Когда сентябрь закончится

Сидя на скамье в парке, Чимин покачивает стопами с опорой на задники кед и отпивает из картонного стаканчика раф с таким количеством корицы и имбирной крошки, что это почти жидкое печенье. Вкусно. Над верхней губой оседает ароматная пенка, и Чимин глубоко вдыхает перед тем, как слизать её. Раф пахнет осенью, как и парк вокруг. Мокрый после недавнего дождя асфальт, холодная земля и сухие золотые листья, устилающие всё вокруг. Запах шерсти от собственного вязаного шарфа и библиотечных книг из не застёгнутой сумки только дополняют картину, делая пребывание под постепенно перестающим греть солнцем ещё приятнее. - Такой красивый... - щелчок камеры. - Ой! Чимин даже голову не поворачивает в сторону смущённого девчачьего писка. Он знает, что хорош собой, как знает и о том, что гиковская одежда привлекает к нему внимание. Не то чтобы это что-то особенное, конечно, но вязаный шарф пуффендуйской расцветки, очки в толстой круглой оправе и нашивки герба Хогвартса на язычках клетчатых кед и на рюкзаке говорят сами за себя. Чимин не фанат вселенной «Гарри Поттер», не настолько, чтобы носить шарфы и отличительные знаки какого-то факультета, но его лучшим другом является Тэхён, и это, в общем-то, для знающих людей всё объясняет. - Он здесь! Он здесь! Гул восхищённых девчачьих голосов становится громче, и Чимин поворачивает голову в сторону небольшой парковой площадки, на которой из примечательного только огромный уродливый фонтан, не работающий в это время года. Массивный и аляповатый, он выделяется пожелтевшим от времени мрамором и смотрится неуместно посреди уютного ограниченного пространства, полного золотых и алых клёнов и скамеек из тёмного дерева с выгнутыми завитками спинками. Впрочем, вид сглаживается, когда рядом с фонтаном появляется невысокий щуплый брюнет в кожанке, бросая на широкий бортик свой рюкзак и бережно опуская рядом с ним чехол со скрипкой. - У меня почти сел телефон! Ну почему! Я хочу записать его игру! Стайка школьниц в трёх скамьях от Чимина крутится и вертится, суетится и обменивается восторженными взглядами и комплиментами в адрес скрипача. Красивый. Милый. Очаровательный. Талантливый. Загадочный. Вот бы набраться смелости с ним познакомиться. Усмехнувшись, Пак переводит взгляд на скрипача. Тот потягивается, отчего надетая под кожанку толстовка задирается, оголяя полоску светлой кожи живота, кажущейся белоснежной на контрасте с чёрным цветом остальной одежды, и растирает ладони, разминая пальцы. Через несколько секунд достаёт наушники, подключая их к смартфону, а после достаёт и скрипку, бережно и нежно, почти интимно оглаживая гриф инструмента. И начинает играть. Чимин невольно заслушивается, теряя счёт времени. Он уже давно должен был уйти домой, но всё ещё сидит на месте, смотрит пристально и слушает. Переливы классики сменяются незнакомыми мелодиями. Те вскоре сменяются партиями из современных песен. Что-то лиричное. Что-то резкое и грубое. Что-то трогательное и пронзительное. Что-то заставляет трепетать. Скрипка в руках скрипача плачет, смеётся, воет и стонет, негромко смеётся и шепчет слова любви, обещания. Чимин ничего не может с собой поделать. Мир вокруг как будто размывается, исчезает. Магия - вот что рождается в струнах этого инструмента. Магия - это то, что творят пальцы скрипача. Чимин смотрит на них неотрывно. На светлую кожу и синеватые вены. На постепенно краснеющие от холодного ветра костяшки. Скрипка снова плачет, и ассоциации в мозгу возникают болезненные и тоскливые: розы на снегу, свежая кровь, красные плащи и пылающие сердца. Быть может, какая-то битва из Средневековья. Быть может, кадры из какого-то давно просмотренного фильма или прочитанной книги. Чимин не помнит, не знает, почему видит именно это, вслушиваясь в высокие вскрики скрипки. Как и не знает, в какой момент успел подняться со скамьи, подхватить свою сумку и подойти ближе. - Он такой... - вздыхает одна из школьниц и крепче сжимает в пальцах снимающий телефон, не закончив фразу. Действительно. Такой. Что бы это ни значило. Вокруг собралось прилично людей. Так всегда. Все любят этого скрипача и его игру. Чимин мельком осматривается вокруг, криво улыбается. В душе привычно рождается что-то тёмное, мрачное, болезненное. Ревность. Хочется скрыть этого скрипача ото всех. Хочется, чтобы тот играл только для него. Чувство не ново, и горечь от него на языке давно стала привычной. Чимину бы уйти, не бередить душу, но всё, что он может, завороженный чужой магией, это стоять на месте, слушать и смотреть, смотреть, смотреть. На закрытые глаза, растрёпанные волосы, поджатые губы и вскинутый подбородок. На блики осеннего солнца по покрытию скрипки, красные костяшки замерзающих всё сильнее пальцев и скользящий по струнам смычок. Завороженный. Пленённый. Потерявшийся среди нот. Обрётший среди них себя. Когда всё заканчивается, почти вечность спустя, люди вокруг аплодируют. Свистят, улюлюкают и широко улыбаются. Кто-то вытирает глаза. Кто-то оставляет деньги в футляре. Школьницы дружно пищат, и звук этот режет по ушам, заставляя отшатнуться. Скрипач открывает глаза и вынимает один из наушников. Улыбается толпе, слегка кивая в знак благодарности за внимание, и опускает скрипку на крышку чехла вместе со смычком. Из-за холодного ветра его руки совсем замёрзли, и Чимину нестерпимо хочется обхватить их своими ладонями, поделиться теплом, но он может только неуверенно топтаться на месте посреди редеющей толпы, пытаясь урвать ещё кусочек оборвавшегося мига и одновременно понимая, что пора бы тоже уйти. - Ну, ты так и будешь там топтаться? Чимин замирает вполоборота, уже собравшись наконец-то сделать шаг прочь с площади, медленно оборачивается. Присев на край фонтана, скрипач прикуривает сигарету и усмехается ему, приподняв правый уголок губ. Вновь вынырнувшее из-за туч солнце золотит радужку его глаз: красивых, лисьих, немного сощуренных. Именно на эти глаза Чимин повёлся на студенческой вечеринке два месяца назад. И на той, что была месяц назад. И на той, что была на прошлых выходных. Всего ничего, количество их столкновений по пальцам одной руки пересчитать можно, а он уже с головой, по уши увязнув в сталкерстве. Прячется в толпе, наблюдая издалека, вслушивается в звуки скрипки и отчаянно ревнует из-за того, что Мин Юнги готов открыть свою душу всем этим людям, но не готов открыть её Чимину. - Твоя любимая группа? - «Green Day». Чимин отвечает на автомате, едва ли задумавшись о смысле вопроса. Юнги усмехается, делает ещё одну затяжку, а после тушит сигарету, засовывает окурок в пачку и вновь берёт скрипку в руки. Не сводя взгляда с замершего Чимина, начинает негромко наигрывать «Wake me up when september ends», и Пак против воли улыбается. И тут же поджимает губы и фыркает. Мин вскидывает бровь, перестав играть, и Чимин неловко перекатывается с пятки на носок и обратно. - Так... Ты часто здесь выступаешь? - Мы серьёзно сыграем в эту игру? - уточняет Юнги, убирая деньги из футляра и убирая в него скрипку. - Как будто всё это время ты не околачивался поблизости каждый раз, когда я приходил сюда, чтобы расслабиться и немного поиграть? - Кто сказал, что я здесь из-за тебя? - тут же напрягается Чимин, и Мин пожимает плечами. - Чонгук. Он сказал, ты не умеешь проигрывать. Я склонен верить ему, потому что отшил тебя уже трижды, но ты всё равно ходишь за мной хвостом. - Ты даже не объяснил мне, почему, - невольно вырывается у Чимина. Его тон мог бы принадлежать капризному ребёнку. Юнги замирает, а потом смеётся. Смеётся негромко, но искренне, заливисто. Его плечи прыгают вверх-вниз, и это так забавно, что Чимин снова против воли залипает. А когда приходит в себя, футляр со скрипкой уже висит на плече Юнги, а сам он подталкивает Пака в сторону выхода из парка, и в его покрасневших пальцах стакан с рафом Чимина, который Мин залпом допивает, тут же скривившись от сладости осадка. - А разве не ясно? Ты меняешь парней и девушек, как Тэхён - свои сумасшедшие шарфы, - поясняет Юнги. - Я не собираюсь быть очередной пассией, к которой твой интерес подогревается лишь тем, что тебя отшили. - Я просто ищу своего человека, - хмурится Чимин и скрещивает руки на груди. - Не всем так везёт, как Тэхёну и Чонгуку или Хосоку и Сокджину. И ты мне действительно нравишься, а не просто для галочки. Мне нравится твоя музыка. Очень. Юнги бросает на него заинтересованный взгляд, смотрит какое-то время, а после запрокидывает голову и улыбается выглянувшему солнцу, жмурясь, будто кот. - Ладно, хорошо. Подмазываться ты умеешь. Я даю тебе месяц, чтобы заинтересовать меня. - Ты пойдёшь со мной на свидание? - взволнованно спрашивает Чимин, разом позабыв обо всех обидах, и Юнги смеётся. - Нет. Ты должен убедить меня, что дать тебе шанс - хорошая идея. А о свидании поговорим, «когда сентябрь закончится». - Очень смешно, - ворчит Чимин, бросая косой взгляд на то, как Мин потирает замёрзшие ладони. Но даже если и не смешно, он всё равно улыбается. И пододвигается немного ближе к Юнги. И осмеливается взять его за замёрзшую руку и спрятать её в своём кармане. Мин фыркает, одаривает его ещё одной косой усмешкой, но руку не отнимает. В груди разливается тепло, и Чимин едва ли в силах подавить глупую широкую улыбку. Он свой шанс не упустит и сделает всё, чтобы Мин Юнги согласился с ним встречаться. Не из-за того, что ему был брошен вызов, но из-за того, как всё внутри сжимается, ноет и тянется к Юнги во время его игры. Быть может, Чимин наконец-то нашёл своего человека. Осталось его не упустить.

|End|