a third miracle

Канчиль имел замечательное свойство бить даже своих друзей. Просто терпелка слабая была, нервишки тоже бы подлечить стоило. Правда, Гуксу никогда не обижался на это луковое горе - уж лучше пусть он срывает злость на весь мир именно на нем, а не на ком-то еще. Ведь Гуксу точно не подаст в полицию, простит старшего, а тот накормит его рамёном и отправит пораньше спать. Просто Гуксу привык быть рядом со своим хёном, который и не хён вовсе. Привык защищать его, дарить чудеса. Однажды они уже как-то выходили на свободу. И Гуксу все подсчитал: если они расстанутся, и их пути на этот срок, что им дали погулять на воле, разойдутся, то быть беде. Гуксу даже не нужно было быть ясновидящим или великим математиком - черные звезды в блокноте и их количество давали о себе знать. Так и случилось: что-то внутри у молодого из парней оборвалось, а через минуту ему позвонили из поликлиники, так как нашли в паспорте Канчиля фотографию малого и номер на обратной стороне. А Канчиль еще противился, когда Су ее вставлял... Минут через пятнадцать Гуксу был на месте, и узнав, что с Канчилем все в порядке, что все обошлось царапинами и шоком, а быть может, шока даже не было, и простой ангел поверил в чудеса. И стал непростым, предчувствуя следующие беды своим ангельским нутром. Все случилось так, как он и предвидел. Но вовремя потратил одно из трех чудес на спасение своего хёна, который и не хён вовсе. - Почему ты меня бьешь, почему всегда я? - ныл Гуксу тогда, когда их с Канчилем выпустили из тюрьмы, навсегда. Выпустили, и теперь они, по идее, должны расстаться тоже также - навсегда, но Гуксу не хочет. Кто же будет защищать это горе луковое с терпелкой дырявой? Су строго для себя решил вынести все удары, а потом увязаться следом. Он знал, что Канчилю есть где жить, что если его ангел-хранитель будет тихо и незаметно существовать и тусить рядом, то все будет хорошо. Будет обычная жизнь. Ну, или не вполне обычная. - А потом еще извиняешься, кормишь и укладываешь спать! Ты вообще нормальный? - Су знал ответ на вопрос, он знал, в принципе, почему хён не учится на ошибках, знал он все. Хён ведь учится, правда обещает быть сдержанней, но кому как не его тонсену не знать, что Канчиль - острый пример человека с раздвоением личности. Где вторая, фатальная личность, показывающая себя лишь при вспышках гнева, намного сильнее. Гуксу думает иногда, а почему именно Канчиль? Да потому что. Просто так. Ну как этот человек, у которого на лице написано, будто он первобытный, а так вообще похож на плюшевого медвежонка, сможет выжить без помощи небесной? Конечно же, никак. - Конечно, я псих. Я знаю, что я псих, но, твою мать, Гуксу, хватит за мной ходить! - снова удар, на этот раз Канчиль рассек парню щеку, прямо на скуле появилась средних размеров отметина с хлестающей из нее кровью. Потом эта кровь запечется, и когда Гуксу будет чистить, например, зубы, а хён будет рядом, то второй будет извиняться перед первым. И даже предложит немного поздноватую, но первую помощь. - Ты же знаешь, что я псих, и все равно ходишь за мной, попадаешь под горячую руку, ты зачем вообще это делаешь... Занеся руку для удара, Канчиль больше не ударил, просто не смог. Все. Хватит. Эти два слова крепко-накрепко сейчас засели у него в голове. Иными словами, словами ангела, которого он сейчас так по-человечески и бесчеловечно одновременно избивал - в его блокноте просто слишком много уже черных звезд. Но Канчиль догадывался, что Гуксу ходит за ним не просто так. Чтобы помочь? Возможно. Может, это терапия такая. И Гуксу просто врач, с выдуманной историей жизни, с выдуманным именем, с выдуманным характером. Врач, который добровольно отсидел срок за выдуманное преступление, который согласился помочь ему, бедолаге. А может, он и правда ангел. Все может быть. - Я делаю это, - пыхтя, младший встал и отряхнулся, затем делая огромный шаг в сторону Канчиля и замирает рядом с его лицом. - Потому что ты неудачник. Ну тянет меня на неудачников, может, потому что сам такой. И потерся рассеченной щекой об щеку того, кто ее рассек, собственно. Ангел-неудачник? Звучит паршиво и третьесортно. Бьет - значит любит? Когда Гуксу узнал о существовании такой человеческой поговорки, то только улыбнулся, как довольный кот - Канчиль его очень сильно бьет. Получается, и любит также? Но потом нахмурился. Ведь он бьет многих людей. Многих... И Гуксу был даже не первым, даже далеко не последним... Ангелы - у них душа очень ранимая, чувствующая всю боль окружающих, а также боль от сломанных крыльев на своих лопатках - ведь их ломают, когда ты получаешь задание на земле. Нет, это необязательно, точнее... Просто представьте, что Вы - ангел. И что у Вас большие, мягкие и пушистые крылья. И вы разгуливаете по Сеулу со своим подопечным. Трагикомичная ситуация, не находите? Вот поэтому обрубают крылья с корнем. Наркоза на небесах нет и не было, но это лучше, чем потом чувствовать на себе взгляды тысячи людей, которые обалдевают, а смелые даже подходят потрогать и спрашивают, а не маскарадные ли они, и где прикупил. Нет, с Гуксу такого не случалось, но в их бюро, так скажем, добрых дел, был такой случай в практике одного парня. Он уже не работает, но случаев с ним было довольно много и забавных случаев! Например, все знали, что он боялся боли - совершенно любой боли. И посоветовали ему взять в подопечных очень плохого типа на исправительные работы, заранее зная, что этим человеком уже займется Другая Сила - иначе, Дьявол с Нижнего Этажа. И в тот момент, когда была назначена встреча того плохого парня и его нового "друга", какими они себя, хранители, называют, друга пришло сразу два. А неприятное это занятие - Ангелу смотреть в глаза этому... Но главное, что пока лимит в двести пятьдесят тысяч черных звезд Канчилем не превышен, можно не бояться встреч со всякими там нечистями, а он вряд ли будет превышен... Хотя, полторы тысячи плохих звезд этот придурок уже набрал. Но белых у него тоже много, относительно. Покушав рамёна в забегаловке рядом с квартирой Канчиля, Гуксу всю дорогу до дома вел себя, как малое дитя, тем самым подрывая свой авторитет ангела, по крайней мере перед Канчилем, который только минут десять назад, поев и попив, начал немного доверять сомнительному ангелу с репутацией грабителя. Ну а что мог Ангел поделать? Это уже профессиональное - маскируйся так, как умеешь, неважно, как ты выглядишь при этом, самое главное - это то, чтобы твоя тайна была никем, кроме подопечного, не узнана. Кодекс Квалифицированного Ангела-Хранителя, пункт первый. Их, пунктов, в общем-то, было мало, да и стажа у Гуксу еще нет, Канчиль - его первое серьезное задание. И если честно, малой не уверен, что это не первый случай в истории, когда парень ангел-хранитель питает теплые чувства, почти любовные, к своему подопечному. Тоже парню. Чувствует ангельская задница Гуксу, что это будет его первый и последний подопечный. Придя домой к своему хёну, Гуксу не мог сдержать то ли писка, то ли визга, то ли это было трехкратное ура - сколько лет прошло с тех пор, как он жил в такой простой квартире! В человеческой! От счастья и восторга одновременно, хотелось думать в голове каждое слово по слогам, он даже на минуту забыл, что вообще не человек. Обычно, от осознания этого, особенно с тех пор, как Гуксу повстречал своего подопечного и стал наблюдать за его нелегкой жизнью, ему становится грустно. Очень грустно. Он скучал по маме и по дому. По друзьям там, что еще было... По жизни, например. Ведь фактически, его и нет на свете. Не существует его. Но один из пунктов Кодекса Квалифицированного Ангела-Хранителя - это не жалеть о прошлом и уважать выбор Его, того, кто дал тебе Лучшую Жизнь. Как бы не уважал он Его - Гуксу и сам не знал, кого именно... Бога или есть еще кто-то, кто заведует Ангелами, например - Су хотел немного другой жизни. Не сразу, но вот уже много лет - именно ДА. ДА. ДА. Другая жизнь. Пожалуйста, заверните одну обычную. Нет, нет, совсем не ангельскую. "Не хочу" - подумал ангел, смотря на то, как Канчиль включает во всех комнатах свет и достает из шкафа старое, но вполне приемлемое постельное белье для своего тонсена. Забыть про то, что он ангел, надеяться на то, что Канчиль поможет ему забыть, он уж и не говорит про то, что есть несколько способов перестать быть ангелами... Один из них - получить взаимную любовь от своего подопечного. Любовь в ее самом прекрасном смысле. Гуксу даже не заикался обо всем этом. Гуксу хотел каждую секунду своей жизни прожить с этим человеком. Не закрывая своих глаз, не вспоминая о солнечном свете, о мраке темноты, о закате и рассвете - просто хотел, как маленькие дети эгоистично хотели новые игрушки. Только для ангела, который ангелом быть не хотел, его подопечный игрушкой бы не был - скорее, самым ценным и дорогим сокровищем. Правда, Гуксу было очень скучно, ибо они с хёном были сейчас похожи на типичную молодую семью - Канчиль искал работу, как настоящий мужчина, и если не находил таковой, то устраивался на подработку, где люди, какими бы они не были, нужны. Всегда нужны. А Канчиля не берут на работу из-за судимости и срока. Гуксу даже не пытался куда-нибудь пойти, а вдруг он жена? Ну, ее прототип. Должен готовить и стирать, убирать и гладить, мыть посуду, встречать любимого вечером дома... Он вздохнул, понимая, что еще ни разу за три дня не сделал ничего из вышеперечисленного, поэтому сейчас встал, оделся и пошел в продуктовый магазин. Им хорошо жилось вместе - неприятностей, как это было заведено в их паре раньше, больше не случалось, Канчиль устроился на испытательный срок почтальоном, а Гуксу продолжал быть а-ля женой-домохозяйкой, очень полюбив все это дело. И в тот момент, когда ему показалось, что он счастлив - ночью, на одной кровати с хёном, ведь на полу спать стало холодно - он начал сходить с ума. Он сходил с ума от голосов в его голове, которые не затыкались ни на секунду. И как только Су засыпал, то мгновенно просыпался в поту, почти в лихорадке, от голосов, которые разъедали его сущность изнутри. Было больно, неприятно, ужасно страшно - словно внутреннее кровотечение, а ты посреди пустыни Сахара, и никто не может тебе помочь. Правда вот, в случае с Гуксу, Канчиль уже не спал четыре часа, наплевав на то, что тому на работу - ухаживал за малым, держал его за руку и менял холодные компрессы. Вердикт был вынесен - простудился, застудил спину, мучает боль. Ну, так Канчиль считал. Гуксу не стал говорить ему про голоса и дикую боль, словно тебя пытали скручиванием - он так хотел, чтобы у них все было хорошо... Ангел думал, что справится с этим сам. Тем более, что его подопечный был рядом. Чувство, будто они поменялись ролями. Да никто и не говорил, что перестать быть ангелом-хранителем будет слишком легко. За несколько недель таких мучений, скручиваний, всего этого сумасшествия, Гуксу устал. Он не шевелился, вообще не шевелился, иногда его губы двигались, как двигаются губы мелкой рыбешки - слабо, едва шевелясь. Подопечному этого больного ангела пришлось уволиться с работы, точнее, как уволиться - просто не приходить на почту, отключить телефон, вытащить батарею, со злости и от бессилия перед другом разбить ее же об бочок унитаза. Когда силуэт хёна из расплывчатого взора Гуксу не исчезал ни на минуту, и если и исчезал, то только по надобности, больной понял, что тот не ходит на работу. Как всегда - хотел как лучше, получилось все через одно место, от понимания этого стало еще хуже. Если бы только он читал Кодекс внимательнее, если бы только знал, как вернуться обратно, в прежнее состояние - перестать быть эгоистом и думать только о себе, ведь Канчиль все еще подопечный. А Су все еще ангел. Но раз его тело с каждым днем все хуже и хуже переносит боль от пыток и голосов Свыше, то он теряет свои ангельские свойства. Значит, всему есть конец? Одному точно нет... - Крылья. - прохрипел горе-ангел так непонятно и тихо, что Каниль его сначала даже не услышал, но когда понял, что ему не показалось, удивленно уставился на Гуксу. - Крылья, мать твою. Посмотри на них... Хорошие, наверное, были крылья... Не очень понимая, о чем сам же говорил своему подопечному, он выгнул спину так, чтобы до хёна уже дошло наконец, где они у ангелов находятся. Озарение пришло недавно - ведь боль правда была в спине, а значит Небеса и Он просто напросто избавляли его от крыльев. Это здорово. Правда. И у Гуксу появились силы бороться с этой болью. Ведь переродился он как-то с крыльями и на Небесах, на Высшем Этаже. - Да. Ничего нет. Только шрамы на лопатках. - скорее себе, чем кому-либо еще, пробурчал старший, никаких крыльев не обнаруживая. Ну, да, он и так их не видел, теперь, видимо, никогда и не увидит. Зато он видит шрамы от ангельских крыльев! Нет, раньше на этом месте их точно не было... Канчиль только помнит на каждой из лопаток тусклую татуировку в виде крыла. И все. Выглядит очень... Сняв со слабого и бывшего, скорее всего, ангела, майку полностью, Канчиль больше ничего не делал, даже, кажется, почти не дышал. Он не видел там, внизу, у копчика, большие волдыри, пульсирующие прямо у него на глазах, наверное, причиняя большую боль его мелкому другу. Еще не видел. Но теперь, увидев, поспешно отвернулся. Потому что его сейчас стошнит, ну или минимум скрутит. - Что, противно? По-моему, если не брать их в расчет, то я вполне себе красавец. - не в правилах Гуксу делать себе комплименты, но, как говорится - себя не похвалишь, никто не похвалит. Да и не в этом дело, просто... хотелось не нагнетать обстановку. - Сложно говорить... - Вот и молчи лежи. Малой, какой же ты... Малой. - не найдя больше слов, Канчиль улегся рядом с больным экс-ангелом, и понял для себя кое-что. Что например? Ну, Гуксу сопит до ужаса мелодично. А еще, если нависнуть над спящим больным, невесомо касаясь кожи там, где шрамы на лопатках, то можно почувствовать всем естеством, какая эта кожа мягкая и как сразу становится человека жаль. Жаль... А еще, Канчиль ласково провел пальцами чуть вниз - совершенно не спеша. Эти касания не входили в его планы, но он все равно сделал это. Как в тот раз, когда он умер, а потом воскрес, благодаря этому чудо-ангелу - он не мог сделать и шага против высшей воли, он шел и повторял действие за действием, которые происходили с ним уже второй раз. Хорошо, что в один момент догадливый ангел-хранитель дал своему подопечному талисман. Талисман непростой - понятное дело, что волшебный. Удивительно что - то, что на следующий день Гуксу чувствовал себя как обычно. Шрамов не было, татуировки были на месте, волдыри исчезли, пропасти под глазами ангела заполнились тем, чем нужно, а ребра не перестали выпячивать наружу, обтянутые человеческой кожей и плотью. Все так, как и было. Как будто и не было никакой лихорадки, не было перерождения, ничего не было. Канчиль, увидев совершенно здорового и жизнерадостного даже Гуксу, был рад, что успел прикоснуться к завораживающим и притягивающим взгляд шрамам на лопатках. Он знал, что их больше нет, даже до того, как тонсен сам показал ему голую спину, знал. Чувствовал. Потому что это не чудо даже. Так, волшебство. А для Канчиля это было что-то вроде порчи, а может, и похуже. Еще одно он понял сегодня, после ночи без сна с раздумьями напополам - он влюбился. Если не в самого ангела, кажется, уже не бывшего, то хотя бы в его лопатки. Чертовски красивые. Когда у Канчиля не было таких по-настоящему ужасных мыслей насчет Гуксу и он страстно желал снять себе женщину на ночь, то он думал много о том, как изменился этот и так страшный и несправедливый мир, как он стал еще более несправедливым и подлым, как все перестали ценить благородство, как страх восторжествовал над людьми. Но когда Гуксу крепко обосновался в его жизни, в квартире, везде - даже когда его почтальоном обратно приняли, носил пончики с джемом на работу - мысли об этом как-то перестали посещать взрослую голову. Пошли мысли о том, что над их домом парит белая аура удачи, что карма у Гуксу ну просто загляденье, и что Гуксу - не только ангел. Он еще и джек-пот. Крупный куш такой. Канчиль радовался. Но теперь, когда его мысли насчет этого парня не такие смешные и счастливые, а наоборот, очень мрачные и пугающие самого Канчиля - не пойми что начало происходить. Серьезно, особенно когда выходной: то Канчилю не нравится, что Гуксу в одних трусах ходит по дому и пьет колу, то не нравится, что тот везде разбросал свои боксеры от кельвин кляйн (и где он только взял такие дорогие? - думал Канчиль) и не собирается их убирать на место. Ладно, хоть чистые, а если грязные?... Канчилю хотелось убиться от отсутствия манер у их обоих, и уже на следующий день в магазине дисков была куплена порнуха, а ангел с невинными глазками был отправлен от дома подальше с наставлениями "и на пушечный выстрел не подходи сюда, ирод". Но это не помогло - ну вообще никак не помогло, только хуже стало, потому что Канчиль начал злиться - то ли у него больше не стоит, то ли порнуха какая-то не такая, то ли из-за ангела этого гребаного, чтоб его, здесь теперь обитель невинности и вообще всяческого добра. Сплюнув прямо на ковер, Канчиль вытащил диск из дивидишника и выбросил его в мусорное ведро на кухне. Там же было окно, в которое он в следующую секунду посмотрел. Конечно же, этот дурак стоял там, точнее сказать, качался на детских качелях. Малой, что с него взять. - Иди домой! - крикнул хён в окно и тут же его закрыл. Не то что бы холодно, просто смотреть хотелось на этого человека все меньше и меньше. Больно как-то. Может, ангелосущность - это заразно? Давно, кстати - Канчиль заметил эти изменения - вторая, другая его, та самая фатальная сущность не проявлялась, но как только за Гуксу закрылась вовнутрь входная дверь, тот же был прижат Канчилем к ней. Жестко, резко, без права на сопротивления. Старший нигде не читал, что ангелы имеют сверхсилы, так что... - Хён? - спрашивать просто так, для приличия - о боже, боже мой, как Су ждал этого момента. Сильнее, чем люди ждут дождь в летнюю жару. Нет, еще сильнее. - Что?... - А мысли ты читать тоже умеешь? - никогда не интересовавшийся этим, Канчиль проводит носом по правой щеке младшего. И ему это нравится. Нравится, как... Нет, нельзя сказать, как. Можно только представить. - Я... Нет. - признается. - И это хорошо. Проснувшись на следующее утро, то есть проспав почти день, Канчиль понимает, что не может быть все так хорошо. То, что вчера Гуксу согласился с ним... Переспать, старший не знал, как это объяснить. Это странно. Это на что-то обязывает? В его времена обязывало. Но он ни разу не встречался с парнем. В этом случае тоже есть обязательства? Не дожидаясь того, как Гуксу проснется, устав от мыслей об возможной еще более высокой ответственности за этого ангела-ребенка-хранителя, Канчиль выходит подышать свежим воздухом и возвращается только ночью, когда Гуксу уже устал его ждать. Хён же знает, как долго не может спать его тонсен. Тонсен... Теперь это ни черта не ложилось на слух, было чем-то неправильным. - Я хочу второго чуда. - снова припер Канчиль малого к стене, но уже с другими намерениями, с другой просьбой. - Верни мне вчерашний день. Я хочу все исправить. Гуксу тяжело, очень больно слышать эти слова - ножом по ангельскому сердцу, ножом по всем ангельским внутренностям, снова это чертово ангельское внутреннее кровотечение. И ведь правда кровотечение. Или не крово. В общем, не суть, главное - течение. А что сейчас в нем не так как нужно льется - не так важно. С другой стороны - чего хотел ангел от своего подопечного? Главное слово - ангел. Чего вообще может хотеть ангел? Ни в одном Кодексе мира не сказано об этом. А есть еще одна сторона - эгоистичная и даже немного похожая на человеческую сторону, на тех людей, которых сейчас каждый второй - хотелось сказать, что, де, Канчиль, халява кончилась, чудес не бывает, а я вообще не ангел, я обычный человек. Но никто ангелу не поверит, потому что он не умеет врать. Ангелы вообще чертовски честные существа. - А я не хочу. - вновь признается своему подопечному Су. - Но кого это волнует? - не дав даже слова против сказать, ангел совершает второе чудо из трех. Во время процесса, который длился столько, сколько единиц измерения нет на планете, чтобы измерить, в ангеле с нечеловеческой скоростью зародилось плохое предчувствие. Например, что третье чудо будет исчезнуть из его жизни. Только вот Гуксу не знал - а такое выполнять можно? Он все-таки невнимательно читал Кодекс, и как он окончил школу Ангелов? Непонятно. Снова этот день. Паршиво только то, что уже ничего не будет как прежде. Сопливо звучит, и Гуксу это знает, а что поделать - правда, даже если сурова и горька, иногда вот такая вот - не объяснить по-другому. Когда Канчиль кричит его из окна, зовет в дом, конечно же, Гуксу идет к нему - руки и ноги даже у ангела в такой момент не слушаются, подчиняясь тем действиям, которые уже были совершенны в прошлый раз - чудо, оно такое, оно дает право поступив по-другому только в том моменте, где по-настоящему хочешь исправить что-то. Чертовы правила и указания, как же ангел их не любил. Совершенно все то же, что и было - вот Канчиль прижимает его к двери, вот они говорят о чем-то, а после этого жадно и мокро целуются, проходя в комнату, но Канчиль почти несет ангела на руках. Вот старший снова прижимает его к стене рядом с окном, вслепую занавешивает красную штору, покрывает поцелуями влажную от волнения и возбуждения шею, а потом все то, что было, ничего не меняется. Совершенно. Вплоть до тех пор, пока Канчиль с рыком не кончает в своего ангела-хранителя. Гуксу не понимает, что за чертовщина, ведь он, получается, просто так потратил чудо на подопечного, просто так, а это не шутки... Но когда Канчиль его к себе прижимает, мысли уходят. Быстро, мгновенно - в общем, не объяснить словами так, как ангелу хочется этого. - У тебя есть вопросы? - у Канчиля безумно ровные зубы, и, быть может, малой сумасшедший, но ему хотелось прикоснуться к этим зубам, когда их обладатель улыбался. - Да, но... Какого черта ты тратишь мои чудеса налево и направо?! - Эй, эй. - старший засмеялся, обнимая Гуксу еще крепче. - Во-первых, чтобы испытать это еще раз. А во-вторых... Я передумал. Того. Исправлять. Словно подумав, нужно это или нет, Канчиль все же добавляет: - И я люблю тебя. Правда. - решает, что нужно таки, и целует мелкого в висок. То, что сказал тогда Канчиль, несомненно нужно было Гуксу. Нужно было, чтобы раз и навсегда избавиться от ноши ангела. Он невнимательно читал Кодекс, но все же что-то смог запомнить, что-то, что пригодилось ему, пригодилось безоговорочно. И когда ты уже не ангел, а человек, обычный человек, правда внутренне ты ощущаешь себя еще немного необычным существом, поможет то, что рядом есть твой подопечный... бывший подопечный. Будь его воля, их глаза никогда бы не закрывались, ведь они успеют выспаться, когда умрут. Теперь Гуксу тоже умрет вместе с тем, на кого не успел потратить третье из чудес. - Ты - мое третье чудо. Ты. Гуксу каждую ночь хочет, чтобы она не заканчивалась.