Первое свидание

Какаши влюбился гораздо раньше, однако долгое время никто даже не догадывался об этом. Что совсем не удивительно, ведь он умел мастерски скрывать свои чувства, да и проницательных друзей, как и друзей в принципе у него не было. Только приятели, которые не отличались тонкой душевной организацией. Неизвестно, сколько так могло продолжаться, но всё изменилось, когда влюбился Ирука Умино. Этот безнадёжный романтик, краснеющий не то что от каждого появления Какаши в поле зрения, а от каждого его упоминания, выдавал себя с головой. Возможно, всё было бы не так очевидно, если бы Ирука хотя бы задумывался о том, чтобы спрятать свою любовь. Но настолько он был увлечён и восхищён Какаши и поглощён этими чувствами, что не мог даже подумать о необходимости подавлять или отрицать их. Ирука считал эту любовь чем-то прекрасным, и его поведение явно не было типичным в таких ситуациях, но, если вдуматься, самым правильным. Он, безусловно, хотел большего, чем редкие пересечения по работе, однако наслаждался этой любовью и в одиночку, не желая беспокоить Какаши своими — только, как он был полностью уверен, своими — чувствами. И вот эта окончательная и бесповоротная уверенность ещё больше сбивала с толку окружающих. Нерешительному романтику Ируке и закрытому одиночке Какаши точно нужна была хотя бы поддержка, иначе они бы очень долго шли к отношениям. Поэтому все усиленно сводили их. Прямолинейный Райдо так откровенно рекламировал отзывчивого и обаятельного чунина (совершенно не подозревая: тот уже давно не нуждается в рекламе), что Генма начал ревниво подстёбывать своего парня насчёт этого. На самом деле Какаши, как только заметил чувства Ируки, стал думать о приглашении того на свидание, но как истинный шиноби, ждал нужного момента. Тем более, всё было не так просто. Существовало одно условие, которое лежало камнем на сердце и от которого Какаши не мог отказаться. Это самое условие и создавало все сложности. Если бы не оно, Какаши был бы полностью уверен в том, что он наконец-то мог бы перестать быть так одинок. А с этим условием всё уже было под большим вопросом. Почему даже когда он уверен во взаимности своих чувств, то появляются какие-то новые сложности? Какаши думал об этом и горько улыбался. «Потому что не может же у меня всё быть хорошо и просто». Однако Какаши гнал эти мысли прочь и не опускал руки, правда, для себя решил, что это будет его последняя попытка стать счастливым. И если не удастся, примет свою судьбу достойно. Для свидания нужен был повод. Желательно, какой-нибудь более убедительный, чем «по тебе и так всё понятно, пойдём в кафе». Пригласить вот так, с бухты-барахты, было бы как минимум странно, учитывая, что до этого он никакого особого внимания к Ируке не проявлял. «Лучше бы он сам позвал меня куда-нибудь». Но Какаши видел, что чунин этого делать явно не собирался. По крайней мере, в ближайшее время. Наконец, повод был найден. Вскоре должна была выйти премьера фильма, снятого по новому роману Джирайи из серии «Райские игры». Вот на эту премьеру он и решил пригласить чунина. Какой бы глупой не казалась Какаши мысль уточнить, нормально ли приглашать человека, не читавшего книгу, на фильм по этой книге, она его мучила. А Умино, думалось ему, таких книг не читает. Какаши понимал: всё от того, что он волновался и очень хотел впечатлить Ируку. Шиноби зашёл в столовую, вертя в голове этот вопрос с совершенно очевидным ответом, и решил, что задаст его первому встречному, чтобы наконец избавиться от этой навязчивой мысли. Около раздачи крутилась как всегда шумная Анко и болтала с дежурившей сегодня поварихой. На подносе стоял её любимый фасолевый суп. Какаши взял тоже самое, поздоровался с девушками и без лишних слов предложил Анко пообедать вместе. Бойкая куноичи, на прощание улыбнувшись своей собеседнице, тут же согласилась. Они присели за столик, Анко стала непринуждённо есть. Казалось, компания немногословного шиноби её устраивает точно так же, как разговорчивой поварихи. Быстро управившись с едой, она посмотрела на Какаши, который даже не притронулся к своей порции. — Я… — он ещё не успел толком произнести что-нибудь, началом разговора будто развязав Анко язык. — Если бы ты не был Какаши Хатаке, я бы точно решила, что тебе от меня чего-то надо. — На самом деле, надо, — спокойно сказал шиноби, стараясь не замечать удивление Анко. — О, а это уже интересно. Рассказывай, — девушка придвинулась ближе, демонстративно подпёрла подбородок рукой и вообще приняла вид «я вся внимание». «Вот только ты язык за зубами держать не умеешь», — подумал Какаши и предусмотрительно решил не называть имя Ируки, хотя догадаться было не так уж сложно. До этого ни чем подобным он не никогда не интересовался. — Допустим, я приглашаю тебя в кино… — Ого, мне уже нравится, — смешливая куноичи кокетливо подмигнула и улыбнулась, Какаши на шуточное заигрывание никак не отреагировал. — Так вот, в кино, на фильм, снятый по книге, которую ты не читала. Ты бы пошла? — А с чего ты взял, что я её не читала? Какая книга-то хоть? Всё твои «Райские игры»? — демонстративно надула губки Анко, глазами продолжая выражать своё расположение. — Ну, я вот знаю, что не читала. Да и не ты вовсе. Погоди. Это я так, рассуждаю просто. Так пошла бы или нет? — Ну, да, пошла бы. Ты пригласить кого-то хочешь? — девушка сменила тон на более серьёзный и ещё более заинтересованный. — Да. — А кого? Кого? Неужели не расскажешь? — Спасибо, Анко, я пойду, — непринуждённо улыбнулся Какаши, запрыгнул на подоконник и хотел было отправиться прямиком в академию, но вслед сам услышал правильный ответ на вопрос: — Ируку-сенсея, да? Он таких книг правда не читает! Занятия вот-вот должны были закончиться. Какаши дождался этого момента, сидя на одной из веток дерева. Потом проследил, как из здания вываливались шумные компании детей. Подождал ещё полчаса. В дверях показались Асума и Куренай. Они неспешно пошли к выходу из академии, улыбаясь и тихо переговариваясь. Прошёл ещё час. Два. Три. Какаши удивлённо посмотрел на клонящееся к закату солнце. Решил не дожидаться Ируку, пошёл по коридорам пустого здания. «Выходной? Заболел? На миссии?», — перебирал возможные варианты. Наконец, нужный кабинет, приоткрытая дверь и тянущаяся по полу полоска света. — Здравствуйте, Ирука-сенсей! Чунин вскочил из-за вороха бумаг, тут же покраснел и поприветствовал его. На лице сияла его вечная приветливая улыбка, однако были легко заметны и признаки усталости. Какаши подумал об этом, и ему тут же стало стыдно: отвлёк Ируку, да ещё и собрался в кино приглашать, а чунину явно нужно как следует выспаться. Повисло неловкое молчание. Какаши решил всё же не отступать и сделать всё так, как хотел, иначе зачем он тогда вообще пришёл? Ирука — о, большая удача — оказался совершенно свободен завтра вечером. Хатаке чувствовал, что на самом деле работы было примерно столько же, как сегодня, однако ничего не сказал, чтобы не создавать ещё большей неловкости. Ирука всё-таки взрослый человек, сам решит, что ему делать со своим временем. Договорившись о встрече, Какаши попрощался и поспешил удалиться, чтобы ещё больше не мешать чунину. Однако Ирука, подождав ещё полчаса, во время которых его работа не продвинулась ни на сколько, быстро собрал бумаги и вышел из академии. Хотелось поделиться счастьем со своими лучшими друзьями — Котецу и Изумо — и заодно посоветоваться. Как-никак, и у них было первое свидание, хотя в это уже верилось с трудом — эти двое настолько подходили друг другу, что, казалось, всегда были вместе. Изумо и Котецу были только рады внезапно появившемуся на их пороге Ируке, вечно пропадающему на работе. Тем более, чунин так и светился от счастья. — Что? Что случилось? Рассказывай давай! — наперебой начали расспрашивать хозяева. Ирука сначала не мог открыть рот от улыбки, поэтому Котецу и Изумо сказали за него: — Какаши, да? Вы на свидание идёте? Ирука только кивнул, а его друзья, казалось, обрадовались больше, чем сам Умино, потому что взялись за руки и начали кружиться по комнате, обмениваясь восклицаниями. — Котецу, представляешь, у Ируки будет свидание с самой Копией! — Ах, как время быстро летит… А ведь только недавно он стал чунином! — Надеюсь, он позовёт нас на свадьбу! — Обязательно! Ирука смотрел на это представление и ему хотелось закружиться вместе с ними, однако он пришёл не сколько за поздравлениями, сколько за советами, поэтому наконец собрался с силами и выдавил из себя: — Хватит паясничать, я пришёл серьёзно поговорить, — правда, даже через эти строгие учительские слова сквозила радость, и его заявление получилось не очень убедительным. — Хорошо, Ирука-сенсей, — хором ответили Изумо и Котецу, тут же не удержавшись и прыснув. Они пригласили Ируку на кухню и начали хлопотать, Котецу занялся приготовлением чая, Изумо накрывал на стол. — Так что ты хотел узнать? — Ну, о чём с ним разговаривать, каких тем не касаться, как шутить, — пытался сформулировать Ирука, — короче говоря, что делать, чтобы не попасть в неловкую ситуацию… Для уверенности ему нужно было спросить это у кого-нибудь, и сейчас он не помнил, что Изумо и Котецу знают о Какаши не больше его, если даже не меньше. До сегодняшнего вечера его друзья неоднократно предлагали ему помочь как-нибудь раздобыть необходимую информацию на случай, если Хатаке пригласит того на свидание, однако Ирука с самым искренним негодованием запрещал даже предлагать подобное, полностью отвергая возможность случившегося сегодня. Приходилось навёрстывать упущенное, поэтому болтливые неразлучники начали наперебой учить его, как вести себя с Какаши, опираясь в основном на своё искренне желание помочь Ируке, чем на реальные познания. Чтобы перестраховаться, они превращали свои догадки в факты, а немногочисленные реальные факты преувеличивали в несколько раз, присоединяя к ним слухи и выводы из собственного, правда, небогатого, опыта общения с копирующим ниндзя. С каждой новой фразой друзей лицо Ируки бледнело и становилось всё мрачнее и мрачнее. В итоге Котецу и Изумо перестарались так, что их друг был ужасно напуган и вообще не знал, что он завтра будет делать, если уже сейчас не находит себе места. Он даже было передумал идти, потому что боялся всё испортить, в чём был абсолютно уверен. Наконец, Изумо решил притормозить, видя побледневшего застывшего друга, на лице которого была лишь растерянность и не следа от былой улыбки. — Котецу, а ты помнишь, как я из дома вышел и сказал: «он завтра проснётся в моей постели», чтобы себя как-то подбодрить. Хотел идти туда, где свиданку тебе назначил, поворачиваю за угол, а ты там стоишь скрючившись и ржёшь, а фразу «вышел пораньше и решил за тобой зайти» и выдавить от смеха не можешь. Мне под землю хотелось провалиться. Вот так на первом свидании зарекомендовать себя! Я ведь несерьёзно говорил! — Ага, оправдывайся, — также заливисто, как тогда, смеялся Котецу. Ирука спросил, начиная отходить от своего испуга, и тоже посмеиваясь: — В итоге ведь всё было так, как ты и сказал, да, Изумо? — Нет… — Оу., — немного сконфуженно произнёс Умино. — … нет, он в моей постели не проснулся. Зато я проснулся в его. — Как после такого планы было тебе не обломать! — прищурившись, ехидно сказал Котецу, которого Изумо весело трепал по волосам. Чунины обнялись и, не разрывая объятий, повернулись к Ируке, подбадривающее улыбаясь. — Да не переживай ты так, Ирука, прорвёшься. Мы вон уже сколько вместе, это после такого-то первого свидания. Ирука вышел на улицу со смешанным чувством. История его друзей придала уверенности — отказываться от завтрашнего свидания он больше не собирался, но страх никуда не ушёл. Всё-таки, Какаши — это не Котецу и не Изумо. Какаши — это вообще загадка. Для большей уверенности он решил завернуть в круглосуточный магазин — купить книгу, экранизацию которой он завтра будет смотреть. Хорошо, она продавалась везде из-за премьеры фильма. Держа её в руках, он пробежался по оглавлению. Пока ничего «такого», что сулили ему Котецу и Изумо, услышавшие о фильме, на который его пригласил Какаши, не было. — Оу, да твой парень серьёзно настроен. Первое свидание — и такой фильм, — Котецу старался говорить серьёзно и удивлённо, но в его глазах плясали чёртики. Это-то и напрягло Умино. — «Мой парень»?! И вообще, он же постоянно с этими книжками ходит, вот и пригласил, ничего удивительного, — Ирука старался защитить Какаши. «Вот и узнаю, чем он интересуется», — почему-то немного грустно думал чунин, стоя в магазине с книгой в руках. Взял пару бутылок саке, Какаши уже было отправился к выходу, однако вовремя притормозил. «Ох, Ирука», — только и мог подумать он, понимая: он не сможет озвучить условие, потому что не сможет получить отказ. Подождав, пока чунин купит столь знакомую ему книгу в жёлтой обложке, Какаши расплатился и пошёл обратно к Райдо и Генме, которым только что проиграл поход в магазин, хотя единственный из них троих почти не пил этим вечером. В голове крутилось начало их сегодняшнего разговора. Конечно, об Ируке. Он обратился с советом к Райдо и Генме, давно состоявшим в отношениях. Так, что вели себя, как старики-супруги и порой также переругивались в штабе. Какаши, наблюдая за этим, старался представить будущих себя и Ируку на их месте. Не получалось. А так хотелось! Услышав новость от Какаши, они оба серьезно спросили: — У тебя ведь серьёзные намерения? — И давно ты на него запал? Второй вопрос — от Райдо — он проигнорировал, а на первый ответил не раздумывая. Став случайным свидетелем поступка Ируки, Какаши ещё больше уверился в правильности своего ответа. Только вот легче от этого не становилось, а только наоборот. Какаши вернулся к Генме и Райдо. Он переходил к самому главному вопросу: к признанию в любви и к озвучиванию условия. — С чего мне начать? У Райдо тут же нашёлся вполне ожидаемый для него ответ: — Да что рассусоливать — подошёл, прижал к стенке и сказал всё, как есть. Поцелуем ещё подтвердил. Его способ попробовал раскритиковать Генма: — Если со мной сработало, то не значит, что с Ирукой тоже сработает. Поаккуратнее надо, он же чунин. И вообще, Какаши, это ты постоянно книжки про любовь читаешь, там точно должны быть какие-нибудь советы. — Вероятность успеха будет ещё меньше, если действовать так, как в этих книжках, — грустно улыбнулся копирующий ниндзя. — Ты так ссышь, страшно представать, что там с твоим чунином творится. И Райдо был прав. Ирука, и без того ужасно уставший в академии, в конце рабочего дня хотел просто прийти домой и завалиться спать. Однако, учитывая, как всё круто изменилось, Умино, чтобы завтра быть хоть чуть-чуть увереннее, решил ночью прочитать купленную книгу. «Вот и тема для обсуждения!», — радовался Ирука. Он ведь будет знать все несостыковки, какие всегда обнаруживаются в экранизациях. Вместе с Какаши и будут сопоставлять с первоисточником. Стоя перед зеркалом утром, Ирука не был так доволен своей вчерашней идеей. Нет, книга оказалась не так уж и плоха, как он себе напридумывал, и с помощью неё он не узнал ничего предосудительного о Какаши… Причина недовольства Ируки была совершенно в другом. И её прозаичность заставила чунина грустно усмехнуться. Поспав около получаса, он выглядел ещё хуже, чем вчера вечером, и чувствовал себя также. «В кинотеатре будет темно», — попытался успокоить он себя и быстрым, правда, несколько неровным шагом, направился в академию, где ему стоило неимоверных усилий не засыпать во время перемен прямо на учительском столе, чтобы не давать детям повода чего-нибудь учудить, а это им удавалось, даже когда их сенсей находился в бодрствующем состоянии. Наконец, казавшийся Ируке неестественно длинным рабочий день в академии подходил к концу. Куренай заканчивала собирать со стола учебные пособия, тетрадки и различные схемы. К ней, предварительно постучавшись и получив разрешение войти, заглянул Ирука. — Куренай, есть минутка? — Да, проходи. Что случилось? — Куренай сразу заметила какой-то потрёпанный вид вошедшего, но тактично промолчала. — Ты ведь хорошо знаешь Какаши Хатаке? — Ирука запнулся и виновато взглянул на Куренай. А она по-матерински мягко посмотрела на влюблённого чунина, медленно покачала головой и сказала: — Я не думаю, что его вообще кто-то хорошо знает. Ирука расстроено посмотрел в пол. — Может, тогда расскажешь, как прошло первое свидание у тебя и Асумы? — спросил он, вспоминая, как ему вчера помогла история Котецу и Изумо. — Как у меня и Асумы — было только у меня и Асумы, а у тебя будет, как у тебя и Какаши, — улыбнулась Куренай, оказавшаяся мудрее всех остальных. — Спасибо. — Не за что. Всё будет хорошо, Ирука, — сказала она, с мягкой улыбкой смотря на чунина. Тот уверенно кивнул и пошёл к двери. Куренай продолжила улыбаться, поправляя букет роз, стоящих на её рабочем столе. Днём у Ируки было несколько часов, чтобы отдохнуть, и он действительно мгновенно заснул, правда, совсем ненадолго. Из-за волнения чунин проснулся и, как не пытался забыться вновь, это у него не получилась. Накатила бессонница. Умино с горькой усмешкой вспомнил слова из его любимого романа. «Очень скоро излишняя сила, с какой он желал сна и нуждался в нем, разбудила его». В голове неприятно стучало, она казалась неподъёмной, а каждое движение отдавалось болью в висках, но Ируку захватило непреодолимое любопытство найти продолжение этой цитаты. Он взял в руки книгу и, как ребёнок, загадал: «Если открою в нужном месте, значит, сегодня всё пройдёт удачно». Ирука, довольный, смотрел на потрёпанную страницу читанной-перечитанной книги: «Очень скоро излишняя сила, с какой он желал сна и нуждался в нем, разбудила его. Прямые причины действуют только в границах соразмерности. Отклонения от меры производят обратное действие. Не находящее отдыха, недремлющее сознание лихорадочно работало на холостом ходу. Обрывки мыслей неслись вихрем и крутились колесом, почти стуча, как испорченная машина». Интересно, читал ли этот роман Какаши? Или он выбирает только книги по типу «Райских игр»? Ирука подумал, что можно будет обсудить с ним литературу в целом. Тем более, чунин тоже был далеко небезразличен к ней. Главное было не превратиться в занудного школьного учителя во время своего первого свидания. Чтобы хоть как-то взбодриться, Ирука принял контрастный душ. Выбрал одежду. Посмотрел на часы, прошёлся по комнате. И решил, что времени у него достаточно, чтобы хотя бы начать перечитывать свою любимую часть своей любимой книги, в которой как раз и была вспомнившаяся цитата. Действие происходило в лесу, где вооружённый отряд разбил временный лагерь. Это напоминало Ируке те редкие миссии, на которые он выбирался. Нет, он не восполнял таким образом потребность ходить на них чаще, которой никогда особо-то и не испытывал, чего поначалу стыдился, просто походный быт, описывающийся в этой части романа, был ему знаком не понаслышке, и делал происходящее как-то роднее и ближе. «Миссии, миссии, — вспоминал Ирука, — шаринган, маска, семья, миссии и даже погода. Вот неполный список запретных тем для Какаши Хатаке по версии Изумо и Котецу». Он посмотрел на часы и спохватился. Ирука знал, что ему опасно брать в руки эту книгу. И как хорошо, что он вдруг отвлёкся, чего обычно с ним не бывало! Умино быстро собрался и выбежал на улицу. Время ещё было, но чунин всё равно волновался. Вся Коноха знала, что у Какаши какая-то патологическая склонность опаздывать. И будет просто ужасно и вместе с тем ужасно смешно, если в этот раз опоздает Ирука. Он обнаружил себя уже около кинотеатра. К счастью, все эти заботы о том, чтоб не опоздать, помогли забыть о головной боли. Умино вновь чувствовал себя бодрым и в той же степени счастливым, в какой взволнованным. Какаши стоял перед ним и приветливо улыбался. Это было видно по его глазам. Ирука забыл, что уже они ещё вчера перешли на «ты». — Здравствуйте, Хатаке-сан! Названный по-доброму засмеялся и напомнил о вчерашней договорённости. Его собеседник в ответ густо покраснел и промямлил что-то неразборчивое. Тогда Какаши решил разрядить обстановку: — Мы ещё не начали встречаться, а ты уже невыспавшийся, что дальше-то будет? — хотя он не был уверен, что дальше вообще что-то будет. И вообще, на самом деле Какаши было совсем не так весело и легко, как хотелось бы. Всё из-за чёртового условия. Он сетовал на свою невозможность забыть об этом и хотя бы, вполне возможно, что всего лишь единственный вечер с Ирукой провести счастливо. — Работы много, вы… ты сам видел, — сказал он и почесал затылок, прямо как делал сам Какаши, когда ему было неловко, что происходило в основном из-за опозданий. Хатаке стало больно. Он замечал слишком много. В одной книге по психологии, которую он читал ещё во время службы в АНБУ, говорилось: «Если собеседник копирует ваши жесты, это означает, что вы ему симпатичны и он подсознательно старается вам понравиться…» И у чунина это получалось. Он всё больше нравился Какаши. Конечно, у той цитаты было продолжение, которое шиноби тоже помнил: «…либо человек делает это намеренно, поэтому стоит всегда оставаться начеку и не давать завладеть вашим расположением». Но это явно был не случай Ируки. В основном говорил Умино. Он вспоминал вчерашнюю встречу со своими друзьями, поэтому больше рассказывал об академии и её учениках. Тем более, эта тема ему действительно нравилась, ведь он любил свою работу. Понимание этого факта зародило в сердце Какаши определённую надежду. «Что, может быть, и зря», — невесело думал, он. В кинотеатре было довольно много людей, как гражданских, так и шиноби, поэтому двое мужчин остановились, чтобы подождать, пока заполниться зал. Чунин стал с неподдельным интересом разглядывать афишу. Какаши понял, что Ирука нечасто ходит в кино и в который раз за этот вечер стал ругать себя за свою способность подмечать детали. Хатаке подгадал момент, подошёл ближе к Ируке и положил подбородок тому на плечо. Как можно непринуждённее сказал: — Выбираешь, куда в следующий раз пойдём? — Да, пожалуй, — лучезарно улыбнулся Умино, — какие из фильмов ты ещё не смотрел? Какаши почесал затылок. — Вообще… Ну, большинство фильмов сняты по книгам, правда, когда книга непопулярная, это почти не афишируется. И я часто смотрю фильмы по нескольку раз, потому что всё равно упускаю какие-то детали, поэтому… неважно, какие я смотрел, а какие — нет, — попытался выкрутиться он из неловкой ситуации, которую сам и создал. — Наверное, ты бы мог стать хорошим критиком, — всё также улыбался Ирука. — Может быть. Правда, у меня есть дела поважнее. Чувствуя, что разговор заходит не в то русло, Умино начал судорожно искать тему, на которую можно было переключиться. Однако Какаши дотронулся до его руки и кивком головы пригласил в зал. Раньше Какаши постоянно сетовал на узкие подлокотники в кинотеатрах, на которые помещалась рука только одного человека. Но сегодня это было только кстати. Когда локти его и Ируки столкнулись, Хатаке не дал тому быстро убрать свою руку, а перехватил ладонь и скрепил их пальцы. Всё это произошло молча. Сначала лицо чунина выражало неловкость, потом — удивление, а после — смесь благодарности и счастья. Какаши нравилось следить за сменой эмоций на лице Ируки. В Ируке ему нравилось всё. Умино, поняв расположение своего спутника, положил голову тому на плечо. Оба шиноби чувствовали, как это правильно. Им было хорошо. Ирука чувствовал себя так уютно на плече Какаши, что закрыл глаза от удовольствия, ему хотелось ни на что не отвлекаться от этого ощущения. Он мечтал, чтобы его спутник положил свободную руку ему на голову, погладил по волосам… но от тепла и счастья, разливающегося по его телу, не мог произнести ни слова. Ирука открыл глаза от такого желанного прикосновения и сразу вздрогнул. Яркий свет слепил глаза. Он начал часто-часто моргать и всё не мог опомниться. Отпрянул, посмотрел на Какаши. Тот даже не пытался скрыть свою насмешливую, как показалось Ируке, улыбку. — Я… прости, пожалуйста… это вовсе не потому что фильм не интересный! — говорил в растерянности Ирука, не находя себе места от стыда. «А почему тогда? — Умино продолжал диалог сам с собой, — не скажу ведь я после такого, что эту книгу всю ночь читал! И ведь всё зря… Вот и сравнил, что называется, с оригиналом!» Он молча смотрел на Какаши, будто ожидая приговора, и всё больше краснел. — Успокойся, всё хорошо. — Нет, неправда! — крикнул в отчаянии Умино и вскочил с места. Только сейчас он заметил: мало того, что фильм уже закончился, так и в зале никого не было. — Правда, — Какаши тоже поднялся с места и в невольной просьбе посмотреть на него взял Ируку, пытавшегося спрятать взгляд, за подбородок, — мне хоть не пришлось краснеть за происходящее на экране. Чунин невольно улыбнулся. — Пойдём прогуляемся, — в ответ на это предложение Ирука кивнул, и уже он взял своего спутника за руку. Было уже довольно поздно. В пустынном парке им не встречалось ни души. Какаши остановился, выдохнул, повернулся к Ируке и положил руки тому на плечи. Он решил поговорить сейчас. Если быть честным, Хатаке тоже не смотрел фильм, а всё это время, пока Ирука спал, наблюдал за ним и напряжённо думал о своём условии. Хотел даже пойти на сделку с совестью и озвучить его позже, по крайней мере, на втором свидании. Но тут же гнал эту соблазнительную мысль прочь. Ведь понимал: за вторым последует третье, и он так и будет себя мучить. Лучше решить всё разом. Ирука удивлённо смотрел на Какаши, но молчал. Наконец, тот собрался и вывалил на чунина разом, перескакивая с мысли на мысль, и про отца, и про Рин, и про Обито, и про Минато, и про нездоровую привязанность к одной из бывших учениц Ируки, которую тот, правда, успешно подавил, и даже про Надаре, который сначала сделал одну из его дежурных командировок в Страну Снега просто незабываемой и с которым он потом долго переписывался, а, приехав во второй раз, был вынужден драться ни на жизнь, а на смерть. Ирука смотрел на него, всё больше понимая, насколько у стоящего перед ним человека израненная душа. И он действительно понимал, ведь у него была похожая история. Хотелось обнять его — обнять и сказать, что наконец оба перестанут быть одинокими. Однако Умино чувствовал, что этим быстрым и сбивчивым монологом Какаши как бы к чему-то подводил, и, боясь помешать, терпеливо ждал. Эта речь вырвалась у него спонтанно, Какаши до последнего думал, надо ли вообще её говорить. Так он будто бы давил на жалость и пытался заранее повлиять на решение Ируки. От мысли, что Умино мог так подумать, Хатаке становился сам себе противен. Однако и без всего сказанного нельзя было обойтись, иначе его условие выглядело бы просто немотивированной прихотью собственника. Наконец Какаши открыл плотно сжатые веки. В его глазах были слёзы. Он был ужасно вымотан, и с болью в голосе, явно борясь с собой, произнёс: — Ирука, я люблю тебя. Я хочу быть с тобой. Но я не смогу больше терять близких людей. Чем ожидать очередной смерти кого-то из них, лучше у меня их вообще не будет. Поэтому… поэтому я начну с тобой отношения, только если ты пообещаешь… пообещаешь больше никогда не ходить на миссии. Ирука смотрел прямо. Он не медлил, сказал твёрдо, уверенно и просто: — Да, я согласен. Не буду ходить на миссии. Какаши был поражён таким быстрым ответом. Он, конечно, знал, что Умино не так и часто отправляется на миссии — осознание этого грело душу и давало надежду на согласие с его условием — однако он знал и какой-то даже чрезмерный патриотизм чунина, по поводу которого над ним иногда подтрунивали. И чтобы Ирука допустил даже гипотетическую возможность противиться Конохе? Это противоречие не давало покоя. Поэтому до того, как он успел подумать, что делает, Какаши произнёс: — Неужели ты сможешь пойти против деревни? — и тут же прикусил язык. Мало того, что это выглядело так, будто шиноби давал Ируке возможность передумать, так ещё могло выставить предыдущую самую серьёзную просьбу как совершенно неуместную проверку чунина на преданность Конохе. Однако Ирука всё понял правильно. Он мягко улыбнулся и сказал: — Ты сам вчера видел, что и внутри деревни много дел. Здесь я буду гораздо полезнее. И счастливее. Хатаке вдруг подумал, что недостоин его. Поражённый, он смотрел на своего возлюбленного и не мог пошевелиться. Наконец, Умино обнял его, уткнувшись головой в плечо. Какаши дрожащей рукой провёл по волосам Ируки, расплёл его хвост, снял свою маску и стал мягко, медленно касаться губами тёмной макушки. Сначала он ожидал, что Умино тут же повернётся, но теперь думал, что тот не хочет разрывать момент. Тогда Какаши взял его за подбородок и приподнял голову. Однако Ирука зажмурился. — Неужели тебе не интересно? — полушутя произнёс всё же несколько удивлённый шиноби. — Безумно интересно. Но прежде чем увидеть, я хочу почувствовать, — сказал Ирука и вслепую потянулся за поцелуем.