Давай убежим отсюда?..

В поместье «Озерное» всегда было тихо и спокойно. В те времена, когда оно только строилось, здесь обитали двое — Довакин и ее верная Лидия. Они были вместе и в горе, и в радости, и в метель, и в ливень. Правда, Цуру всегда ходила одна, чтобы не за кого было волноваться, а Лидия лишь присматривала за домом в Вайтране и ожидала очередного прибытия своего тана. И в один из пасмурных дней, когда Цуру ранним утром переступила порог дома, Лидия уже не спала. Она всегда просыпалась до рассвета.  — Честь тебе, тан! — громогласное приветствие раздалось со второго этажа.  — Лидия, у меня к тебе вопрос. Ты не хотела бы стать управительницей поместья? — Цуру поднялась по лестнице и остановилась на пороге небольшой уютной комнатки. Та слегка опешила, но почти без промедления ответила:  — С радостью, мой тан.  — Замечательно. Тогда собирайся, и мы отправляемся. Ты будешь жить там. Ровно через сутки двое были на месте. Усадьба, которой в будущем предстояло разрастись до внушительных размеров здания, пока что являла собой весьма скромную постройку — маленький домик, состоящий всего из одной комнаты, посреди которой расположился ныне погасший очаг.  — Иногда жалею, что побывала в Фолкрите в самую последнюю очередь, когда объездила все крупные города Скайрима, — вдруг заговорила Цуру, отводя взгляд в сторону прекрасного озера. — Все казалось, что здесь нет ничего стоящего. Но здесь есть лес. Настоящее раздолье… Лидия ничего не ответила, лишь понимающе кивнула. Она не была многословна — привыкла слушать Довакина и хранить молчание. Все время нужно быть в боевой готовности — мало ли, вдруг из-за кустов выскочит какая-нибудь дрянь и нападет на тана. То, что тан и сама по себе не беззащитная овечка, Лидия предпочитала не вспоминать, ведь ее долг — защита. С тех пор работа над Озерным закипела. Лидия с удивительными быстротой и сноровкой нашла и наняла на службу самых лучших людей, каких только можно было найти в Скайриме. Лучший извозчик с лучшей породистой лошадью, лучшие зодчие, лучшие слуги. Цуру оставалось только пошире открывать кошель да оплачивать все затраты — благо, денег было в достатке. В рекордные сроки работа над поместьем была закончена, и уже через несколько недель оно гордо возвышалось на берегу озера. Озерное. Голые стены покрылись разномастными полочками, на которых красовались цветы и вазы с ягодами и жемчугом. Полы в доме устлали самые мягкие и приятные ковры, какие только ткали в столице. Ярко горели люстры, давая жизнь причудливым теням, что вечерами танцевали на стенах. Но, однако, возвращаясь этими самыми вечерами домой, Цуру всем нутром ощущала — чего-то не хватает. Слишком… тихо? Да. Слишком тихо и пустынно было в доме, успевшим за не столь долгое время стать ей родным. Она любила тишину, но в большом доме должно быть много звуков. Чем меньше дом, тем легче его наполнить. Если бы кто-то очень шумный заявился в ее так называемое вайтранское убежище, он сразу бы ощутил своей спиной всю прелесть ударов метлой. Даже в просторных тавернах, где полно народу, от песен бардов вяли уши, но сейчас их очень не хватало. Пытаясь заполнить собой все пространство поместья, Цуру поняла, что ее не хватит на это. Слишком мала она и слишком велик дом. Поэтому она приняла решение.  — Лидия, найди для меня барда, — как-то раз обратилась она к управительнице, когда та пропалывала грядки в небольшом палисаднике возле дома. Она вечно была чем-то занята. Добывала камень, то и дело таская огромные куски ближе к дому, точила мечи и кинжалы, развешанные по всему поместью, а то и вовсе отправлялась ловить рыбу на обед. Дай ей волю — она и лес валить побежит, таская на себе связки бревен.  — Да, мой тан, я найму самого лучшего барда, какого только смогу найти.  — Только не Пантею Атею, — поспешно выпалила Цуру, — я терпеть ее не могу. Лидия слегка удивилась, но почти без промедления ответила, повторяясь:  — Да, мой тан, я сделаю все так, как ты пожелаешь. Через пару дней в доме зазвучала музыка.  — Приветствую вас, госпожа, — черноволосый юноша поклонился Цуру, когда та пришла проверить, как идут дела в поместье. — Меня зовут Луэллин по прозвищу Соловей, и я буду петь вам все, что вы пожелаете. Соловей, значит… Цуру усмехнулась и окинула быстрым взглядом юношу с ног до макушки. Довольно приятный на вид, мягкий взгляд, мягкий голос. Вероятно, он не будет таким надоедливым, как большинство певцов, которых ей доводилось услышать.  — Для начала сыграй-ка на флейте. С тех пор жить стало во много раз веселее. Куда бы ни пошла хозяйка дома, ее всюду сопровождали песни. То про Рагнара, даэдра его, Рыжего, то про «истинных защитников Скайрима — имперцев», а то и вовсе о ней самой. И в оранжерее, и в лаборатории, и даже в библиотеке было слышно, как поет бард. Не слышно его только было в подвале и только потому, что Цуру наглухо запирала ведущий в него люк. В один из дней она, как обычно, спряталась в подвале — отреставрировать попавшую к ней в руки древнюю нордскую броню, чтобы та потом пылилась на манекене, наточить клинки да смастерить пару десятков стрел с наконечниками из драконьей кости. Дел немного — можно управиться до заката. Когда Цуру, измученная, наконец вылезла на поверхность, ее внимания ожидала интереснейшая картина. Луэллин, тот самый юноша с мягким голосом и взглядом, задорно горланил песню, приплясывая на столе посреди посуды, а в двух шагах, но уже на полу, ему вторил легендарный Люсен Лашанс, размахивающий кружкой — видимо, в ней плескалось какое-то особое призрачное пиво. Откуда-то со второго этажа раздавались нелепые песнопения Цицерона — жестокость и убийства, котята, шторы… За последнее время эти двое успели здорово искалечить и без того хрупкое терпение Цуру, и та порой силой удерживала себя от того, чтобы не отвесить кому-нибудь из них затрещину. Но при одном лишь только взгляде на Цицерона как-то сразу улетучивалась вся злость из головы, а на лице сама собой расцветала улыбка. Невозможно было раздавать подзатыльники человеку, который не так давно пытался отбиться от маленьких летающих тварей при помощи кирки. А Люсьена так и вовсе невозможно было ударить — тот сразу, смеясь, уходил куда-то под пол или же сбегал сквозь стены и оттуда продолжал издеваться. Наблюдая, как лихо отплясывают все, кто есть в доме, Цуру ощущала, что медленно и тихо сходит с ума. Ну зачем, зачем она наняла этого барда? Зачем она вообще решила строить этот чертов дом?.. Внезапно откуда-то сбоку к ней подошла Лидия. Она выглядела очень серьезной, а на лице ни грамма веселья. Лишь сурово сдвинутые брови и сжатые губы. Она подошла и тихо предложила:  — Тан, давай убежим отсюда?..  — Еще немного, и я оставлю этих троих здесь, а мы с тобой, похоже, пойдем охотиться на великанов, — Цуру лишь улыбнулась, глядя на то, как пьяный, или же только притворяющийся пьяным, Люсьен медленно и с чувством аплодирует барду, наконец закончившему свою песню. За распевание Рагнара Рыжего пора было вводить штраф.