Бессмертный

… зачем разделять эту и грядущую жизни, если мы родимся вновь…

      Лайя скрестив ноги сидела на пыльном чердаке своей недавно ушедшей из жизни бабушки, окруженная кипами самых разнообразных бумаг. Передо ней стояли две большие картонные коробки с выцветшей надписью «Прочие документы». Единственная голая лампочка, которая давала достаточно света, находилась в передней части чердака. Мебель, накрытая простынями, и бесчисленные ящики тут и там напоминали чудовищ в темноте. «Ничего разберусь с завещанием, распродам оставшиеся вещи, выставлю дом на продажу – и привет родная Калифорния!» - про себя, словно мантру, проговаривала девушка попутно разбирая завалы.       Поднявшаяся пыль танцевала в мерцающем свете. «Странно», - чихнув несколько раз подряд, задумалась девушка. - «Раньше я не замечала, что у пыли есть свой собственный запах. Какой-то старый и таинственный». В этот момент брюнетка чувствовала себя неким расхитителем гробниц, который надеялся найти запыленные сокровища.       Не зная, что ожидать среди бесчисленных счетов и вырезок из газет, Лайя пыталась продлить немного продлить данное действо, представляя, что рядом сидит ее бабуля (в одном из тех странных, связанных в ручную свитеров) и рассказывает ей историю каждого листка. Однако если бы она продолжала в том же темпе, девушке пришлось бы провести всю ночь среди паутины. Сомнительное удовольствие.       Поэтому энергично заправив за ухо выбившуюся прядь черных, как крыло ворона, волос и уже минут пятнадцать спустя две стопки бумаг быстро отправились в кучу мусора, как и бесчисленные записки.       В следующем ящике тоже не нашлось ничего интересного. Стоит ли вообще атаковать третью коробку? Просто чтобы увидеть еще больше газетных вырезок и другого хлама? Пальцы девушки уже почернели от типографской краски и пыли, когда ее взгляд упал на одиноко стоящую коробку в углу. Она была еще более пыльной, чем две других.       Лайя сделала глубокий вдох и сняла крышку. К сожалению, с первого же взгляда было понятно, что здесь нет и следа сказочных надписей или других раритетов. Однако ей показалось, что это самая захватывающая из трех коробок. Под кучей пожелтевших листков бумаги она заметила небольшую книгу в красном кожаном переплете. Осторожно вытащив ее и положила перед собой. Дневник? Затем последовала целая партия макулатуры. Стоило подумать, что здесь лишь очередная партия мусора и она уже не найдет ничего полезного, как тонкие пальцы девушки нащупали что-то твердое.       Что же это такое? Девушка быстро подскочила на ноги и поднесла свою находку прямо к лампочке. В ее руке оказалось довольно невзрачное украшение на потускневшей серебряной цепочке. Подвеска тоже была сделана из серебра. В круге находились три скрещенные стрелы, обернутые лентой посередине. На обороте виднелась какая-то надпись. Брюнетка несколько раз сильно потерла ее, и хоть кулон потускнел до черноты, она с неподдельным трудом смогла ее рассмотреть: «dragostea durează pentru totdeauna». Красиво, но бессмысленно (по крайней мере для Лайи) на секунду девушка даже немного расстроилась, что никогда не поддерживала связь с родственниками по маминой линии и сейчас не в состоянии самостоятельно перевести надпись.       Решив забрать с собой украшение, дневник и еще пару писем на память, девушка пришла к выводу, что на сегодня хватит и направилась в свой номер в отеле. Она бы с легкостью могла бы остаться и здесь, но ее младшей сестренке (которая не могла не воспользоваться возможностью слетать в Европу) повсюду мерещились разные твари наподобие призраков и кровососов.       Уже поздней ночью, приняв душ и поужинав с Милли в ближайшей к их отелю кафешке, Лайя, развалившись на своей кровати, листала дневник бабули. Как и ожидалась, большая часть была написана неразборчиво да еще и не на английском. Раздраженная этим фактом, девушка откинула ежедневник в сторону из которого выпал осторожно сложенный пополам, пожелтевший от старости портрет молодого мужчины. Эту работу Лайя бы отнесла б к разряду эскизов, выполненных на скорую руку, но это не мешало рассмотреть внешность человека.        Черные волосы беспорядочно спадали на лоб юноши, немного прикрывая такие же темные, чем-то опечаленные глаза. Прямой аристократический нос и в меру полные губы, застывшие в отчего-то в вымученной улыбке.       По телу девушки, словно от глотка терпкого вина, разлилось тепло. Не понимая, что вызвало у нее такую реакцию, Лайя еще раз взглянула на портрет, только сейчас заметив загнутый край. Осторожно разгладив бумагу она заметила уже знакомую надпись на румынском, а чуть ниже подпись: «Сын Дракона. 1434 год».