Черный Принц

На вокзале Кингс-Кросс царила вечная суета, одни поезда отъезжали, другие возвращались, выпуская поток пассажиров и снова отбывали, загрузившись людьми. Никто не замечал, что несколько раз в год, несмотря на отсутствие поезда, пассажиров становилось немного больше и все они были подростками разных возрастов. Ребята тащили тяжелые чемоданы, смеялись, а в клетках у них ухали филины и совы, в аквариумах тихо квакали жабы, а их кошки определенно были разумнее обычных. Очередной поезд издал гудок и стал набирать ход, в суете толпы никто не обратил внимания на молодую женщину, которая шагнула прямо через колонну, чтобы исчезнуть и появиться на тайной платформе 9 и ¾, впрочем, там на ней тоже не акцентировали внимания. Женщина отошла в сторону и вытащила из кармана приталенного пиджака карманные круглые часы старинной работы. Кивнув самой себе, она замерла, разглядывая приближающийся к платформе поезд. Наконец, алый паровоз издал гудок и остановился. С шипением распахнул двери, выпуская школьников. Платформа тут же наполнилась радостными криками, счастливым смехом, а где-то и всхлипами, дети помладше плакали, обнимая своих родителей. Женщина же выглядывала в толпе кого-то, скользя неуверенным взглядом по лицам школьников. — Позвольте узнать ваше имя, Леди, — уже почти не ломающийся приятный голос заставил её повернуть голову и взглянуть на юношу лет 16-ти. — Приличные молодые люди, вначале представляются первыми, и только потом спрашивают, — женщина усмехнулась. — Приношу свои извинения, Леди, — синие глаза очень по-взрослому блеснули, оглядывая ладную тонкую фигуру, — Сириус Блэк третий, к вашим услугам. Позволите ли вы теперь узнать ваше имя, мисс? — Эйлин, — женщина приподняла бровь разглядывая юношу внимательнее, красивый, но уж слишком молод. — Прекрасное имя, — синие глаза заискрились, — будет ли мне дозволено узнать, ожидаете ли вы возлюбленного или же младшего родственника? — Мистер Блэк, — усмешка сама искривила губы Эйлин, — не думаю, что вы хотите получить ответ на этот вопрос. — И почему же? — Сириус прищурился, что-то знакомое было и в черных глазах прекрасной девушки и в том, как она приподнимала бровь, и даже в усмешке. Только сознание никак не хотело сложить цельный образ. — Блэк, — появление слизеринца заставило чуть вздрогнуть и повернуться к противнику. — Снейп, — выплевывать унизительное прозвище перед прекрасной дамой не хотелось, лучше уж просто фамилия, — и что у тебя такого произошло, что ты решил подойти? — Ничего особенного, кроме того, что один крайне наглый гриффиндорец клеится к моей матери. Палочка была направлена точно в грудь ошарашенного Сириуса, который заморгал, пытаясь осознать сказанное. — Северус, — тонкая ладошка накрыла руку слизеринца, — я рада, что ты меня защищаешь, но нам пора. Я же говорила, что ответ на вопрос вам не понравится, мистер Блэк. Эйлин обняла сына за худые плечи и подтолкнула к выходу, чувствуя, как чужой взгляд прожигает кожу между лопаток, а затем скользит вверх, замирая на тонкой шее, и на миг Эйлин пожалела, что решила сегодня подобрать волосы, а не оставить их распущенными. Северус зло сопя шагал рядом с матерью. Выйдя на платформу одним из первых, он выглядывал её и с каждой секундой отчаяние накатывало всё сильнее. Быть не может, чтобы она не пришла, только Тобиас мог заставить её остаться дома, и то, сломав ноги и не позволив принять костерост. Сознание рисовало жуткие картины полумертвой матери, когда, наконец, он её увидел. Если бы не приподнятая в усмешке бровь, он никогда бы не узнал собственную мать. Замерев на месте, Северус пытался осознать, что ухоженная молодая женщина лет 20-22 двух, это именно она. Впрочем, когда Снейп заметил увивающегося рядом Блэка, кровь вскипела от ярости. Мало того, что этот гриффиндорец портит ему жизнь в Хогвартсе, он ещё решил обаять мать слизеринца. Разговор вышел коротким, мама увела его, и её насмешливое «мистер Блэк» согрело душу. — Нам же на пригородный поезд, — Северус обратил внимание, что они пришли к парковке, где стояли немногочисленные автомобили и такси. — Нет, мы пришли правильно, — мать вытащила из кармана тяжелый брелок с прицепленным к нему ключу, — сможешь угадать нашу? Северус заморгал и отрицательно покачал головой, на что мать звонко рассмеялась, совсем как девчонка, и кивнула на сияющую черную машину со сверкающими дисками. По боку шла витиеватая серебристая надпись «Black Prince». — Шевроле Камаро 1968 года выпуска, потрясающая машина и досталась в очень хорошем состоянии. — Мама, а что на это сказал отец? — подросток придержал мать за локоть. — Ничего, — Эйлин покачала головой. — Совсем? — изумился Северус. — Совсем, — подтвердила женщина, — покойники не разговаривают. Сундук с грохотом выпал из ослабевших рук подростка. — Когда? — 11 октября, отравление некачественным алкоголем, — мать подмигнула и вновь рассмеявшись, открыла багажник, — закидывай. Северус как сомнамбула загрузил сундук убрав заедающую ручку в нужную нишу и захлопнул багажник, забрался в машину. Дар речи вернулся к нему, только когда они вырулили с парковки. — Почему ты не написала мне? — Я не выбиралась в Косой переулок, — мать покачала головой, ловко лавируя в потоке машин, — нужно было очень многое сделать, к тому же, для начала мне пришлось вспомнить о твоем существовании. — В каком смысле? — Северус напрягся. — В прямом, — Эйлин пожала плечами, — я долго разбирала записи и личные дневники, пытаясь вспомнить хотя бы собственное имя. Тобиас немного перестарался в день твоего отъезда в школу. Из больницы меня выписали только 4 октября, а затем всё закрутилось. Похороны, продажа дома, работа. Кофейня «Черный Принц» открылась два месяца назад, до этого нужно было оформить бумаги, подписать все договоры, найти поставщиков, подготовить помещение, подобрать работников. В целом очень много работы во время которой, нужно было хоть как-то высыпаться. Мать вырулила на трассу и привычным движением руки выбила из пачки сигарету. — Открой окно, тебе вредно дышать дымом. — Ты зельевар, тебе нельзя курить, — Северус попытался забрать у матери зажигалку. — Уже нет, — Эйлин ловко увернулась и прикурила, — Тобиас сломал мне кисть в трех местах и все пальцы на левой руке. Когда я добралась до костероста было уже поздно, больше мне у котла не стоять. Впрочем, варить кофе это мне не мешает. Подросток тихо зашипел проклятья в адрес покойного отца и тут же получил легкий шлепок по макушке. — Не сквернословь, это недостойно Принцев. И да, этим летом тебе придется поработать, поможешь с кофейней, а пока лучше расскажи мне как прошел год в Хогвартсе. Северус выдохнул и принялся рассказывать, не замечая, что мать погрузилась в воспоминания. «Очнувшаяся в больнице женщина хмуро разглядывала собственное лицо. Желтоватая кожа, жесткие складки морщин и общее крайне запущенное и неухоженное состояние. Хуже всего было с волосами, часть выбрили, это говорило о том, что была операция на мозге. Она уже поняла, что находится совершенно не там, где хотелось бы, настолько не там, что даже тело принадлежит не ей. Отлипнув от потрескавшейся раковины, она, шатаясь, выбралась в палату больше напоминающую барак, впрочем, в свое время ей пришлось побывать в больнице далеко от столицы или даже северной столицы любимой родины. Там было примерно тоже самое, даже хуже. — Миссис Снейп, в процедурную, — заглянувшая медсестра не оторвала взгляда от бумаг. Кривая усмешка исказила сухие, потрескавшиеся губы. Судя по листу болезни, прикрепленному к её кровати, именно она миссис Эйлин Снейп. Выйдя, она пошатываясь побрела по коридору, вглядываясь в надписи на дверях. Её перебинтовали, взяли кровь на анализ, от чего голову тут же повело, и позволили вернуться в палату. Кормили не слишком вкусно, но хотя бы сытно, и отощавшая тушка, колющаяся всеми костями даже нарастила немного жирка. А при выписке, во весь рост встала проблема возвращения домой. Адрес узнала в собственной карте, как и имя мужа, а вот по прибытии почти сразу получила в зубы и отправилась считать звездочки и слушать как пьяный Тобиас что-то орет о ведьмах и их поганых выблядках. Нерадостная перспектива, с мышиным весом, против крупного мужика который ещё и пьян, лучше лежать и не отсвечивать, может пронесет. В тот день действительно пронесло просто чудом, у Тобиаса, который что-то вякнул насчет супружеского долга, просто не встал, хотя новоявленная Эйлин уже с ужасом ждала очередных переломов, разрывов столь нежных мышц и возвращения в палату. Несколько дней она пыталась хоть как-то собрать новую жизнь в кучу, копалась в дневниках прежней владелицы тела и с ужасом представляла себе перспективы этого времени. 1974 год, это совершенно не то, что 2024-тый. Пусть Великобритания, но лучше бы СССР. Шансов на то, чтобы выбраться из этой клоаки было бы больше. А затем стало ясно, что либо нужно бежать, просто бежать всё бросив, так и не поняв кто она и почему по дому летает посуда и мигают лампочки, или же полностью забрать дом себе вместе со странной лабораторией в которой хранились крылья фей, порошок из рога единорога, драконья чешуя и другие ведьмины примочки. Судьба Тобиаса оказалась решена 10 октября, когда у него было более трезвое состояние и супружеский долг Эйлин пришлось исполнить, лежа лицом в подушку и стараясь не думать о том, что вообще происходит с телом. Той же ночью, яд оказался в бутылке дешевого джина, а следующим вечером полиция записывала протокол, скорая поставила предварительный диагноз, отравление некачественным алкоголем, а тело Тобиаса увезли в морг.»