Черный Принц

Сириус не мог поверить в свою удачу, его пустили в дом, устроили в кухне и даже накормили. На такое он и не рассчитывал, но сердце наполнялось радостью от того, как Эйлин позаботилась о нем. Наличие её сына даже не раздражало, на удивление тот был спокойным, да и выражение лица Снейпа было далеким от того, каким было обычно в Хогвартсе. Наблюдая за тем, как бережно слизеринец прочесывает черные волосы своей матери, Блэк ощутил острую зависть, он бы тоже с удовольствием перебирал эти пряди. — Северус, — Эйлин перехватила руку слизеринца, — спасибо, уже можно заплетать. — Я ещё не закончил, — тонкие пальцы Снейпа быстро прошлись по коже головы, несмотря на попытку матери отстраниться, — ты это от меня скрывала. — Да, — Эйлин повела плечом, — не хотела тебя беспокоить. — Что значит не хотела беспокоить? — слизеринец обошел стул и взял Эйлин за плечи, — Черепно-мозговая травма, операция на голове, четыре дня комы и неделя в реанимации, это ты называешь не хотела беспокоить?! — Ты нашел выписку? — и так светлая кожа женщины побледнела. — Нашел. И прочитал, мама, у тебя была остановка сердца, ты умирала. — Но я жива, — Эйлин провела ладонью по щеке слизеринца, — это ли не главное. — Да, но... — парень на миг задохнулся, — ты должна была сказать, и я даже не удивляюсь тому, что у тебя часто болит голова, тебе нужно в Мунго! — Я уже навещала целителя ещё в марте, когда начались мигрени, это временное явление, ничем не исправить, но через пару лет пройдет. Нужно только симптомы снимать. Сириус вжал голову в лапы, смотря как вечный противник прижимается к матери, а та гладит его по голове. — Я мог тебя потерять, — голос был немного приглушенным. — Не думай о плохом, — Эйлин села ровно, поставив ноги на пол и крепче прижала к себе сына, — я жива, здорова и с тобой. И я никогда тебя не оставлю. — Правда? — вопрос был по детски глупым и наивным, но Сириус и не думал смеяться. — Конечно, правда. Ты мой самый любимый человек, и никто не сможет заставить меня полюбить кого-то так же сильно как тебя. Я никогда тебя не брошу. Блэк видел, как расслабилась напряженная спина Снейпа, и тот как-то странно задрожал перед тем как раздался первый сдавленный всхлип. — Поплачь, мой хороший, это не стыдно, — в темных глазах Эйлин тоже дрожали слезы. Сириус осторожно отвернул морду. Сейчас он видел то, чего никто не должен был видеть, никогда и ни за что. И за эти минуты, что он провел на лежанке, ему казалось, что он стал старше на несколько лет. Северус сжал палочку, когда в купе вошел Блэк и закрыл за собой дверь. — Что тебе нужно? — Перемирие, — гриффиндорец сел напротив, — ни драк, ни приколов, ни шуток, ни обзываний. Мы спокойно доучиваемся последние два года в Хогвартсе. — И с чего вдруг такая щедрость, Блэк? — Снейп презрительно скривился, — или ты думаешь, что я поверю в благотворительность? — Просто нашлись вещи более важные, чем отравлять тебе существование, — гриффиндорец пожал плечами, — и зная вашу слизеринскую подозрительность, предлагаю составить договор. — Только попробуй подойти к моей матери, — Северус прищурился, — ты вечно крутился у кофейни, и единственная причина по которой я тебя не отравил, это ущерб репутации. А её вежливость это лишь воспитание, а не одобрение. — Снейп, я заключаю перемирие не для того, чтобы понравиться тебе и ты мне не мешал, — Блэк фыркнул, — это невозможно, причина моего поступка другая и тебе я не обязан её сообщать. Готов рассмотреть договор? Слизеринец оглядел неожиданно серьезного гриффиндорца и кивнул. Вот только никак не ожидал, что тот достанет официального вида бумагу и кровавое перо. Подобравшись, Северус принялся читать пункты договора, по которому выходило, что их общение сводится к минимуму. Никаких специальных поисков без основательной причины, коей может служить просьба профессора или директора, обращение только по фамилии или имени без искажений оных, и ещё несколько пунктов, которые могли обеспечить спокойную жизнь. — Тут только ты и Люпин. — За Джима я буду не в ответе, но как уже указано, помогать в осуществлении розыгрышей против тебя лично, я не буду. Но не думаю, что у него будет время, не после того, как Эванс согласилась с ним встречаться. Северус задумчиво провел пальцами по краю листа. Было очень заманчиво подписать это, к тому же, ему нужно будет лишь отказаться от оскорблений и не открывать охоту на Блэка и Люпина. — Я дам ответ завтра. И договор заберу, для более внимательного изучения. — Не проблема, — Блэк поднялся и убрал перо в сумку, — до встречи на пиру. Гриффиндорец вежливо закрыл за собой дверь, а Северус достал перо и пергамент и принялся писать Люциусу. Что-то было здесь не чисто. «- Полина Афанасьевна, мы прекрасно вас понимаем, но вам нельзя рожать, — седой врач с жалостью смотрел на молодую девушку, — у вас была сложная операция, десять титановых имплантов в позвоночнике, и были бы они у вас в грудном отделе, ещё можно было бы как-то перекрутиться, но не в поясничном. Это будет очень сильная нагрузка, ваш позвоночник просто не выдержит. — Но, — на ресницах Полины задрожали слезы, — я очень хочу этого ребенка, неужели ничего нельзя сделать? — Милая моя, даже если вы все эти месяцы будете лежать, это не поможет. Вы поймите, мы и так берем грех на душу, прося вас сделать аборт, но вы можете не выжить, а если выживете, станете инвалидом. Кто позаботится о невинной душе, кто позаботится о вас, когда вы до конца своих дней окажетесь прикованы к постели? К тому же, у вас больное сердце, дорогая, ну никак нельзя. Поля разрыдалась, уткнувшись в ладони, а врач засуетился, наливая в высокий граненый стакан воду и подавая несчастной. — Вы поймите, пройдет лет пять и вы сможете родить без угрозы для вашего здоровья, позвоночник восстановится, сердце подлечим, врачи за вами наблюдать будут. Наша медицина лучшая в мире, но именно сейчас мы не можем позволить вам родить, даже мы не всесильны. Девушка попыталась отпить из стакана давясь всхлипами. — Возвращайтесь домой, соберите вещи, и приходите завтра утром, вас осмотрят и назначат плановую операцию. Только прошу вас, Полина Афанасьевна, не нужно убегать от докторов, мы желаем вам только хорошего. — Понимаю, — Поля икнула и принялась пить воду мелкими глотками. — Вот и хорошо, — доктор протянул пачку одноразовых салфеток, — я правда не люблю сообщать такие новости, но увы, увы. Полина привела себя в порядок и покинула кабинет врача. В мыслях было совершенно пусто» Эйлин потерла запястье и со вздохом отставила чашку. Плановая операция прошла… плохо. Открылось сильное кровотечение, хирург напортачил и как итог, в свои 20 лет она потеряла не только ребенка, но и возможность родить вообще. Сейчас ей 38 лет, на два года меньше, чем, когда умерла там, будучи Поленькой, и её детородная функция в норме. Вот только сын у неё уже есть, на удивление до одури похожий на Степку, и любить его оказалось не сложно. Впрочем, своё дело сделали и записи настоящей Эйлин, в каждой строчке, в каждой букве можно было ощутить эту любовь. И в противовес ей больная и ненормальная страсть к Тобиасу. Разбирая записи, женщина недоумевала, что это такое, да, она тоже любила, вначале Степу, который погиб, и ребенка, которого она так жаждала сохранить. Потом мужа, за которого вышла замуж едва СССР рухнул в 2011 году, да и между этим двумя событиями были мужчины, которые казались ей самыми-самыми, но такого как у Эйлин - не было никогда. Самое интересное, что ведьма ни разу не подумала проверить себя на приворот, что вообще не вписывалось в характер слизеринки. Как можно было терпеть такого супруга, не просто терпеть, принимать всё как должное и продолжать любить. Магия, одним словом. За дверью поскреблись и Эйлин со вздохом поднялась и пустила гостя через черный ход. — Опять пришел, Бродяга, — женщина потрепала волкодава по холке, — хозяин тебя, наверное, уже проклинает. Волкодав тихо гавкнул и прижался к ногам, заставляя покачнуться и ухватиться за стол. — Не снеси, кобелина, ты скоро весить будешь больше, чем я. Иди, я уже в углу диван организовала, давай, — Эйлин похлопала собаку по боку, — место. Пес, цокая когтями, дошел до диванчика и удобно развалился на нем, преданно глядя темными глазами. — Сладкого не дам, тебе вредно, — женщина усмехнулась и поставила чайник, — дожила, с собакой разговариваю, хотя с кем ещё, не попугая же заводить. Некоторое время на кухне висела тишина, Эйлин копалась в шкафчиках в поисках мяты для чая, когда с верхней полки выпала колода обычных карт. — Хм, вроде не покупала, — женщина положила упаковку на стол и найдя мяту, принялась заваривать чай. Расположившись за столом, Эйлин сама не поняла, как руки потянулись к колоде. Очнулась только когда стала перемешивать карты. — Раскинуть что-ли, — тихо пробормотала женщина, — учили ведь когда-то. Пес гавкнул, заставляя вздрогнуть и перевести на него взгляд. — Наверное стоит, но на себя не буду, нельзя. На сына тоже, — руки автоматически мешали колоду, — и кому предсказать дальнюю дорогу, да казенный дом? Выпавший из рук пиковый валет удобно лег на стол, и казалось, нахально подмигнул с самой обычной карты. — Блэк? — пес тихо гавкнул, не раскрывая пасти, — может быть, может быть.