astronaut

are you out there? 'cause you're all i've got

после смерти нила протагонист абсолютно теряется. он с туманом перед глазами и на чистом автоматизме прячет части алгоритма в богом забытых уголках мира, скрывается от айвза, иногда проверяет кэт и макса, чтобы убедиться, что больше им ничего не грозит, просто пытается жить. отдохнуть впервые за последние недели, которые по ощущениям растянулись на годы, но которых всё равно оказалось недостаточно. одиночество, которое никогда прежде не было проблемой, теперь ощутимо давит со всех сторон. осознание предстоящей работы тяжким грузом лежит на плечах, а протагонист все никак не может понять в каком направлении двигаться. он ждёт - знаков, людей, событий - чего угодно, что дало бы подсказку где - когда - искать ту самую начальную точку. и когда искать нила. первый год оказывается самым тяжёлым. протагонист будто каждый день проходит все пять стадий принятия по кругу. загоняет глупую и наивную мысль «может получится всё изменить» как можно дальше, злится на самого себя за то, что вынужден будет привести нила прямо под пулю и на весь мир за то, что тот не оставляет ему выбора. пытается искать обходные пути. а в итоге сталкивается лицом к лицу с очевидной правдой: всё будет так, как уже произошло. так, как, очевидно, происходило тысячи раз и произойдет снова. он не сможет переписать историю, потому что начало уже положено. бесконечный зацикленный ход событий, который будет приводить его сначала к «доводу», а потом и к нилу не собьётся лишь из-за желания спасти человека, который внезапно оказался так важен. хочется бороться, вырывать свободу выбора зубами, сделать что угодно, лишь бы не становиться началом петли, в которой у них никогда не будет достаточно времени. в которой им суждено лишь терять и находить друг друга снова и снова. но осознание этой неотвратимости все глубже проникает в каждую клеточку его тела, укладывается где-то в подсознании и заставляет смириться. понимание истоков «довода» приходит внезапно и заставляет сердце болезненно сжаться: в очередной раз прокручивая в мыслях моменты их последней миссии в поисках мелких деталей, которые упустил из-за собственной неосведомленности, он чётко видит перед глазами чужие переплетённые пальцы, складывающиеся в жест, который после сможет открыть любые двери. нил все ещё где-то в прошлом, бесконечно далёкий и чужой, пока даже не догадывается о том, через что им предстоит пройти, но уже влияет на будущее. у них ведь на самом деле никогда не было выбора. а через несколько лет, направляясь на очередную встречу-переговоры (или вербовку, как говорят почти все в растущем штабе организации) где-то в средней азии протагонист краем глаза замечает ту самую подвеску. и не обратил бы внимания, если бы не солнце, словно специально светившее прямо на небольшой столик с безделушками, каких по всему городу раскиданы сотни. раздражать серьёзного профессора ядерной физики с нездоровой склонностью к опасным экспериментам было явно не лучшей идеей, но протагонист без особых усилий заставляет рассудительный голос в своей голове замолчать впервые за все эти годы и подходит к лавке. терпеливо дожидается, пока пожилая хозяйка закончит обслуживать покупателей, потратив на личные разговоры намного больше времени, чем того требуют обычные правила торговли. возможно, взгляд, ни на секунду не оторвавшийся от маленького кружочка на красной нити, был слишком красноречивым, потому что женщина, только что поделившаяся со случайным клиентом целой историей из жизни, лишь молча вкладывает подвеску в руку протагониста, на секунду сжимает мужскую ладонь и смотрит так, что кажется будто ей известно всё, что ждёт украшение и его будущего обладателя в прошлом. а возможно протагонист просто хочет увидеть это понимание хоть в ком-то. он так же молча отдает торговке купюру. осторожно опускает подвеску в нагрудный карман пиджака и возвращается на дорогу. озлобленный профессор, к которому придётся искать новый подход, будет малой платой за самое важное в жизни протагониста решение: пришло время двигаться назад.