***
— А! — внезапно воскликнул Паша, отчего Дизофф немного вздрогнул. — Я для чего тебя позвал-то! Совсем из головы вылетело! Ты знаешь, что можно подарить Содику? Я вчера до часу ворочался, думал, что же такого оригинального ему подарить. — А-а-а… — глупо протянул Саша, смотря на взволнованного Пашу. — Не знаю. Игрушку какую-нибудь. Он всякие мягкие игрушки любит. Футболку какую-нибудь… Я сам не знаю, что ему подарить! А тут ещё и тебе помочь, — закусив задумчиво щеку изнутри, сказал Комаров. — Подарим ему плюшевую пачку соды, — смеясь, предложил Дизофф, а Паша хлопнул в ладоши. — Точно! Молодец, Дизофф! А давай подарим ему плюшевые игрушки в виде наших каналов? Ля, Саня, это крутая идея! Молодец! Ещё всяких вкусностей ему накидать! — воодушевился мужчина, светясь, как начищенный рубль. Комаров улыбнулся, отставив чашку с допитым латте в сторону. Скоро Новый год, и нужно думать, что подарить ребятам. Вот Содику уже решили, что дарить, а что же с Пашей, Димой и Туристом? С Димой-то вроде тоже понятно, пополнить его коллекцию машинок нужно, а Паша? Турист? Нужно будет основательно заняться этим вопросом, и плевать, что до Нового года ещё две недели! Это ведь так скоро! Вся эта атмосфера праздника волновала что-то теплое внутри. Было так приятно ощущать странное тепло в груди, наблюдая, как люди бегают по торговому центру в поисках нужных им вещей. Скоро такой волшебный праздник. Скоро Саша опять сможет почувствовать себя тем самым маленьким мальчиком, который ждёт подарка от Деда мороза и ждёт письма из Хогвартса.***
— Смотри! Смотри! Давай купим? — Паша снял с крючка оленьи ушки и, растрепав каштановые волосы Комарова, напялил их ему на голову. — Они тебе так идут! Все! В особняк без них я тебя не пущу! — мужчина хохотнул, пальцем затрагивая один рог, отчего тот причудливо затрясся. Саша засмеялся, вторя гиперактивному в предновогодний день Паше. Всей компанией они решили снять небольшой особняк за городом, чтобы там провести все выходные, нормально отдохнув. В понимании Паши отдохнуть — это хорошенько так проспиртовать свой организм, поэтому большую часть, проведенную в Ленте, они провели с алкоголем. Дизофф ничего в этом не смыслил, но с умным видом слушал россказни мужчины на темы, почему же лучше взять именно белое вино именно этой марки и этой выдержки, а не другое. Так смешно было наблюдать, как взрослый бородатый дядька, как маленький, бегает с полной тележкой по отделу для детей, где напоказ стоят беременные Барби и разные феечки. Так и представлялась картина, где на Паше надет костюм какой-нибудь Флоры из Винкс. Хихикнув, Комаров спокойно двинулся в сторону, куда недавно умчался мужчина. Паша нашёлся в мясном, где стоял у прилавка и капал слюной на свиную ляжку. Дизофф улыбнулся, снимая с головы ободок, и положил его в тележку. — Я приготовлю вам такое мясо! Вы просто помрёте все! — заверил мужчина, обернувшись к Саше в конце, и долго вглядывался в лицо, смотря таким странным взглядом… Одним словом, парнишке стало неловко, и он отвёл взгляд, разглядывая насыщенно-красное мясо с разных частей тела животных. — Ты такой лохматый! — хихикнул Паша и, протянув руку, нагло запустил руку в пушистые волосы парня, поправляя их. — Так немножко лучше, — улыбнулся мужчина, выпрямляясь и забирая поданный женщиной кусок мяса. — Пойдём на кассу. Что-то я вымотался бегать с тобой по магазинам, — устало сказал Паша. Из него будто разом выкачали все силы. — Пойдём, — согласился Дизоффик, агрессивно приглаживая волосы. — Я тоже что-то устал. Как приду домой — завалюсь на кровать и больше не пошевелюсь, — выдохнул Комаров. Расплатившись за покупки, вышли из магазина, где их тут же обдало освежающе прохладным ветром, который забрался прямо под куртки, отчего невольно по всему телу побежали противные мурашки. Благо, что у старшего была машина и не пришлось бы тащиться с пятью пакетами через весь город на маршрутке. Был вариант с такси, но это не важно. Дайте пострадать. Загрузив все пакеты в багажник черного авто, они наконец сели в салон, где было более-менее тепло. Спрятав нос в ворот куртки, Саша наблюдал, как мелькают за окном фонари дорожного освещения, местами горящий в оконцах свет. Почему-то внутри всё сжимается от не пойми откуда взявшегося волнения, и Дизоффик пытался унять дрожь в коленях. Сейчас парень придет домой, скинет с себя тяжёлый пуховик и упадет на кровать пластом, сразу же проваливаясь в сон. Комарову резко стало жарко. Внезапно, нежданно и негаданно. Не сказать, что вмиг взмокшие ладони — это приятно. Темноволосый вытер их о ткань джинсов, мельком кидая взгляд на сосредоточенного на дороге Пашу. Скоро наконец-то настанет Новый год, который, как надеется Саша, принесёт ему только хорошее и светлое. Он мечтает, чтобы он наконец полюбил и его полюбили в ответ в новом году. Мечтать не вредно же? Когда автомобиль затормозил в знакомом дворе, Саша уже хотел открыть дверь, но его опередил Паша, схвативший его за пуховик там, где должно быть плечо. — Постой, — шепотом сказал мужчина, отводя взгляд и медленно отпуская чужую куртку из пальцев. — Погоди… я хотел тебе кое-что передать… это письмо… — Саша не мог разобрать в свете одинокого тусклого фонаря у подъезда выражения лица Паши, но голос мужчины слегка дрожал. Достав конверт из бардачка, он передал его парню, который принял его и уже подцепил край, как голубоглазый остановил, положив свою ладонь сверху, так же шепотом сказав: — Открой в Новогоднюю ночь… пожалуйста, это очень важно, — Дизофф кивнул, не собираясь говорить что-то вслух, чтобы не путать эту пугающе интимную и таинственную атмосферу в салоне. Паша ещё немного подержал свою ладонь на чужих холодных пальцах, а потом будто обжёгся и отдернул руку и громко гаркнул, будто не он недавно смущённо шептал. — А теперь спать, малыш Дизоффик! Завтра великий день! — Паша шуточно отправил парню воздушный поцелуй, и Саня вывалился из салона, накинув рюкзак на плечо. В голову не укладывалось такое странное поведение Паши, но Комаров решил не сильно морочить себе голову на ночь и, быстро скинув с себя лишнюю одежду, рухнул в постель, зарываясь в одеяло с головой и сразу же проваливаясь в долгожданный сон.***
Утро началось настолько внезапно, что Саша чуть ли не свалился с кровати, когда раздался звонок в дверь. Натянув пижамные штаны с милыми снеговиками, которые он вчера проигнорировал, и пижамную футболку со всё теми же снеговиками, Комаров помчался по холодному полу босыми ногами, мечтая быстрее открыть дверь и прекратить это издевательство над хрупкой детской психикой, то есть его психикой. За дверью стоял улыбающийся во весь рот, будто пародируя какого-нибудь там Джокера, Паша. Кто бы ещё мог припереться в такую рань 31 декабря. — Ты ещё спишь, Дизоффик? Уже обед, а ты дрыхнешь! — нагло проходя в квартиру, бухтел мужчина, попутно снимая верхнюю одежду. — Кстати, классные штаны. Ну и футболка тоже, — Саша посмотрел вниз: штаны как штаны. Пока Дизофф присматривался к собственным штанам, Паша поймал его за нос двумя пальцами и потянул вверх, воскликнув: — Слива! — и улыбнулся так, что у Саши буквально колени подкосились и он не смог вырваться из хватки голубоглазого. Паша смотрел внимательно в карие глаза, будто бы ищет там что-то важное, а потом сам отступает, улыбаясь уже неловко. — Ты бы причесался, — кивает он на лохматую голову парня, — а то на вид, как чьё-то гнездо, — хохотнув, добавляет фон и проходит в кухню, обходя стоящего столбом темноволосого. — Пожрать есть что-нибудь, или как обычно в холодильнике братская могила мышей висельников? Дизофф! Саша отмер, когда его громко крикнули, и прошел в кухню, где вовсю хозяйничал ранний гость. Электрический чайник громко шумел, разрывая тишину, в чашках уже лежали пакетики черного чая, на столе стояла пиала с откуда-то взявшимися печеньками и конфетами. Паша же уже сидел за столом и был полностью погружен в собственный телефон. Комаров же, увидев отражение в стеклянной дверце навесного шкафчика, пригладил ладонью волосы, пытаясь их хоть чуточку уложить. Добившись не идеального, но хотя бы приемлемого вида, парень сел на стул напротив Паши и уткнулся взглядом в окно, за которым шел крупными хлопьями снег. Дизофф прямо почувствовал этот запах свежести, мороза, как щеки краснеют от холода, как слезятся глаза и как тепло ему будет в его толстом пуховике и шарфе крупной вязки и такой же шапке. Почему-то захотелось почувствовать себя маленьким в этот день. Играть в снежки, лепить снежную бабу, напиться детского шампанского, представляя себя взрослым, и дрожать от страха и волнения, смотря на фейерверк, взрывающийся в небе десятками искр. Парень так отчётливо всё это представил, вспомнил все эти ощущения, хоть прошло уже достаточно много лет, и он уже не маленький мальчик, он взрослый парень, который снимает квартиру и сам на неё зарабатывает. Он взрослый человек, у которого проблемы: он влюблен в своего друга. Осознание пришло уже давно. Комаров даже не помнит, при каких обстоятельствах и когда именно, но уже давно. Года два назад точно. Только вот отрицать это парень так и не перестал, ведь это неправильно, неестественно. Таких, как он, будь это разрешено, сжигали бы заживо на площадях и кидали бы камни в спину, открыто презирая и ненавидя. Только вот Саша до сих пор не мог понять, за что таких, как он, ненавидят, ведь они ничего плохого не делают. В них плюются ядом только из-за того, что они существуют. Просто за то, что они хотят любить и быть любимыми. Паша поставил перед задумавшимся Сашей чашку и вернулся на своё место. Парень, покрутив несколько раз чашку с чаем и подув на неё, отпил немного, чувствуя, как немного обжигает язык и горячая жидкость греет изнутри. Хлопья снега, медленно кружась, опускались на крыши домов, балконы, ветки деревьев, лавочки, фонари и машины. Дороги быстро накрыло сплошным толстым ковром мягкого холодного снега. Такой подарок от природы на Новый год не мог не радовать. Правда, небо было слишком серым и унылым, будто бы оно не радо празднику и такому сильному снегопаду. Саша, опустив голову, отнял взгляд от погоды за окном и уставился на чай с молоком в своей чашке. Ровная гладь, без изъянов. Прямо как возможная его жизнь, которая была бы без этой глупой влюбленности в Пашу. Почему именно с ним? Почему Паша? За что сердце так жестоко издевается над хозяином и заставляет его любить того, кого любить нельзя ни в коем случае. Всегда идёт наперекор мыслям в голове, неугомонный и непокорный орган. Посидев ещё минут тридцать и болтав ни о чем, Паша засобирался, ссылаясь на то, что ему нужно упаковать свою часть подарков и собрать вещи в особняк. Комаров же молча провожал его, всё так же стоя в одной пижаме и даже не умывшись и не почистив зубы. Парень мысленно поставил себе галочку сделать всё это, когда мужчина уйдёт. Да и вообще тоже нужно будет складывать вещи в рюкзак, а подарки распихать по праздничным пакетам. Накинув куртку на широкие плечи, Паша выпрямился и улыбнулся Дизоффу, смотря прямиком в глаза. Саша не понял, в какой момент его притянули за талию широкие ладони, он не понял, в какой момент его губ аккуратно коснулись чужие, которые, отстранившись, секундой позже шепотом спросили: — За тобой заехать, или ты с Димой? — Паша облизнул губы, поглаживая большими пальцами бока Саши, а парень продолжал пялиться в глаза мужчины, прибывая в шоке и оцепенении, не находя в себе сил ответить. — С Димой… — выдохнул в ответ темноволосый, и Паша, отступив назад и отпустив его, попрощался и быстро покинул квартиру, оставив за собой чуть сладковатый вкус чая с сахаром на губах и приятный аромат одеколона. Как Комарова перестали держать чужие руки, дышать легче стало, ему даже показалось, что всё то время, что Паша поглаживал его бока большими пальцами, он вовсе не дышал. На автомате Саша вернулся в кухню, где вымыл чашки и поставил их в сушилку, постоянно смачивая от волнения губы, проходясь по ним кончиком языка. От волнения взмокли ладони, и почему-то на глаза навернулись слёзы. И были это слёзы счастья или отчаянья, Саня понять не мог. Ему хотелось прыгать до потолка, но в то же время хотелось укутаться с головой в плед и не вылезать из этого кокона до скончания веков. Или хотя бы до того момента, пока за ним не приедут Дима с Настей и Содиком. Но нужно было собирать вещи, поэтому Дизоффику для начала пришлось собрать себя в кучку и заставить шевелить худыми ягодицами.***
Особняк был будто из какого-нибудь фильма про богачей: двухэтажный, к дверям вела тропинка, вымощенная камнями, по бокам от неё стояли красивые фонари, освещая всё вокруг, лепнина на стенах здания и ухоженные кустики. Саша глубоко вздохнул приятный морозный воздух, кутаясь поплотнее в пуховик и зарывшись носом в шарф. — Ты чего как поморозник, Дизофф? Тепло же! — остановился возле парня запыхавшийся Сода. — Сегодня Новый год… Наконец-то я дождался этого праздника! — парень обнял Сашу за плечи, а Комаров поморщился, увидев расстёгнутый пуховик друга. — Заболеешь же, — тихо сказал он, дёрнув край куртки. — Да пофиг, не так уж и страшно! — улыбнулся русоволосый, отпуская чужие плечи и открывая двери. — Прошу, — придерживая дверь, произнёс Содик и вошёл следом за Комаровым. Изнутри эта громадина выглядела ещё более шикарно. Стеклянные — или вовсе хрустальные — люстры с висюльками, в которых путался свет приглушённый торшеров, ламп и бра. В воздухе пахло роскошью и освежителем с экстрактом какого-то цветка, который пах настолько сладко, что немного тошнило. Резные перила лестницы и позолоченные прутья, ступени, на которых лежал ковер-дорожка зелёного цвета. Какие-то портреты великих полководцев, цветы в больших и маленьких горшках. Саша буквально впал в ступор, любуясь такой красотищей. — Слюни не забудь за собой подтереть, — хохотнул Сода, хлопнув по плечу и отправившись вслед за Димой с Настей на второй этаж. Что-то Паша до сих пор не приехал, а ведь он обещал приготовить просто бомбезное мясо… Оставив сумку с вещами в своей комнате, Саша вышел на балкон. Только зачем, если он не курит? В кармане худи приятно грело руки письмо, которое нужно открыть после боя курантов. Так хочется открыть его сейчас и узнать заранее, что отправил ему мужчина и почему Дизофф должен это узнать именно на Новый год, а не раньше. Но Саша мужественно сдержал свое рвущееся наружу любопытство и положил белый конверт обратно в карман. Мороз пробирал до самых костей, и парень вернулся внутрь комнаты, упав на кровать и прикрыв глаза. Сердце беспокойно бьётся в груди от непонятно откуда взявшегося волнения. Пытаясь успокоить рвущееся наружу сердце, парень поднялся с постели и принялся разбирать сумку с вещами и отправлять стопками сложенную одежду в небольшой комод напротив кровати. Комната была небольшой, вся в пастельных тонах и, казалось бы, должна своей цветовой гаммой успокаивать, но почему-то вся одежда из Сашиных рук валилась от непонятной дрожи. Почему он так волнуется? Что заставляет его нервно закусывать нижнюю губу, поднимая футболку с пола. — Привет, — Дизофф вздрагивает и резко выпрямляется, снова роняя футболку. Парень боится обернуться и встретиться взглядом с голубыми глазами, в которых плещется разочарование из-за вчерашнего инцидента. — Я немного опоздал… — глубоко вдохнув, прикрывая глаза, Саша набрался смелости повернуться к нему. Паша смотрел виновато и с опаской улыбался. Дизофф видел, как ему неловко, как он волнуется, то и дело постукивая себя пальцем по бедру. Сердце забилось ещё чаще, хотя казалось бы, куда… Комаров, отведя взгляд, чувствовал, как на него смотрят, он буквально кожей ощущал, как Паша пытается хоть как-то разрядить эту тишину, которая доставляла лишь неудобства. — Привет… я уже думал, что ты не приедешь, — взглянув на мужчину, выдал Дизофф, не ожидая от себя такого выпада. Прикусив язык, парень наблюдал за реакцией Паши. — Я и правда не хотел ехать… — признался голубоглазый, присаживаясь на край кровати, и взъерошил свои волосы. — В последний момент струсил… Я… боюсь, — он посмотрел в глаза Саше, отчего у того по телу пробежали толпы мурашек. Этот взгляд был таким жалостливым, будто бы просящим помощи. — Я так боюсь сделать что-то… Мне кажется, что если я останусь сегодня с вами на Новый год, то случится что-то очень нехорошее… — Дизофф не узнавал такого Пашу. Он привык к вечно весёлому и уверенному в себе мужчине, который всегда оказывался правым. Но такого Пашу Комаров видит впервые, и ему кажется, что вот он, настоящий Паша. — Я боюсь ошибиться. Паша резко поднялся и буквально выбежал из комнаты, захлопнув дверь. Дизофф же схватился за голову, которая почему-то моментально начала болеть. В груди противно ноет и тянет, хочется что-то сделать, чтобы прекратить это неприятное чувство. Но нужно было собрать себя в кучку и готовиться к торжеству. Нужно спуститься и помочь остальным с приготовлением блюд. Поэтому Саша быстро умылся в ванной, поправил бардак на голове и быстро спустился вниз, где улыбнулся всем и начал помогать девушкам с нарезкой салатов.***
— Одиннадцать!.. — Саша громко крикнул вместе со всеми, ощущая приятную пустоту в голове и лёгкое головокружение от выпитого шампанского. В руке крепко зажат конверт, который несколькими днями ранее был передан ему от Паши, а в голове твердая уверенность, что в этом году он наконец-то раскроется перед своими друзьями, расскажет всем о своей ориентации и больше никогда не будет притворяться кем-то другим. Он наконец-то станет свободным. — Двенадцать!.. Ура-а! — Дизофф чувствовал на себе пристальный взгляд, он знал, что сегодня, первого января, он обретёт человека, который его любит и которого любит он сам. Саша быстро допивает одним глотком оставшееся в бокале шампанское и открывает конверт. Ровными и аккуратными буквами, напечатанными в Ворде (парень уверен, что Паша напечатал это потому, что его почерк как раз из тех, что называют корявым и непонятным). Дорогой Саня! На новый год я хочу, чтобы моё заветное желание, с которым под сердцем я хожу уже больше года, исполнилось в новогоднюю ночь. Ты ведь можешь? Я почему-то уверен, что ты сможешь исполнить желание дурака по имени Паша и которому в этом году стукнет тридцать один год. Я уже давно хотел написать тебе письмо, но всё никак не мог найти в себе смелости признаться в своих чувствах и желаниях. Я очень неуверенный в себе. Каким бы я ни старался себя показать, мне всегда было страшно находиться рядом с Комаровым Сашей. Он вызывает у меня бурю эмоций, но в первую очередь страх облажаться. Я боюсь. Много чего, конечно, но больше всего потерять его. Я очень надеюсь, что в новом году мне повезёт, и я наконец стану собой и перестану быть таким неуверенным рядом с ним.С любовью, твой Паша.
Дизофф улыбнулся. Он уже всё для себя решил. Он готов даже потерять всех своих друзей, люди уходят и приходят, и, как бы грустно это ни было, так, возможно, случится сегодня. От него могут отвернуться, даже врезать разок другой, но это уже настолько перестало волновать Комарова, что он быстро сложил листок пополам и вернул его в конверт, а сам поднялся со своего места. Саша настолько поверил в искренность чувств Паши, что даже не раздумывал ни секунды, когда подходил к мужчине и вынимал из его рук бокал с всё тем же игристым. Парень ни в чем не сомневался, когда сам потянулся навстречу мужчине, утягивая его в поцелуй. В ушах звенело от наставшей тишины, которую, наверное, можно было потрогать руками, настолько она казалась ощутимой и материальной. Было ощущение, будто весь мир замер на эти несколько секунд. Комаров отстранился, внутренне дрожа от нарастающего от гнетущей тишины страха. Он боялся открыть глаза и увидеть взгляды друзей, полных ненависти и яда. Вся уверенность парня вмиг испарилась и превратилась в дрожь рук и губ. Паша же взял в свою ладонь его и переплел пальцы, крепко сжимая чужую ладонь. — Наконец-то! — где-то сбоку, будто через вату, донеслось до Саши, и он распахнул глаза и обернулся, встречаясь с усиленными улыбками друзей. Особенно радовался Сода, хлопая в ладоши и улыбаясь так широко и ярко, что, казалось, не от тысячей лампочек было светло в комнате, а от этой лучезарной улыбки парня. — Я уж думал помогать вам! Комаров, не веря, улыбнулся, наконец в ответ сжимая ладонь мужчины. В душе будто бы что-то расцвело после долгой спячки, будто бабочки запорхали и щекотят внутренности своими крылышками. Так захотелось прыгать от радости, напиться от переполнявших эмоций и, наконец, открыться миру. Он так счастлив сейчас, в этот миг! Саша уверен, что в этом году ему будет крупно везти и он будет счастлив. Засмеявшись, Дизофф повернулся к улыбающемуся Паше и прыгнул к нему с объятиями. Саша зажмурился, крепко прижимаясь к мужчине, чувствуя, как широкие ладони нежно поглаживают по спине, а сухие губы оставляют поцелуй на шее. — За любовь! — воскликнул Дима, подскакивая со своего стула, чуть пошатнувшись. — Ура! — все хором выкрикнули громкое «ура», и счастливый смех заполнил всю светлую кухню.