Глубина сердца

Весь этот свет слишком ярок, чтобы смотреть на него прямо. Мне больше нравится его отражение в водной глади. © Мизуки

Мизуки гипнотизировал взглядом тори у входа в храм. Его дыхание казалось ему слишком громким, как и листва, чуть шуршавшая от тёплого порыва ветра. Сердце предательски ныло от окружающей природной музыки. Всё было слишком привычно. Неожиданный сильный порыв ветра согнал несколько птиц. Мизуки тяжело вздохнул. Так он шагов никогда не услышит.  Прошёл целый месяц. У него давно сменился хозяин-бог, но он всё так же преданно ждёт её — свою единственную хозяйку. — Мизуки? Ты снова здесь, — хранитель даже не повернул головы в сторону бога. Микаге с неизменно тёплой улыбкой присел рядом, посмотрев в сторону входа в храм. — Не хочешь составить мне компанию?  Мизуки чуть повернул голову и слабо кивнул. Микаге потрепал его по голове.  — Они вернутся. Обязательно. Но всему своё время. Прошлое не должно тебя сковывать, Мизуки. Но какими бы ни были убеждения, месяцы тянулись слишком долго. Особенно тяжёлой оказалась зима, когда вокруг всё замерло в ожидании весны. Мизуки пытался отогреться в тёплом храме, но душа его была ужасно холодной, как и царивший за окном мороз. Он тешил себя надеждой, что с обновлением природы придёт и к нему что-то новое. Но он ошибся. На календаре скоро сменится март на апрель, а Нанами только отправила небольшое письмо. Ещё под Новый год с поздравлением. И это одно письмо не могло заполнить всю пустоту в сердце. Мизуки бросил взгляд на календарь. Дрожь пробежала по телу. Впервые за эти месяцы он подскочил и побежал не от звука приближающихся шагов к храму. — Микаге! — бог вздрогнул от резко открывшейся двери, чернила капнули на бумагу, расползаясь по незаконченному предложению. — Я хочу покинуть храм на несколько дней. Это важно. Хранитель чуть стушевался и склонил свою голову. Бог вначале забеспокоился, что Мизуки снова задумал разыскать Нанами, но его вид говорил об обратном. Сейчас он начал наконец-то её отпускать.  — Конечно, иди. Никаких собраний у меня не планируется, так что отдыхай, Мизуки. Хранитель быстро поклонился и убежал вон из храма, направляясь к курортным островам страны. Окинава встретила его весенним солнцем, тёплым песком, но всё ещё прохладным океаном. Не будь он священным зверем, ни за что бы не зашёл в воду, что могла сковать своим холодом. Набегающие волны и песок, уходящий из-под ног, щекотали щиколотки и ступни. Закатные лучи солнца подсвечивали вечерний океан. Не было ничего необычного или нового в этих ощущениях. Но сердце, что колотилось все эти месяцы, теперь мерно билось под звуки волн. Многие парочки прогуливались вдоль берега, не обращая внимания на парня, что стоял в воде и слегка отстранённым взглядом наблюдал за солнечными лучами в океане.  Мизуки дождался, когда солнце окончательно спрячется за горизонт и останутся лишь отражения фонарей в воде. И только тогда решился пойти вглубь океана.  Стайки разноцветных рыб в нетерпении кружились вокруг него, видимо, направленные своей владычицей. Мизуки слегка улыбнулся.  Его здесь ждут. Воды океана не пропускали шум от прибрежных кафешек и ресторанчиков. Глубина могла бы напугать своей темнотой, но Мизуки знал, что там его ждёт свет. В самых дальних глубинах океана. Морские обитатели кружили вокруг него, пытаясь поторопить гостя. Но он лишь рассмеялся от их действий. Не так-то просто заставить священного зверя действовать по чьей-то указке. Только она могла. — Муж мой, — русалка счастливо улыбнулась, раскинув руки для объятий. Мизуки не смог ей отказать в прихоти. В этот раз прошло меньше года с последней их встречи, но ему казалось, что все два. Если Нанами была его стержнем, то Унари — сердцем. Полурусалка-полудракон и священный зверь — это лучший союз, чем человеческая богиня и её хранитель. Мизуки понимал это, но не мог отказаться. Унари же стала той, кто принял его с пониманием, что она не самая важная женщина для него. Но это не мешало им обоим любить так, как умеют только дети по ту сторону человечества. И пусть для людей это останется тёмным уголком бездонного океана.  — Муж мой, — обратилась Унари к Мизуки, — почему же ты так долго не решался зайти в мои владения? — Хотел дать тебе время прихорошиться. Девушки же любят красиво наряжаться. И ты правда сегодня прекрасна. Унари смущенно рассмеялась. Она действительно долго готовилась к встрече с ним. Мизуки, глядя на счастливое лицо Унари, не сдержался и искренне улыбнулся в ответ. Это была его первая улыбка спустя всю эту долгую зиму одиночества без неё, его единственной богини. В объятиях Унари было тепло и уютно, словно и не было холодного океана вокруг. По утру они прогуляются по подводной оранжерее, поедят её стряпни, запивая всё это сакэ. И радость морской владычицы превратит буйные воды океана в совершенно спокойную гладь. Они будут сидеть на песчаном дне и молча наслаждаться обществом друг друга. Но к вечеру Мизуки всё равно оставит её одну. — Муж мой, — Мизуки обернулся. Унари с улыбкой протягивала ему морскую ракушку с тонкими, как её рожки, шипами. — Если тебе будет не хватать меня, прислони её к уху… я буду петь тебе колыбельные, — смущённо закончила русалка. Мизуки с нежной улыбкой принял её подарок. Но уйти теперь было куда сложнее. Он хотел покинуть эти воды как можно быстрее, пока они не утащили его на самое дно. Поцелуй на прощание был её подарком от него. Вернувшись в храм, Мизуки всё так же в свободное время следил за входом в храм. Только теперь он не вслушивался в окружавшие его песни птиц или шелест листвы и фантомные шаги людей. У его уха раздавалась далёкая песнь моря и его владычицы. За годом проходил год. Мизуки научился спокойно читать редкие письма от Нанами. Он научился улыбаться и без её присутствия. И каждый год он с нетерпением ждал приход весны, чтобы вновь спуститься в еще не прогретые солнцем воды. Мизуки стал приносить подарки для своей… жены. Он так никогда не называл Унари, но сердце сорвалось от одной мысли, что у него есть с кем-то крепкая связь. Унари с каждым годом была всё краше в его глазах. И пусть говорят, что ёкаи любят один раз и на всю жизнь. Мизуки, кажется, смог разделить своё сердце напополам. Или это была не любовь?  Мизуки был предан Нанами. Она была его солнцем, что смогло пробиться в затонувший храм. Нанами обжигала его своей улыбкой, словами и надеждами, что дарила. Унари же была мягкими бликами солнца на воде. А песнь её с океаном дарили спокойствие душе. Она не сжигала его, но и не давала ему замёрзнуть. Унари мягко убаюкивала на волнах, укутывая в тёплые воды. Спустя долгих 10 лет Мизуки снова увидел Нанами. И зима, что была тихой гостью этого храма, наконец отступила. Только сердце священного зверя согревала уже не улыбка этой поистине сильной женщины. Сердце было спрятано на глубине океана. В шкатулке у полурусалки-полудракона, бережно сторожившей покой своего мужа.