ты в жизни уж другой, – тихо шепча, голос Короля Арсения срывается, он начинает плакать. Он прекрасно понимает, что убил того, кого любил. Но жизнь такова, что позволить обманывать себя он не мог. Знать, что тот, кого искренне и всей душой любишь ты, поддался чарам другой. Обманул однажды, обманет и дважды. Боль – вечный спутник любви. В объятиях держа казначея, чья жизнь уже оборвалась, Арсений смотрит в до боли любимые глаза, желая так же забыться вечным сном. Но не может он так поступить. Слёзы льются солёной рекой. Глухой вскрик бессилия. И в тишине еле слышный шёпот: «Ты хочешь жить во лжи, но так тебе идёт Алый! Ты хочешь прощения за всё, но Алый тебе так идёт! Я заставляю себя сказать тебе “прощай”. Прошу, не надо, не заставляй…»***
Гонец из Королевства Алых лотосов скорее спешит в Королевство Золотых роз, гонит лошадь, буквально загоняя до смерти бедное животное. В нагрудном кармане у него письмо от самого Короля Арсения, что было велено доставить лично в руки Королеве. Гонец не знает содержание письма, не знает, к чему такая спешка, не знает, почему вдруг Его Величество написало письмо Её Величеству. Он знает лишь, что Король Арсений впервые за долгое время облачился в чёрные одежды, а казначей Антон покинул Королевство ещё до рассвета. Арсений ушёл в королевский сад, в который ходу не было простому люду. Он просидел весь день под деревом, промокая до нитки под проливным дождём. Ведь отныне лишь тучи роем вьются над Королём, изводя и заставляя влачить жалкое существование в одиночестве. Его единственная надежда – следующая жизнь, перерождение, о котором толкуют ведьмы. Но умереть сейчас он не может, не потому что не способен руки на себя наложить, а потому, что не может оставить свой народ, ведь Его люди верят в светлое будущее, что ещё может засиять над дворцом. А в письме, доставленном Королеве Ирен, были лишь несколько строк, аккуратно выведенных на пергаменте, но слегка смазанных из-за влажных капель, оставленных возможно самим Королём Арсением: «Ваш план меня погубить потерпел поражение Вы погибните от Моей руки, как погиб и Он С разницей лишь в том, что ждать Вас в жизни следующей не будет уж никто…»