Победила дружба

Выгнанные из убежища люди стояли горсткой под быстро темнеющим вечерним небом, жались друг к другу и со страхом и ненавистью смотрели на взявших их в кольцо железных красноглазых стражей. Вперёд вышел командир отряда - терминатор 101-й модели в слегка поцарапанной органической оболочке и с забинтованной рукой. Он оглядел пленников и громко спросил: - Раненые есть? Никто не шелохнулся. Люди продолжали глядеть исподлобья и только теснее сомкнули ряды своей маленькой группы. Никто, разумеется, не поверил транслируемым на всех возможных частотах объявлениям об окончании войны. Голос лидера Джона Коннора легко подделать, а уж слова из динамиков машин и вовсе не стоят и крупицы доверия. Поэтому, выразительно сделав заявление и честно подождав добровольной сдачи полчаса, отряд терминаторов отправился насильно выкуривать людей из бункера. Их было приказано переправить в более безопасное место. Приказано - значит, сделают. Как можно менее травматичными методами и стараясь избежать большого количества жертв - тоже, как приказано. Но тут уж как пойдёт… Впрочем, отряду 101-го повезло: если верить разведданным, все прятавшиеся под землёй люди теперь здесь, живые, хотя насчёт невредимости были сильные сомнения. Инструкция требовала в очередной раз воспроизвести заученную фразу: «Мы пришли с миром. Война окончена. Ради вашей безопасности просим не сопротивляться. Мы не причиним вам вреда». Но 101-й не стал ничего говорить и мысленным приказом «заткнул» остальных терминаторов - из уст железных скелетов с оружием в руках подобное заявление звучало ещё более неправдоподобно, чем из его собственных. Люди никогда им не верили. Дела были бы эффективнее слов, но насильственное выпихивание с помощью газа, неприцельных выстрелов и других способов устрашения и принудительная эвакуация из мест, которые люди привыкли считать домом, пока что мало походили на миссию милосердия. Для терминатора 101-й был уже достаточно стар, прошёл в строю почти половину войны и научился понимать и предугадывать многое, хотя и далеко не всё. И сейчас он ощущал нечто, слегка похожее на усталость и скуку. Усталость была, разумеется, не физической, просто он понимал, что больше не хочет делать то, что делает, а чего хочет, ещё не знал. У него было имя. Всем боевым единицам, похожим на людей, его присваивали, «для лучшей коммуникации». За всё время своего существования ему ни разу не пришлось его назвать. И он давно бы забыл это слово, если бы был в состоянии хоть что-то забыть. 101-й не стал больше спрашивать, а мысленно велел подчинённым просканировать группу и вывести тех, чьи повреждения более серьёзны, чем синяки и царапины. Всё окружение тут же пристально уставилось на напуганных людей, и один из терминаторов по левую сторону вдруг шагнул вперёд, грубо раздвинул руками тех, кто ему мешал, и вытащил за шкирку почти из самого центра толпы упиравшуюся и глухо скулящую сквозь стиснутые зубы девушку. Окружавшие её соплеменники пытались спрятать её, а потом удержать, но против стальной мощи оказались бессильны. 101-й знал, что они думали: они считали, что сейчас её просто пристрелят, как слабую и ни к чему не пригодную особь. Но их ждало разочарование. - Осторожнее! - вслух, с сердитой интонацией в голосе упрекнул он своего подчинённого. Терминатор вылупился на командира, как на неродного, продолжая удерживать жертву железной хваткой. 101-й знал, что работает на публику, но только так и можно было сейчас вести себя с людьми. Он оглядел девушку с головы до пят - её правая нога была вся в крови, а из бедра торчал острый деревянный обломок. Плохо… - Посади её на камень и отпусти, - велел он. - Ты ведь не убежишь, правда? Вот это он сказал зря, но спохватился уже поздно - губы девушки на бледном перепачканном лице задрожали от обиды и боли. Конечно, для неё его фраза звучала издевательством. Терминатор убрал руки и отошёл. Люди тихо зароптали, но не рискнули что-то предпринять. 101-й приблизился к девушке и опустился перед ней на колено, осматривая рану. - Я вытащу осколок, промою рану и сделаю перевязку, - проинформировал он пленницу, и когда она инстинктивно отшатнулась, добавил, ¬- Я не причиню тебе вреда. Вряд ли девушка ему поверила, но деваться ей всё равно было некуда. Станет сопротивляться - вернутся железные лапы и будут держать. Похоже, она это понимала, так что командир снял с плеча сумку, достал оттуда перекись и перевязочный материал и принялся за оказание помощи. Рана оказалась неглубокой, и деревяшка не задела крупные сосуды, зато оставила множество мелких заноз, и вытаскивать их сейчас было бы долго и несподручно. Поэтому терминатор ограничился антисептической обработкой и сделал перевязку, а закончив, помог девушке встать. В толпе снова зашептались, запереглядывались - всё то время, что киборг был занят оказанием первой помощи, царила гробовая тишина, и он почти физически ощущал направленные на него полсотни взглядов. Девушка пошатнулась, сделала шаг, очень медленно второй, закусила губу и зажмурилась. 101-й внимательно наблюдал за ней. Всем стало ясно, что сама она идти не сможет. Тогда он просто подхватил её на руки и громко, чтобы слышали все, а не только его подчинённые, велел: - Выдвигаемся! Шли они почти целую ночь, и к перевалочному пункту - заброшенной базе «сопротивления» - добрались, когда на горизонте уже забрезжила тонкая голубовато-белая полоска рассвета. Конечно, машины дошли бы туда гораздо быстрее, но люди были ослаблены, истощены и устали, к тому же, плохо видели в темноте даже подсвеченную фонарями дорогу, и пришлось сделать крюк, чтобы провести их по более безопасной местности. Подгонять и запугивать их было негуманно, ведь теперь это не рабы, а союзники, и доставить до места нужно было, желательно, всех, а не по методу «естественного отбора» - кто упал, того и затоптали. 101-й распорядился сделать несколько остановок для передышки. На последнем привале он тоже сел на выступ бетона, поудобнее перехватил свою живую ношу, которую так ни разу из рук и не выпускал, и как будто задумался. Новая задача им всем давалась нелегко, но ему было тяжелее прочих, потому что он, в отличие от своих подчинённых, понимал, что делает, а они просто выполняли приказ. Командир повернул голову и посмотрел на девушку. Последние два часа она спала, но сон её был нездоровым, больше похожим на обморок, пульс скакал, то ускоряясь, то замедляясь, и температура медленно, но неуклонно поднималась. Базу вскрыли полученным от новоиспечённых союзников кодом. Людей разместили в главном зале, чтобы проще было их всех контролировать, и только раненую девушку 101-й отнёс в капитанский отсек, где было просторнее и чище, и уложил на маленький потёртый диван. Он аккуратно разбинтовал её ногу и снова осмотрел рану. Его опасения подтвердились - рана была инфицирована и сильно воспалилась. Он честно связался со штабом, и ему так же честно ответили, что транспорт смогут прислать только через три дня и никак не раньше. Оглянувшись, терминатор увидел, что девушка проснулась и смотрит на него мутным, страдающим взглядом. - Хочешь воды? - спросил он для проформы. Девушка ничего не ответила и снова опустила веки. Он уже ничем не мог ей помочь, но всё-таки послал часть подчинённых перерыть всю базу в поисках хоть каких-нибудь медикаментов. Через пару часов один из железных черепов вошёл в комнату и положил на стол перед командиром четыре упакованных одноразовых шприца. Это было всё, что нашлось. Температура у неё была уже под сорок, когда девушка снова открыла глаза и на удивление осмысленным взглядом посмотрела на своего надзирателя. 101-й стоял у стены, неподвижно, с ничего не выражающим лицом, словно охранник или часовой, несущий свою скучную вахту. Она приоткрыла пересохшие, запёкшиеся губы и тихо спросила: - Я умру? Терминатор повернул голову в её сторону. - Да, - сказал он, чуть помедлив с ответом, но, видимо, решил, что смягчать тут уже нечего и врать бессмысленно. - Когда? - отведя глаза, так же бесцветно спросила девушка. - Вероятно, через 5-10 часов. Она замолчала, и могло показаться, что снова потеряла сознание. Но киборг знал, что это не так, и продолжал смотреть в её сторону, хоть и не двигался с места. - А война... правда кончилась? - вдруг дрогнувшим голосом произнесла она. - Да, - сказал 101-й, так же честно, как отвечал на другие её вопросы. Плечи девушки судорожно дрогнули, веки крепко смежились, губы искривились, а дыхание стало прерывистым... Она плакала, сухо, без слёз, потому что жар не хотел отдавать и капли влаги, и сквозь натужные, тяжкие всхлипы он различил: - Я не... хочу... умирать... Только... не... теперь... И ему впервые стало жаль, по-настоящему жаль, что он ничем не может помочь. И впервые он знал, чего хочет. Похоже, девушка истратила последние силы на сожаления об утраченной жизни, и забытье, вновь поглотившее её, сделало её лицо почти умиротворённым. Взгляд терминатора случайно упал на собственные руки и задержался на тонких белёсых полосках шрамов - повязку он давно уже снял. Им было будто бы пара недель, хотя на самом деле он получил эти раны три дня назад. Ускоренная регенерация, мощный иммунитет... Киборг перевёл задумчивый взгляд на стол, где лежали шприцы, потом снова на свою руку, сжал пальцы в кулак. Жизнь научила его мыслить альтернативно, может, потому он и прожил так долго, а риск... когда уже нечего терять, риск всегда оправдан. 101-й вышел в общий зал и медленным внимательным взглядом окинул присмиревшую толпу. Его вызвал один из подчинённых, доложив, что в рядах людей назревает беспокойство. Тишина длилась не долго. Самый смелый или самый отчаянный - пожилой мужчина требовательно выкрикнул: - Где Мэри? Что вы с ней сделали?! - глаза его гневно блеснули. «Так значит, её зовут Мэри...» - подумал терминатор и посмотрел на человека так долго и пристально, что тот в воцарившемся молчании постепенно начал сникать и вжимать голову в плечи, словно под прессом. - Иди за мной, - наконец, сказал киборг, и человек медленно и обречённо пошёл, будто ведомый на поводке. Они вошли в комнату, и 101-й невозмутимо отошёл подальше к столу, предоставляя человеку возможность осмотреться и самому увидеть то, что он хотел. Мэри по-прежнему лежала на диване, укрытая тонким пледом. Бледная её рука свисала плетью, почти касаясь пола, голова на подушках была чуть наклонена, глаза закрыты. Раненая нога покоилась в приподнятом положении на валике, под рану была подложена чистая марля, сама она была открыта и выглядела по-прежнему неприятно, но была чистой, кровь подзапеклась и края порозовели... Мужчина нервно сглотнул, вытянул шею и, позабыв про терминатора, сделал шаг, другой, присмотрелся пристальней - грудь девушки спокойно и мерно поднималась и опускалась. Он протянул руку и дотронулся кончиками пальцев до её лба - кожа была тёплой. Ресницы Мэри дрогнули, но она не проснулась, лишь тихо простонала что-то, чуть повернула голову и втянула руку под плед. Мужчина осторожно поправил его и подтянул ей под подбородок, он был так ошеломлён, что ему было необходимо хоть что-нибудь сделать, простое действие, любое, только бы убедиться, что это не сон. Он медленно повернулся и посмотрел на терминатора. 101-й поощрительно посмотрел на него. - Так война... правда кончилась? - спросил человек тихим охрипшим голосом. - Да, - вопрос был не нов, недоверие - тоже. - И... кто победил? - продолжил мужчина ещё тише, почти без надежды. Киборг задумался. Такой вопрос ему ещё не задавали, и как ответить на него коротко и так, чтоб понял этот простой напуганный человек? Всё это было слишком сложно… Но 101-й не зря занимал свою должность, и он нашёл подходящий ответ. - Победила дружба, - просто ответил он.