Трудно быть другом

Теплый летний ветер слегка раскачивал пушистые кроны деревьев, а жаркое солнце стояло в самом зените безжалостно обжигая своими лучами. Сегодня весь день несло неистовым пеклом, но не таким, когда хочется уютно развалиться на траве, сунуть колосинку в зубы и лениво наблюдать за плывущими облаками, а сухой духотой и паром, как из бани. Но даже в такой день спокойно понежиться на траве, а лучше дома обмотав голову влажным полотенцем и спрятавшись в самый темный угол своей комнаты, мне не удалось. Со сбивчивым дыханием и раскрасневшимися щеками несусь, аки горная лань от хищника, через маленькую поляну к лесу и ныряю в спасительную тень от дерева. Раскаленный воздух обжигает ноздри и с болью пробирается внутрь, будто мне горячих углей в легкие натолкали. Прижимаюсь спиной к дереву в попытках удержаться на ногах и делаю глубокий выдох через рот, чтобы перевести дыхание. Резинку со своих волос — что поделать, если ни одна не может удержать их тяжести — потеряла еще минут тридцать назад, и теперь длинные, некогда еще чистые и шелковистые волосы смольного цвета спутались между собой и нагло липли к вспотевшему лицу. Издаю шумное «пфф» сдувая локоны с глаз, но они, заразы такие, возвращаются на место. В ушах немного давит, но я стараюсь сосредоточиться, прислушиваюсь к звукам вокруг и пристально осматриваюсь, сканируя лес своим шаринганом. Вокруг стоит подозрительная тишина, за исключением пения птиц и шума листвы, звуки которых меня совершенно не интересуют. Смахиваю пальцами надоедливые волосы со лба и в эту секунду, в нескольких сантиметрах от моего лица острый кунай протыкает кору дерева и всаживается в нее почти наполовину. Моментально веду взглядом по направлению броска, но никого не вижу. Активированный шаринган за мгновение изучает местность: впереди, слева — чисто, а значит справа. Резко поворачиваю голову и с большим удивлением, и моим великим сожалением, опять никого не обнаруживаю. Ну не с призраком же я тут сражаюсь, в конце концов. Эта жара доведет меня до исступления. — Каиса, соберись! — чувствую порывы воздуха, рассекаемые чужой рукой все таки слева от себя и реакция срабатывает мгновенно. Выхватываю кунай из ножен, закрепленных на бедре, отпрыгиваю в сторону и выставляю оружие перед собой, блокируя удар нападавшего. Лязг металла эхом звенит по всему лесу, пока я, со всей присущей Учихам точностью и скоростью, парирую удары и пытаюсь не окочуриться тут окончательно от того, насколько перестает хватать воздуха и влаги в организме. Глаза противника, с точно таким же шаринганом как у меня, изучающе прищуриваются и парень делает резкий выпад, хватая меня за руку. Два точных, четких движения и я уже лежу на спине прижатая к земле, с чужим кунаем возле горла. Опять лежу, черт побери. — Думаю, на сегодня достаточно, — меня отпускают и убирают оружие, а после протягивают руку, чтобы помочь встать. Оба деактивируем шаринган. Распластавшись на земле и раскинув руки, ноги по сторонам отрицательно мотаю головой и шумно дышу, чувствуя как сердце выстукивает чечетку в груди. — Буду валяться тут и сетовать на свою несчастную долю, насколько мне повезло оказаться с тобой в одной команде, — криво улыбаюсь от усталости и кладу ладонь на грудь так, как будто бы успокаиваю несущееся сердце. — Ну у тебя хороший прогресс, твои навыки с каждым разом становятся лучше, — парень кивает в подтверждение и достает из поясной сумки хётан кидая в мою сторону. Ловлю в воздухе спасительную фляжку и со смешком отмечаю ее тыквенную форму. Она обычно под сакэ используется, а он воду в ней таскает. — Это потому что я с тобой тренируюсь, Итачи, ты совершенно не жалеешь сокомандников. Вытащил меня в такую жару. Смерти моей хочешь, — буркнув, лениво поднимаюсь принимая сидячее положение и жадно прикладываюсь губами к горлышку делая жизненно необходимых несколько глотков уже теплой воды. Чувство, будто пересушенную пустыню с потрескавшейся землей и жухлыми кустарниками наконец-то посетил дождь. Головная боль постепенно начала отступать, а к телу возвращаться подвижность. Живительная водичка. Напившись, возвращаю флягу-тыкву парню и он проделывает с ней те же манипуляции, следом присаживаясь рядом со мной на траву. — Наоборот, улучшая свои навыки на тренировках, ты уменьшаешь свой шанс погибнуть на задании, — Итачи перекидывает свой длинный хвост за спину и немного облокачивается назад, упираясь руками в землю. Беззлобно фыркаю и легонько мотаю головой в стороны, встряхивая влажные волосы. Как и всегда он своим поучительным тоном не оставляет путей к отступлению. Все, конечно, правильно говорит, но сегодня больше хотелось попасть скорее в Страну Железа к ее заснеженным горам и самураям. — С тобой теперь даже поругаться никак не получается, когда очень хочется, — пихаю Учиху в плечо и мы вместе тихонько смеемся. Никогда бы раньше не подумала, что буду вот так просто и по-дружески общаться с самим гением клана Учих. Несмотря на принадлежность к нашему клану он всегда жил на расстоянии от всех, наблюдал издалека и не особо сближался с другими. Проницательный и какой-то недосягаемый для остальных. Признаться честно, в академии он меня жутко бесил своим пассивным поведением и необычайной зрелостью для своего возраста. Лучшие результаты, лучшие оценки, все давалось ему невероятно легко. Ну а если признаться еще честнее бесил он многих сверстников, скорее потому, что ненамеренно заставлял их чувствовать себя слабее перед ним. Что до девушек, так каждая вторая мечтала пойти с ним под венец. Помимо навыков и ума природа ведь еще наградила его привлекательной красотой, хотя последнее, я уверена, от его очаровательной и нежной мамы — Микото Учиха. Но все равно крепко складывалось ощущение, будто при создании Итачи Учихи была ненароком просыпана целая банка «всего самого лучшего» и еще немного присыпали сверху сахарной пудрой. Иначе как еще объяснить его особенную любовь к сладкому. Что до меня — я, Каиса Учиха, просто была из клана Учих: имела характерную светлую кожу, темные глаза в своем естественном их проявлении, длинные блестящие черные волосы, которыми по праву гордилась, и волевой характер. Способности немногим выше среднего, на крепкую такую четверочку. Особенно легко мне давалась теория и не особенно практика, поэтому я с тихой завистью смотрела в детстве на Итачи. О нет, я наверное одна из немногих кто не хлопала перед ним ресницами веером, не кидала томных взглядов и вздохов в его сторону. Напомню, что он бесил меня просто до-жу-ти. Когда после окончания академии меня определили в команду с ним, я думала моя жизнь будет кончена. Уж не знаю, о чем там думал Третий определив в одну команду двух Учих, но в моем юном возрасте, граничащим с максимализмом, казалось что он просто смеется надо мной. Конечно, Хокаге ведь делать больше нечего, чем строить козни двенадцатилетней несмышлёной девчушке. Но тогда я думала именно так. Я спорила с Итачи по любому поводу, чаще всего когда его даже не было, мне просто необходимо было спорить с ним. Я кричала и ругалась как озлобленная гарпия, а он искренне не понимал от чего же так сокрушаюсь. Всё, наверное, изменилось, когда я сквозь зубы попросила его помочь в тренировках. Насколько бы не кипели внутри меня эмоции — я шиноби. И я не имела права подводить свою команду и быть для нее бесполезным грузом. С поникшей головой и обузданной гордостью я подошла к Итачи, объективно оценивая его силу и умения, и на мое удивление он согласился. Правда с двумя «но»: умерить свой пыл и никогда не пропускать тренировки. Прошло уже шесть лет с того момента, а я все также держу свое слово. Мы действительно сблизились за это время, нас даже можно было назвать друзьями, и я с горечью вспоминала ту скверную девочку в лице прошлой меня и понимала, насколько она была не права. При всей своей отстранённости Итачи оказался очень привязан к своей семье. Мне удалось увидеть его искреннюю доброту, любознательность к жизни, природе шиноби наряду с внутренним одиночеством. На нем крепко запечаталось, выжглось раскаленным железом, клеймо гения клана Учиха о котором он не просил. И тогда мне захотелось помочь ему ответно, стать для него человеком, который увидит его сквозь это клеймо. Захотелось стать другом для Итачи Учихи. Именно так я окончательно и бесповоротно влюбилась в него, о чем рассказать, конечно же, не могла от страха. От страха, что это будет не взаимно и от страха в итоге потерять его даже в качестве друга. Но чувства тем же самым раскаленным железом выжглись внутри меня и крепли с каждым днем, пробираясь до самых глубин, трогая сердце и беспощадно сжимая при виде его улыбки. Если уж Учиха влюблялись, то всегда по-настоящему и сильно. Еще одна характерная черта нашего благородного клана, которая для меня сейчас имела две стороны медали: любовь к другу и ненависть к себе. Солнце слегка скрылось за облаками и я с удовольствием подставила разгоряченное лицо потокам ветра, блаженно прикрывая глаза. Нас двоих не напрягала тишина, наоборот мы находили в ней гораздо больше нужных слов. Мы научились молчать друг с другом, оставаясь при это в полном комфорте. — Нии-сан! — в глуби леса послышался знакомый детский голос и вслед за ним из-за деревьев показалась голова с характерной для нее прической ёжиком. Я улыбнулась, смотря как Саске несется в нашу сторону запинаясь о камни. О, этот маленький чертенок в свое время мне плешь на макушке проел. Детская ревность к старшему брату творила невообразимые вещи, но спустя время — уж не знаю, дело привычки, возраста или Итачи с ним поговорил — Саске успокоился и даже принял меня. — Опять вы без меня тренировались, — осмотрев нас обиженным взглядом Саске смешно и по-детски надул губы, вызывая теплый смех. — Что такое, Саске? — Итачи склонил голову вбок смотря на брата, а я заметила как мгновенно потеплел его взгляд. Иногда я стала замечать такой взгляд и в свою сторону, но совершенно не понимала как на него реагировать. Что именно скрывалось за этим взглядом было известно только ему самому. — Мама попросила тебя сегодня не задерживаться на ужин и еще зайти к Сёнбею купить данго, — младший чертенок перевел взгляд в мою сторону и хмыкнул. — Кая, ну как, уже удалось победить моего брата? — Пока еще нет, но я работаю над этим, — улыбаюсь и срываю травинку прокручивая в пальцах. — Такими темпами скоро ты и меня победить не сможешь, — деловито заявляет Саске, а у меня глаза округляются размером с монету. Наглости и самоуверенности этому мальчишке не занимать. — А вот это ты зря, потому что «скоро» это не сейчас, а сейчас я могу, — я резко подскакиваю на ноги и слегка пригибаюсь, готовясь к атакующему прыжку. Саске дергается от неожиданности, расплывается в широкой детской улыбке и дает дёру к деревьям. — Не убежишь от меня, я тебе сейчас покажу, малявка! Мы носимся среди деревьев как угорелые, заливисто смеемся разгоняя птиц и всеми своими действиями мешаем тихой природе существовать в спокойствии. Через несколько минут понимаю, что я уже почти выдохлась, еще после тренировки, а моторчик в этом ребенке заведен на пределе и сил ему хватит так пробегать еще на несколько километров. Совершаю решающий прыжок и валю Саске в траву попутно начиная щекотать. Мы продолжаем возиться в траве под заразительный смех Учихи младшего, ну точнее он возится подо мной и отчаянно пытается отбиться от моих пальцев. — Вот так то, будешь мне тут задираться, — останавливаю свои пытки и встаю с мальчишки, давая ему возможность отдышаться. К нам подходит Итачи и благосклонно улыбается покачивая головой, мол, оба мы дети и сидеть бы нам в песочнице лепить куличики. Отряхиваю запачканные штаны и неопределенно пожимаю плечами. Ну а что, он первый начал. Саске подскакивает следом и бросает на меня раззадоренный азартный взгляд, который неумело пытается скрыть под маской серьезности. — Кая, а ты придешь на ужин? — вдруг выпаливает младший, а мои глаза вновь округляются. Сегодня у них прям удивительный день какой-то. — А должна? — А разве ты не встречаешься с моим братом? — если бы челюсть могла отстегнуться, то моя бы с грохотом рухнула сейчас в траву. Я изумленно моргаю, смотрю на Саске и не понимаю, что на это ответить. Перевожу взгляд на Итачи, но тот давит улыбку и отводит взгляд, что явственно подсказывает мне, Каиса, помощи не жди. — Просто многие в клане так думают, вы же часто вместе. Саске жмет плечами, замечая мою растерянность и косится на брата. А у меня в голове всплывают картинки воспоминаний шепчущихся девушек за моей спиной и их презрительные взгляды. Так вот в чем все дело было? — Нет, Саске, это все домыслы, — «...к сожалению» мысленно заканчиваю фразу и нервно хихикнув натягиваю улыбку. Саске еще раз неоднозначно жмет плечами, будто не верит, напоминает Итачи про ужин и маленьким вихрем уносится обратно в деревню, кинув что-то по пути, что у него дела и вообще ему тут некогда стоять, но в следующий раз на тренировку обязательно пойдет с нами. Я стою ни живая, ни мертвая, боясь вообще шелохнуться. Внутри снова все сдавило и комом встало в горле, что хочется прокричаться. — Ха-ха, не, Итачи, ну ты слышал, что говорят, откуда вообще такие слухи рождаются, — не поворачиваюсь к нему, просто стою и мну собственные пальцы в попытках не разрыдаться. От слов Саске почему-то стало очень больно. — Каиса... Я не слышу, уши будто ватой заложило и звуки извне стали какими-то приглушенными. — Тоже мне, выдумщики, неужели парень и девушка не могут просто дружить друг с другом, — могут, но у тебя, Каиса Учиха, не получилось. Ты влюбилась в собственного друга, так что заткнись теперь. — Кая, — настойчивый теплый голос заставляет обернуться и встретиться со взглядом ониксовых глаз. Мои жалкие и источающие боль сталкиваются с серьезными и проницательными Итачи. Он как-то обеспокоено смотрит, щурит и тут же расслабляет веки и явно что-то обдумывает. Я слегка дергаю головой и хмурю брови в немом вопросе «что?», а Итачи растягивает губы в улыбке, следующими своими словами заставляя мое сердце радостно выписывать па! — Может ты придешь сегодня к нам на ужин?